Глава 2. Первый день, новые надежды.На следующее утро Лиз проснулась с восходом солнца. Всё её тело зудело, а голова раскалывалась от пульсирующей боли. Покряхтывая, девочка приподнялась на подушках и недоуменно оглянулась вокруг. Обстановка казалась ей незнакомой. Где она и как она тут очутилась?
Вдруг память прояснилась, и Лиз невольно застонала, вспоминая.
Она была в Австралии. И, если верить прикроватному будильнику, спала она уже почти двенадцать часов.
На ходу скидывая с себя вчерашнюю одежду и укоряя себя за непредусмотрительность, Лиз поплелась в душ. Сегодня ей предстоял первый школьный день, и нужно было выглядеть пристойно.
Когда Лиз спустилась к завтраку, вся семья уже собралась за обеденным столом на кухне. Все выглядели отдохнувшими и посвежевшими.
— Доброе утро, дорогая. Вот твой завтрак, — Джина протянула дочери тарелку.
Джина Моррис отличалась легким, покладистым нравом, пытливым умом и импульсивной увлечённостью. Она была общительной и легко обзаводилась друзьями в любом месте и ситуации.
— Ну, как тебе спалось? К школе готова? — поинтересовался папа, опустив на стол утреннюю газету, которую до того момента увлечённо читал, — Вообще, мы с мамой хотели дать вам недельку-другую, чтобы осмотреться и освоиться, но администрация школы настояла на том, чтобы принять вас сразу же. Такие порядки, — и Джеффри, сочувственно улыбаясь, повёл плечами. Лиз улыбнулась. Джефф был терпеливым и вдумчивым и никогда не терял контроля над собой. Будучи увлечённым своей работой учёным, Джеффри искренне был привязан к семье.
— Да нет, всё в порядке. Я только рада пойти в школу.
— Говори за себя, — ухмыльнулся брат. Они с Лизетт нередко спорили на всевозможные темы, варьирующиеся от семейных неурядиц до цвета его новых шнурков, но на самом деле их связывали прочные дружеские узы, и всерьёз ребята никогда не ссорились. Мальчик отличался незаурядной отвагой, но ему часто не хватало серьёзности и собранности.
После завтрака Джина поехала в университет, где ей предстояло начать работу, а Джефф взялся отвезти детей в школу. Лиз собиралась пойти в девятый класс, а её брата приняли в двенадцатый, выпускной.
Во время поездки девочка продолжала рассматривать улицы своего нового города, не переставая дивиться его величине и красоте. Самый большой город, где ей довелось побывать, был в несколько раз меньше, и состоял всего из тринадцати улиц. Там не было зданий выше трёх этажей. Лиз гадала, сможет ли она запомнить все эти сложные пересечения улиц.
Школа же превзошла все ожидания ребят. Она была очень большой и соединяла в себе несколько зданий. Школе принадлежало несколько спортивных площадок и два бассейна. Дав себе зарок, что ни за что не окажется поблизости одного из них, девочка с восхищением рассматривала обширное поле для гольфа, простирающееся на расстоянии несколько футов.
До начала занятий оставалось еще довольно много времени, поэтому школа пустовала. Джеффри и ребята проследовали прямо в кабинет директора, который должен был выдать Лиз и Кендрику их расписания. Не без труда отыскав класс, Джефф постучал и, услышав зычное "Войдите!", все трое поспешили внутрь.
Директор, мистер Лориц, был пухловатым и коренастым мужчиной средних лет с обширной лысиной и маленькими блестящими глазками, похожими на чёрные бусинки. Судя по всему, мистер Лориц безуспешно пытался отрастить бороду, потому что нижняя часть его круглого лица была покрыта неровно растущими рыжеватыми волосками, которые он нещадно подергивал всегда, когда был не уверен или взволнован.
— Чем могу быть полезен? — осведомился мистер Лориц, жестом указывая пришедшим на три свободных кресла у окна. Лиз села, изучая картины, висящие за спиной у директора. Картины были выполнены чуть коряво, большими, неловкими мазками, но с интересными цветовыми решениями. «Наверное, творения учеников» — решила про себя девочка.
— Доброе утро, — спешно прочистив горло, вежливо начал мистер Моррис, — Меня зовут Джефф Моррис, а это мои дети, Кендрик и Лизетт Моррис. Мы вчера прилетели из Тонги, где жили последние десять лет. Моя жена связалась с администрацией, и ей сказали, что нас сразу примут...
— А, так это вы! Да, да, Венди мне рассказывала о наших новых учениках. Вообще, мы обычно не принимаем новичков посреди учебного года, но ради таких необычных ребят решили сделать исключение. — мистер Лориц приветливо улыбнулся порядком смущенной Лиз и невозмутимому Кендрику. — Полагаю, вы привезли оригиналы документов.
— Да, да, безусловно, — мистер Моррис начал копаться в своем кожаном портфеле в поисках нужной папки и, когда она, наконец, нашлась, протянул её директору. Здесь были сведения о пройденном ребятами учебном материале, их предыдущие отметки и информация о медицинской страховке.
— Отлично, — улыбнулся директор и положил их в специальный ящик со сведениями об учениках. Затем мистер Лориц дал ребятам по какому-то листку. — Это ваши расписания на этот год, а также карта школы. Сначала вы будете немного путаться и теряться, но потом быстро привыкнете. После уроков приходите в мой кабинет, вы оба, я попрошу кого-нибудь из ребят провести для вас небольшую экскурсию по школе. Так... Что ещё... У нас запрещено списывание и прогулы, опоздания также караются, но менее строго. Категорически запрещены оскорбления, нецензурная речь, неприличные надписи на одежде... — мистер Лориц загибал пальцы на левой руке, вспоминая, — Никаких высоких каблуков или коротких топов. Так... глубокие вырезы также запрещаются. Никакого курения на территории школы или вне её. Вроде бы, перечислил основное... Если возникнут вопросы, обращайтесь ко мне или к вашим учителям. У нас работает много внеклассных занятий, уверен, вы найдете что-то по душе. В общем, надеюсь, вы быстро освоитесь и учеба в нашем заведении вам понравится. — мистер Лориц вновь улыбнулся и, показывая, что на этот раз аудиенция окончена, и ребята могут расходиться, закинул ноги на стол и вновь углубился в газету. Лиз прыснула, и Моррисы поспешили ретироваться. Уроки должны были начаться всего через несколько минут, и Джеффу еще надо было устроиться на работу в тот же университет, куда ранее отправилась его жена.
— Ну как, всё в порядке? Справитесь дальше сами? — поинтересовался Джефф, нервно поглядывая на часы. Кендрик заверил его, что волноваться было не о чем, и, пожелав ребятам хорошего дня, отец удалился во двор, где была припаркована машина.
Оказалось, что первые уроки у ребят должны были пройти в разных корпусах, поэтому они, пожелав друг другу удачи, разошлись в поисках своих классов. Первым занятием у Лизетт была назначена история, поэтому она, потерявшись в потоке разношерстных учеников, уже наводнивших здания школы, отправилась в класс, который девочка, пользуясь данной директором картой, нашла довольно просто.
Класс истории был довольно просторным, но из-за обилия заставлявших его вещей казался маленьким и тесным. Лиз сначала даже поперхнулась от изумления, увидев всё это разнообразие. Здесь были книги — много, очень много книг; ими были вплотную заставлены многочисленные полки, прибитые к стенам, они возвышались с массивных шкафов и даже стояли в беспорядочных стопках на полу. Стены были наглухо заклеены огромными картами различных эпох и местностей, а на подоконниках, тесня друг дружку, расположились диковинные растения во внушительных размеров горшках. С интересом рассматривая обстановку и ступая очень осторожно, дабы не задеть ненароком какую-нибудь книгу, Лиз уселась за последний стол в первом ряду, тихо надеясь, что это место никто не занял. И она не просчиталась — когда другие ребята, галдя и пихаясь, начали заполнять кабинет, они будто бы специально обходили стороной задний ряд. Лиз, помня о дружелюбии тонганцев, ожидала, что с ней сразу начнут знакомиться, но этого не последовало. Некоторые мальчишки бросали на неё беглые взгляды, но этим дело ограничивалось.
"Да... Как-то нелепо выходит. Может, мне заговорить? Интересно, австралийцы вообще знакомятся?", размышляла девочка, украдкой рассматривая своих новых одноклассников.
Её мысли неожиданно прервал звонок, со звуком которого в класс шустро влетела невысокая, подтянутого телосложения девочка с блестящими золотистыми локонами до плеч. Девочка носила очки в стильной оправе. Оказавшись в классе, незнакомка замерла на месте и, спешно оглядев кабинет, чтобы оценить обстановку, издала пронзительный победный клич.
— Уф!... Здорово, успела сюда до этой клячи, — облегченно вздохнула светловолосая. У неё была чистая, розоватая кожа, похожая на лепесток какого-то цветка, большие ясно-голубые с оттенком лазури глаза, в которых плясали озорные огоньки, и правильные, мягко очерченные черты лица. Девочка была очень миловидной, и Лиз невольно залюбовалась её кукольными кудряшками и изящной подтянутостью фигуры. Незнакомка была одета в плотно облегающие голубые джинсы, простую белую майку и ослепительно красный замшевый пиджак.
— Вы так в этом уверены, мисс Эллодж? — ледяным тоном отчеканила преподавательница, которая, как оказалось, бесшумно сидела в крупном кожаном кресле, повернутом прочь от учеников, к доске. Было слышно, как кудрявая девочка тихонько чертыхнулась сквозь зубы. Учительница же, круто развернув своё кресло, теперь вперила свои маленькие глазки-жучки в опоздавшую.
— Ну, мисс, что вы можете сказать в своё оправдание на этот раз?
Девочка промямлила что-то невнятное, умоляюще глядя на преподавательницу. Теперь у неё был смиренный, почти жалкий вид. Несмотря на свою выходку, девочка не казалась ни наглой, ни распущенной.
— Ладно, Магда, садись уже куда-нибудь. Но ты будешь отвечать сегодня урок, — смилостивилась преподаватель и жестом указала провинившейся школьнице вглубь класса, призывая её сесть. Магда поспешила повиноваться и, видимо, надеясь укрыться от гнева учителя, плюхнулась за парту на заднем ряду, рядом с Лиз.
Учительница, обозначенная в листке Лизетт, как мисс Рейнольдс, поднялась со своего помоста, водрузила на худой крючковатый нос тонкие очки в блестящей роговой оправе и пытливо оглядела класс. Это была высокая, но худощавая женщина с острым подбородком и на удивление весёлыми темно-карими глазами. На ней был коричневый твидовый пиджак и чопорное серое платье.
— Ну что? И кого же мне помучить сегодня? — поинтересовалась она, по-прежнему оглядывая класс. Тут взгляд её остановился на Лизетт. Та смутилась, но взгляд не отвела.
— А, это, должно быть, наша новенькая, — приветливо молвила учительница, рассматривая Лиз. — Мисс Моррис, если я не ошибаюсь. Что ж, мисс Моррис, будьте добры встать.
Не уверенная, к чему она клонит, Лизетт послушно поднялась со стула. Тут девочка почувствовала на себе десятки взглядов.
— Ну что, мисс Моррис? Мы вами весь день будем любоваться? — вспылила мисс Рейнольдс, и Лиз окончательно оробела. Разве не сама она только что...
— Ой, ну что же с вами делать, юная леди? Прежде, чем мы начнём урок, вы, как новенькая, должны спеть для класса. Приступайте же. Мы ждем, — и на этом мисс Рейнольдс с милой улыбкой вновь грузно опустилась в своё кресло за преподавательским столом и в ожидании устремила взгляд на Лизетт.
Похоже, она не пошутила... Внутри у Лиз все похолодело и засосало под ложечкой. Так бывало, когда она достигала крайней степени испуга или смущения. Пение точно не было её сильной стороной. Пела она лишь, оказываясь в открытом океане, предварительно убедившись, что поблизости нет людей, которые могли бы это услышать. И то, с горечью подумала девочка, даже дельфины и пролетающие мимо чайки спешили покинуть её, стоило Лизетт начать петь. Разум мгновенно заполнили воспоминания. Ей четыре, она ещё живёт в Англии. Школьный праздник, и Лиз, чрезвычайно довольная собой, поёт на сцене перед своими одноклассниками. Восторга не последовало. Дети в ужасе начали закрывать руками уши, а потом оглушительно захохотали. То, что должно было стать началом её карьеры, превратилось в самое унизительное воспоминание в её жизни. Не выдержав позора и унижения, малышка Лизетт наделала в штаны перед всей школой...
Нет, не будет она петь! И эта кляча её не заставит!
Ученики начали неуверенно хихикать, а кое-кто с упоением зашушукался, ожидая её реакции. Ситуация становилась всё более и более невыносимой.
Вдруг что-то нарушило гнетущую тишину.
Магда, всё это время безмолвно наблюдавшая за этой сценой, переводя пристальный взгляд то на мисс Рейнольдс, то на Лиз, то снова на учительницу, с грохотом поднялась со своего стула и возмущённо уставилась на преподавателя.
— Неправда! Новенькая, как там тебя, и вовсе ты не должна петь! Бабушка, и как ты можешь так издеваться над ней?! Ты посмотри, она же едва дышит от испуга!
Магда, гневно закатив глаза, с таким же грохотом приземлилась обратно. Вот так интересно! Оказывается, она приходилась преподавательнице внучкой... Что же, Лиз сразу показалось, что в их отношениях было нечто фамильярное, похожее на семейную склоку...
Мисс Рейнольдс тем временем продолжила, будто бы не замечая Магдиного негодования.
— И что ты себе позволяешь?.. Впрочем, она права. Лизетт, я действительно не собираюсь заставлять тебя петь. Просто новенькие у нас случаются так редко, что я просто не смогла отказать себе в маленьком удовольствии чуть-чуть повеселиться... Ну-ну, да не пугайся ты так! Садись, садись... Хотя нет, раз ты сегодня у нас первый день, да это ещё и твой первый урок, давайте-ка устроим Лизетт урок-знакомство, — послышался одобрительный шёпот. — Сдвиньте-ка парты в круг, а ты, Лизетт, сядь в центре. Да не смотри ты на меня так, петь тебе не придется!..
Ребята с шумом задвигали парты, приглушённо что-то обсуждая. Когда дело было сделано, и все уселись кругом, мисс Рейнольдс тоже заняла своё место. Лиз, которой пришлось, по указанию преподавательницы, сесть посреди круга, чувствовала себя слегка неловко, зная, что взгляды всего класса обращены к ней. Поймав её взгляд, Магда ободряюще ей улыбнулась, и Лиз почувствовала себя куда лучше. Магда села напротив рядом с не знакомой Лиз высокой и очень тонкой девочкой с бледной кожей и блестящими иссиня-черными волосами до лопаток. Её чуть прищуренные серые глаза смотрели отрешённо и безучастно. Оказавшись вместе, девочки тут же принялись увлечённо болтать, вызывая тем самым гневные взгляды мисс Рейнольдс.
— Всё, всё, успокоились. — начала преподавательница, в голосе которой послышались властные интонации. — Объясняю правила для новенькой: Мы пойдём по кругу. Каждый, когда до него дойдёт очередь, должен будет назвать своё имя и рассказать немного о себе, чтобы Лизетт смогла быстрее освоиться в новом коллективе. Всё что угодно, но без непристойностей. Начнём с меня, а потом пойдём дальше. Последней выступит сама Лизетт. Всем всё ясно?
Лиз на миг замешкалась. Вообще-то, она никогда не отличалась застенчивостью, но... Что же она могла поведать о себе интересного? "Я очень люблю изучать рыб, а ещё у меня есть хвост"? "Я жила на почти необитаемом острове и не отказалась бы вернуться?"
— Я Аделаида Рейнольдс, — тем временем продолжила учительница. — злобный профессор истории, которого невозможно удивить, но я люблю, когда пытаются. — волна тихих смешков, — Отличаюсь любовью к внукам, больным и немощным, и камерной музыке. Вы продолжите, Чарли?
Нескладный чёрный мальчик в темно малиновой рубашке-поло дёрнулся и выпалил:
— Чарли Симонс. Я из Новой Зеландии, но живу с родителями здесь. Люблю зоологию, — и он скромно улыбнулся Лизетт.
— Я Эрика Стюарт. — представилась сидящая справа от него плотная, но миловидная голубоглазая девушка с длинными русыми волосами, заплетенными в дреды, и обилием веснушек на всём лице. Лиз она сразу понравилась. — Объезжаю лошадей в школе верховой езды, пою в школьных мюзиклах, пишу песни. Могу тебя научить, Моррис, а то вдруг мисс Рейнольдс прижмёт тебя в тёмном переулке.
Лизетт прыснула. Петь она совершенно не желала, но чувство юмора Эрики пришлось ей по душе. Пожалуй, с веснушчатой можно было подружиться.
Когда очередь дошла до Магды, та состроила рожицу и тут же ослепительно улыбнулась, обнажая ряд безупречно ровных, белых зубов.
— Я Магда Эллодж. Отпетая прогульщица, но при этом отличница. Обожаю танцы! Особенно джаз и хип-хоп.
И так далее, и тому подобное... В классе было почти тридцать учеников, поэтому запомнить всех с первого раза Лизетт и не надеялась. За всю свою жизнь она едва ли была знакома с больше, чем сотней людей, проживающих на острове, поэтому такое обилие новых лиц и информации было для неё непривычным.
Когда пришёл её черёд рассказывать о себе, Лиз смело улыбнулась классу и почти на одном дыхании выпалила:
— Меня зовут Лизетт Моррис, я переехала с родителями из Тонги. Они учёные. Я люблю читать, делать разные поделки и... — девочка на мгновение замялась в неуверенности. — плавать.
— Тонга? У тебя совсем нет акцента и ты... ну, в общем, белая, — изумилась какая-то длинноволосая девочка с большим носом, которую, кажется, звали Камиллой.
— Я родилась в Лондоне, как и вся моя семья, — пояснила Лизетт, улыбнувшись, и тут прозвенел звонок.
— Мальчики, поставьте парты на места! — крикнула вдогонку готовым было улизнуть мальчишкам мисс Рейнольдс, пытаясь перекричать толпу галдящих учеников, — Все, прочтите девятую главу в учебнике и ответьте на вопросы. Завтра устроим обсуждение. — мисс Рейнольдс удалилась в прилегающую к классу комнатку, нарочито хлопнув дверью.
Следующим уроком была химия. На этот раз Лиз изрядно поплутала по школьным коридорам, пытаясь найти класс, прежде чем сообразила, что ищет не в том корпусе. Тихонько ругнувшись, девочка добежала до нужного здания и успела занять своё место прежде, чем прозвенел звонок.
Урок был простым и скучным. Учитель, мистер Йорк, дал им задание (провести несложный эксперимент и ответить по нему письменно на вопросы), а сам, полностью игнорируя происходящее, углубился в чтение какой-то загадочной книги в синем переплете. Партнером Лиз оказалась Эрика Стюарт, которая, по своему же чистосердечному признанию, химию обычно прогуливала, а потому "ни капли не секла". Ничуть не сетуя на напарницу, девочка принялась за работу самостоятельно. Вообще, Лиз по сути своей не была любительницей науки, но родительские гены давали о себе знать. В результате девочка без усилий справилась с задачей и принялась непринуждённо болтать с Эрикой, которая очень заинтересовалась Тонгой.
Всё также переговариваясь, Лиз и Эрика вместе пошли на следующий урок, которым был английский. Эрика оказалась очень жизнерадостной и весёлой собеседницей. Она посвятила Лиз в почти все самые щекотливые подробности школьной жизни ("Постарайся не садиться на математике на первые ряды, мистер Райли плюется, когда говорит"), рассказала об учениках ("Никогда не верь Брэду Моргану. Он уже даже не помнит, как говорить правду") и поведала о Стивенс Пойнте («В городе только одно приличное кафе, в котором я, кстати, работаю»).
Класс английского был просторным и светлым, с большим проектором во всю стену, доской и несколькими плакатами, беспорядочно развешанными по голым белым стенам. Рядом с доской стоял человеческий скелет в полный рост с гавайским цветочным ожерельем на шее. "Совсем не подходящий здесь предмет!", пронеслось в голове. Эрика, проследив за направлением взгляда Лизетт, заливисто расхохоталась и объяснила:
— Он тут стоит уже сто лет точно. Мисс Морэн, бывшая учительница, говорила, что это один из её выпускников, не сдавший ей вовремя сочинение.
Лизетт хихикнула. Ей начало казаться, что школа была весьма забавным местом.
