Глава 2Предвечных елей тьма стоит
Когтей кошачьих там не счесть
Ты пожирателя не зли
Стой здесь
(Алонси)
Гермиэля быстро приспособилась к жизни в Волшебных Вуйках. Маленькая хата, в которой она поселилась, оказалась очень удобной, даже если не сравнивать ее с комнатой общежития. Одна комната была для сна, другая служила кабинетом, где Гермиэля разрабатывала планы занятий. Кухня была небольшой, но этого хватало. Хозяйственные дела Гермиэле, как и другим местным хозяйкам было удобнее делать на дворе. В первую же неделю к ней прибежали Марыся и Орыся – две местные сплетницы, и впоследствии Гермиэля уже знала всю правду и неправду о жителях Волшебных Вуек. Марыся и Орыся казались похожими на Патильняк и Браунович, но оказались прямыми, как двери и искренними, как Святой Николай в декабре. Еще был пан Разумовский– дородный мужчина с раскатистым басовитым голосом. Пан Разумовский был главой села и, несмотря на всю свою кажущуюся строгость, очень веселым. Он иногда подходил к плетню, опирался на него так, что бедняга трещал, и рассказывал всякие байки, при этом хохоча и смешно хлопая себя руками по бокам. Кроме Фирася, Марыси с Орысей и пана Розумовича в Волшебных Вуйках было еще много людей. Все они искренне желали «пани учительнице» творческих успехов и постоянно спрашивали, не нужно ли случайно нужно помочь. За два месяца в Волшебных Вуйках Гермиэле уже казалось, что она прожила здесь всю жизнь, а Киев и борьба с Владимиром Мореным были лишь сном. Гермиэля находила покой в том, что выносила на улицу большой тазик и стиральную доску, наливала туда воды из ведра, накладывала на все это легкие чары – и ее вещи сами собой стирались. Она же тем временем мыла окна, подметала двор, читала книжки, прищуриваясь от яркого солнца. Иногда к забору прибегала маленькая Аленка, которая с сентября должна стать ее ученицей, и расспрашивала Гермиэлю про все на свете. Так шли день за днем, и каждый новый был еще лучше, еще спокойнее.
- А ты знаешь, Орыся, что я сейчас видела? – Марыся повисла на забор всем телом.
- И что же ты видела? – Орыся отбросила тяпку и тоже повисла на заборе.
- Шла я себе шла, и вижу – Сирко идет.
- Тьху. Сирко. Что, первый парень на селе? - Орыся прыснула.
- Идет себе такой Сирко, и что-то высматривает. Дошел до двора нашей Гермиэли, встал под дерево, и семечки щелкает.
- Да ты что, - глаза Орыси загорелись восторгом. – И что дальше?
- Тут она входит из-за хаты. Он как удрал оттуда, чуть с ног меня не сбил, - Марыся сделала большие глаза. – Понимаешь?
- Влюбился Сирко, - Орыся снова прыснула. – Да только зачем он Гермиэле? Он и читать не умеет. Ей такой парень нужен...
- Такой, - Марыся мечтательно закатила глаза. – Такого наверное в нашем селе нет. Ну разве что Фирась когда-то таким был. Возможно. В молодости. Нет, Сирко ей не пара совсем.
- Совсем не пара, - Орыся кивнула.
- Добрый день, уважаемые, - незнакомый голос раздался так неожиданно, что девушки стукнулись головами, спрыгнули с забора и уставились на незнакомого парня. Он был бледен, как смерть, весь в черном, а рядом стоял чемодан на небольших колесах.
- Здравствуйте, - Марыся первой оправилась.
- А не могли б вы, пожалуйста, подсказать бедному путнику, где у вас тут живет некий Фирась?
- Фирась, - девушки обменялись взглядами. – Да там, на краю села.
- Спасибо, - незнакомец кивнул и пошел туда, куда Орыся махнула рукой. Чемодан сам по себе покатился за ним.
- Кто это к Фирасю такой пожаловал? – Марыся пожала плечами.
- Я тебе знаю? – Орыся вцепилась в забор, высматривая, куда пошел незнакомый парень.
- Орыська! Черт бы тебя взял! Нечего языком чесать! Пока ты трындишь, всю арнику сорняки забьют!
- Ой, Марыська, беги, - прошептала Орыся, хватая тяпку, - потому что сейчас и тебе, и мне бока намнут.
Марыську дважды просить не пришлось. Она побежала подальше оттуда, оставив подругу с арникой и сорняками.
- Дядя Фирась! Эй! – Драсько стоял перед забором и пытался докричаться до родственника. Вообще, вся эта ситуация казалась ему ужасным сном, начиная с того момента, когда отца вызвали в Министерство на допрос, и мать решила спрятать Драська от правосудия.
- Едешь в Карпаты. Портключ до Волшебных Вуек я тебе уже купила, а там уже найдешь своего дядю Фирася, - она сунула в руку сына старую шляпу.
- У тебя еще и брат был? – удивленно посмотрел на мать Драсько.
- Брат твоего отца. Они не общались. Я сама не знаю, почему – они разругались вдрызг еще до нашей с Олесем свадьбы.
- А он меня примет? – Драсько неуверенно бросил свитер в чемодан.
- Куда он денется, - мать махнула палочкой, и все вещи Драська наперегонки понеслись к чемодану. – Все хорошо.
- Благодарю, матушка, - пробормотал Драсько, но обнять ее не успел. Шляпа вспыхнула, перенося Драська подальше от Киева и следователей.
И вот теперь Драсько стоял перед хатой, где – по крайней мере, так сказали те девушки – жил Фирась.
- Дядя Фирась! – в последний раз крикнул он и, кажется, сорвал горло.
- Кто вопит? Дайте поесть спокойно, - послышалось из хаты ворчание, и на пороге появился сам Фирась с кремзликом в руке. – Ты что за рогуль такой?
- Дядя Фирась? – хрипло переспросил Драсько. – Я к вам в гости.
- Я тебя звал?
- Меня зовут Драсько Малфюк и я, вроде бы, ваш племянник.
Кремзлик таки встал Фирасю поперек горла.
Через десять минут, когда Фирась, наконец, прокашлялся и пришел в себя, Драська пустили-таки в хату.
- И что же это должно было произойти, чтобы Олесик про брата вспомнил? – хозяин уселся за стол, но к еде пока не возвращался. Наверное, боялся прочь удавиться.
- Да такое, - Драсько неуверенно повел рукой, - в следственный комитет попал. Сказали ехать к дяде и спрятаться.
- И что же следственный комитет такого хочет?
Драсько не отвечал, лишь смотрел в пол и тянул рукава свитера до пальцев.
- А ты, племянничек, случайно не Пожиратель Смерти? – Фирась нахмурился.
- Случайно, - под взглядом нового родственника Драську хотелось, чтобы дощатый пол под ним треснул, и он провалился. Желательно как можно глубже, чтобы только Фирась не смотрел на него так.
- Стыд и позор на мою седую голову, - дядя дернул себя за усы. – Что с тобой поделаешь. Садись и поешь. Хреновухи не налью, мал еще, а вот бограча с кремзликами – пожалуйста.
Драсько кивнул и уселся за стол напротив Фирася, стараясь не смотреть дяде в глаза.
- И что ты здесь делать будешь?
- Не знаю, скрываться, - промямлил Драсько, осторожно кусая кремзлик.
- Да ешь ты нормально, - рявкнул Фирась. – Сегодня я тебя точно отравить не смогу, потому как нечем. А дальше посмотрим.
Драсько дернулся и начал есть.
- И не говори никому, что ты Пожиратель Смерти, потому что у нас, знаешь, люди к этому серьезно относятся.
После обеда Фирась заставил Драська переодеваться.
- Сейчас будешь дрова рубить.
- Рубить? Дрова? – переспросил Драсько. – Я?
- Ну не я же, - улыбнулся Фирась. – Если не хочешь спать в холодной хате, будешь рубить как миленький.
- А вы, дядя?
- А я все равно в лес ночью пойду, мне те дрова не уперлись.
- Руками, - Драсько с опаской посмотрел на топор.
- Можешь если знаешь какие-то рубильные чары – можешь чарами. Если нет – рученьками, племянничек. Здесь тебе не санаторий.
Проклятые дрова рубиться не хотели. Совсем. Что только Драсько с ними не делал: и замахивался сильнее, и орал – как будто дрова могли его испугаться и нарубиться сами – и пилил их пилой. Все бесполезно. Упертые бревна оставались целыми. Напоследок Драсько еще и загнал в палец занозу, и теперь пытался ее оттуда вытащить. За этим делом Фирась его и застал.
- Дал Бог племянника, а ума племяннику не дал, - вздохнул дядя, глядя, как Драсько ковыряет палец. – Кто же так рубит? Смотри, надо же топор острием на бревно опускать.
Фирась махнул топором – и проклятая колода разлетелась.
- А пилу зачем достал? Она же совсем тупая. Или подобное потянулось к подобному?
Драсько чувствовал себя так, будто это его, а не бревно разрубили. Он запарился в черной рубашке, весь вспотел и запыхался, а бледное лицо пошло пятнами. А теперь оказалось, что два часа подряд он рубил не той стороной топора. Могло ли быть что-то хуже?
- Это еще твое счастье, что у нас хата на краю села. А ну как люди бы увидели?
Оказывается, могло. Драсько представил, как его, стройного и хрупкого, поднимает на смех целая толпа крепких местных парней, и следственный комитет показался ему не таким уж и страшным.
- Может, зря я сюда приперся? – вздохнул Драсько. – Провели бы свое следствие, может и отпустили бы.
- Приперся – так сиди, горе луковое, - дядя Фирась сплюнул. – И что ты ту руку ковыряешь? Оторвать хочешь, что ли?
Драсько протянул ему руку, показывая занозу, которая вонзилась уж слишком глубоко.
- Нашел беду, - махнул рукой Фирась и что-то прошептал. Треска сама выпала из пальца. – А теперь руби давай. Олесик на мне все детство катался, а тебе не позволю.
Драсько взял топор – теперь правильной стороной – и замахнулся на новую колоду.
- Получилось! – раздался над селом радостный крик. Фирась удивленно смотрел, как племянник прыгает вокруг бревна, размахивая топором. – Так тебе, тупая колода. Сейчас и братьев твоих порублю!
- Дядя Фирась! – позвал кто-то, и он побежал к забору, оставляя бревна на растерзание кровожадного Драська.
- Дяденька Фирась, Живоглот, кажется, отравился, - перед ним стояла Гермиэля с лицом, мокрым от слез, и держала в руках кота, который почти не дышал.
- Иди сюда, бедолага, - Фирась осторожно забрал из рук пушистое тело и низко склонился, словно кот мог прошептать ему что-то.
То ли Гермиэля от страха за питомца уже бредила, то ли кот и правда что-то говорил Фирасю, но характерник очень долго кивал головой, а потом сам начал шептать что-то, прямо в кошачье ухо. То ли тени от листьев так падали, что ли, но Гермиэле казалось, что теперь кивает Живоглот. Он открыл один желтый глаз и не сводил его с Фирасевого лица, пока тот не закончил шептать.
- Ну что? – спросил Фирась, выпрямив спину. Живоглот спрыгнул с его рук и спокойно пошел обратно в деревню.
- Дяденька Фирасенька, вы мой спаситель, - Гермиэля снова заплакала и только теперь услышала крики, что доносились из-за хаты Фирася. – Ой, а что это у вас такое шумное?
- А это ко мне племянник приехал, - улыбнулся Фирась. – Ты внимания не обращай, он у нас немного того, глупенький, как и батюшка его.
- Бедняга. Дядюшка Фирась, давайте я вам в хате приберусь, - Гермиэля не знала, как отблагодарить.
- А хоть и приберись. Веник в уголке.
Гермиэля радостно заскочила в хату и стала хозяйничать. Фирася, наверное, целыми днями – а может, и ночами - не бывало дома, потому что постель и печь выглядели так, будто к ним очень давно никто не прикасался. Гермиэля все равно на всякий случай подмеа и протерла пыль, а затем убрала остатки еды со стола и вынесла на улицу посуду, чтобы помыть. И все это время из-за хаты доносились крики и визги незнакомого Фирасевого племянника.
- Все, хватит рубить, - крикнул Фирась, когда Гермиэля уже мыла посуду. – Собирай давай, все раскидал. И топор заточишь потом. И пилу, если уже твои ручонки загребущие и до нее добрались.
Гермиэля легко улыбнулась.
- Гермиэленька, тебе что-то надо по хозяйству? Могу племянника прислать, - Фирась вышел из-за хаты и теперь улыбался себе в усы.
- Да как будто ничего не надо.
- Даже дрова рубить? – улыбка Фирася стала хитрой, как у Живоглота неделю назад, когда он влез к Марысе во двор и сожрал полную миску сметаны.
- Я могу топор заколдовать, - пожала плечами Гермиэля.
- Ой уж мне этих киевские панночки, - вздохнул Фирась. – Никакого заколдовывания топоров. Придет племянник и все тебе нарубит.
- Дядя Фирась? – Гермиэля удивленно наклонила голову.
- А что? Он тебе дрова нарубит, ты его, может, уму-разуму научишь. Не все же дурачком ходить.
- Хорошо, пусть приходит. У меня компот есть, - Гермиэля вроде бы понимала, к чему ведет Фирась.
- Сейчас! Еще на этого оборванца такой добрый компот переводить, - пробормотал он. – Если хочешь компот раздавать, то давай мне. Я ночью в лес пойду, гнездо лысых чертей искать.
- Чертей? А это безопасно?
- Для меня – безопасно, - кивнул Фирась.
- Ну я пойду, - Гермиэля улыбнулась.
- Иди, Гермиэленька, иди. Сейчас эта беда лесная здесь все уберет, и я его к тебе зашлю. Если голова глупая, то пусть хоть руками работает.
К словам Фирася о том, что надо нарубить дрова еще и для какой-то местной учительницы Драсько отнесся очень плохо. Прямо говоря, он чуть не потерял сознание от такого счастья.
- Издеваетесь, дядюшка?
- Конечно, издеваюсь, - кивнул Фирась. – Буду из тебя все эти Пожирательские бредни выгонять. Все понял? Тебе нужна хата пани учительницы.
- Хорошо, - Драсько нахмурился, взял топор и захлопнул за собой калитку.
Он брел по улочке села, высматривая хоть кого, кто бы сказал, где хата учительницы. Девушки, которые показали дорогу к Фирасю, уже разошлись, поэтому надо было искать каких-то других местных. Наконец, он увидел под деревом какого-то парня и двинулся прямо к нему.
- Простите, уважаемый, где я могу найти пани учительницу?
Уважаемый моментально выпрямил спину и хрустнул кулаками, сделав шаг к Драську. Он оказался выше где-то головы на две – а Драсько же сам был не слишком низеньким.
- Эй, прекращай, - Драсько привычным жестом опустил руку к карману, но эти штаны – злая судьба, не иначе – дал ему дядя Фирась, а палочка осталась в его, Драськовых брюках. Но рука коснулась чего-то другого.
- Зачем тебе пани учительница? – басовито спросил парень, нависая над Драськом.
- Прекращай, говорю. У меня топор, - предупредил он, вынимая из-за пояса топор.
- Да кто ты такой, чтобы на меня, Сирка, топором махать? Я тебе сейчас так махну – до Говерлы долетишь.
- Сирко! – крикнул кто-то из ближайшего двора. – Ты чего к людям цепляешься?
Сирко не ответил ничего, просто дернулся и стремглав побежал с того места, оставив Драська дурачком стоять посреди села.
- Эй, ты там нормально? Чего к тебе Сирко приставал?
Драсько узнал этот голос. Более того, он присмотрелся и узнал бывшую одногруппницу.
- Грейнджеренко, - он перехватил топор так, чтобы казаться сильным. – У меня сегодня точно невезучий день.
- Малфюк, - она тоже не казалась слишком счастливой. – Какие черти тебя сюда принесли?
- Не твое собачье дело, - сказал он. – И вообще, я ищу пани учительницу.
- Ну, можешь считать, что нашел, - вздохнула Гермиэля. – Правду говорил дядя Фирась, племянник у него – та еще неприятность.
- Что там тебе рубить, - пробормотал Драсько, подходя к калитке.
- Иди себе. Не нужны мне никакие дрова.
- Грейнджеренко, - Малфюк отодвинул ее от калитки и зашел во двор.
- Сама себе нарублю, - уверенно проговорила она.
- Ага. А мне дядя Фирась голову снесет. Где там твои дрова?
Гермиэля сидела под окном и давалась диву, как все же неожиданна может быть жизнь. Разве могла она подумать, что будет сидеть вот так, почти под собственной хатой, записывая план урока, а Малфюк – без рубашки и в широких штанах – рубить дрова? Хотя Малфюк без рубашки представлял собой зрелище сомнительной эстетической ценности. Мышц там было как у воробья под коленом, спина уже пошла пятнами, да еще и проклятая метка на руке бросалась в глаза.
- Рубашку надень, - бросила Гермиэля.
- Черт, - выругался Малфюк, отследив ее взгляд. – Дядя сказал, если местные узнают, будет мне горе. А в этой долбаной рубашке я скоро сварюсь живьем.
Гермиэле даже стало жаль его.
- Ты в изгнании, - догадалась она.
- Скорее прячусь, и спасибо что напомнила. Очень любезно с твоей стороны.
- Извини. Компота принести?
- Ну неси, черт бы тебя взял, - Малфюк сел в тень под хатой и стал ждать.
Гермиэля появилась через две минуты с кружкой компота и какой-то тряпкой.
- А это что?
- Бинты. Завяжем твою метку. Будешь всем говорить, что порезался, - она принялась перевязывать руку.
- Как будто похоже, - Малфюк придирчиво осматривал результаты ее работы. – И за компот спасибо. Вкусно.
Гермиэля немного смутилась.
- Да что там, компот как компот. Я тебе сейчас бутылку наберу, потому что дядя Фирась просил ему с собой дать.
- Хорошо, - Малфюк поднялся и продолжил рубить дрова.
Домой он вернулся обессиленный. Дядя Фирась уже ждал его.
- Что, оборванец, справился?
- Вроде справился. Пани учительница передала бутылку компота, - он протянул Фирасю бутылку.
- Вот и хорошо, - Фирась забросил бутылку в сумку и обернулся к Драську. – Я пошел. Хату не крушить, людей не пугать.
- Хорошо.
- И печь растопи, ночью уже прохладно, - дал Фирась последнюю указание и ушел, оставив Драська в одиночестве.
Драсько наскоро поужинал, напихал в печь дров, уселся на кровати и направил палочку на печь. Дрова вспыхнули. Он закрыл заслонку печи и моментально уснул.
