Глава 2Вооружившись этими добрыми намерениями — не всегда же поговорка про них должна оправдываться! — я снял скромную квартиру на окраине Лондона и отправился оформлять опекунство. И у магловских властей, и у магических. Для надёжности.
Действия магловских чиновников удалось существенно ускорить с помощью магии. А обращение к магическим, разумеется, не ускользнуло от внимания Дамблдора, и очень скоро я получил вежливое письмо с просьбой о встрече. На которое, разумеется же, ответил согласием.
Он зашёл на следующий вечер.
Постоянно натыкаясь на портреты, хоть даже на тех же вкладышах от шоколадных лягушек, я не имел возможности забыть, как он выглядит. А вот общаться с ним с позиций взрослого — да что там взрослого, чуть ли не равного! — было странно. Я подсознательно всё время ждал того, прежнего отношения и с трудом удерживался, чтобы самому не разговаривать как прежде.
Впрочем, это быстро прошло.
Для начала он попытался отговорить меня от идеи забрать Гарри у Дурслей, мотивируя это интересами мальчика. Мол, чем позже он попадёт в магический мир, тем меньше у него будет шансов зазнаться от свалившейся на него славы. В чём-то он был прав — я сам нередко удивлялся, что не зазнался, не иначе, пример Локхарта оказался слишком уж впечатляющим. Дамблдору я возразил, что как раз внезапно свалившаяся слава способна вскружить парню голову, а вот если его соответствующим образом подготовить... Он перешёл к следующему аргументу — безопасности, и тут уж был вынужден приоткрыть карты, поскольку мысль, что мальчику безопаснее жить с маглами, полностью бессильными против любого мага, чем с родственником-магом, выглядела бы просто дурацкой. Так что про материнскую защиту я услышал. И совершенно искренне напомнил, что я его матери тоже кровный родственник, причём весьма близкий.
С этим Дамблдор спорить не стал, но осторожно попросил возможности убедиться — так, на всякий случай. Я только плечами пожал: пожалуйста, сколько угодно, хоть магически, хоть генетический анализ... на последнее он недоумённо вскинул брови, но комментировать не стал. Взял у меня несколько капель крови и обещание по возможности оберегать мальчика как от потенциальных врагов, так и от излишне восторженных почитателей. Тут мне пришла в голову замечательная идея, и я поинтересовался: а с кем, собственно, стоит общаться? Будет ведь гораздо лучше, если парень пойдёт в Хогвартс, уже имея хотя бы одного друга, так не подскажет ли мистер Дамблдор какую-нибудь подходящую семью с детьми того же возраста?
Я надеялся услышать фамилию Уизли — мне необходим был повод. Познакомиться с ними. Как-нибудь свести с Люпином. Сделать так, чтобы тот увидел крысу...
Ремус же не сможет не узнать старого приятеля?
Номер не прошёл: после недолгого раздумья Дамблдор назвал фамилию Лонгботтом. Настаивать я не решился, а вместо этого спросил, нельзя ли повидаться с кем-то, кто близко знал семью Поттеров. Мальчик ведь захочет узнать побольше о родителях, не так ли?
Да, я лукавил: мне-то в детстве не пришло в голову расспрашивать про друзей отца, даже на фотографиях я их толком не рассмотрел. И не толком — тоже, иначе узнал бы если не Сириуса, так Люпина. Но сегодняшнему Дамблдору об этом знать было неоткуда, а предположение казалось более чем логичным. Так что он, как мне показалось, не слишком охотно, но назвал адрес Люпина. Что мне и требовалось. Для начала.
С Гарри всё складывалось и проще, и сложнее, чем казалось. Я, оказывается, совершенно забыл, каким был в этом возрасте. А надо было постараться, чтобы таким и остался — я не был так уж уверен в своих воспитательных способностях, чтобы попытаться менять характер мальчика в нужную сторону, так что лучше уж было вовсе не менять. Например, не приучать задавать взрослым лишние вопросы. И не лишние — тоже. Поэтому я изо всех сил старался быть суровым и отстранённым.
Получалось не очень. Но я старался.
Встреча с Люпином произошла в парке. Я хотел сперва сам с ним поговорить, а потом уже знакомить с Гарри, а Ремус, видимо, стеснялся приглашать незнакомца в своё более чем скромное обиталище. Он показался мне гораздо моложе, чем прежде. Тогда я больше замечал седину в волосах да морщины, теперь же видел, что и то, и другое — печать не возраста, а обстоятельств. Тридцать лет. Для меня-нынешнего — почти мальчишка.
Разговаривали мы долго. Я задавал кучу вопросов, которые не успел, не решился или не догадался задать в детстве. Это могло бы вызвать недоумение, но о характере Петуньи Ремус, похоже, был достаточно наслышан и не посчитал странным, что о её сестре расспрашивают не у неё. На прощание мы договорились, что он зайдёт к нам. На днях. Знакомить его с Гарри пришлось бы в любом случае, но допускать их сближения я не хотел. У мальчика до определённого времени не должно было быть близких друзей среди взрослых. По крайней мере, таких, к которым он мог бы обратиться в любое время и по любому поводу.
Как добиться, чтобы таковым не стал Сириус, я пока не знал и не думал. А думал совсем о другом: как вытащить его из Азкабана. Ждать ещё три года? Ну уж нет! Да и не было никакой гарантии, что моё появление здесь не изменит реальность не в его пользу. А значит, надо самому позаботиться, чтобы изменило — в его. Но спешить было ни в коем случае нельзя: то, что Дамблдор не назвал мне фамилию Уизли, могло быть намёком. Могло, конечно, и не быть...
В любом случае, другого плана у меня пока не было.
Августе Лонгботтом я послал письмо, в котором предлагал познакомить «наших внуков», заодно намекнув, что мне, якобы старому холостяку, не помешает её помощь и совет в воспитании ребёнка. О судьбе родителей Невилла мне рассказал Люпин. Секрета в этом, в общем-то, не было никакого, дело в своё время вышло громким. Даже странно, что Драко был не в курсе. То ли у его папаши в душе сохранялись всё же какие-то остаточные представления о порядочности, то ли он просто не хотел поднимать тему, столь близко касающуюся его собственных якобы «подимпериусных» дел.
Встреча с Августой меня поразила. Я помнил старуху в нелепом наряде, а увидел экстравагантную даму, не то чтобы красивую, но, безусловно, неординарную. И только на дне непреклонно прищуренных глаз плескались отголоски чужого безумия.
Зато Невилл был точно таким, как мне помнилось: пухленьким неуклюжим растеряхой, счастливым обладателем вечно сбегающей жабы. Ничего общего с суровым (точнее, притворяющимся таковым) профессором Гербологии, которого в школьные годы почти всерьёз опасался мой неустрашимый Джимми.
Особой близости между мальчиками не возникло, чему я не слишком огорчился. Их дружба была ещё впереди — если всё пойдёт так, как шло.
На Диагон-аллею я отправился с целью вполне прозаической: мне нужна была работа. Скромная, незаметная, не привлекающая излишнего внимания. Сколько, в конце-то концов, можно проедать чужие деньги? Августа упомянула, что хозяин «Флориш и Блоттс» ищет помощника, и я подумал, что могу претендовать на это место. Не в подметальщики же наниматься в моём-то возрасте?
Место оказалось уже занято, но мы очень мило побеседовали с хозяином, оказавшимся моим ровесником, и я получил несколько дельных советов, одним из которых вскоре и воспользовался. Его, кажется, весьма впечатлила моя решительность: бросить налаженную жизнь ради возвращения на незнакомую родину, взять на себя ответственность за чужого, в общем-то, ребёнка…
За разговором мы как-то упустили из виду этого самого ребёнка. Я считал, что в книжном магазине за полчаса не заскучаешь, напрочь забыв, что в этом возрасте вовсе не был увлечённым книгочеем. Как и о способности совершенно незаметно исчезать, выработанной годами жизни в семействе, всегда готовом найти тебе скучную и малоприятную работу по дому.
Всерьёз испугаться я не успел: едва выскочив из магазина и оглядевшись, заметил знакомый лохматый затылок у витрины ярдах в ста дальше по улице. А подойдя — ну ладно, подбежав — поближе, обнаружил рядом не менее знакомый рыжий. С другой стороны к парочке столь же скорым шагом приближалась полная дама, тащившая на буксире крайне недовольную девчушку и сопровождаемая парой хихикающих близнецов.
Кажется, это была судьба…
Это точно судьба, решил я, увидев, что именно обсуждает эта сладкая парочка.
«Нимбус-2000». Моя метла. Моя первая метла!
Только что выпущенная модель, хит сезона, она красовалась в окружении заслуженных «Комет» и «Чистомётов», выделяясь на их фоне, словно офисная леди на вечеринке ткачих, и я впервые за Мерлин знает сколько лет почувствовал себя не почтенным пожилым джентльменом, а восторженным мальчишкой, впервые вкусившим сладостный восторг полёта. Мир на миг обрёл полузабытые краски, волшебство вновь стало волшебством… и я понял, что просто не могу сейчас повернуться и уйти от этой витрины.
Нет, сперва я, конечно, выполнил то, что должен был. Отчитал Гарри. «Познакомился» с Молли. Поболтал с ней о воспитании детей («Ах, эти мальчишки, попробуй за ними уследить...»). Получил приглашение на ближайшие выходные.
А потом зашёл в магазин и купил этот «Нимбус».
Чёрт побери, я ведь тоже человек и имею право на маленькие слабости!
С метлой Гарри освоился просто и легко. Впрочем, в чём-чём, а в этом я и не сомневался. Видимо, это у нас в крови — мои, помнится, тоже полетели так, словно на метле родились. Все трое, и Лиль даже раньше, чем братья: за ними-то я следил, а этот прелестный ангелочек с характером дьяволёнка умудрился добраться до взрослой метлы в пять лет. И не только добраться, но и залететь на ней в сад к соседям-маглам, что стоило мне, между прочим, серьёзного штрафа. Хотя, если вспомнить собственное детство, не мне бы говорить...
Короче, в гости к Уизли мы отправились с метлой в обнимку — Гарри просто не мог от неё оторваться. Я тоже.
Рон, как выяснилось, успел освоиться со взрослой метлой, так что десять минут спустя после нашего появления мальчишки, к недовольству Молли, уже гоняли наперегонки над садом. А чуть позже к ним неожиданно присоединился Перси. Впрочем, я перестал удивляться, заметив в сторонке хихикающих близнецов. Как уж они спровоцировали брата — понятия не имею, но явно же их работа!
Насколько я помнил, Перси в этой семье всегда был «белой вороной», и в отношении полётов тоже. Что теперь и продемонстрировал: пытаясь повторить финты младших, едва не сорвался в штопор, в какой-то момент оказавшись практически вверх ногами. Я выхватил палочку, приготовившись подхватить парня, но он всё же выровнялся — «Чистомёт» всегда отличался устойчивостью. Так что катастрофа ограничилась посыпавшимися из карманов его мантии мелочами, которые младшие с радостным визгом кинулись ловить. Через пару минут Рон гордо продемонстрировал подхваченную на лету записную книжку, а Гарри... Гарри держал за хвост верещащего не то от страха, не то от возмущения крысюка.
Я и забыл, что в этот момент он ещё принадлежал Перси...
Мальчишек я похвалил, но так рассеянно, что они, кажется, обиделись. Меня же внезапно поразила мысль: а что было бы, упади сейчас Питер на землю? Разбился бы, наверное — высота была приличная. А дальше? Я слишком плохо разбирался в предмете, чтобы понимать, что случится с анимагом, погибшим в анимаформе. Превратится он в человека или нет?
Как бы там ни было, а Долг жизни Питер, кажется, уже нажил.
Устроить приглашение Ремуса к Уизли не составило особого труда — достаточно оказалось упомянуть, что он был хорошо знаком с братьями Прюэттами. Я слегка преувеличил свою осведомлённость — Ремус всего лишь упомянул их имена в разговоре, — но хлебосольная хозяюшка Молли в любом случае была рада возможности лишний раз похвастать своей несравненной выпечкой. Куда труднее оказалось уговорить Люпина принять приглашение.
Однако мои труды пропали зазря: накануне нашего с Ремусом появления крысюк вместе с хозяином отбыл в гости. Как я понял, к какому-то однокурснику Перси, что, впрочем, было совершенно не принципиально. А принципиально было то, что на следующие выходные приходилось полнолуние, потом Ремуса заставили работать сверхурочно, а потом всё семейство Уизли отправилось за границу — Артур выиграл крупную сумму в лотерее и они решили навестить Билла, несколько месяцев назад отправленного работодателями в Египет.
Как ни странно, на сочетание слов «лотерея», «Уизли» и «Египет» я тогда не отреагировал. Зато понял, что для помощи Сириусу надо искать другие пути.
Итак, в чём я ошибаюсь? Судьбе неугодно оправдание Сириуса как таковое? Или то, что он раньше окажется на свободе? Или...
Или то, что на свободе не окажется Питер?
Я понял, что, кажется, набрёл на верное направление.
Волдеморт должен возродиться. Помочь ему в этом должен Питер. Видимо, это те линии судьбы, которые изменить невозможно. Значит, надо вытаскивать Сириуса как-то иначе. И не допускать его встречи с Питером. Встречи Ремуса, кстати, тоже.
Выход один: отловить крыску и держать где-нибудь в таком месте, где до него никто не доберётся, но откуда и он не сумеет удрать раньше времени. И плевать, что он об этом подумает! Уж перед ним-то я отчитываться не собираюсь. Впрочем, будет лучше, если он вообще не узнает, кому обязан и пленом, и последующим освобождением.
Надо будет только как следует продумать, когда и как именно его отпустить. Чтобы Лорда искать побежал, а не в очередную магическую семью домашним любимцем «наниматься».
Следовало дождаться возвращения Уизли из Египта и осторожненько изъять Скабберса. Лучше всего — временно заменив трансфигурированной копией, в которую заложена «программа»: в определённый момент сбежать. Лучше, чтобы исчезновение крысы невозможно было соотнести с моим пребыванием в доме. Отловить дикую крысу не проблема, а Империус применительно к животным даже формально не считается Непростительным, Крауч, помнится, нам такое на уроке демонстрировал.
С этим было понятно, сложнее было решить, куда поместить отловленную крысу. И как всё же добиться освобождения Сириуса. Может, заставить Питера перекинуться и написать признание? Да нет, это не вариант. К такому признанию потребуют «приложить» автора, иначе вопросов не оберёшься. Хотя…
Занятый этими размышлениями, я не сразу обратил внимание на Гарри, подбежавшего ко мне с газетой:
— Дед, смотри, Рона в «Пророке» напечатали!
С фотографии под крупным заголовком «Работник Министерства выиграл главный приз» мне радостно махало всё рыжее семейство на фоне пирамиды Хеопса. На плече у Рона устроилась не менее довольная крыса.
У Рона? Почему у Рона, её хозяин же Перси!
Более ясного намёка судьба дать просто не могла.
Но судьба там или нет, а надеяться на любезность Фаджа, который надумал бы проинспектировать Азкабан с газеткой в кармане, не стоило. То есть он, может, и надумал, но мне об этом знать неоткуда, а значит, надо действовать самому. К счастью, у меня была такая возможность.
Посылку для Сириуса Блэка я с особым цинизмом отправил от имени Нарциссы Малфой — кузина всё-таки, а доставлять лишние проблемы Андромеде мне очень не хотелось. Для конспирации я послал посылочку и миссис Беллатрикс Лестранж. В обеих посылках были тёплые вещи, завёрнутые в газеты. Дешёвые и довольно поношенные, чтобы не разворовали ненароком. В посылке, которая предназначалась Сириусу, все вещи были завёрнуты в один и тот же газетный лист. Я стремился действовать наверняка. Ну, насколько это вообще возможно в таком деле.
Процедуру я знал, так что мог довольно точно прикинуть, когда узник получит послание. Оставалось ждать и надеяться.
Впрочем, нет — оставалось ещё одно и крайне важное дело.
***
Я болтался на метле над морем второй день. Болтался и думал, что делать дальше — ещё несколько часов, и никакие бодрящие зелья мне уже не помогут. Такие вещи и в молодости не особо полезны, а уж в моём-то возрасте... Конечно, можно было бы положиться на сигнальные чары, да так рано или поздно и придётся сделать. Собственно, даже если я его здесь не отловлю, так всё равно знаю, где ждать. Но я боялся. Даже не того, что он попадётся — в конце концов, в прошлый раз не попался. Я боялся... даже не знаю, чего именно. Может, не встретиться?
Я бы молился, наверное, если бы знал — кому.
О том, что я мог не рассчитать время и упустить его, думать не хотелось. Выбора у меня всё равно не было — я и так напросился в гости к Уизли на следующий же день после их возвращения.
Уизли охотно согласились приютить Гарри на несколько дней, даже не спросив, зачем мне это нужно. Рон горел желанием поделиться с другом подробностями поездки, а тому столь же не терпелось эти подробности выслушать. За обедом он невольно подыграл мне, спросив, где Скабберс. Рон отмахнулся — мол, дрыхнет, как всегда, у Перси на подушке. Мне осталось только незаметно проскользнуть наверх и, прикрывшись дезиллюминационными чарами, подменить крыса на заранее подготовленную «обманку». «Оригинал» я сунул в карман, предварительно усыпив и обездвижив. Позже пересадил его в клетку — настоящую, не наколдованную, только обработанную чарами Неразбиваемости — и спрятал в подполе родительского дома. Еды и воды оставил побольше, на неделю, не бегать же туда ежедневно. Не до того.
Это было позавчера.
Усталые глаза слезились, и я чуть не пропустил то, что так долго высматривал. Чёрная точка появилась в волнах, мучительно медленно приближаясь. Я рванулся навстречу, и пятнышко обратилось собачьей головой. Пёс плыл из последних сил, захлёбываясь и отфыркиваясь, и я вцепился в древко метлы, чтобы не достать палочку и не кинуться ему на помощь. Моё присутствие здесь и так было очень плохо залегендировано, надо же соблюдать хоть какую-то конспирацию! Рассказывать ему правду я боялся. И другим — тоже, даже Дамблдору, хотя ему-то, скорее всего, придётся. Но и с ним я собирался тянуть до последнего.
К счастью, до берега оставалось совсем немного, хотя не знаю, для кого из нас эти последние ярды были более мучительны.
Пошатываясь, он добрался до недалёкой хилой рощицы и исчез за деревьями. Я торопливо спустился на землю и двинулся следом, сунув метлу в ветви первой же берёзки.
Обнаружил я его буквально в десяти ярдах от опушки. Он — уже в человеческом облике — стоял, привалившись боком к стволу и обхватив руками голову. И то ли память меня подводила, смягчая прошлое, то ли к нашей встрече в Визжащей хижине он уже успел здорово измениться. К лучшему.
Забывшись, я сделал несколько шагов вперёд. Даже не подумал, действуют ли ещё дезиллюминационные чары, которые следовало «подновлять» каждый час.
Оказывается, не действовали.
Всё же реакция у него была потрясающая. И скорость превращения — тоже. Будь у меня палочка в руке, я бы ещё успел защититься, а так только вскинул руку, прикрывая горло. Что мне не больно-то помогло бы, понял я, уже лёжа на земле. Но он вовсе не планировал убивать, слишком уж аккуратно вцепился в руку — даже кожу не прокусил. Всего лишь дал понять, что я в полной его власти. И я вдруг очень ярко вспомнил сцену из своего детства — когда сам вот так стоял над ним, беспомощным, копя в себе решимость и не зная, что делать дальше.
Я, кажется, собирался учиться на чужих ошибках?
Когтистая лапа как-то слишком целенаправленно принялась драть мне одежду, и минуту спустя я сообразил, в чём дело — он пытался добраться до палочки. Проглотив рвущееся с языка «Сириус, это же я, не узнал?», я сдавленно — он очень грамотно придавил мне горло моей же рукой — проговорил:
— Мистер Блэк, я вам не враг.
Он замер, раздумывая. Потом разжал зубы, взамен прижав мне горло лапой, перекинулся — лапа сменилась рукой, но осталась на горле — и хрипло спросил:
— Кто вы?
— Это неважно, — я старался говорить спокойно. — Я отвечу на все ваши вопросы, но чуть позже. Сейчас нам надо убраться отсюда. Возьмите мою палочку и можете сами выбрать место для аппарации.
Он вытащил из подранного кармана палочку и убрал руку с моего горла. С трудом поднялся. Изобразил что-то, очень отдалённо напоминающее усмешку:
— Собирайся вы меня схватить, не стали бы выходить на открытое место. Так что уж выбирайте сами.
Я едва не забыл забрать метлу, что было бы глупостью воистину феерической.
Мелочиться я не стал и, коли уж он велел мне выбирать самому, аппарировал прямо к себе домой. Мы оба нуждались в еде и отдыхе, а специального убежища я не приготовил. Не из непредусмотрительности даже, а из чистого суеверия.
Пока я грел чай и соображал, чем его лучше накормить, он внимательно меня разглядывал. А потом спросил:
— Я вас знаю?
— Нет. — Я лукавил, но не очень сильно.
— Странно. Я мог бы поклясться, что ваша внешность мне знакома.
Мне понадобилась вся моя выдержка, чтобы сохранить спокойствие. Чёрт, никто другой ведь не заметил! Или просто промолчали?
— Вы знали мою племянницу, Лили Эванс. Видимо, мы похожи.
Он вздрогнул, как от удара.
— Я не знал, что у Лили был дядя.
— Она тоже. Я добрачный сын её деда и бабки. И совсем недавно узнал о своей настоящей семье.
Подробности он уточнять не стал, а вместо этого спросил:
— Что вы делали там, на берегу?
Это был самый скользкий момент во всей истории. Единственное объяснение, которое мне удалось выдумать, выглядело довольно натянуто.
— Я же из Штатов, мне тут всё любопытно. Решил вот взглянуть на самую суровую тюрьму магического мира. Хотя бы издали. И, согласитесь, переплывающая море собака — зрелище достаточно нетривиальное, чтобы им заинтересоваться.
Он криво усмехнулся:
— Да уж. Но вы назвали меня по имени.
С этим было проще, хотя тоже не без сомнительных моментов.
— Я видел вас на свадебных фотографиях Лили.
Это, кстати, была правда — фотографии мне показал Ремус. Другое дело, что узнать в том юном красавце нынешнего Сириуса было практически невозможно. На что он и указал:
— Меня можно узнать? Ну надо же.
— С трудом, — признал я. — Это было скорее наитие. Я бы ничуть не удивился ошибке.
— Вы рисковый человек.
Мне оставалось только пожать плечами. Да, моё поведение выглядело весьма и весьма неосторожным. А что было делать?
— Я не верю в вашу вину, мистер Блэк. Я работал в правоохранительных органах и кое в чём разбираюсь. Ваше дело даже в газетных публикациях выглядит крайне сомнительным, а там ведь обычно скрывают наиболее скользкие моменты. И потом... вы ведь могли убить меня, или, как минимум, обезвредить, повредив руку. В вашем положении это было бы даже логично. Вы же действовали крайне щадящими методами.
Он хмыкнул:
— Ну, без Обливейта я бы вас не отпустил.
— Ещё не поздно.
Он покачал головой:
— Ну нет. Это было бы слишком большим свинством. И я действительно не убивал тех маглов, — он помолчал и через силу добавил: — И ребят предал не я. С доказательствами вот только не очень. Хотя на одно я рассчитываю.
Я едва не ляпнул, что зря рассчитывает, но успел удержать язык за зубами.
— Мистер Блэк, нам обоим необходим отдых. Давайте обсудим подробности завтра.
— Хорошо, — не стал спорить он. — Ещё только один вопрос. Сын Лили и Джеймса... вы не знаете, как он?
— Знаю. Здоров и благополучен, — уточнять, что Гарри вообще-то живёт со мной, я не стал, оставив эту новость на завтра. Он едва стоял на ногах, а разговор о Гарри напомнил мне, что оставаться тут ему не следует. Конечно, никто не станет искать его в моей спальне, но лучше избежать случайностей. Дамблдор наверняка появится с предупреждением, как только услышит о побеге. Свести их надо будет, но лучше не сразу. Во избежание.
С идеей перебраться в какое-нибудь тихое место Сириус согласился и вскоре уже спал в хорошо знакомой мне пещерке возле Хогсмида. Защитные и сторожевые чары я поставил сам, не доверяя его потерянным за десять лет навыкам.
