Глава 2Малфой пялился на экран, запихивая в себя чуть соленоватый пенопласт, который Грейнджер заумно называла попкорном. На экране уже третий час тонула огромная лодка, по всей видимости, не поместившаяся бы даже в котловане Большого хогвартского озера. Драко ясно представил себе корму, торчащую над поверхностью воды, и гигантского кальмара, возмущенно рассекающего водную гладь вокруг стальной посудины.
Малфой в тайне от Гермионы писал жалобу на Счастливчика и не собирался останавливаться на достигнутом. Мало того, что этот идиот не предусмотрел приличное жилье, так еще и маршрут составил дурацкий. Драко был готов терпеть испанские отели и французские пабы, но поход в кино убил наповал.
Соединенные Штаты приветствовали магов-аферистов подмигивающими окнами небоскребов и яркой неоновой рекламой. Портал через Атлантику, созданный Гермионой, перенес их прямиком в Нью-Йорк и выбросил посреди людной улицы у входа в кинотеатр, ведь даже у отличниц случаются промахи. Фильм был длинным, люди вокруг сонными, а зал полупустым, Грейнджер с Малфоем украдкой переглядывались уже второй час, но так и не могли прийти к молчаливому соглашению: развивать деловые отношения сотрудничества или не противиться чувствам, сразу перейти к всепоглощающей жалости и, соответственно, любви. К концу сеанса они так и не определились с выбором, но зато продолжили общение во время прогулки. Правда, мостов, парков, сквериков и других мест, традиционно считавшимися местами для влюбленных, не нашли, и отношения буксовали в стадии «деловое сотрудничество». Еще в испанском отеле было решено держаться вместе, а выигрыш в случае победы поделить пополам, ну или не делить, если связь к тому времени достигнет этапа «счастливого брака».
— Хорошая погода, — начал Драко, сидя на лавочке рядом с Гермионой. Походы в кафе и луна-парк тоже окончились ничем. Видимо, влияние маггловской ауры негативно сказывалось на чувствах.
— Прекрасная. И дождя нет, — кивнула та.
— Угу. Солнечно.
— Ни облачка, да.
— Тепло.
— Даже чуть душно.
— Но все равно хорошо.
Драко уже собрался согласиться, но его прервал шум, топот ног и панический шепот:
— Быстрее-быстрее, Парвати, пока они нас не заметили, — Лаванда тащила подругу за собой, позабыв про чемодан с вещами, который сиротливо стоял на обочине дороги. Скорее всего, завидев конкурентов, Браун и Патил решили поторопиться и припустились наутек. Вид удаляющихся фигур подействовал на Драко отрезвляюще, заставляя забыть про романтику и вскочить на ноги.
— Быстрее, надо уходить, иначе нас опередят, — он сам не понимал, что на него нашло. Единственное разумное — или не очень разумное — объяснение Малфой видел в том, что волна адреналина подхватила жгучее желание выиграть и на гребне вознесла его над остальными желаниями.
***
Драко не умел обращаться с детьми. Он шел по одной из улочек Токио и с опаской поглядывал на людей: почти каждый их них вел за руку ребенка и что-то быстро говорил малышу. Меньше всего Малфоя радовали детские крики и постоянная потребность переступать через маленьких японцев, буквально заполонивших улицу.
— Пап, — дернул его за рукав какой-то мальчуган с прозрачными глазенками. — Пап, я писать хочу.
— Пап, — заверещала девочка чуть помладше, тряхнув копной каштановых волос. — Купи мне попить!
С трудом подавив желание надавать подзатыльников обоим, Драко попятился и натолкнулся на тройняшек, сосредоточенно ковырявших в маленьких носах. Дети казались идентичными, как экземпляры книги Локхарта «Успехи в воспитании молодого поколения», и хором просили кушать.
— Э-э, вы меня с кем-то путаете, — отрезал он, — я не ваш…
— Дра-ко, — Гермиона несла на руках младенца, завернутого в одеяло, но даже издалека Малфой заметил, что ребенок до омерзения похож на него самого — Драко не любил таких совпадений.
— Пап, а покатай меня на «Молнии», — потребовал самый старший из детей и огрел отца метлой по голени.
Драко взвыл, схватился за ногу и запрыгал на месте, подавляя желание убить поганца одним заклятием. Вынув палочку, он занес ее над головой и… проснулся. Сверху на него мрачно глядел потолок — словно вместо люстры появились глаза и наблюдали за постояльцем.
Выхлебав два стакана воды, Малфой вытер со лба пот, не переставая радоваться, что это был всего лишь сон. Они с Гермионой остановились в небольшой съемной комнате в ожидании момента, пока на монетах появится точный адрес пункта назначения. Ужасный кошмар, привидевшийся ему, он истолковал по-своему — как предвестье из будущего. «Вот что будет, Драко, — шептало будущее, обратившись размытыми образами, — если ты сейчас же не возьмешь ноги в руки и не свалишь от назойливой Гермионы! Быть тебе отцом семнадцати детей — все они будут кареглазыми и светловолосыми, и ты не сможешь, Драко, отличить их друг от друга. Они будут просить всего и сразу, а ты почувствуешь себя загнанным зверем, а если не повезет, тебя подстрелят из твоей же палочки, и будешь ты, Драко, умирать от кровопотери, пока Гермиона успокаивает расшалившихся малолетних хулиганов».
Малфой потряс головой и испуганно взглянул на мирно дремавшую Грейнджер. Пожалуй, есть в словах будущего доля истины.
***
Дамблдор сидел в кресле, соединив перед собой кончики пальцев. Апельсиновые дольки давно закончились, за окном начинало темнеть, у путешественников оставалось ровно двенадцать часов, чтобы добраться до заветной цели и получить желанный приз.
На карте восемь разноцветных линий упорно продвигались вперед и почти одновременно достигли Пекина. Одна из них, помеченная именем Луны Лавгуд, опережала остальные, и Фирензе, поставивший на нее, довольно постукивал копытами. Профессор Снейп читал «Ежедневный пророк» и поминутно возмущался лживыми объявлениями:
— Нет, вы только посмотрите на это! Рита Скитер опять накатала огромную статью, посвященную моей женитьбе на какой-то Альфреде де Миньон.
— Не на какой-то, а на каком-то, — меланхолично накручивая на палец длинный локон, поправила Вектор. — Нынче только все об этом и говорят, а вы разве не…
— Я — не! — передразнил Северус и возмущенно добавил: — Да я впервые слышу это имя!
— Мы тоже, — Спраут сочувственно подмигнула коллеге и в качестве утешения добавила: — Да вы не волнуйтесь! Поттеру еще больше достается. Не далее как вчера в «Ведьмополитене» писали о его бракосочетании с Панси Паркинсон, хотя в этот же день поступило опровержение и новая новость о свадьбе с неким молодым неизвестным господином.
— Поттер может жениться хоть на Хагриде, — вышел из себя Снейп, — а я не желаю! — ударил он кулаком по столу с такой силой, будто его насильно тащили под венец. — Я на этом Альфреде никогда не женюсь! Я лучше позволю съесть меня перед алтарем.
— Ну-ну, Северус, никто не требует от вас подобных жертв, — голосом миротворца произнес Альбус. — Вы лучше посмотрите на наших туристов — они уже прошли половину пути!
— Ставлю на Лавгуд! — попытался поменять ставку Хмури и для пущей убедительности выпучил искусственный глаз.
— Аластор, я бы посоветовал вам заткнуться, если вы не хотите вновь оказаться на дне сундука, — доброжелательно сказал Дамблдор и уставился на двигающиеся точки.
Драко нехотя влез в бархатный камзол, без которого в помещение, набитое антикварной мебелью и раритетными книгами, не пускали. Камзол был столь же обязателен, как школьная форма в Хогвартсе, но давил везде, где только можно. Гермиона, облачившаяся в пышное платье, постоянно чихала — одежда, пролежавшая в сундуках несколько десятков лет, будто пропиталась пылью. Хотя Малфой и подозревал, что костюмированное представление было частью тура, перспектива наряжаться в каждой стране в идиотские тряпки его не радовала.
Китаец, поклонившись, с трудом выговорил: «Позялюста» и отворил тяжелую дверь. Древние пергаменты, собранные в библиотеке, мрачно покоились на сотнях полок. Гермиона кинулась к одной из них и внимательно изучила первый попавшийся свиток — все-таки тяга к знаниям была в ней неистребима.
— Ты собираешься читать? — удивленно спросил Драко, отбирая у нее пергамент.
— А что еще ты предлагаешь делать в библиотеке? — ханжески прогундосила Гермиона, как бы невзначай поправляя чулок.
Драко проследил за ее действиями, некстати вспомнил о том, что его троюродный дедушка пять лет подряд пил с любимой чай в гостиной Малфой-мэнора, но так и не перешел к решительным действиям. И умер в одиночестве, потому что дама на шестом году хлопнула дверью и ушла к Ромбольду Забини, который, кстати, приходился двоюродным дядюшкой Блейзу. Малфой отбросил сомнения и решил, что не так уж и много времени у них с Гермионой осталось, чтобы перейти от «делового сотрудничества» к «всепоглощающей любви».
Он проклинал пышные юбки, но все же задрал их все, запуская руки под резинку чулок. Грейнджер говорила что-то насчет приличий, но сама активно стягивала с него рубашку — в такие моменты она любила предаваться воспоминаниям о чести, юности и о всем добром-светлом, что Драко, в свою очередь, считал ерундой. Поцелуй продолжался недолго: Малфой толкнул Гермиону к ближайшему стеллажу и развернул к себе спиной, вновь пытаясь пробраться через плен многочисленных юбок к тому месту, которое сродни Волдеморту: все знают, как называется, и все равно заменяют аллегорическими сравнениями.
— Вау! Глянь, Невилл, красота-а-а! — раздался голос, и Гермиона не взвизгнула только потому, что в этот момент была увлечена Драко. — Сотни томов и наверняка среди них есть про твои растения, — казалось, Финнигана больше волновали книжки, нежели парочка, расположившаяся посреди библиотеки. По правде говоря, Грейнджер тоже чувствовала себя несколько неуютно, потому что секс в неположенном месте противоречил ее принципам, как и секс с Малфоем. Но справедливо рассудив, что два минуса дают плюс, заткнула совести рот обещанием больше никогда так не делать.
— А что это вы тут делаете? — раскрыл рот Симус, глядя на полуобнаженные тела.
— Мерлин… Мерлин, — начал заикаться Невилл, и Гермиона, смущаясь, подумала, как, должно быть, непривычно выглядит — Лонгботтом-то, бедняга, и не подозревает, что не за знаниями она бегала в библиотеку последние три года обучения в Хогвартсе.
— Невилл, не волнуйся, это естественный процесс, — убежденно покивала ему Гермиона, все еще опираясь на стеллаж.
— Мерлин, мы же идем ноздря в ноздрю, — заверещал Лонгботтом, не обращая внимания на позу Грейнджер. — Симус, вперед! — крикнул он товарищу и, развернувшись на каблуках, помчался к выходу.
— Вы это… извиняйте, — скромно шепнул Финниган, с завистью посмотрел на Драко и припустил по длинному коридору вслед за другом.
— Пикси его раздери, Лонгботтом прав, — выругался Малфой, застегивая ширинку. — Влюбиться мы всегда успеем, а приз не будет долго ждать! — возвестил он нараспев и, оставив Грейнджер, устремился к двери, на ходу скидывая камзол.
Гермиона фыркнула, громко произнесла: «Не очень-то и хотелось» и посмотрела на часы. До окончания сомнительного путешествия оставалось всего шесть часов.
***
«А в России опять праздник», — радостно оповещала бегущая строка рекламы.
Луна Лавгуд, одетая в шубу, шапку и завязавшая лицо по самые глаза теплым шарфом, брела по Красной площади. Может быть, в России и праздник, но что-то странно реагируют празднующие люди на ее появление. Наверное, все дело в том, что в России зимнюю одежду носят не круглый год, и в июне шуба смотрится несколько экстравагантно? Не спеша Луна прошла мимо сооружения, подозрительно похожего на мраморную гробницу у Большого озера, и нашла укромный уголок, из которого можно было аппарировать — бродить по российским окрестностям и всякий раз натыкаться на нетрезвые компании начинало надоедать.
Луне казалось, что к каждой из этих ярко накрашенных девушек, куривших на углах, может прилететь сова из Хогвартса, и страшно подумать, что станет с волшебной школой, если кто-нибудь из них попадет туда в качестве студентки. Хмыкнув, она закружилась в танце с невидимым партнером, натолкнулась на пару злобно настроенных и в то же время очень радушных мужчин, тяжело вздохнула и аппарировала. Знакомство с Россией не пришлось ей по душе — здесь было слишком много таких же ненормальных как она, и потому сама Луна казалась совершенно обычной. И ей это не нравилось.
В чулане было темно.
— Сюда?
— Да нет же.
— А так?
— Чуть вправо.
— Ну где же, Гермиона? — умоляюще простонал Драко.
— Я-то откуда знаю, куда ты уронил наши палочки?! Теперь ползай и ищи.
Тесное помещение, набитое ведрами и метлами, оказалось грязным, двери ближайшего подъезда через каждые две минуты хлопали и мешали сосредоточиться. Детские крики навевали на Драко нехорошие воспоминания о Японии, а орущих на непонятном языке людей хотелось, по меньшей мере, подвергнуть Круциатусу. Как очутились в чулане, ни Малфой, ни Гермиона не помнили: вот Драко заказывает алкогольный коктейль в кафе, не желая выделяться из общей массы пьющего народа, вот он бредет к столику, выпивает гадость, наливает Грейнджер, а дальше — темнота. Кажется, мозг, замутненный выпивкой, отказался думать, а тело, жаждущее приключений, не послушалось и само пришло к этому душному закуточку. Подверженные низменным инстинктам, они забрели в первую попавшуюся дверь, ведущую в помещение для хранения инвентаря.
Обрывки порванной одежды разлетелись по углам, и глухие стоны наполнили помещение. Обезумевшие любовники стремились опробовать все позы, когда-либо описанные в научной — и не совсем научной — литературе. Драко аккуратно переворачивал Гермиону и так, и эдак, словно надеялся открыть в ней новые таланты и поцеловать ее всюду, даже в тех местах, куда другие мужчины еще не добирались. Губы, искусанные в кровь, шептали о грязных желаниях, пальцы, испачканные в пыли, перебирали волосы, как будто искали в них паразитов, тела двигались в унисон, находя единый ритм. И даже шершавые доски, на которых лежала Гермиона, казались шелковыми простынями и не могли испортить впечатлений от долгожданной встречи.
— Драко!
— Гермиона! — выдохнули они вместе, как будто специально репетировали. Грейнджер где-то читала, что подобное окончание секса обозначает полную гармонию с партнером.
А ответом разгоряченным любовником был лишь грохот жестяного ведра, не выдержавшего накала страстей и упавшего на пол.
***
— Друзья мои! — воскликнул Дамблдор, распахнув объятия. — До окончания нашего развлечения — час. Минерва, очнитесь, Хагрид, прекратите храпеть. Итак, игроки почти у цели — им осталось пересечь лишь франко-германскую границу. С сожалением сообщаю, что мисс Браун и мисс Патил выбывали из соревнований, потому что польские мужчины привлекают их больше, чем призрачная награда. В результате осталось всего шестеро участников, пока лидируют мистер Финниган и мистер Лонгботтом, но, учитывая легкомысленность первого и неповоротливость второго, — директор позволил себе вставить замечание, — я не верю в их победу.
— Позвольте, — вмешалась Спраут, — я на них поставила, и я верю!
— Помона, может быть, вы перестанете кричать мне под ухо, — поморщилась Макгонагалл и вновь обернулась к Трелони: — Сивилла, вы все еще отказываетесь рассказать нам, когда же будет конец света?
— Отказываюсь, — отчеканила та и отвернулась к окну, гремя многочисленными цепочками.
Германские метрдотели оказалась более гостеприимными, нежели испанские, и предоставили путешественникам огромную комнату с огромной ванной и не менее огромной кухней. Но сути дела размер площади не менял, ведь спальня все еще была одна на двоих.
— Я не собираюсь спать с тобой на одной кровати, — Гермиона старательно строила из себя недотрогу.
— Угу, то есть ты предпочитаешь спать со мной исключительно в чуланах? — на будущее спросил Драко.
— Да, и желательно без свидетелей, — она указала на дверь.
Забини появился на пороге и, по-хозяйски усевшись в кресло, налил себе вина.
— Что поникли-то? Помешал?
— Нет-нет, ты как всегда вовремя, — съехидничал Драко. Вытянув губы трубочкой и делая недвусмысленные движения бедрами, он всем своим видом показывал, что Блейз мешает осуществлению неких планов.
— Ребята-а, — протянул Блейз и подошел в Гермионе, приобняв ее за талию. Судя по запаху изо рта, он был пьян. — А вы знаете, что традиционные отношения — это прошлый век?
— То есть как? — опешила Грейнджер, не пытаясь отстраниться.
— Ничего-ничего, — перебил Малфой, подходя ближе и тоже обнимая Гермиону. — Мы уж по привычке, по-старому…
— Вот так и погибают новаторские идеи, — с грустью заключил Забини и присвистнул: — Значит, опять втроем? — он притянул к себе Драко за шею, одновременно запуская руку под футболку Грейнджер.
Сближенье ваше сумраком объято.
Греховный страх испытан был не раз.
Пойдем, обсудим сообща утраты
И обвиним иль оправдаем вас.
А повесть о постельных пируэтах
Останется опущенной в сюжетах…
— Давай-давай, — Драко вытолкал за дверь сонного Забини, пока Гермиона мирно посапывала, завернувшись в простыню.
— Но… — Блейз решительно воспротивился пренебрежительному отношению. Он вносит пикантность в скучный союз Драко и Гермионы, а они еще и недовольны!
— Как-нибудь в другой раз, — подмигнул Малфой и улыбнулся, что, видимо, должно было означать: «Не здесь и не сейчас, но мне понравилось».
***
Счастливчик, затянутый в парадную мантию, стоял в неприметном парижском переулке и ждал того, кто первым достигнет цели и заберет приз. Сам он не знал, что окажется в хитро замаскированном тайнике, но представлял гору галлеонов или — что было бы не менее приятным — драгоценных камней.
Во Франции пахло круассанами и духами. Вся страна пропиталась манящими ароматами, кружащими голову и зовущими пуститься в пляс. Однако Гермиона не поддалась общему настроению, она в развевающейся белой мантии стояла на самой вершине Эйфелевой башни. Как забралась туда, никто не ведал, но намерения ее были прозрачны как упавшая с высоты слеза. Блейз и Драко грязно воспользовались ее минутной слабостью, и это стало ножницами, перерезавшими последнюю нить, соединяющую ее с бренной жизнью.
— Да не полезу я наверх! — верещал Драко, с ужасом глядя на почти инфернальную фигуру Гермионы. — Да она сумасшедшая!
— Вы обязаны спасти ее, — нудил полицейский, помахивая официальными бумагами.
Но Малфою-то было прекрасно известно, что подобные трюки Грейнджер проделывала ежегодно, при каждом удобном случае. С их помощью она выпросила себе значок старосты, «Превосходно» по Защите от темных искусств и должность начальника министерского отдела.
— Гермиона! Спускайся к нам, — он помахал ей, но та помотала головой и сделала вид, что собирается прыгнуть. Спасатели, дежурившие внизу, разом ахнули и вцепились в натянутый брезент. — В смысле, по лестнице спускайся, — поправился Драко, — дорогая, ты разбиваешь мне сердце!
Малфой ясно представил, как она падает с огромной высоты, крик, рвущий душу на мелкие части и выбрасывающий их на помойку, несется по округе, тело сталкивается с землей и растекается тошнотворной массой. А сам Драко не смеет подойти ближе и глотает слезы, глядя на останки его мертвой любви.
— Гермиона! Послушай, что я тебе скажу! — призывал он, вдохновленный увиденным. — Еще вдали белеет свет,
И волны бьются о причалы,
Обозначая лишь начало,
Не торопись сказать мне «нет»!
— Ты глянь-глянь! — прыснул Забини, Драко зыркнул в его сторону и, сжав руки в кулаки, продолжил:
— Тебя люблю я очень сильно такою странною любовью:
Не принесет она нам силы и отзовется в сердце болью!
— Я ни-ма-гу, — Блейз согнулся пополам, и даже инфантильный Лонгботтом захихикал в кулачок. Но Драко стиснул зубы и взвыл:
— И в вальсе кружатся осенние листья,
И птицы поют, разрешают покуда,
Подумай, успеешь всегда оступиться,
А люди с брезентом уедут, паскуды.
Он плел откровенную чушь, пока Гермиона не встрепенулась и не ответила:
— Я очень редко задираю нос,
Готова слушать все, что ты мне скажешь.
Хочу задать я лишь один вопрос:
«Ведь ты меня за это не накажешь?»
С этими словами Грейнджер шагнула вперед, и мир застыл, превратившись в мелкую металлическую стружку — повинуясь огромному магниту, она стала складываться в гравюры. Драко почудилось, что Гермиона падала целую вечность — вот поравнялась с линией горизонта, похожая на темную птицу, вот перевернулась в воздухе, а вот коснулась брезента и рухнула на землю. Малфой оказался рядом так быстро, что сам не успел опомниться, в недоумении потряс ее за плечи, глядя в пустые глаза, и только после этого понял, что…
— Кукла. Она ненастоящая, — выдохнул он, не веря, что попался на уловку.
Сама Гермиона в этот момент бежала по Марсовому полю, а вслед ей несся крик, который приличные люди обычно заменяют на «о, черт!» Малфой отшвырнул чучело в сторону и схватил палочку. Насколько пару секунд назад ему хотелось поцеловать Грейнджер, настолько он сейчас жаждал ее убить. Гермиона аппарировала как только выбежала за пределы антиаппарационной зоны — французское министерство магии предусмотрительно наложило заклятие на все людные места Парижа. Первым опомнился Забини: подхватив полы мантии, он быстрой лайкой пустился по следу Грейнджер. Переместившись, Блейз выдохнул и завертел головой по сторонам: вокруг не было ни души, и только край мантии мелькнул за углом. Не успел Забини сорваться с места, как дорогу ему преградили конкуренты, разом появившиеся в проулке.
Отталкивая друг друга, наступая на ноги и работая локтями, они мчались к маленькому тупичку, где их ждал Счастливчик. Отпихнув несчастного хозяина турагентства, которое, к слову, каждый из путешественников хотел взорвать, соперники ворвались в приоткрытую дверь и хором заорали:
— Алохомора!
Створка самого обычного ящика, играющего роль сейфа, распахнулась. Переглянувшись, все шестеро бросились к нему и, будь их воля, засунули бы головы внутрь. Драко пошарил по стенкам коробки и вытащил сложенный вчетверо листок; развернув его, он прочитал:
«Дорогие мои друзья! Я знаю, что вы жаждали увидеть здесь горы золота и фунты драгоценных камней, но я всего лишь нищий старик и многого предложить не могу. Это вам награда за усердие. Благодарю за участие. Альбус Дамблдор. И да, передайте Гарри, что он лопух, раз уж на то пошло».
Малфой отковырнул от листка приклеенную монетку в один кнат и всхлипнул. Он тихо хихикал, пока остальные рассматривали приз, потом, глядя на их ошарашенные лица, громко засмеялся.
— Вот гад, — вырвалось у Симуса. — Старик-то гадом оказался. И не он один, — Финниган грозно повернулся к Счастливчику. — Ну-ка, что ты там говорил насчет незабываемого путешествия? Сейчас ты у меня из Счастливчика превратишься в Неудачника.
— Стойте! Стойте! — заорал Счастливчик и, отбежав в сторону, плеснул на аферистов дурно пахнущим зельем.
Драко ухватился за стену и медленно сполз на землю. Последнее, что он увидел, прежде чем заснуть — как Гермиона вздрогнула и опустилась рядом.
— Алохомора! — створка сейфа распахнулась, и над головами пронеслось дружное «А-ах!» Галлеоны посыпались на пол, и Симус тут же кинулся их подбирать, Гермиона лучезарно улыбнулась Драко и по-дружески толкнула локтем Блейза.
— Господа! Победитель так и не определен, ведь вы все прибыли на место одновременно. Посему предлагаю разделить награду поровну-у!
— Я выиграла! Выиграла, — причитала Трелони, дергая Дамблдора за бороду. — Где мой приз?
— Лучшая награда для преподавателя — видеть, что его воспитанники счастливы, — дипломатично отвертелся Альбус и, прошептав «Акцио», вырвал из пальцев Снейпа газету с намерением скрыться за ней.
Воспитанники, очевидно, были счастливы: Забини, радостно подсчитывая монеты, заявил, что уедет в Латинскую Америку, Невилл размечтался о собственном Ботаническом саде, а Драко с Гермионой решили позвать на свою свадьбу весь волшебный мир — ну как в тех маггловских сказках.
А желание Счастливчика, кажется, исполнилось: его контору — ту самую, что находилась в доме без номера, — осаждала толпа людей. Они ломились в двери, выбивали окна и что-то кричали. Счастливчик уселся на стул и прикрыл глаза, но образы, до этого приходившие четкими картинками, куда-то подевались. Осталась лишь явь и эйфория от того, что первое его предприятие прошло успешно.
— Блин, этот Неудачник опять заперся изнутри на все известные заклятия и не открывает, — взъярился Симус и хорошенько пристукнул кулаком по двери.
конец
