Глава 2. РаспределениеЛили завязала волосы в высокий хвост. Так приятно пахло морским, чуть соленым воздухом с залива, слегка – йодом высушенных на солнце водорослей и мокрыми камнями. Лили была уверена в том, что это именно запах мокрых камней. Она приходила сюда так много раз, что это место стало для нее неотъемлемой частью дома. Так странно прийти сюда и осознать, что совсем скоро она будет далеко отсюда, и это место останется только в ее воспоминаниях на целый год. Здесь слышен шум прибоя, крики чаек, гудки гигантских лайнеров, крики детей с пляжа ниже ее любимого места и ближе к воде. Это место так стереотипно для большинства романов, но Лили любит его по-своему. Иногда она тренируется здесь рисовать с натуры, раскладывая на земле коробки с пастелью (один набор ярче, другой нежнее), но она никогда не пыталась собрать воедино весь образ этого места. Теперь настала пора сделать это. Перед ней – огромный лист на деревянной подставке, прикрепленный кнопками, чтобы ветер не помешал Лили исполнить свое почти экзаменационное задание.
– Привет. – На лист бумаги упала ромашка. Лили удивленно взяла ее в руки, не понимая, где можно было достать ее в это время года в их краях. – Очевидно, большая работа? – Лили вставила цветок за ухо, улыбаясь Северусу. Он только кивнул мрачно в ответ, садясь рядом. – Ты получила письмо, Лили?
– Да, его принесла сова, представляешь! – Ее руки работали словно сами по себе, легко растирая нежно-голубой фон неба пальцами на половину листа. Пастельные мелки сменяли один другой, и небо приобретало такие живые, такие настоящие переменчивые оттенки. Твердая линия наносилась в разных местах и растиралась, приобретая характер нежного отсвета. – Сова! Ну разве они почтовые голуби?
– А ты не верила мне. – Лили смущенно посмотрела на Северуса. В самом деле, когда он впервые назвал ее ведьмой, Лили попросту обиделась. Но он настаивал, и, хотя Лили и простила его, все равно не верила до конца. Ну как можно поверить в то, что ты волшебница? Абсолютно никак! Даже письмо из Хогвартса еще воспринималось с сомнением. Еще линия, и в ее небе появились отсветы фиолетового. Оно казалось совсем темным, не похожим на то, что было над ними, но Лили знала, что белый – это последний ее цвет на этом небе.
– Ой, я же принесла тебе попробовать булочки, которые мы с мамой вчера пекли! – Лили поспешно открыла свой рюкзачок. Она достала сверток с булочками, делая вид, что не видит плохо скрытого голодного взгляда Северуса. Он был очень худым, отчего его нос казался еще больше, чем на самом деле, а лицо совсем не походило на лицо десятилетнего мальчика – настолько угловатым оно казалось. Это была их традиция: она всегда приносила «попробовать», а Северус старался скрыть вечный голод. Пока он неловко разворачивал пакет с едой, Лили покрывала одним цветом полоску песчаного пляжа. Ее пальцы были поочередно измазаны каждый в своем цвете. Небом Лили осталась довольна.
– Вы ей лепестки выдираете, а она является сильным противовоспалительным и седативным средством, – пробормотал Северус. Лили отвлеклась от четкой границы берега с водой, осознав, что либо она отключилась от реальности на долгое время, либо Северус съел ее гуманитарную помощь быстрее обычного.
– Кому? – нахмурилась Лили. У нее не получалось сделать контур лайнера, который медленно плыл далеко-далеко у горизонта.
– Ромашке, – несколько раздраженно ответил Северус. Он водил веткой по участку песка рядом с ними, оставляя глубокие следы.
– О, я так не делаю, – отмахнулась Лили. – Представляешь, это последний мой день здесь сегодня.
– Наш, – тихо пробормотал Северус.
– А я не представляю, – вздохнула Лили. Что это за место – Хогвартс? Вдруг она будет сильно скучать по дому, по маме с папой? – Хорошо, что мы едем вместе.
– Там разные факультеты. – Северус выкинул свою ветку. Лили с ужасом заметила на его руке новый синяк. В очередной раз она загрустила, не понимая, как можно настолько не любить своего ребенка, ведь Северус всегда ходил голодным, в синяках и рваной одежде. Почти все из этого Лили принялась исправлять сразу же, как познакомилась с ним, и, хотя его ворчание поначалу обижало Лили, она быстро поняла, что он просто не умеет благодарить. Теперь она не обращала на его видимое недовольство никакого внимания.
– И что, это же не разные страны. – Лили так хотелось бы, чтобы в ее безоблачном ярком небе проступали горы, которые она обожала рисовать, но это была не картина ее фантазии, а реальное место, которое она просто обязана увезти с собой.
– Это хуже, – кратко возразил Северус, но сегодня Лили не хотелось с ним спорить. Она рисовала и рисовала, заставляя клубиться пену приливной волны, вырисовывая травы и камни на берегу. Северус молчал, но это было так же нормально, как и его ворчание: молчать с ним было уютно, а после капризов Петунии даже приятно. Наконец Лили закончила свою картину деревом. Оставалась лишь пара штрихов, и ей стало совсем грустно.
– Жалко, что мы не вместе поедем на Косую аллею, – произнесла она. Ведь Северус первым убеждал ее в существовании магии, ведь он знал, что они оба волшебники, а она над ним смеялась. Ее мама считала, что у этого мальчика слишком богатая фантазия, которая не доведет его до добра, и она была бы рассержена, если бы узнала, что Лили все равно с ним общается, несмотря на ее запрет.
– Еще чего не хватало. – Северус раздраженно потер лоб. – Не надо матери моей знать, что я с кем-то общаюсь, а отчиму – тем более. – Лили взглянула на него, пытаясь не показывать свое сожаление. Как бы ей хотелось, чтобы у ее друга не было такой тяжелой жизни! Он никогда ей ничего не рассказывал, в основном слушал ее болтовню, но Лили не была такой уж легкомысленной болтушкой. Она умела наблюдать. – Ты закончила? – нетерпеливо спросил он. Лили неуверенно кивнула. Ну почему ее картины никогда на передают такую красоту? Они мертвые, блеклые и совершенно не радующие глаз.
– Жаль, что она не живая, – вздохнула Лили. Она выкинула остаток синего мелка в траву, чувствуя лишь разочарование.
– Это вообще легко исправить, – фыркнул Северус. Он взял ее руку и приложил к рисунку. – Достаточно просто захотеть. – Лили недоверчиво посмотрела на него. Конечно, ей хотелось, чтобы рисунок… ожил. Она с удивлением обнаружила, что ее море движется, волны разбиваются о берег, а лайнер медленно движется к краю листа. Лили ошарашенно перевела взгляд на Северуса.
– Можно мне забрать ее? – спросил невозмутимо ее Северус. Лили кивнула, не в силах оторвать взгляд от своей картины. Как тут не поверить в магию?
***
Мороженое быстро кончилось. Марлин нетерпеливо ерзала на стуле, разглядывая толпу волшебников за большой толстой витриной кафе. Она очень хотела спросить, кого же они с братом ждут, но Адриан пообещал подарить ей свой невероятно красивый дорожный чемодан, раскрашенный вручную, если она не будет досаждать ему вопросами. Марлин подозревала, что на этот раз ей удастся увидеть загадочную Андромеду, девушку своего брата, но несмотря на сжигающее ее изнутри любопытство, она все же молчала. Это был спор, и она не собиралась проигрывать Адриану. Он сидел напротив нее, и перед ним на столе стояла лишь пустая чашка из-под кофе. Хотя он общался с Марлин, словно как всегда, ласково подшучивая, соглашаясь играть в ее игры, продолжая тренировать ее на своей взрослой метле, что-то изменилось. Теперь ему было семнадцать, и он даже не заказал себе мороженое. Марлин вдруг стало грустно. Ее брат собирался стать аврором, а это значило, что это последний год, когда она вообще может общаться с ним.
– Извините, еле отбилась от Цисси. Она так боится оставаться одна, как будто ей не шестнадцать, а десять. – За их столик присела незнакомая Марлин девушка. У нее были длинные черные волосы и невероятно синие глаза. Пришлось признать: внешне она была просто красавицей. Ее решение придираться к девушке своего брата начинало таять. Она определенно подходила ему.
– Привет. – Марлин показалось, что Адриан собирался поцеловать свою девушку, но ее присутствие им помешало. Она поморщилась. Ну что приятного в этом обмене слюней? – Это Марли, моя сестра.
– Приятно наконец тебя увидеть. – Андромеда протянула ей руку. – Я ужасно хочу такие же косички, может быть, поможешь мне с ними? – Марлин подозрительно посмотрела на ее руку, но все же пожала ее. Ее так просто не взять, эта Андромеда просто подлизывается к ней! – Я вообще-то совсем не умею плести, – призналась она. – Но я могу кое-что другое, – подмигнула она Марли. Ее волосы вдруг резко укоротились и на глазах порыжели. Марлин открыла от удивления рот. Спустя секунду ее волосы побелели и отросли обратно. Как такое возможно? Ее глаза позеленели, а потом снова потемнели. – Представляешь, но плести косички я при этом совершенно не умею. – Марлин ничего не понимала. Это заклинания такие? Это то, чему ее в Хогвартсе научат? Ничего себе.
– Марли, Андромеда – метаморфомаг, она с рождения умеет изменять свою внешность, – пояснил ей Адриан. – И нет, в Хогвартсе этому не учат. – Марлин покраснела. Ну как он может так легко читать ее мысли.
– Мой кузен тоже едет в Хогвартс в этом году, ему как раз одиннадцать. – Андромеда отказалась от предложения Адриана заказать что-нибудь. – Горю желанием поскорее купить всякие учебники и выбрать платье, Нарцисса очень обидится, если я сделаю это без нее. – Она внимательно посмотрела на Марлин. Ее лицо приняло свой первоначальный вид, волосы снова потемнели, а глаза вернулись к ярко-синему цвету. – Если хочешь, можешь пойти со мной. А тебе нельзя, – подмигнула она Адриану.
– Ну это же не свадебное платье! – с наигранно обиженным видом произнес он. – Предлагаю выдвигаться.
– Ну что, мое присутствие тебя не так раздражает? – спросила Андромеда у довольной Марлин, когда девочка примеряла одну мантию за другой. Ей безумно нравилось крутиться перед зеркалом, но, вопреки обыкновению, Адриан не насмехался над ней. Потому что Андромеда крутилась рядом с ней.
***
Поезд пыхтел на путях. Сириус увернулся от попытки матери поправить его мантию, все еще злясь на нее за ужин прошлым вечером. Вальбурга Блэк выразила желание видеть своего сына в Слизерине, и в таком случае ее пожелание больше напоминало закон. Сириус едва сдержался, чтобы не возразить ей прямо за столом, ибо правила приличия и хорошего тона сидели в нем явно глубже, чем понятие о чистоте крови. В этом замке, вещала его мать, слишком толерантны ко всякому сброду, но Слизерин – приличное место для таких, как Сириус. Каких – таких? Породистых? Он же не пес какой, кичиться своим происхождением! Он тысячу раз видел этих напыщенных болванов – наследников других уважаемых семей, и они умели только поднимать бровь, а вот на метле полетать для них было сродни кошмару. С ними было не о чем разговаривать, они не имели никакого представления о развлечениях. И что, ему предполагалось прожить с этими индюками семь лет? Ну уж нет, если нужно, он будет умолять Шляпу определить его куда угодно, только не в Слизерин.
– Везучий гад, – зло шепнул ему Регулус, его младший брат.
– Исчезни. – Сириус замахнулся, чтобы дать ему подзатыльник, но отец вовремя остановил его. Подзатыльник получили, тем не менее, оба.
– Приличия! Ну что о нас скажут люди? – простонала его мать, продолжая надменно поглядывать на всех сверху.
– Какой важный день для всех нас! – Сириуса окутал приторный запах знакомых духов. Он закашлялся, тогда как Регулус радостно поклонился Беллатрикс. Их двоюродная сестра стояла позади всего семейства Блэк, сложив руки на груди. Ее наряд привлекал внимание, и это не нравилось Вальбурге. Но она никогда бы этого не показала, просто Сириус слишком хорошо знал свою мать. На его взгляд, на руках Беллатрикс было слишком много колец. – Сириус, ты же станешь достойным студентом Слизерина, правда? – Она покрутила длинным кудрявым локоном, намотанным на палец.
– Ага, уже бегу, – пробормотал Сириус, но Беллатрикс, к счастью, его не услышала. Она слушала восторженное ябедничество Регулуса. Ее мрачный взгляд наконец нашел взгляд Сириуса. Он вызывающе смотрел на нее. Но Беллатрикс ничего не сказала ему.
– Дорогая, может быть, следовало бы уделять больше внимания физическому воспитанию? – Мать Сириуса внешне оставалась спокойна, но внутри Сириус прямо видел извержение вулкана ее задетой гордости.
– Дорогая, – передразнила ее Вальбурга, – я отлично знаю, как воспитывать своих сыновей, – Сириус предпочел под их спор ускользнуть в толпу.
Он наткнулся на Андромеду совершенно случайно. Точнее, он просто налетел на нее, пытаясь не врезаться ни в одну нагруженную тележку. Она едва не упала, будучи пойманной вовремя высоким светловолосым молодым человеком со значком старосты Райвенкло.
– Сириус! – скорее обрадовалась она, не обращая внимания на то, что он едва не снес ее на асфальт. Сириус поклонился ей в знак приветствия, радуясь тому, что в Хогвартсе учится именно Андромеда, а не Беллатрикс. Андромеда казалась Сириусу самой нормальной из всех трех, ведь Нарцисса была капризной и склонной к истерикам девушкой, а Беллатрикс напоминала сумасшедшую с ее странными движениями и откровенно чудными нарядами. – А я как раз хотела найти тебя в поезде, поздравить с первым днем! – Она широко улыбалась.
– Первый день рабства и книжек, – отозвался Сириус. – Скорее бы уже одиннадцать, там родители и Беллатрикс, – пояснил он свое недовольство, и Андромеда понимающе кивнула.
– Совсем не хочется с ней встречаться, – вздохнула она. – Это Адриан МакКиннон, а это мой кузен Сириус Блэк, – представила она его молодому человеку. Они пожали друг другу руки. – Готова спорить, что тебе весь мозг выели этим Слизерином, правда?
– Никакого Слизерина, – выдохнул Сириус, и Андромеда снова засмеялась. – Куда угодно.
– Мне нравится твой ход мыслей. Не всем Блэкам суждено учиться в зеленом цвете, – подмигнула она, и Сириус посмотрел на ее знак Райвенкло. Честно говоря, в «умники» Сириусу не светило. Скорее, может быть, Гриффиндор? Джеймс собирался в Гриффиндор, было бы отлично попасть туда вместе. Его родители, хоть и были тоже теми самыми чистокровными, совершенно не страдали факультетскими приоритетами.
– Я думаю, нам пора. – Андромеда похлопала его по плечу. – Я буду рада, если ты не попадешь в Слизерин.
– А я-то как… – Сириус проводил их взглядом. Он поморщился, когда они замерли в пробке перед дверьми в тамбур. Этот Адриан обнимал его двоюродную сестру как свою собственность, а эти поцелуи…
– Брр, – произнесли рядом с ним. – Вот что за манера отвращение у людей вызывать? – Девочка позади него говорила словно сама с собой, но затем Сириус обнаружил рядом с ней родителей, которых поначалу скрыла толпа.
– Придет время, и ты будешь знакомить нас со своим молодым человеком, Марлин, – донесся до него голос высокой светловолосой женщины. На ее носу каким-то образом держались изящные очки без дужек и цепочки.
– Да никогда, – застонала девочка в ответ.
– Эй, вот ты где, – хлопнул его по спине Джеймс. – Пошли скорее, а то все купе займут, придется с девчонками сидеть!
***
Лили зачарованно разглядывала старые каменные стены. Их вели по коридору, затем по лестнице и снова по коридору, где им приказали остановиться. Женщина средних лет, представившаяся как профессор МакГонагалл, с красивыми вьющимися каштановыми волосами, аккуратно заколотыми, сообщила, что им придется подождать здесь, пока директор не разрешит им войти. Стоило ей уйти, как все зашумели и загалдели:
– Ничего себе! Вы видели озеро, говорят…
– Лили, ты уже знаешь, в какой факультет хочешь попасть? – громко спросила Марлин. Лили показалось, что Северус, стоящий чуть впереди, оглянулся на нее.
– Нет, мне все равно, – ответила Лили. Марлин с ней согласилась.
– Ну как так, неужели вы хотите жить в подземельях? Слизерин – это же гадюшник чистой воды! – Джеймс Поттер прыгал от нетерпения на месте, периодически пихая Сириуса. Тот кивнул, совершенно в этом не сомневаясь. – Мы вот в Гриффиндор собираемся!
– Это все равно решает Шляпа, – поморщилась Марлин. Эти двое ей совсем не нравились, особенно когда принялись на озере раскачивали их лодку, грозя ее перевернуть.
– А что, у тебя проблемы со Слизерином? – «Тебя» у рослого для одиннадцати лет мальчика с кривыми зубами получилось как «тя». – У Слизерина с тобой проблем не будет. – Он толкнул Джеймса в грудь. Тот поправил очки и врезал ему по колену быстрее, чем кто-либо успел понять, что происходит. Мальчик заорал, и на его крик немедленно выбежала МакГонагалл:
– Что у вас тут происходит? – Она бросилась поднимать стонущего мальчика. Он не мог разогнуть ногу и снова заорал.
– Он вроде бы упал, – пожал плечами Джеймс. Сириус поспешил подтвердить. МакГонагалл посмотрела на них с недоверием, после чего произнесла какие-то заклинания. Парень перестал истошно орать, удивленно смотря на свою ногу.
– Значит так, ты после Распределения отправляешься со мной в Больничное крыло, а со всем остальным разберемся позже. Прошу за мной. – Она покраснела от гнева. Лили возмущенно посмотрела на Джеймса: кто просил его затеивать драку?! А это Сириус только поддерживает! До чего эти мальчишки отвратительные и неотесанные, вот Северус бы не стал ни с кем драться!
Лили оказалась в наспех сформированной шеренге, впереди нее стояла полненькая девочка, плакавшая в поезде, а за ней – Доркас, без конца смотрящая по сторонам. Они вошли в невероятных размеров зал, и их появление сопровождалось громкими аплодисментами. Кто-то свистел.
– Эй, рыжая, давай к нам! – закричал кто-то, и Лили покраснела.
– Популярность твоя растет на глазах. – Она вздрогнула, когда вместо Доркас позади нее оказался Джеймс Поттер. Вот что ему было нужно? Она ему не ответила.
– Я прочитаю ваше имя, и вы должны будете… – Профессор МакГонагалл рассказывала о предстоящем Распределении, и Лили начинала нервничать. В подземелья ей правда не хотелось. Может быть, стоило расспросить Северуса об иных факультетах? Может быть, у нее есть шанс уговорить Шляпу на факультет, какой она захотела бы?
– Не переживай ты так, – снова услышала она голос Поттера у себя за спиной. – Это же не больно.
– А Гриффиндор – он чем отличается? – решила спросить у него Лили. Ее волнение заставляло ее краснеть, и это девочке совсем не нравилось. Она едва обернулась к Джеймсу. Углом глаза она видела его очки.
– Адекватными людьми, – авторитетно прошептал ей Поттер, когда МакГонагалл попросила тишины. Она начала читать список, и незнакомые Лили ребята подходили к Шляпе. Кому-то она кричала сразу, а над кем-то думала.
– Блэк, Сириус! – объявила МакГонагалл.
Верный друг Джеймса пошел по направлению к табурету. Он выглядел абсолютно спокойным. Лили отчаянно завидовала ему – ну как можно так спокойно воспринимать процесс выбора своего будущего? Они ведь определяют судьбу на ближайшие семь лет! Шляпа молчала около пяти минут. Это была самая долгая пауза, на лице Сириуса вскоре появилось выражение гнева.
– Гриффиндор! – наконец объявила Шляпа, и ее решение было принято гнетущей тишиной. Почему никто не аплодирует? Предыдущим ребятам хлопали так, словно они были звездами на своем концерте. Однако Сириус казался вполне довольным. И Джеймс захлопал первым. Наконец Гриффиндор радостно взревел, принимая в свои ряды Сириуса.
– Вуд, Алиса!
– Гриффиндор! – закричала Шляпа в ту же секунду, как опустилась на голову девочки.
Гриффиндор буйствовал. Шеренга постепенно редела.
– Лонгботтом, Фрэнк!
– Гриффиндор!
Лили волновалась, что к тому моменту, как до нее дойдет очередь, в Гриффиндоре просто кончатся места.
– Люпин, Ремус! – И еще один спутник Джеймса отправился к табурету. Шляпа почему-то удивленно охнула вслух, после чего решила, что и ему путь в Гриффиндор.
– МакКиннон, Марлин! – Ее подруга радостно побежала к табурету. Шляпа явно колебалась, но недовольно произнесла:
– Гриффиндор! – Лили еще больше расстроилась: похоже, что ее разлучат с обеими ее новыми подругами.
– Медоуз, Доркас! – Последняя из ее новых подруг отправилась к Шляпе. Она колебалась и молчала почти четыре минуты. Наконец ее решение было тем же, что и для всех знакомых Лили людей.
– Поттер, Джеймс, – Лили едва не застонала, когда и его определили в Гриффиндор. Его встретили с большим восторгом. Ну почему ее фамилия – одна из последних? Теперь подземелья ужасно пугали ее. Ребят распределяли и в другие факультеты, но почему-то Лили запоминала только Гриффиндор.
– Снейп, Северус! – В волнении за себя Лили совсем о нем забыла.
– Слизерин! – вдруг произнесла Шляпа. Он был доволен, но Лили расстроилась: он был единственным, кого Лили знала дольше пары часов, и теперь ей было грустно и непонятно, почему Хогвартс и магия разделила их. Ей все еще было неприятно оттого, что произошло в поезде.
– Флинт, Деррек! – Пострадавший от Джеймса мальчик похромал к Шляпе. Она еще не была надета на него, когда Шляпа тут же возвестила, что ему пора в Слизерин.
– Эванс, Лили! – Когда произнесли ее имя, Лили осознала, что с трудом может идти. От волнения болел живот, и Лили никогда не чувствовала себя хуже. В конце концов, в Слизерине был Северус, все не так страшно, но ей не хотелось туда, где будут учиться такие ребята, как Флинт. Она села на табурет, осознавая, что колени дрожат. От Шляпы пахло старой кожей и пылью.
– Интересно, – раздался ее скрипучий голос в голове Лили. Она вздрогнула от неожиданности. – У тебя доброе сердце, но и любовь к познанию, ты трудолюбива и готова учиться. Я бы сказала, Райвенкло, но тебе, я чувствую, не нравится мой вариант…
– Все мои знакомые теперь на Гриффиндоре, – подумала Лили. – Я не хочу остаться одна.
– Ты подходишь Гриффиндору, может быть, даже больше, – согласилась с ней Шляпа. – Отправляйся в Гриффиндор, дорогая. – И она громко объявила свое решение. Лили радостно вздохнула, оказалось, что все это время она задерживала дыхание. Гриффиндор шумно радовался ей, и Лили с облегчением села рядом с Марлин. Подруга обняла ее, прокричав на ухо, что это будут волшебные семь лет, во время которых они никогда и ни за что не расстанутся.
– А я говорил: не стоит нам враждовать, – громко крикнул ей Джеймс, сидящий чуть левее. Он и его друзья смотрели на нее с той же радостью, как и весь остальной факультет. Значит, они не будут ее задирать, как остальных. Она посмотрела на Доркас, сидящую смущенно напротив нее, и Алису, которая посмотрела на нее в ответ. Может быть, они еще не стали подругами, но Лили определенно нравилось общаться с ними, и иметь знакомых людей было невероятно приятно.
– Я попрошу вас потерпеть еще немного перед тем, как мы набьем свои животы чудесным ужином, – прокашлялся и громко заявил пожилой мужчина с длинной седой бородой. У него был смешной колпак и красивая нежно-голубая мантия. Он стоял за длинным столом в конце зала, но Лили слышала его так, словно он стоял перед ней. – Я хотел бы сказать нашим первокурсникам, что отныне Хогвартс для них – второй дом, и здесь вам предстоит провести семь чудесных и захватывающих лет. Здесь каждый из вас в безопасности, а ваш факультет обязательно станет вам семьей. – Лили попыталась найти взглядом Северуса, но их стол был дальше, у другой стены. Кажется, их общение больше не может быть таким, как прежде. – Помните об этом, когда настанут Темные времена. В моменты, когда вам покажется, что вы одни в целом мире, вы всегда найдете здесь приют, а в ваших друзьях – опору и поддержку. Давайте сохраним воспоминания о Хогвартсе в наших сердцах и будем думать о них с радостью и легкой ностальгией, дорогие выпускники…
Лили разглядывала преподавателей, богатое убранство стола, лица сидящих за столом студентов. Все было захватывающим, необыкновенным, и ей не верилось, что они будут жить в этом замке столько времени. А уроки? Она читала все учебники, все было так интересно и так непонятно, и теперь ей не верилось, что ее волшебная палочка, которая так удобно расположилась в кармане мантии, будет помогать ей осваивать заклинания. Она смотрела на Марлин, которая, казалось, уже чувствовала себя здесь, как дома, на Доркас, задумчиво смотрящую на Дамблдора, на Алису, мечтательно смотревшую на потолок.
Лили подняла взгляд. Потолка не было. Вместо него клубились тучи, словно сейчас прямо на них польется дождь. Мелькнула пара молний. Это было так прекрасно, особенно иррационально парившие в воздухе свечи, что Лили немедленно захотелось нарисовать это. Она подбирала слова, которые опишут этот потолок, чтобы занести вечером в свой дневник. Она вела дневник уже два года, и это стало приятной привычкой. Когда-нибудь она обязательно прочтет его, когда будет старой, и ради этого стоит записать каждое мгновение. Но она не писала с одиннадцати утра, разве теперь у нее получится записать все по порядку? Так много эмоций и впечатлений, что совсем не хотелось есть. Вдруг ее живот протестующе заурчал, и Лили покраснела. Марлин ей улыбнулась.
– … и последнее – ни за что не ходите в Запретный лес! – добавил директор. Он сложил руки на груди. – Теперь вы дома. Можете есть, – махнул он рукой, и Лили оглушило количество запахов, разом возникших в этом большом зале. Живот заурчал второй раз, но на этот раз никто этого не услышал. Воздух был заполнен звоном вилок и тарелок. Она растерянно смотрела то на запеченного кролика, то на жареную курицу, то на запеканку с овощами и сыром, теряясь. Марлин ела запеканку, Доркас предпочла кролика, а Алиса – курицу. Лили вдруг улыбнулась тому, насколько они все четверо разные, но это только интриговало ее. Наконец Лили остановилась на запеканке. Студенты гудели, словно улей, слышался смех, какие-то хлопки, чьи-то громкие разглагольствования.
– Невероятно, я просто лопну, – произнесла Марлин.
– Это в тебе воспитывают чувство меры, – улыбнулась Алиса. Доркас молчаливо пила из своего кубка.
– Вас не смущают эти Темные времена? – робко спросила Доркас, когда девочки закончили обсуждать варианты создания этой еды. Ее откуда-то телепортируют? Тут куча поваров? Сколько вопросов и ни одного ответа.
– Мой брат говорил, что Дамблдор слегка «того», – заметила Марлин. – Как вы думаете, почему лес называется Запретным?
– Наверное, там действительно опасно, – пожала плечами Лили.
– Но кто будет сажать опасный лес рядом со школой? – Алиса радостно воскликнула, увидев мороженое. Вместо горячего на столах появилась целая куча десертов. Лили обнаружила любимое малиновое желе, а Марлин выбрала лимонный пудинг. Доркас десерт не ела.
– Я думаю, он стал опасным до того, как тут появилась школа. – Доркас говорила тихо, словно боялась, что ее реплики никому не интересны.
– История магии должна быть интересна, – заметила Лили. – Учебник мне понравился, но он такой толстый!
– Ее читает занудный призрак, Адриан говорил, умереть можно, – заметила Марлин.
– Давай сохраним интригу? – предложила Алиса. – Я думаю, у нас будет скоро свое мнение обо всем, что здесь произойдет. Не знаю, как вы, а я просто ужасно устала. Это правда, что наша спальня в башне? Я боюсь высоты…
– А я просто обожаю! Там такой вид. – Марлин восторженно оглядела своих подруг. – Интересно, как быстро мы друг друга начнем бесить? – Лили фыркнула. Алиса улыбнулась, а Доркас никак не отреагировала.
– По-моему, скорее мы выбесим кого-нибудь другого. – Марлин казалась шумной, взбалмошной, но она нравилась Лили, и она совершенно не уставала от нее. По крайней мере, пока. – Вы заметили эту девочку? – Она заговорщицким тоном кивнула на пятую девочку, определенную в Гриффиндор перед Лили. Это была та самая полненькая, которая плакала в поезде, и ее звали Мэри МакДональд. Она смотрела на них раздраженно, как будто они не нравились ей самим фактом своего существования.
– Скорее бы в кровать, – вздохнула Алиса. – Слишком много впечатлений для одного вечера.
– Точно, – согласились с ней Марлин и Лили. После обильной еды их накрыла страшная усталость, им так тяжело было вставать из-за стола. Их позвал староста, и девочки лениво встали в пары, все, кроме Мэри. Мальчики притихли, очевидно, точно так же разомлев от тепла, еды и полученных впечатлений. Им не хотелось даже говорить.
– Ничего себе! – Марлин первая влетела в их спальню, с размаху плюхнувшись на первую попавшуюся кровать. Она раскинула руки, разглядывая деревянную крышу своей кровати. – Черт, здесь даже полог есть! – Они были настолько перегружены впечатлениями, что путь до гостиной Гриффиндора, а затем и в спальню не запомнился вообще.
– Я сейчас умру, – простонала Алиса, опускаясь на следующую за Марлин кровать. – Усну прямо в одежде.
– Может быть, они что-то в еду подсыпают? – Доркас заняла первую перед кроватью Марлин от двери. – Я в жизни не хотела так спать, как сейчас.
– А завтра сразу занятия! – Лили заняла следующую кровать за Алисой. Пятая досталась Мэри, которая немедленно задернула полог, скрываясь от их глаз. – Даже не верится, – призналась она, подходя к окну между кроватями. В темноте ничего не было видно, только капли дождя на стекле и какие-то огни вдалеке. Стук дождя нагонял сон еще сильнее, чем тепло и еда.
Девочки рылись в доставленных чемоданах, переодевались в пижамы, отчаянно зевая. Лили достала свою ночную рубашку, фотографию себя с родителями, которую поставила на ночной столик. Папка с рисунками отправилась туда же, после чего Лили нашла, наконец, свою расческу. Ей захотелось вдруг задернуть полог и оказаться в своем собственном уютном мирке. Она простилась с девочками до утра, после чего развязала завязки, удерживающие полог. Ей казалось, что она пролежит час без сна, но уют замкнутого пространства, стук дождя и ее любимый плюшевый медведь, подаренный еще живой тогда бабушкой быстро сморили Лили, подарив ей крепкий сон без сновидений.
