Mon amour
Operatica "Mon amour"
http://www.youtube.com/watch?v=EO1D1qYnxvk
Говорят, жизнь может разрушиться в мгновение. Держишься на плаву, влачишь жалкое существование, а потом наступает конец.
Знал ли Сириус, чем обернется его уход из семьи? Знала ли Марлин, какую цену ей придется заплатить за связь с Сириусом?
Нет. Если бы мы знали наперед о последствиях наших поступков, были бы так ценна жизнь? Они не знали о будущем. Они жили сейчас, в эту минуту, не думая о завтрашнем дне. Они создали свой маленький островок счастья в океане войны.
В тот день у них был рейд. Очередной дом, очередная метка над крышей, и снова боль при взгляде на погибшую семью. Не успели. Опять не успели. Да, сумели схватить несколько Пожирателей, да, сумели сохранить свои собственные жизни, но семья, целая семья, уже никогда не вернется.
Все произошло слишком быстро. Патронус от Грюма — послание Марлин. На ее лице отразился страх, граничащий с ужасом, и она мгновенно трансгрессировала. Сириус не мог последовать за ней. Следовало проверить дом. О, эти чертовы секунды! Быть может, он сумел бы все изменить, успел бы спасти ее...
Что чувствуешь, услышав, что твоя семья в опасности? Что ощущаешь, осознав, что возможно, слишком поздно что-то исправить? Марлин не знала. Только трансгрессировала во двор их маленького уютного домика.
И задохнулась от ужаса. На черном, затянутом тучами небе зияла огромная черная метка.
Она не могла издать ни звука, в глазах закипали слезы. И она побежала. Спотыкаясь, добралась до входа и судорожно вздохнула, увидев приоткрытую дверь.
На войне кажется, что страдания, боль, отчаяние обойдут тебя стороной. И когда происходит что-то страшное с тобой, ты теряешься. Словно маленький котенок, бродишь в темноте и не знаешь, куда свернуть и как выбраться.
Марлин ощутила, как подкашиваются ноги, увидев на полу кровь. И резким движением распахнула дверь в гостиную. Крик застрял в горле.
— Нет, нет, нет, нет, нет, мама! Нет! — она рухнула на колени и поднесла дрожащие пальцы к неподвижному лицу матери, распластавшейся на холодном паркете. Остекленевшие глаза равнодушно смотрели в потолок. Марлин рыдала, склоняясь над еще теплым телом.
Сердце готово было выскочить из груди, когда Марлин увидела отца: он лежал чуть поодаль, а рука тянулась в сторону, словно хотела ухватить что-то, чтобы защитить, спасти семью...
Марлин замерла. Джимми.
— Джимми! — она вскочила на ноги, лихорадочно оглядываясь в поисках младшего брата. Сердце переполняла глупая, тщетная надежда.
Она нашла Джимми в спальне. Он сидел на полу, спиной опираясь о стену. И глаза... Голубые глаза, безучастно взирали в пустоту.
Она зажала рот рукой, стараясь сдержать дикий крик, который исходил, казалось, из самых глубин ее враз постаревшей души...
— Марлин! — она услышала голос Сириуса, и дернулась назад, теряя равновесие.
Как же ей хотелось, чтобы он заключил ее в объятия и прошептал, что все, все это — нелепый страшный сон.
— Марлин... — он влетел в спальню, и по его отчаянному взгляду Марлин поняла, что все вокруг — жуткая реальность. — Идем. Пожалуйста, уйдем отсюда, — он помог ей подняться, не сводя с ее лица настороженного, страдальческого взгляда. — Марлин, давай же...
Марлин позволила ему вывести себя из спальни, помочь пройти мимо лежащих родителей, к выходу из дома, что вмиг стал ей чужим.
— Сириус, Сириус, почему так?.. — прошептала она, так тихо, что невольно удивилась, как он услышал.
— Это я. Это все я, прости, — Марлин удивленно расширила глаза, увидев слезы, блеснувшие в его глазах.
— Сириус...
— Марлин, — он остановился и встал напротив, опустив ладони на ее плечи. Марлин почувствовала, как его бьет мелкая дрожь. — Они угрожали мне. Сказали, что убьют тебя и твоих родных, если я не уступлю, а я... — Сириус замолчал, не в силах продолжить, но Марлин все поняла. Поняла по его дрожащим ресницам, по трясущимся рукам, по безмолвной мольбе в глубине его синих глаз...
И в этот миг она заметила молниеносное движение за его спиной. Отдавала ли Марлин отчет в том, что делает? Она не знала. Лишь резко обхватила его за талию, круто разворачиваясь. И тотчас ощутила мощный толчок в спину и рухнула на Сириуса.
— Марлин! — его глаза расширились от ужаса, ладони заледенели, и он, не выпуская ее, осел на землю. — Марлин! Марлин!
— Ты не виноват... — тонким голосом произнесла она, с трудом прижимая ладонь к его щеке и ощущая влагу на ней. Губы дрожали, и каждое слово давалось ей с трудом. — Я... люблю тебя... Сириус...
— Я тоже люблю тебя! Только не умирай! Умоляю, Марлин, только не умирай!
Но она уже застыла, голова легко откинулась назад, а рука соскользнула вниз, проводя легкий контур по его шее и безвольно касаясь сырой земли. В неподвижных глазах отразилась синева...
Сириус судорожно прижался губами к ее губам, не переставая шептать ее имя.
Марлин...
