Глава 2Очень холодный вечер, и шаль из козьей шерсти не помогает. Аберфорт по-стариковски кутается в нее, но пальцам всё равно зябко.
В баре странные посетители — вошли вчетвером, без лишнего шума, не похожи на завсегдатаев — слишком дорогие у них мантии, слишком чистая речь. Один из них, тот, что повыше, провел пальцем по скамье и что-то пробурчал, а тот, который в зеленой мантии, рассмеялся и сказал:
— Антонин, она не кусается, садись уже.
— Без имен, идиот, — прошипел высокий.
И ничего не заказывают — молча сидят. Наконец, весельчак не выдерживает и шепчет высокому. Тот отмахивается и, загибая пальцы, что-то перечисляет, но что именно — Аберфорт не слышит, как ни старается. Всё же старость, слух совсем не тот. Он от расстройства уже начинает дремать, и тут входит новый посетитель.
— Долго сидим, — говорит ему весельчак. — Очень долго.
— Ничего, — отвечает вновь вошедший. — Мне нужно было подумать. Бармен, огневиски!
Аберфорт не торопится, лениво протирает стаканы. Эти ведь привередливые: если грязь заметят, сразу крик поднимут. Разливает огневиски и несет к их столу. Наклоняясь, он мельком бросает взгляд на высокого. Знакомое лицо — Долохов, не иначе, а весельчак, скорее всего, из Ноттов, потому что уж очень похож на Роберта Нотта, с которым Аберфорт учился. Остальные сидят в тени, лиц не разобрать, но кто-то из них точно Розье. Где Нотты, там и Розье — так у них заведено.
— Он знает?
— Этот проклятый старик всегда всё знает.
— Тогда стоит ли идти туда, где он так силен?
— Мне нужно кое-что сделать. И узнать.
Говорящий понижает голос до едва уловимого шепота, но Аберфорт и так понял, о каком «проклятом старике» идет речь. Поэтому он, почти на цыпочках, чтобы не заметили, уходит к себе в гостиную, где через камин соединяется с директорским кабинетом Хогвартса. Альбус, сонный и уставший, услышав новость, нервно вздрагивает.
— Как он выглядел?
— В капюшоне он, я не разглядел.
— Узнать, говоришь… — тянет Альбус и прерывает разговор. Ни спасибо, ни до свиданья — хоть бы кивнул на прощание.
Аберфорт поворачивается, а в дверях стоит тот самый, который к Альбусу собирался, и смотрит, оценивающе так, с прищуром.
— С кем говорил?
— Сам с собой, — выпаливает Аберфорт. — Старость, знаете ли.
— Еще огневиски моим друзьям.
Скорее всего поверил, иначе просто так бы не отпустил.
Когда Аберфорт выходит из гостиной, за столом снова четверо: пятый, значит, ушел в Хогвартс, а эти ждут. Он разливает посетителям огневиски, а сам садится за барной стойкой — подремать.
И снится ему странный сон, будто бы Зигфрид умеет разговаривать.
— Всё это чушь, — убежденно говорит козел. — Плывешь по реке — и плыви дальше, а кто осудит — тот дурак.
— А если я не хочу? — интересуется Аберфорт.
— Тогда не плыви.
— Но я утону.
— Тогда плыви.
— Неужели нельзя по-другому?
— Если плыть не вдоль, а поперек, то из реки можно выйти. Но зачем?..
Кто-то трясет за плечо, и Аберфорт с трудом открывает глаза. Рука онемела от неудобного положения, пальцы почти не двигаются.
— Налей мне выпить.
— Что он спрашивал? И кто это был?
Альбус сосредоточенно водит указательным пальцем по краю стакана. И глаза уставшие, будто несколько дней не спал.
— Том Риддл, тот самый Лорд Волдеморт, — наконец произносит Альбус, когда принимает стакан в руки. — Просил должность. Хотя, сдается мне, цель у него другая была. Будто проверить что-то хотел.
— Что?
— Есть у меня на этот счет одно предположение. И если я прав, то мы получили несколько лет относительного спокойствия.
* * *
Посетителей обычно не очень много, если только не какой-нибудь праздник. Есть даже завсегдатаи, как, например, Олив Студ — приходит пропустить стаканчик каждый вечер. Данг тоже часто появляется — чаще, чем хотелось бы. Зато польза очевидна: от кого бы еще Аберфорт узнал столько сплетен. Говорят, что темный союз теперь по-другому называется, а новый министр, Нобби Лич, даже согласился выслушать их позицию. Хоть Данг — не очень надежный источник, и грош цена этим слухам, но Аберфорт все равно слушает — мало ли, на всякий случай.
Драки в «Кабаньей Голове» строго запрещены, как и дуэли. Хочешь драться — иди за дверь, не хватало еще Аберфорту проблем с законом. Да и убирать за ними некому. Зная свой характер, он работает без помощников: сам наливает, сам подает, сам деньги считает. У него есть Зигфрид, Кнакси и Пятнышко, а больше никто и не нужен.
И так продолжается до тех пор, пока в «Кабаньей Голове» не появляется она с белым кружевным зонтиком в руках.
Аберфорт от неожиданности проливает остатки огневиски прямо на расходную книгу –обложка тут же топорщится.
— Да, он не обманул, — произносит посетительница. — Это действительно ты.
— Кто он, и кто я? — осторожничает Аберфорт.
— Флетчер. Он сказал, что я найду тебя здесь, в «Кабаньей Голове». Так это твое наследство?
Она подходит ближе к стойке и наклоняется к нему. Десять лет почти прошло с их последней встречи, но она совсем не изменилась — всё та же смешливая Анна.
— Мое, — соглашается он.
— Флетчер говорил, что ты один работаешь. Думаю, тебе нужен помощник. — Она брезгливо отодвигает от себя грязные стаканы. — Ты вообще их моешь?
— Иногда. Подожди, откуда ты знаешь Флетчера?
— Долгая история. Давний друг моего мужа. Он как-то рассказывал, что поставляет спиртное в бар «Кабанья Голова», и про тебя упомянул, и про то, что ты один тут. А я так устала сидеть дома без дела и подумала, что…
— Мне не нужен помощник.
— Я не прошу много денег.
— Анна, я привык работать один. У меня ужасный характер, — признается Аберфорт. — Ты даже не представляешь насколько. Ты не сможешь.
— Не тебе судить о том, что я могу, мистер бармен! — вспыхивает она.
Упрямая, настырная… Анна смотрит и смотрит, не отводя взгляда, и Аберфорту, кажется, что она видит его насквозь.
— Здесь ошиваются такие личности, что даже мне бывает страшно. Ты все-таки женщина.
— А ты мужчина. И что?
Неоспоримый факт, и возразить нечего. Но женщине здесь не место, тем более такой, как Анна. Ее можно представить среди цветов или среди кексов с ванильной пудрой, но только не среди паутины и всей той пьяной швали, что бывает в «Кабаньей голове». Но и сказать ей об этом, язык не поворачивается.
— У тебя есть еще какие-нибудь причины?
Аберфорт качает головой. Может, Зигфрид из сна был прав: раз хочется, то почему бы и нет, а кто осудит — тот дурак?
— А твой муж? Он знает и не против?
— Почему он должен быть против?
— Я на его месте тебя никуда бы не отпустил.
— Видимо, мне повезло, что ты не на его месте, Аберфорт.
Он молча проглатывает обиду, потому что обижаться на правду как минимум глупо.
* * *
У Альбуса нет чувства меры — в этом Аберфорт не раз убеждался. Брат вместе с Аластором заперлись в гостиной, и оттуда слышны их крики. Даже посетители, привыкшие ко всякому, иногда с подозрением косятся в ту сторону. Анна же совсем недовольна — гремит стаканами.
Она идет с подносом к столу у входа, и какой-то толстяк притягивает ее к себе на колени за талию. Звонкий шлепок — пощечина, и Анна стоит уже с палочкой в руках.
— Если ты еще раз позволишь себе распустить руки, — шипит она, как змея, — ты их потеряешь.
Виновник скалит зубы, поворачивается к Аберфорту и говорит:
— Видал, какая? Горячая кровь.
— Пошел вон, — вяло откликается Аберфорт. — И чтоб я больше тебя не видел в моем баре.
Толстяк продолжает сидеть, но чувствуется, что уверенности у него стало поменьше.
— Ты слышал, что он сказал? — переспрашивает Анна. — Считаю до трех, и разбиваю этот стакан о твою голову. Раз, два…
— Ладно-ладно, — торопливо перебивает ее толстяк. — Ухожу. Какие все нервные.
Он встает, держась за спину, и кряхтит — явно демонстративно. И так же демонстративно хлопает дверью.
— Я же говорил, — шепчет потом Аберфорт.
— Ты о чем? — она делает вид, что ничего не понимает, а руки-то дрожат. Что ж, если ей хочется геройствовать, если такая упрямая — пусть доказывает, что не хуже Аберфорта справляется. Когда-нибудь ей надоест эта бессмысленная работа, и она просто уйдет.
— Ты ничего не понимаешь!!! — слышится крик из гостиной.
Если они так дальше собираются кричать, то распугают всех посетителей. Аберфорт решительно настроен высказать все недовольство Альбусу и для этого идет в гостиную, но сцена, которую он там видит, заставляет на время забыть о цели: Альбус и Аластор, склонившись над огромным пергаментом, вырывают друг у друга перо и переругиваются — Альбус, кажется, уже сорвал голос и теперь едва сипит, а Моуди громыхает, как испорченная волынка.
— Тайная организация не даст тех возможностей, что дает официальная власть. Министерству нужен сильный лидер, а не этот дохляк и мямля Лич. Они его не боятся.
— Нет и еще раз нет, — с трудом выговаривает Альбус, держась за горло рукой. — Можно запугать, можно ограничить — тут я с тобой согласен. Но к чему мы в итоге придем? Скорее всего, к деградации. Понимаешь ли, проблема настолько разрослась, что ее уже нельзя вырвать с корнем — не получится. Не было бы Тома, так был бы кто-нибудь другой — идея витала в воздухе.
— Так прими министерский пост!
— Наш разговор заходит в тупик. Я слишком деятельный для этой должности.
— Ты слишком много болтаешь, — говорит Аберфорт. — А болтливый министр никуда не годится.
— Видишь, даже мой брат понимает, а ты упорствуешь.
Аберфорт мысленно отмечает это «даже», но Альбус не со зла, просто так положено: старший брат — умный, а младший… младший уж как получится.
— Раз уж о тебе речь зашла, — Аластор пристально щурится, — зачем ты ее нанял? Лишние уши.
— Бар мой, управляю, как хочу.
— Никто не собирается оспаривать твои решения, — говорит Альбус. — Но ты уверен в ее надежности? Кто она? Откуда?
— Не ваше дело! Я не говорю тебе, как управлять Хогвартсом, вот и ты не лезь в мои дела.
— Как угодно, — Альбус трет переносицу. — Есть более насущные проблемы. Аластор, расскажи ему.
— Группа обеспечения магического правопорядка на прошлой неделе взяла нелегального продавца яиц акромантулов. Сдал какой-то анонимный доброжелатель.
— А ближайший источник, — перебивает его Альбус, — Запретный лес. Кто-то там браконьерствует и очень успешно.
— Нелегальная торговля — обычное дело вообще-то, — снова продолжает Моуди, — заплатил бы штраф — и отпустили. Но ребята из группы обеспечения перестарались немного с расспросами, и оказалось, что он всего лишь мелкий курьер, а масштабы торговли куда крупнее. И не только яйцами акромантулов, но и шкурами полувидимов, и, что самое главное, ядом лобалугов.
Давным-давно в учебнике по уходу за магическими существами Аберфорт видел акромантулов. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, насколько опасны эти существа. Насколько же нужно не любить жизнь, чтобы охотиться на них? Из того же учебника он помнил, что лобалуги водятся в море, на большой глубине, а вот про полувидимов слышал впервые.
— Судя по всему, у них целая сеть браконьеров, контрабандистов и продавцов. И все пути ведут в Министерство. Кто-то покровительствует им и прикрывает. И тебе, Аберфорт, нужно бы сейчас прислушаться к сплетням.
— Почему ты решил, что это кто-то из Министерства?
— Да потому, что лобалуги строго контролируются отделом регулирования популяций магических животных. Чтобы получить хоть каплю этого яда, нужно заполнить с десяток разных форм и отчетностей. А Диггори мне по дружбе рассказал, что в последнее время было несколько закупок, в небольших, правда, количествах, но кто покупал — он точно не знает, у него нет доступа к этим документам.
— Понимаешь, Аберфорт, всё это очень подозрительно, — говорит Альбус. — Шкуры полувидимов — для мантий-невидимок, яд лобалуга — действенен даже в очень малых количествах. Акромантулы — очень хорошие воины, если их приучить с самого рождения. Кто-то готовится.
Альбус не называет имен, но и так понятно, кого он имеет в виду. И Аберфорту приходит в голову глупый вопрос: что делать, если вдруг будет гражданская война? Глупый, потому что война — это крайность, до которой вряд ли дойдет. Но на несколько мгновений ему все-таки становится не по себе.
В этом деле о контрабандистах без Данга точно не обошлось. Вряд ли бы тот упустил такую возможность, тем более с его-то пронырливостью. Поэтому Аберфорт решает напоить Данга, но сделать это не так-то легко, и фантазии не хватает.
Однако дело принимает неожиданный поворот: Данг приходит сам, как раз в тот момент, когда Аберфорт совсем отчаялся что-либо придумать.
Данг настолько пьян, что едва держится на ногах. Хорошо еще, что Анна этого не видит — ушла куда-то.
— Я пропал, — говорит он, заплетаясь в буквах. — Совсем пропал.
— Не здесь, друг, — Аберфорт старается быть как можно дружелюбнее. — Много лишних ушей. Давай-ка я тебя на диванчик отведу.
Данг оказывается очень грузным, и Аберфорту с большим трудом удается довести его в гостиную. Они оба падают на диван — один от усталости, другой — от опьянения, и тяжело дышат.
— Да-а, — тянет Данг. — В Азкабане так не напьешься. И не наешься. Нет, какой же я всё-таки идиот! Зачем я с ними связался?
— Азкабан? Ты кого-то убил?
— Если бы. Я на свою голову поверил этому Бэгману из Министерства, а он меня кинул. Чувствовал же, что хорошим не кончится. Столько денег выбросил, считай, на ветер.
— Рассказывай.
Данг недоверчиво смотрит, но слишком пьян, чтобы трезво оценить ситуацию. И, видно, крепко его прижало.
— Пришел ко мне этот Бэгман, значит, и спрашивает, хочу ли я заработать. Дело, мол, нетрудное. Нужны надежные люди для перевозки какого-то товара. А я сразу понял, что дело-то нечисто. Потому что у Министерства свои поставщики и курьеры, со стороны брать не будут. И слово за слово узнал, что товар класса А. Что я, дурак, что ли, просто так рисковать? За класс А сейчас легко в Азкабан можно попасть. И сказал Бэгману: либо он берет меня в долю, либо пусть сам ищет того, кого ему надо.
— А отказаться нельзя было?
— Ты что?! Товары класса А — это такие деньжищи. Яйца драконов, акромантулов, химер… Очень редкие и дорогие.
— И запрещенные.
Данг недовольно морщится, а на его щеках проступают красные пятна. Но Аберфорт все равно не понимает, ради чего было так рисковать.
— Он принял меня в долю, я нашел ему людей. А на днях одного продавца взяли прямо с яйцом акромантула. И если его начнут расспрашивать, а я думаю, что начнут, то для меня всё будет очень плохо: Бэгман слишком хорошо устроился в Министерстве, чтобы просто так попасться.
— Если твой продавец сдаст тебя, то я останусь без поставщика.
— Спасибо тебе за понимание! — мрачно восклицает Данг.
Кроме того, Аберфорт потеряет ценный источник информации. А в Аврорате особо разбираться не будут. Раз участвовал, значит, виновен. И решение моментально приходит к нему в голову, он даже не задумывается о последствиях.
— Я знаю человека, который может тебе помочь, — говорит Аберфорт. — Ты пойдешь к нему и всё расскажешь. И про этого Бэгмана, и про остальных продавцов.
— Но я не могу. Бэгман меня убьет.
— Никто тебя не тронет. Ничего не придумывай, скажи, что ты от меня, что это я тебя послал.
— Он точно поможет? Он — какая-то важная шишка?
— Именно, — кивает Аберфорт. — Важнее некуда. Но всё должно остаться между нами.
— Не вопрос! Я всё ему расскажу, пусть только поможет.
Во взгляде у него так много надежды, что Аберфорт начинает сомневаться. Возможно, цена окажется слишком велика.
— Подожди радоваться. Он поможет, но не просто так.
— Деньги? У меня есть, — торопливо сообщает Данг.
— Это будет услуга, и тебе она вряд ли понравится.
Сухое молчание, Аберфорт смотрит в сторону — кто бы мог подумать, что ему будет жаль Мандангуса Флетчера.
— Любая услуга лучше Азкабана, — говорит Данг.
Аберфорту же остается только гадать, что попросит Альбус взамен.
