Глава 1. Перед приемомГостиная Ноттов ничуть не напоминала холодный покой Трэверсов. Темно-синие диваны соседствовали с белыми креслами. На полу небрежно лежал огромный персидский ковер, сотканный из коричневых, белых и даже красных нитей. (Последний Гораций, судя по его взглядам, находил явно лишним). С боков горели красные и желтые свечи, словно приближался рождественский праздник. Только маленький черный столик — подарок Гектора — одиноко стоял рядом с креслом Луизы.
Кантанкерус Нотт поправил перед зеркалом в резной раме венскую бабочку, кашлянул и обернулся к жене. Луиза вернулась из столовой: только что она придирчиво осматривала стол.
— Вполне достаточно.
— А вы не забыли...
— Дорогой, после стольких лет вашей дружбы с Трэверсом я могу запомнить, какое вино он предпочитает, — Луиза иронично блеснула синими глазами.
Ей, как и мужу, было сорок четыре, но выглядела она моложе лет на пять — а иногда, стоя на балконе в весенних сумерках — и на все десять. На свежем, полнокровном лице не было еще ни одной морщинки, в золотых волосах — ни следа седины, глаза сверкали, движения были энергичны и властны. Кантанкерус вздохнул: жена была истинной хозяйкой дома, слушаться её было совершенно естественно, но он почему-то это прощал, не чувствуя себя ущемленными вяло отмахиваясь от подшучиваний двух старых холостяков: кузена жены Горация Слагхорна и собственного друга, Гектора Трэверса.
Гораций, если начистоту, был не холост, а разведен. Почти сразу после школы он вынужден был жениться на одной, как выражалась Луиза, "ловкой особе" — однако в двадцать пять смог расторгнуть брак и с тех пор не уставал высмеивать, как он говорил, "подкаблучников". Зато Трэверс был холостяк истинный, доживший под крылом маменьки до тридцати семи лет и не собирающийся, кажется, связывать себя узами брака до конца жизни. Луиза неоднократно грозилась устроить Гектору судьбу, и Кантанкерус в душе радовался, что жена пока не принималась за это всерьез: если она поставила себе цель, то развивала целую кампанию по её достижению, и горе вставшим на пути.
Ему грех было жаловаться на напористость жены: сколько раз, когда он оказывался в тупике, именно сила воли Луизы позволяла выбраться! Хотя и сам Кантанкерус не зря считал себя настоящим слизеринцем. Подтянутый и щеголеватый, он без труда освоил азбуку карьеры, научился понимать, что от него требует начальство, и при этом не ронять достоинства, не забывая, отпрыском какого рода он является. Общими стараниями Кантанкеруса и его жены дом Ноттов не только остался по-прежнему уважаемым, но и изрядно преуспел. Кантанкерус к сорока четырем годам стал начальником департамента магического законодательства. Его сын уже начал службу под чутким началом Гектора Трэверса, дочь училась на шестом курсе Хогвартса — в Слизерине, разумеется. Ни одного скандала не омрачало репутацию их семьи.
Несомненно, если бы Кантанкерусу повзолили выбирать тогда, в его девятнадцать лет, он выбрал бы не Луизу, а какую-нибудь легкомысленную девицу недостойного происхождения — он тогда чуть ли не каждый день влюблялся в новую — и загубил бы себе всю жизнь. Как же он был благодарен отцу, достопочтенному Абраксасу Нотту, что тот буквально силой заставил сына заключить помолвку с нужной невестой. По счастью, невестой этой оказалась Луиза Монтегю, однокурсница по Хогвартсу, к которой Кантанкерус испытывал неизменное уважение. Она тоже не была влюблена в жениха, но у обоих не было выхода. Они приняли правила игры — и не пожалели об этом, став друг другу лучшими друзьями.
— Милая, а зачем вы велели эльфам принести поближе нюхательную соль? И даже эту маггловскую мерзость... Нашатырь, кажется?
— Это для Илларии. Она совсем больна в последнее время, бедняжка. Так слаба... Но её нужно развлечь.
— Да, бедняжка ужасно страдает, — вздохнул Кантанкерус.
Илларии Кэрроу, урожденной Малфой, было из-за чего страдать. Еще в школе её нынешний супруг, Гектор Кэрроу, проявлял к её старшему брату Дециусу симпатию... Не слишком обычного свойства. Ему сосватали Илларию, однако его симпатия к Дециусу осталась непоколебимой. Что творилось за дверями особняка Кэрроу, доподлинно не было известно Кантанкерусу, но Иллария любила погостить у его жены по нескольку дней, пусть даже это и неприлично замужней даме — особенно после того, как сыновья отправились в Хогвартс.
— Знаете, дорогая, — Кантанкерус неожиданно бросил взгляд на жену. — Гектор написал, что сегодня он нас попотчует чем-то интересным.
— Готовят какой-то указ в Министерстве? — Луиза приподняла брови, попутно осматривая гостиную.
— Едва ли, — задумчиво покачал головой Кантанкерус. — Гектор давно работал над каким-то важным проектом. А прошлым летом вообще ушел в работу с головой.
— А что ему, холостяку, еще делать? — засмеялась Луиза.
— Мне кажется, это связано вот с чем, — Нотт левитировал жене газету.
Луиза прищурилась. Это был старый номер "Пророка" от 19 октября прошлого 1924 года. На первой полосе красовался портрет Гектора. В качестве передовицы шла его статья: "Что такое чистокровность?"
— Клементина, поди, локти себе кусала, увидев его портрет, — усмехнулся Нотт.
— Клементина, какая бы она ни была, неглупа и не захочет получить довесок в виде многоуважаемой леди Трэверс, маменьки Гектора, — возразила Луиза.
— Маменька, правда, у Гектора сложна, — пыхнул муж трубкой. — Но что Клементина найдет лучше? В ее-то возрасте, знаете, Гектор с маменькой — подарок судьбы, — выпустил он кольцо дыма.
— Что-то в этом мерзкое есть, — вздохнула Луиза. — Для мужчины тридцать лет — расцвет сил, молодость, для женщины — почти закат. О мужчине не скажут таких унизительных вещей, если он холост, как о женщине, если она не замужем. Иногда я понимаю Викки Уркварт, хотя... Впрочем, о покойниках — либо хорошо, либо ничего.
— «О мертвых — правду», как говорили римляне, — шутливо рассмеялся мистер Нотт. Жена также весело отмахнулась.
— Мужа Илларии усадим в уголок, будет весь вечер пить вино, — рассуждала Луиза, обходя комнату. — Сыновей, надеюсь, займет Мервин.
— Сириуса бы Кэрроу в собутыльники, — озорно подхватил Кантанкерус. Луиза погрозила пальцем.
— Древнейший род! И сами же, повеса, вертелись в его компании в школе.
— Да, — со вздохом согласился Нотт. — Но это не отменяет того, что Сириус уж слишком пристрастился к огневиски, и когда выпьет, бывает буен. К тому же ему сейчас не до вечеров у друзей: отец его при смерти. Старика многое подкосило.
— Да, — жена сочувственно вздохнула. — И Сириус первый. Как он мог позариться на деревенскую девку... Да и Финеас хорош.
— Мистер Брокльхерст, — раздельно, по слогам, произнес Кантанкерус. — Почти уморил отца и сидит, книжечки пишет. А его сын учился вместе с нашим, Луиза!
— То ли Блэк, то ли не Блэк, — согласилась она. — И их ведь все больше. Без потомков они не останутся, стоит только провести обряд принятия в род.
Нотт важно поднял палец.
— Это будут совсем не те потомки!
— Знаете, — задумчиво сказала Луиза, — мне кажемся, что Иллария стала бы отменной миссис Трэверс. Они с Гектором прекрасно подошли бы друг другу.
— Не суждено! — фыркнул Нотт. — В планы её братца не входило надолго расставаться с сердечным другом.
Луиза ответила деланно-веселым голосом:
— Да, и притом тогда ей пришлось бы мучиться со свекровью. У Илларии несчастный жребий.
— А мне кажется, они бы отлично поладили, — добродушно пробасил хозяин дома. — Иллария — тихоня, во всем угождала бы свекрови. К тому же Гектор богат и вполне мог бы купить себе с женой отдельный дом.
Луиза наконец пробежала статью глазами.
"До настоящего времени не угасают споры о том, кого именно считать чистокровным магом. Формально все просто: если среди предков есть только волшебники, то он чистокровен. Но вот беда: до принятия Статута секретности в 1692 г. контакты ряда волшебников с маглорожденными не считались позором. По факту так было едва ли не до середины XVIII века. Поэтому архивисты должны первым делом изучать принципы чистокровности, степень ее достоверности до принятия Статута секретности. Период до XIV века наиболее сложен...»
— Гектор, как всегда, отлично пишет, — охотно буркнул Нотт, проведя ладонью по своим черным бакенбардам.
— И здраво, — задумчиво сказала Луиза. — Неужели, — бросила она синий взгляд на мужа, — это и есть его проект?
— Забавно, что скажет Гораций, — добродушно рассмеялся Нотт.
— Нельзя предугадать. Скорее всего, промолчит и улыбнется. Он всегда так делает. А Гектор решил вернуть угасающий интерес к Салазару Слизерину?
— Согласитесь, это здраво и своевременно, — вздохнул Кантанкерус. — Вы только посмотрите, что сейчас творится. Такими темпами недалеко до избрания какого-нибудь грязнокровки в качестве Министра магии.
— Нет, надеюсь, до этого не дойдет, — взмахнула руками Луиза. — Конечно, магглолюбцы и магглокровки набирают силу, но ведь они все равно не более, чем выскочки. Ни связей, ни общественной поддержки... За что не в последнюю очередь спасибо Гектору, — улыбнулась она и посмотрела на часы. — Да, думаю, сейчас явятся первые гости. Ставлю два сикля, что это будет Гектор.
— Принято! — воскликнул Кантанкерус.
