Глава 2. Ночные бденияСон все не шел. В очередной раз переменив положение, Гермиона приоткрыла один глаз и посмотрела на освещенный тусклым каминным пламенем циферблат часов. Без десяти пять. Надо же, она проворочалась всего полчаса, а казалось, что прошла целая вечность. Поняв, что в эту ночь попытка задремать вряд ли увенчается успехом, Гермиона встала с кровати, оделась и вышла в коридор.
В замке в такой час было очень темно и холодно. Держа перед собой зажженную палочку, Гермиона пошла по коридору, то и дело напряженно вслушиваясь в тишину. К счастью, кроме скрипа движущихся лестниц, ничего больше слышно не было. Наверное, Хор Призраков уже успокоился или улетел давать концерт в подземелья.
Гермиона прошла коридор, спустилась вниз на один этаж и побрела в восточную часть замка. Там располагалась длинная открытая терраса, на которой было очень хорошо постоять бессонной ночью. Холодный предутренний воздух обычно быстро приводил в чувство.
Выйдя на террасу, Гермиона оперлась о парапет и, глубоко вздохнув, уставилась в даль, где небо уже начинало розоветь. Ночь была безветренная и лунная.
– Опять не спится? – послышался сзади вкрадчивый голос. Он прозвучал столь внезапно, что Гермиона, моментально развернувшись, выхватила палочку и направила ее на говорившего.
– Северус, нельзя же так пугать, – выдохнула она в следующую секунду, опуская палочку и чувствуя, как гулко бьется сердце. – Я ведь могу и Сногсшибателем случайно запустить.
– Прошу прощения, – усмехнулся Снейп. – Не думал, что у вас стало так плохо с нервами. Может, в таком случае стоит больше спать по ночам, а не гулять по замку?
Гермиона ответила ему нарочито сердитым взглядом.
– Вам, я смотрю, тоже не очень-то спится, – ехидно заметила она. – Или вы по старой памяти отлавливаете провинившихся учеников, чтобы снять с них побольше баллов?
– Ну, это если повезет. В последнее время ученики что-то перестали развлекаться ночными прогулками. Неужели это ваши привидения их настолько запугали?
– Они не наши, – холодно ответила Гермиона. – Что за отвратительная слизеринская привычка обвинять Гриффиндор во всех своих бедах!
– Призраки живут рядом с Гриффиндорской Башней, они все гриффиндорцы и ненавидят Слизерин, – протянул Снейп. – Логично было бы предположить, что привидения принадлежат Гриффиндору.
– Не мы привели их в замок, – возразила Гермиона. – И коморка рядом с Гриффиндорской Башней – их выбор. И моих учеников они пугают своими песнями не меньше, чем ваших, хоть, наверняка, и не осознают этого. И вообще, почему вы считаете, что все гриффиндорцы до сих пор ненавидят Слизерин? Может, пора уже заканчивать эти детские перепалки? Мне, между прочим, жалко ваших учеников точно так же, как и своих! И если бы вы послушали хоть раз мои предложения, которые я высказывала на педсовете, быть может, проблему с привидениями удалось бы частично решить!
– Ну да, я помню, как вы предлагали мне побеседовать с призраком Римуса Люпина! – усмехнулся Снейп. – Доверительный разговор с привидением-оборотнем – именно об этом я и мечтал те полтора года, что валялся в больнице Святого Мунго.
– А что в этом такого? – спокойно произнесла Гермиона. – Римус, между прочим, самый разумный, если так можно сказать о призраке, из всего Хора. И он имеет некоторое влияние на остальных! Я говорила с ним, просила убедить Хор не пугать учеников. И, знаете, мне многого удалось добиться – если раньше они концертировали все ночи напролет, то теперь активизируются, в основном, по весне между тремя и четырьмя часами утра! А этой зимой их вообще не было слышно!
– А сегодня они, видимо, решили отыграться за всю зиму, – процедил сквозь зубы Снейп. – Устроили такое шоу, что мне пришлось истратить все запасы Успокаивающего зелья на первокурсников!
– Северус, а зачем вы вернулись в Хогвартс? – неожиданно даже для самой себя поинтересовалась Гермиона. – Вам же явно не доставляет никакого удовольствия вся эта возня с учениками! А уж как вы раньше морщились, когда вам приходилось мириться с тем, что ненавистные гриффиндорцы внезапно стали вашими коллегами, и вам нужно общаться с нами на равных! Парвати говорила мне, что на первом педсовете вы смотрели на нее так, будто она гусеница, которую вы готовы раздавить.
– Исключительно потому, что не испытываю никакого уважения к Прорицаниям и к тем, кто пытается преподавать этот бесполезный предмет, противоречащий всем принципам магической науки, – на сей раз голос Северуса звучал мягко. – А что до преподавания – ну вы же умная девушка, Гермиона! Да к тому же еще учились в Академии при Министерстве! Вы, правда, думаете, что у меня был выбор?
– Хотите сказать, что для Героя Войны, обладателя Ордена Мерлина Первой Степени не нашлось в магическом мире работы получше, чем преподаватель зельеварения? – скептически произнесла Гермиона.
– А также для шпиона Волдеморта, двойного агента, убийцы Альбуса Дамблдора, директора, поощрявшего пытки учеников… мне продолжать? Или вы думаете, что Орден Мерлина враз смыл с меня все грехи? Нынешний министр прямо намекнул мне на то, что я должен быть счастлив, что Визенгамот вообще оправдал меня! Для меня нет места в магическом мире. А если бы Минерве не был так сильно нужен хороший зельевар, то, боюсь, и Хогвартс бы меня никогда не увидел.
– Но вы же можете уехать из Англии! Наверняка нашлась бы страна, в которой маги приняли бы вас как героя!
– Сомневаюсь. Дурная слава обычно бежит вперед хорошей, так что и за границей меня вряд ли ждет что-то лучшее, чем косые взгляды и перешептывания за спиной. Пусть в других странах волшебники менее консервативны, чем в Британии, но ведь и они никогда не забудут того, что им пришлось пережить в последний год правления Волдеморта. Знаете, почему не приняли в немецкий «Вестник Алхимии» мою последнюю статью об удлинении срока действия Оборотного зелья? Потому что сына главного редактора «Вестника» во время войны замучили до смерти в поместье Малфоев, а потом его истерзанный труп подкинули на крыльцо родителям. А день, когда должна была быть напечатана моя статья, пришелся аккурат на годовщину смерти того несчастного мальчика. Я не имею к этому убийству никакого отношения, в тот момент, когда оно случилось, я уже директорствовал в Хогвартсе и в поместье Малфоев не появлялся. Но что, вы думаете, я получил в ответ от главного редактора? Гневное письмо, в котором говорилось о том, что такие, как я, не должны марать честное имя Магической Науки своими публикациями! И что лучше бы я вместо своих исследований сварил порцию медленнодействующего яда и принял ее сам.
– Ничего себе, – пробормотала Гермиона. – Не ожидала такого от Ульриха. Я встречалась с ним два года назад на Общемагической конференции в Стокгольме, и он произвел на меня весьма благоприятное впечатление.
– Ну, вы же не работали на Волдеморта, – спокойно произнес Снейп. – Вы для него как раз настоящий герой, который помог остановить весь этот кошмар. А мне теперь нигде места не найдется. А для того, чтобы пускаться в авантюры с изменением внешности и имени, я сейчас, наверное, просто слишком слаб. Сорок четыре года – это, конечно, не возраст для мага, но все-таки змеиный яд меня неплохо подкосил.
После таких откровений со стороны своего коллеги Гермиона почувствовала себя неловко и замолчала.
– Я вижу, вы растроганы моей историей, – голос Снейпа вновь сделался язвительным. Похоже, он уже и сам был не рад, что так разговорился. – Не стоит меня жалеть, право слово! Пожалейте лучше своих несчастных младшекурсников, которые ходят к вам по ночам за Успокаивающим зельем, выслушав очередной концерт Хора.
– Откуда вы знаете, что делают мои студенты? – вскинулась Гермиона.
– Ну, я полагаю, они мало чем отличаются от моих, хоть и учатся на другом факультете, – спокойно ответил Снейп. – А мои именно так и поступают, – с этими словами Снейп резко развернулся и зашагал прочь.
Гермиона еще некоторое время постояла на террасе, прокручивая в голове разговор со Снейпом и наблюдая, как солнце поднимается над горизонтом. Как же так, неужели история с Гарри, которая произошла в год после возрождения Волдеморта, ничему не научила волшебников? Тогда никто не слушал того, кто говорит правду, и очень много времени оказалось потеряно впустую. Но и теперь все осталось по-старому: даже такие умные люди, как Ульрих Рехт, верят сплетням из Магической прессы и не хотят видеть дальше своего носа! Да что там Ульрих, даже Кингсли, который всегда казался наиболее рассудительным из всех работников Министерства, и тот, похоже, считает, что место Снейпа в Азкабане.
