Глава 2В бархатном черном небе висела полная луна. Она покраснела от гнева, смотря на гнусное действо, творящееся внизу. В зловещих дебрях темного леса, на поляне с вросшим в землю огромным камнем шла подготовка к жертвоприношению. Вокруг камня полукругом стояли высокие фигуры с факелами, свои лица они надежно спрятали под капюшонами черных балахонов. Один из злодеев подвел к монолиту безвольную фигуру, тоже укутанную с ног до головы, именно ее невинная кровь должна была окропить нечестивые письмена на поверхности камня. Затем откроются врата ада, и мир, погрязший в пороке и беззаконии, низвергнется в преисподнюю.
Наконец в центре возникло главное действующее лицо — старик, похожий на друида с длинной спутанной бородой, горящими глазами и разумом, помутившимся от запретных заклинаний. Слуги затянули монотонную песнь, в это время их господин, задрав лицо к верху, изрыгал непонятные проклятия. Когда же он устал гневить небо своими воплями, то сделал знак адепту. Тот послушно приблизился, держа на вытянутых руках подушечку, на которой лежал острый кинжал. Серебро опасно блеснуло в лунном свете, этот холодный блеск предупреждал о неминуемой смерти.
Все бы так и случилось, но на земле еще остались герои, которые не боятся в одиночку сразится с толпой злодеев. Как раз один такой герой бесстрашно выпрыгнул из-за елки, чтобы сломать коварные планы врагов, а заодно парочку ног и рук.
Все смешалось, чернокнижники, растеряв зловещность, заметались, как курицы, в чей курятник забрался лис. Были и те, кто пытался остановить незваного гостя, и у них бы получилось, если бы не идиоты, что путались под ногами. Заклятия улетали куда угодно, кроме цели, чаще всего настигая незадачливых сектантов. Из-за того, что они в панике побросали факелы на землю, парочка недотеп подожгла собственные мантии. Становилось жарко.
Противник же хладнокровно уворачивался от шальных проклятий и ошалевших колдунов. Его меткий ступефай превратил главаря в статую, которая с недоуменным видом застыла посреди этого бедлама. Заклинание дождя охладило пыл врагов, а наиболее ретивых успокоила боевая магия, и теперь они жалобно стонали, валяясь на мокрой и холодной земле. Пока уцелевшие удирали лесом, цепляя мокрыми балахонами кусты ежевики, смелый герой приблизился к жертве, испуганно сжавшейся в комочек. Он поправил очки и осторожно протянул руку, чтобы помочь ей встать. Капюшон свалился, девушка посмотрела на своего спасителя, и тогда над деревьями разнесся отчаянный вопль…
– Нет! Нет! – воскликнул Гарри Поттер, он помолчал немного, а потом опять тупо повторил тоже самое.
– Значит, мистер Поттер утверждает, что в действительности все происходило не так, как описано в отчете, составленном министерскими сотрудниками? – пророкотал поверенный Министерства магии.
Подобно айсбергу, основание которого прячется под водой, большая часть бочкообразного тела чиновника скрывалась за высоким чопорным столом. Он пригладил редкие волосы, намертво прилипшие к круглой голове, и прищурился, разглядывая Гарри в монокль.
Уже битый час Гарри, Аспазия и чиновник, которому выпало счастье представлять в этом деле власть Министерства, парились в маленьком кабинете. Здесь царил дух закона, особенно, рядом со шкафом, на полках которого ровными рядами выстроились тяжелые тома постановлений, разрешений, актов и прецедентов. Они уже столько лет стояли вместе, что от длительной близости слиплись друг с другом, так что вытащить один из них было невозможно. Помимо закона в кабинете пахло дешевым средством для уборки и потом.
– Тем не менее все формальности, необходимые для вступления обычая в силу, были соблюдены, – произнесла Аспазия.
Ее темно-вишневый наряд из роскошного шелка как всегда резал глаза блеском украшений. Хотя день выдался теплым, она надела темные перчатки, а пышная шляпа скрывала витые рога. Рядом с матерью сидела поттеровская невеста, но за все время она не проронила и слова, так что Гарри засомневался, а умеет ли
это разговаривать.
Юрист кивнул и перевел взгляд на свое пресс-папье, украшенное фигурой Фемиды. Меч и весы были при ней, как и высокая грудь, видимо, позаимствованная у Афродиты. Фемида успокаивала своей непреклонностью и навевала легкие, немного фривольные мысли. Необходимая передышка. Если долго смотреть на Аспазию, начинаешь задумываться о пире червей, которые они устроят в твоей могиле.
– Госпожа Аспазия права. Все необходимые условия были соблюдены: темный ритуал, зловещие дебри…
– Какие дебри? Три сосны и елка, – Поттер резко оборвал законника. – Там шоссе в двух милях. – Но того не просто было сбить с пути, и он невозмутимо продолжал:
– Камень с таинственными надписями на забытом языке, окропленный кровью невинных жертв…
– Говорю же вам, единственное слово на камне, хоть и не приличное, но широко употребляется, и его смысл всем вполне ясен. – Гарри не прекращал бессмысленных попыток переубедить упертого чинушу, но тот остался глух к доводам разума.
– Проклятые магл... – он слегка запнулся, но вовремя исправился: – …чишки. Их постигнет страшная кара: руки отсохнут, отвалится нос, а глаза вытекут. И несмотря на вандализм, этот камень запечатывает врата ада…
– А по виду эти врата больше похожи на дырку в адском заборе, – ядовито заметил Гарри, загнанный в ловушку юридических казусов, но его сарказм опять остался незамеченным.
– И, конечно, мистер Поттер, рискуя жизнью, спас м-м-м, – тут пройдоха законник замялся, даже у него язык не поворачивался назвать спасенную красавицей, – невинную девушку. — Он сумел-таки подобрать нейтральные слова.
– Ничего особенного, я же Гарри Поттер, выживание — мой стиль жизнь. И вообще, у меня мания всех спасать, как алкоголизм. Пьяница мечтает заскочить в паб и пропустить пару стаканов, а я вот иду по улице и думаю, кого бы мне спасти сегодня? Так что мне не жениться надо, а в Мунго на обследование, – пылко произнес раскрасневшийся Гарри.
– Тем не менее власть обычая – это неразрушимая магическая связь, так что мистеру Поттеру придется подчиниться и взять в жены спасенную девушку. – При этих словах глаза Аспазии сверкнули торжеством.
– Если девушка не захочет освободить мистера Поттера от этой обязанности. – Законник осторожно скосил глаза на мать и дочку.
– Не захочет, – ответила за дочку Аспазия.
– Тогда решение принято и обжалованию не подлежит. – Он в последний раз бегло просмотрел отчет, толстые пальцы осторожно перебирали листы пергамента. — Как говорят: "Dura lex sed lex" – закон суров, но это закон.
Удостоверившись, что все листы на месте, чиновник с профессионально равнодушным видом сложил их в папку. Гарри, как подброшенный, вскочил со стула и направился к двери.
– Куда же Вы, мистер Поттер? – спросила Аспазия, и в ее словах звучала неприкрытая издевка.
– Пойду, нацарапаю неприличное слово на каком-нибудь древнем булыжнике. Любая страшная кара будет получше этой женитьбы, – процедил Гарри сквозь зубы и, чертыхнувшись, вышел, напоследок со всей дури хлопнув дверью.
* * *
Полтора часа и пять-семь стаканов виски спустя Гарри уронил голову на стол и отрубился. Может, стоило внимательнее считать стаканы, но так ли важны пара лишних глотков для человека, жизнь которого кончена?
Хозяин Дырявого котла подошел к столику и сочувственно посмотрел на перебравшего посетителя. Он как раз подумывал перетащить Поттера в свободный номер, когда по деревянному полу решительно застучали тонкие каблучки, и за его спиной возникла Гермиона Грейнджер. Как всегда, с прической, похожей на чертополох, и воинственная, как тысяча амазонок, она сурово нахмурила брови, разглядывая эту невеселую картину. Гермиона поздоровалась с хозяином и перебросилась с ним парой фраз, а потом тот поспешил оставить друзей наедине.
Грейнджер еще раз посмотрела на бесчувственного Поттера, температура ее взгляда упала до температуры ледяной воды, но Гарри даже не вздрогнул. Она достала палочку, пара затейливых фраз на латыни произвели потрясающий эффект. Поттер подскочил и встал по стойке смирно, хватая ртом воздух, глаза у него чуть не вылезли из орбит. Бешено озираясь, он пытался сообразить, что же творится вокруг, задачка трудная, потому что очки свалились под стол. Пока сознание вспоминало имена людей и вещей, тело решило, что нужно бы присесть. С координацией у Гарри в данный момент было никак, так что вместо стула он шлепнулся на пол.
Гермиона тяжело вздохнула, в ответ из-под стола послышалось вялое мычание, и вдруг раздался радостный вопль – Поттер нашарил очки. Его помятая физиономия замаячила на уровне столешницы. Гарри замер, будто перед ним мелькнула догадка, которая изменит мир, и он боялся ее спугнуть. Неожиданно лицо озарилось светом истины – он вспомнил, где здесь туалет. Пока новообретенное знание не исчезло в черном водовороте бессвязных мыслей, мозг поспешил поднять тело на ноги. И Поттер отправился в свой тяжкий путь. Странно, вроде бы у него должно быть две ноги, но, судя по внутренним ощущениям, их было как минимум восемь и они жили какой-то своей запутанной жизнью.
Гермиона не выдержала. Не в силах наблюдать за этим позором, она подхватила друга под локоть и потащила к туалету. По дороге она вполголоса бормотала что-то себе под нос, и если бы не ее репутация примерной девушки, можно было бы поклясться, что она матерится.
Когда Гарри вышел из уборной, то не выглядел на миллион галлеонов, но уже больше походил на человека. Пальцы дотронулись до ноющей челюсти — это Рон от души врезал бывшему лучшему другу. Морщась от легкой боли и навязчивого звона в пустой голове, он вернулся в зал. Гермиона ждала его за тем же столиком, грязные стаканы исчезли, перед ней стоял бокал вина. Колдун не умел читать ауры, но шестое чувство подсказывало: берегись, Гарри, грядет буря. Он смиренно присел, надеясь, что вид у него достаточно жалкий.
– И ради чего ты меня позвал? – Грейнджер достала из кармана помятый листок бумаги и помахала у Поттера перед носом. На листке неровным почерком было написано лишь одно слово: "Помоги!" – Какой помощи ты от меня ждешь? Может, я должна тащить тебя пьяного домой? – Подул ледяной ветер, и у горизонта блеснули первые молнии.
– Жизнь кончена, я должен жениться. Ты дашь мне яду?
– Яду ты не заслуживаешь. После того, как ты обошелся с Джинни, у тебя еще хватает наглости просить меня о помощи! Ты поступил как низкий подлый гнус, и хорошо будет, если твоя невеста сожрет тебя в первую брачную ночь. – Она яростно сжала кулачки.
– Пусть сожрет. Эмили меня бросила, Рон и Джинни ненавидят, мне больше не к кому обратиться. Честно сказать, я уже столько напортачил, что одному мне никак не разгрести. А ты самая умная из всех, кого я знаю, только ты можешь найти выход. Ты мне поможешь? – Гарри с несчастным видом посмотрел на подругу, а потом покаянно понурил лохматую голову.
Жалость и лесть протоптали короткую дорогу к сердцу Грейнджер. Ее глаза больше не метали молнии, и псы ярости, поджав хвосты, вернулись в темные закоулки души.
– Все равно ты поступил подло, – произнесла она сердито, но уже без прежнего пыла. Гроза отступала все дальше и дальше. – И даже если бы я захотела, то не смогла бы тебе помочь, это власть обычая, она священна и незыблема. Еще древние китайцы говорили: "Если ты спас человеку жизнь, то несешь за него ответственность".
– Черт с китайцами, – перебил ее Гарри. Чего ему не хватало для полного счастья, так этого, как его… В общем, экскурсии в историю, Поттер вроде бы вспомнил подходящие слово. – Это глупый, неудобный, устаревший закон, который давно пора отменить!
– С законами так часто бывает, – спокойно заметила Грейнджер.
– Неужели нет ни одной лазейки? А если бы я уже был женат, тогда что?
– Если мужчина женится, то он уже не герой. Моя бабушка говорила: "Невозможно родить детей и остаться девушкой". Так и для мужчины – нельзя одновременно выполнять супружеский долг и шататься по лесам в поисках приключений.
– Жестоко. Значит, дело совсем труба? – Гарри провел рукой по лицу. – Но ведь это ненастоящие геройство, одна показуха. Меня просто подставили, обвели вокруг пальца, как последнего идиота, – произнес он с неприкрытой горечью.
– Ты и сам молодец, но мы тоже можем попытаться их обмануть. В конце концов, всегда есть форс мажорные обстоятельства.
– Не знаю, что это такое, но я их уже люблю. Но тебя я люблю больше всех, Гермиона, ты самая… Самая замечательная, самая лучшая, – воскликнул Поттер, окрыленный надеждой.
– Форс мажорные обстоятельства – это обстоятельства, при которых договор теряет юридическую силу. – Грейнджер не была бы собой, если бы оставила друга в сладком неведении и незнании. – Допустим, брак можно расторгнуть, если один из супругов не может иметь детей. Ты бы мог симулировать импотенцию?
– С ней как не фиг делать. – Гарри расхрабрился и гордо вскинул подбородок, но Гермиона одним взглядом сбрила его павлиний хвост на корню.
– Я еще могу помочь лучшему другу, по глупости попавшему в беду, но никогда не буду помогать сексисту и шовинисту, который видит в женщине лишь объект для сексуальных домогательств.
– Я уважаю женщину и всегда вижу в ней личность, – Гарри поспешил оправдаться, пока она не вошла в раж. – И после всех этих приключений я еще долго не смогу думать о домогательствах, от них одни беды. Если выберусь из этой передряги, то займусь учебой, и черт с любовью.
Такого решения Гермиона не могла не одобрить.
– Я подумаю, чем тебе помочь, но лучше нам поговорить в более спокойном месте…
Гарри, поглощенный заботами, не заметил, как зал заполнился народом, вокруг осторожно кружили подозрительные личности, одержимые профессиональным любопытством. Предпринять последнюю атаку они не решались, помня о судьбе Риты Скиннер. Наглая журналистка полезла к Поттеру с вопросами, и он с горяча превратил ее в свинью. Так что когда она вернет себе человеческий облик, Гарри ждет еще одно судебное разбирательство и все сопутствующие удовольствия.
Друзья расстались холодно, как профессиональные конспираторы. Гермиона вышла первой, и никто не посмел ее задержать, будто она была гончей, несущейся за добычей. Гарри еще немного помозолил глаза журналистам и отправился домой, полный смутных надежд и тревог.
