Глава 2***
— После каникул будем тренироваться бороться с дементорами, – сказал Гарри. – Изучать чары Партонуса.
— Ты на самом деле притащишь дементора? – спросила Сьюзан, и по ее спине побежали мурашки.
— Нет, не волнуйтесь, – Гарри улыбнулся стоявшим рядом школьникам. – Постараюсь найти боггарта.
Повсюду раздавались облегченные вздохи, и только Джинни помрачнела. Она сдержала легкую дрожь и, подняв взгляд, встретилась с изумрудными глазами Гарри. Мгновение он смотрел на нее, а затем отвернулся и нарвался на вопрос от Луны:
— А если мы не сможем победить боггарта?
— Если тебе не удастся побороть свой собственный страх, – ответил Гарри, – можешь даже не надеяться одолеть дементора.
Джинни уставилась в пол и через несколько секунд почувствовала на себе пристальный взгляд Луны.
— Если у кого-то проблемы с боггартами, подойдите ко мне позже. У меня все, можете идти.
Джинни первой вылетела из Выручай-комнаты, не обратив никакого внимания на развешенные под потолком золотые игрушки с изображением Гарри и подписью: «Гарри, Гарри, моя звезда!»
Это было их последнее занятие перед Рождеством, и она знала, что больше не представиться возможности поговорить с Гарри. Вопрос был только в том, нужен ли ей вообще этот разговор?
***
Каникулы закончились, и занятия ОД возобновились. Они раз за разом отрабатывали изученные заклятия и контрзаклятия, и уже спустя неделю начали недовольно ворчать – скорее для виду, чем на самом деле, но Гарри был неутомим. Он повторял, что нужно уметь применять все эти чары, чтобы потом справиться с вызовом Патронуса.
Джинни же ощущала лишь облегчение. Каникулы выдались тяжелыми. Отец попал в госпиталь Святого Мунго, Том вновь вернулся в ее шкаф на площади Гриммо, 12… Если придется еще сразиться с боггартом в ближайшее время, она точно упадет в обморок от усталости и напряжения.
И Гарри заметил это.
***
Джинни уже сделала все домашние задания и неожиданно захотела прогуляться. Она поискала взглядом тех, кто мог бы заметить ее отсутствие. Гермиона и Рон сидели вместе в креслах у камина и жарко обсуждали что-то, скорее всего они пытались таким образом скинуть напряжение, которое постоянно охватывало их, когда Гарри уходил на дополнительные занятия по зельям. Она еще раз убедилась, что на нее никто не обращает внимания и поднялась в спальню за теплой мантией, шарфом и перчатками, после чего незаметно выскользнула из общей гостиной Гриффиндора.
Джинни поднялась на Астрономическую башню. Ей всегда нравилось это место за потрясающий вид на призамковую территорию. Облокотившись на перила, она полной грудью вдохнула морозный воздух, закуталась поплотнее в мантию и устроилась на ледяных плитках.
Она любила звезды. И иногда, если мрачные тучи на небе расходились, она долго рассматривала звезды. У мамы всегда были отличные оценки по астрономии, она их подтвердила и на СОВ, и на ЖАБА. Когда Джинни была маленькой, то любила слушать сказки и легенды, связанные с различными созвездиями, а летом они с мамой часто устраивались на зеленой траве на лужайке и искали их на небе.
Она настолько увлеклась своими воспоминаниями, что не сразу услышала тихий скрип двери. Приподняла голову, но почти сразу же снова улеглась на каменные плиты, узнав гостя. Не говоря ни слова, Гарри прилег рядом и скрестил на животе руки. Джинни не знала, что делать или сказать, а потому решила вести себя так, словно кроме нее здесь никого не было. Она услышала тихий шорох ткани по камням, очевидно, Гарри ерзал на неудобных плитках, пытаясь устроиться получше. Она и сама чувствовала, как особо острый камень упирался в лопатки.
Они разглядывали звезды в полной тишине. Наконец, Гарри решился нарушить молчание:
— В прошлом году, когда я оказался в лабиринте, я почти сразу перешел на бег. Даже не знаю, почему, ведь там не было ни одного монстра, – задумчиво прошептал он. – Хотя не могу сказать, что я расстроился таким поворотом событий. Я совсем не хотел оказаться лицом к лицу с каким-нибудь жутким чудовищем, выведенным Хагридом. Но несмотря на облегчение, я никак не мог избавиться от чувства дискомфорта, словно что-то было не так. Может, там было слишком тихо?
Он сделал небольшую паузу, будто сам задумался над своим вопросом.
— А потом вдали я увидел чей-то высокий силуэт, – продолжил. – Он начал приближаться ко мне. Почти сразу от него повеяло холодом, а в голове у меня зазвучали крики. Я быстро сообразил, в чем дело. Подумал о том, что Турнир наконец-то закончился, и закончился он хорошо. Я победил, держу в руках Кубок, а рядом стояли Рон и Гермиона – живые и радостные. Когда появился Патронус, дементор неожиданно оступился. Дементоры никогда не оступаются. Тогда я понял, что перед мной был боггарт и произнес «Риддикулус».
Джинни хранила молчание, с напряжением вслушиваясь в каждое слово, зная, что Гарри рассказывает это не просто так, а с какой-то целью.
— Я подумал тогда, – продолжил он, – что тебе было бы любопытно посмотреть, как он оступается. Вот он выходит из шкафа, в котором обычно прячется, весь такой в идеально выглаженной школьной форме, на груди блестит значок старосты с надписью «Самодовольный пузырь». Думаю, это зрелище рассмешило бы тебя.
Джинни горько скривилась и скосила глаза в сторону Гарри. Тот упорно пялился на небо.
— Почему ты говоришь это мне? – шепотом спросила она.
— Как только ты победишь свой страх, ты сможешь справиться с чем угодно. В том числе с дементорами. Ты в курсе, что мне никогда особо не удавалось справиться с боггартом в виде дементора?
— Ты же можешь прогнать дементора, – уверенно произнесла Джинни.
— Так и есть, – признал Гарри, – но боггарт до недавнего времени был мне не по зубам. С прошлого года всё изменилось. Тогда в лабиринте мне удалось сделать это впервые. С тех пор он начинает принимать множество различных форм, и мне приходится бороться с каждой из них по порядку.
— Боггарты могут воплощать несколько наших страхов?
— Да. Дементоры – мой самый главный страх, но теперь я знаю, как с ним бороться. Он пытается запутать меня, показывая то Волдеморта в Выручай-комнате, то Седрика в тайном проходе на третьем этаже…
— Понятно…
Она продолжает его разглядывать, ожидая, когда же он наконец повернется к ней, но Гарри все так же увлечён звездами.
— Я никогда не смогу его побороть, – прошептала Джинни. – Когда он рядом, то сразу же начинает говорить всякую ложь, описывать разные ужасы, они словно ядовитые колыбельные. Даже когда он не со мной, я слышу его у себя в голове. От одного его голоса меня начинает мутить. Ты и представить себе не можешь, как сильно я ненавижу его… и боюсь.
Гарри, наконец, посмотрел на нее. Их взгляды пересеклись, и Джинни почувствовала, как по телу побежали мурашки.
— Знаешь, что я слышу, когда рядом дементоры? – спросил он, Джинни покачала головой. – Я слышу крики мамы и смех Волдеморта. Когда он выбил дверь в нашем доме, папа попытался задержать его, дать время маме убежать. Когда он вошел в мою комнату, мама стояла на коленях возле моей кроватки и держала меня на руках. А он только зло ухмыльнулся и проигнорировал ее мольбы не трогать меня. Мои родители – мертвы, и у меня нет никаких воспоминаний о них, кроме тех последних минут жизни…
Джинни рассматривала черты его лица. Она знала, чего ему стоило решиться на этот рассказ. Но почему-то не получалось ни пожалеть, ни посочувствовать. Она встряхнула головой и произнесла:
— Это другое. Ты… Ты ничего не помнишь, даже маминого голоса, рассказывающего тебе сказку на ночь. Ты можешь лишь придумать то, какими они были. А когда Том начинает разговаривать со мной, прячась в моем шкафу, я знаю, зачем он это делает: чтобы напомнить о моих ошибках. Чтобы напомнить, что я пыталась убить Гермиону, что ты едва не погиб, спасая меня. И каждый раз он с победным видом улыбается, а мне остается лишь прятаться под одеялом и лить слезы!
Она и в самом деле расплакалась. Почувствовала, как по щекам побежали мокрые дорожки слез, и приготовилась, что Гарри сейчас распсихуется, хлопнет дверью и уйдет, но он продолжал смотреть на нее.
— Может, ты и права, – протянул он задумчиво.
Джинни вытерла слезы в каком-то яростном жесте, и только тогда до нее дошло, что она сказала. «Когда Том начинает разговаривать со мной, прячась в моем шкафу»… Она выпрямилась и повернулась к Гарри, тот все так же не сводил с нее пристального взгляда.
— Гермиона рассказала мне вкратце о твоей… проблеме.
— Это так все по-идиотски.
— Нет, совсем нет. Когда я был маленьким, я тоже думал, что в моем шкафу живет монстр. В чулане, – подумав немного, добавил он.
Джинни даже не знала, что у своих родственников он жил в чулане, но не стала заострять на этом внимание.
— Проблема в том, что я уже не маленькая, – прошептала она вместо этого.
Гарри громко рассмеялся.
— И смысл тогда взрослеть? – пожал он плечами. – Не одну тебя преследуют…
— Знаю…
Гарри нахмурился, а Джинни покрылась легким румянцем. Она мысленно поздравила себя с тем, что испортила ему настроение. Было непохоже, чтобы он рассказывал кому-то о своих кошмарах.
«Дура», подумала она.
— Это нормально для тебя… что тебя… – пробормотала она виновато и попыталась поменять тему. – Слушай, а ты никогда не думал о Томе?
— Нет. С чего бы это? Я просто уничтожил его. Овладел-то он твоим разумом…
Джинни не знала, как реагировать на эту ремарку. Дружеское подтрунивание или упрек?
— Это не моя вина…
— Знаю, – Гарри вздохнул и вновь улегся. – Знаю.
Джинни последовала его примеру и в установившейся тишине принялась созерцать звездное небо.
— Гарри?
— Да?
— Почему ты не помог мне в прошлом году?
Он озадаченно перевел на нее взгляд, и Джинни нашла очередной повод еще раз взглянуть в его изумрудные глаза.
— После того случая с боггартом, с Грюмом, – добавила она, буквально выталкивая из себя каждое слово.
Она и подумать не могла, что однажды задаст подобный вопрос.
— Я ждала, что ты заговоришь со мной об этом… В том году я хотела, чтобы этот разговор состоялся.
— Понимаю… Но ты ведь могла обсудить это с Гермионой. Она ведь твоя лучшая подруга, разве нет?
— Да, – с колебанием в голосе прошептала Джинни. – Но ты… ты был единственным, кто мог понять меня по-настоящему. Ты ведь тоже был там… ты знаешь, насколько он опасен… знаешь, как плохо мне было…
Казалось, ее щеки ярко полыхали в полумраке Астрономической башни. Гарри так долго молчал, что Джинни уже подумала, что не дождется от него ответа.
— Я вправду был там, да, – сказал он наконец. – Спас тебя и убил его. Но нельзя сравнивать то, что пережил каждый из нас. Я никогда не узнаю, что творится в твоей голове, равно как и ты не узнаешь, что происходит в моей.
— Нет, я не согласна, – возразила она. – Мы с тобой оба связаны с Сам-Знаешь-Кем, и это связь, что соединяет нас с Томом или Сам-Знаешь-Кем – она по сути своей одинакова.
Она почувствовала, как напрягся рядом Гарри, и прикусила губу. Он не любил обсуждать эту странную связь, которую сполна прочувствовал на Рождество во время нападения на Артура. А она посмела поднять эту тему.
— У нас с тобой больше общего, чем ты сам считаешь, – продолжила Джинни. – Нашими разумами овладевали, и…
— Мне кажется, что меня никто не контролировал, – едва слышно отрезал Гарри.
— В каком-то смысле да, у тебя просто это было немного по-другому.
— Они с Волдемортом – разные люди, Джинни, – серьезно произнес Гарри, поднимаясь и усаживаясь, чтобы лучше ее видеть.
— Почему ты не называешь Тома по имени?
Гарри опустил голову на долю мгновения и задумчиво провел пальцем по нижней губе.
— Не вижу смысла, – медленно начал он, – называть то, чего не существует. Он не заслуживает даже называться человеком, так к чему давать ему имя? Иначе он станет чем-то большим.
Джинни в удивлении распахнула глаза, не понимая. Озарение снизошло на нее неожиданно – она сообразила, к чему он клонил. Сам Гарри сделал те же выводы и встал на ноги.
— Почему ты зовешь Сам-Знаешь-Кого его прозвищем? – Джинни тоже поднялась с холодных плиток и теперь стояла совсем рядом с Гарри.
— Если не я, то кто еще покажет всем пример?
Он склонил голову набок и улыбнулся. Обычная улыбка, ничего особенного, но почему тогда сердце заколотилось как бешеное?
— Ты должна избавиться от него, Джин, – прошептал он. – Избавься от него или он убьет тебя.
Она кивнула и опустила голову, чтобы он не заметил слез в глазах. Внезапно Гарри обнял ее и крепко прижал к себе. Сказать, что Джинни была удивлена, ничего не сказать. И все-таки она быстро справилась с собственным изумлением и ответила на объятия. Она понимала, что в них не было ничего романтического, лишь дружеская поддержка. Он и пришел-то только потому, что она была младшей сестренкой его лучшего друга. Только от этого понимания лучше не становилось, сердце болезненно сжалось.
Гарри отстранился и, одарив ее еще одной теплой улыбкой, направился к двери.
— Ты влюблен в Чжоу Чанг? – Вопрос вырвался помимо ее воли.
Он медленно развернулся с совершенно нечитаемым выражением на лице.
— Не знаю пока. Сам пытаюсь понять. А ты? Ты влюблена в Майкла Корнера?
— Нет, – мгновенно ответила она, ни на секунду даже не задумавшись.
Гарри кивнул, вышел и начал спускаться по винтовой лестнице. Джинни замерла на месте, не в силах отвести взгляд от деревянной двери.
«Не знаю пока. Сам пытаюсь понять».
На душе заскребли кошки.
***
Медленно, но неумолимо проходил месяц за месяцем. Разнообразие в скучную школьную жизнь изредка вносили декреты Амбридж и собрания ОД. Они не всегда тренировались против боггарта-дементора, и Джинни не знала, радует ее это или же наоборот тревожит. Едва ли не на каждом занятии Гарри извинялся, что так и не смог найти в замке боггарта. Судя по всему, Амбридж при активной поддержке Филча уничтожила всех этих существ.
Некоторые, как Гермиона или близнецы, недовольно бурчали, а другие, как Лаванда, которой так и не удалось вызвать Патронуса, лишь облегченно выдыхали.
У Джинни тоже было не все так гладко. Она не знала, к какому воспоминанию прибегнуть для вызовы патронуса, потому что всегда помнила о Томе, который прятался в глубинах подсознания.
— День, когда тебя взяли в команду по квиддичу? – насмешливо и скептически предлагал тот. – Ну же, милая Джинни, это достаточно хорошее для тебя воспоминание? Нет-нет, лучше возьми тот день, когда ты нашла мой дневник. Это уж точно отлично подойдет…
Джинни чувствовала, что она стоит на месте. В такие моменты в голове становилось совсем пусто, и она замирала посреди других сияющих патронусов, разрываемая на части монологом Тома. Когда такое случалось, выдра Гермионы подходила к ней и начинала тереться мордой о сжатые кулаки, а олень Гарри наблюдал издалека.
То же самое делала и Луна. На каждом занятии замечая застывшую Джинни, она мечтательно и немного рассеянно улыбалась ей. А сама Джинни, тем временем, снова и снова искала в закромах своей памяти хоть одно счастливое воспоминание, мысленно умоляя Тома оставить ее, наконец, в покое.
***
Уже три года. Три года, день за днем, Том преследует ее, Том лжет.
Джинни вернулась на каникулы в Нору, и ее четвертый курс ознаменовался смертью Сириуса. Было больно видеть Гарри таким безразличным и опустошенным. Она много раз замечала его на берегу озера; он сидел прямо на траве, разглядывал противоположный берег, где как она знала от Гермионы, два года назад тот спас своего крестного. Он избегал Хагрида, Гермиону и Рона.
Они все провели несколько дней в Больничном крыле сразу после побега из министерства. Гермиона нашла утешение в чтении «Пророка», Джинни же наблюдала. Она наблюдала за Гарри, а потому видела, как с каждым днем на его лбу залегает все больше морщин, как мрачнее его лицо.
Никто не видел суть лучше нее. Никто: ни враги, ни друзья. А Том продолжал ее изводить.
— Поттер – уничтожен, – говорил он. – И с каждой секундой от него остается все меньше и меньше!
А потом опять в ее сознании звучал его смех, оглушительный и зловещий, такой жуткий, что голова сразу начинала раскалываться на части.
В поезде мимо их купе проскользнула Чжоу, и на мгновение Джинни скрутило от дикой ревности. Но последовавшие за этим слова Гарри под бдительным оком Гермионы смыли все без остатка.
Была еще Луна. Луна, с которой Гарри спокойно разговаривал накануне последнего учебного дня.
— Мы просто разговаривали о его крестном Сириусе Блэке, – проговорила та своим шелестящим голосом, когда они с Джинни обсуждали Гарри.
— Он говорил тебе о Сириусе? – удивленно переспросила Джинни.
— Да. А я рассказала ему о смерти моей мамы.
— Тебе разве не грустно? – озадаченно, как бывало всегда при разговоре с Луной Лавгуд, спросила Джинни.
— Конечно, грустно, – Луна моргнула своими большими глазами. – Но у меня все еще есть папа… Это странно, – добавила она задумчиво. – Гарри задал мне тот же вопрос, и ответила ему я так же.
Джинни легонько покраснела и отвернулась.
— А потом мы говорили о завесе и людях за ней.
— Людях? – Джинни в удивлении приподняла бровь. – Каких людях?
Луна посмотрела на нее бледными, почти прозрачными глазами.
— Я не могу сказать тебе, – произнесла она, наконец. – Ты их не слышала, значит, пока не готова.
Луна улыбнулась и развернулась на каблуках, а Джинни настолько растерялась, что даже не сделала попытки ее задержать.
Она вытянулась на кровати в Норе, закинула руки за голову и рассматривала потолок. Сквозь распахнутое настежь окно поддувал легкий ветерок.
«Надеюсь, в следующий раз ты выберешь кого-нибудь получше», – сказал Рон своему лучшему другу после очередной реплики о Чжоу.
И бросил мимолетный взгляд на Гарри, но тот ничего не заметил, полностью погрузившись в шахматную партию. Джинни выбрала Дина, потому что ему удавалось рассмешить ее, потому что в его взгляде читалось восхищение и преклонение перед ней, потому что он говорил, что она красива, потому что она пыталась забыть Гарри.
— Мудрое решение, – за дверцей шкафа раздался голос Тома.
Опять он здесь. Джинни вздохнула и, не повернув головы, произнесла:
— Уходи.
— С годами становишься все менее вежливой, милая Джинни, – ухмыльнулся Том.
— Уходи, – повторила она. – Я тебя больше не боюсь.
Конечно, это было ложью, но она хотела убедить себя в этом, она должна была сделать это.
— Посмотри на меня, – твердо приказал Том.
Она не могла не подчиниться и впилась взглядом в черные зрачки, мерцавшие в шкафу.
— Так я и думал, – произнес Том, и улыбка его стала шире. – Ты до смерти боишься…
Джинни встряхнула головой, стараясь отогнать ужас, заполнивший каждую клеточку тела.
— Том, – прошептала она. – Я хочу задать тебе… вопрос…
— Для тебя, милая Джинни, все что угодно.
— Какой… кем был твой боггарт… когда ты… ты учился в Хогвартсе… когда ты был нормальным…
Том моргнул. Веки на мгновение закрыли его черные зрачки.
— Я должна знать, – продолжила она. – Я думаю… думаю, что это был ты сам. Ты боялся себя, того, что ты можешь сделать. Мне кажется, когда ты был ребенком, тебя пугала твоя собственная мощь, но ты никому этого не показывал…
— Неправильно думаешь! – выплюнул Том с неожиданной злостью.
— Поэтому ты… ты преследуешь меня? Преследуешь Во… Волдеморта?
— Ты несешь полную чушь!
— На самом деле, Вол… Волдеморт боится Тома. Ты это хотел мне сказать. «Мне нравится напоминать ему, кем он был раньше, и какую цену пришлось заплатить за то, чтобы стать тем, кем он стал». Ты мстишь ему, потому что в глубине души знаешь, что Волдеморт украл твою жизнь. Твою молодость…
— Замолчи! – прошипел Том, становясь еще бледнее.
— Знаешь, Том, – продолжала Джинни, не обращая на его слова никакого внимания, – где-то глубоко внутри я даже чем-то похожа на тебя. Я тоже боюсь себя. Боюсь того, что могу сделать, особенно с той властью, что давал мне василиск. Кто стал бы следующей жертвой? Она или он? Кого бы я убила? Ненавижу ждать…
Том вышел из шкафа. Одним резким движением он покинул приятную темноту и оказался рядом с ней возле кровати. Джинни уже сидела на ней, облокотившись спиной к стене, и теперь не сводила взгляда со шкафа. Она не шелохнулась даже тогда, когда он наклонился к ней. Она чувствовала, как бешено бьется сердце в груди, чувствовала, как медленно ее разум заволакивает дикий страх.
Том смотрел прямо в глаза. Впервые она видела его так близко и в такой ярости. Джинни внезапно заметила, что вся его былая красота куда-то делась: черты лица стали более напряженными и искаженными бешенством. Бледная кожа принадлежала человеку, которому нравилось избивать, а хищные глаза – тому, кто хотел убивать. Он дотронулся пальцами до ее щеки и медленно заскользил по коже.
Джинни дрожала, но решила не обращать внимания на его ледяные ласки.
— Однажды ты мне сказал, – произнесла она, и Том немного отстранился, – что тебе не нужно изводить Гарри. Но на самом же деле… Ты не можешь мучить его… Потому что Гарри не боится тебя… вас… Ни Волдеморта, ни Тома. Это-то вас и объединяет – чувство страх и ужаса перед ним.
— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, Джинни, – выдохнул Том в десяти сантиметрах от ее лица. – Ничего ты не знаешь…
— Я знаю тебя, Том, – возразила она. – Знаю тебя так же хорошо, как ты меня. И знаешь, что? Ты не существуешь. Ты уже как пять лет мертв, с того самого дня, когда Волдеморт захватил власть над твоим разумом, овладел твоим телом. Если ты и есть здесь и сейчас, то только потому, что нужен мне. Странно, да? Я мечтаю лишь об одном, чтобы ты исчез, но в то же время я сама тебя и призываю. Но теперь ты мне не нужен.
Том продолжал смотреть на нее, и его черты, искаженные ранее гневом, разгладились, вернув себе былое очарование.
«Ты красив, Том».
Это было правдой.
Джинни не видела Тома с тех пор, как Гарри уничтожил его в Тайной комнате. И в это мгновение она легко поняла, как он смог стать лордом Волдемортом. С этой гипнотизирующей аурой… Она на секунду закрыла глаза, но когда открыла их, Том был на том же самом месте.
— Я хочу, чтобы ты ушел, – прошептала она. – Хочу, чтобы ты ушел и никогда больше не возвращался. Вспомни свои же слова… «Я буду ждать подходящего момента, чтобы вновь появиться». Этот момент еще не настал, Том. Так что уходи, оставь меня в покое хотя бы на несколько лет… А потом… Потом когда ты решишь, что этот самый подходящий момент пришел…
— А почему я должен уходить? – резко бросил Том. – Дай мне хоть одну причину, Джинни…
Он по-прежнему смотрел ей прямо в глаза. Безразлично и бесстрастно. На нее волной опять накатил ужас.
— Потому что ты – мой друг, – едва слышно прошептала она, – а друзья всегда так поступают…
Том словно вздрогнул и стал напряженно вглядываться в лицо, словно хотел прочесть ее мысли. Поднял палец и обвел контур ее лица. Джинни заставила себя не дрожать, продолжала смотреть в глаза и даже задержала дыхание, а Том будто хотел запечатлеть в памяти ее лицо и глаза… глаза, в которых до сих пор плескался страх. Затем он медленно выпрямился, так и не разорвав зрительного контакта, и, словно не решаясь до конца, отвел руку немного в сторону.
— Пожалуйста, уйди, – прошептала Джинни. – Пожалуйста, мучай Волдеморта, но оставь меня в покое. Пожалуйста, сделай это ради меня…
И Том, словно робот, распахнул двери шкафа, зашел в него, пятясь задом. Джинни начало трясти, но она старалась сохранять разум ясным. Мучительно медленно Том прикрыл дверцы, пока изнутри не стал виден лишь один черный зрачок.
— Спасибо, Том, – слабым голосом произнесла Джинни.
Глаз закрылся, и комната погрузилась во мрак. Мгновение она еще задерживала дыхание, а потом когда убедилась, что Том точно исчез, упала спиной на простынь и разрыдалась.
Она рыдала всю ночь. Оплакивала Гарри, Тома, свою семью, каждого волшебника… и совсем немного себя.
