Глава 2В кабинете директора Хогвартса было тихо. Никто из присутствующих не произнёс ни слова, и лишь многочисленные приборы и странные на вид маятники тихо гудели, попискивали, стучали и производили мягкий звон. Висящие на стенах портреты предыдущих директоров переглядывались и с нескрываемым любопытством рассматривали сидящего в гостевом кресле подростка, которого под прицелом держали сразу двое взрослых волшебников.
Сам объект пристального интереса со спокойным видом ковырялся в одной из вазочек с конфетами, бесцеремонно взятой со стола директора, и не реагировал на полную напряжения атмосферу, которая царила вокруг. Казалось, ему было абсолютно точно наплевать на пристальные взгляды членов Ордена Феникса, один из которых стоял возле окна, а второй прикрывал выход из кабинета.
Закончив шуршать обёртками маггловских конфет, Гарри запихнул в рот сразу несколько шоколадных батончиков и посмотрел на сидящего на жёрдочке Фоукса. Сейчас его глаза позволяли увидеть гораздо больше и ему было любопытно посмотреть на феникса, используя Шесть Глаз, но Поттер не рисковал. Ещё в Комнате Смерти он понял, что для его зрения магия была видна так же отчётливо, как и проклятая энергия, но при этом она буквально фонила в восприятии, давая слишком много ненужной и бессмысленной информации.
Поморщившись, когда один из шоколадных батончиков оказался с лимонной начинкой, Гарри откинулся на спинку кресла и, развалившись, закинул руки за голову, смотря на потолок. У него ещё не было времени подумать о том, что произошло, но сейчас, пока он ждал директора Дамблдора, стоило немного успокоить разум. В конечном счёте, всё слишком быстро перевернулось с ног на голову. И для начала стоило принять тот факт, что все те воспоминания, почти три десятка лет, принадлежат человеку, который мёртв и даже успел переродиться.
Гарри раздосадовано хохотнул, а потом чуть слышно вздохнул. Сукуна Рёмен действительно оказался на практике сильнее. Воистину Король Проклятий, чья мощь так и осталась выше понимания! И как только вообще умудрились победить в первый раз? А если бы он, Годжо, переродился проклятием, то смог бы победить этого урода, занявшего тело ещё одного его ученика?
— Что смеёшься? — мрачно спросил Кингсли, продолжив монолитом заслонять выход из кабинета.
Проигнорировав волшебника, Поттер протянул руку к фениксу, проведя пальцами по яркому оперению на спинке птицы. Фоукс с ласковым курлыканьем слетел со своего насеста и устроился на ноге Гарри, прижавшись головой к протянутой ладони.
— Эй, я к тебе обращаюсь!
— Мистер Бруствер, — раздался из-за стоящего спиной ко входу Кингсли голос Альбуса Дамблдора, — всё в порядке. Дела в Министерстве заняли больше времени, но я постарался вернуться, как можно скорее. Здравствуйте ещё раз, мистер Поттер. Мне же стоит называть вас именно так, верно?
Гарри обернулся, и, посмотрев в глаза старого волшебника, пожал плечами. Он не особо хотел сейчас разговаривать, но иного выхода не было. Пускай Дамблдор и отличался от Совета, чьими мотивами были поддержка устаревших традиций и тщетные старания по удержанию влияния в своих морщинистых руках, но у Поттера был целых ворох дурных воспоминаний, связанных с властными стариками.
Сев за директорский стол, Альбус выглядел достойно своей должности, излучая силу и уверенность. Когда он не дождался от гостя ответа, то спокойным тоном продолжил говорить:
— Если вы действительно наш Гарри, то мы будем очень рады, но… нам нужны гарантии.
— И как же я должен вам доказать, директор, что я всё ещё я? — Гарри усмехнулся. — Это будет ложью. Я достаточно изменился для того, чтобы меня больше не волновало признание окружающих.
— Если ты Гарри, то скажи то, что знал лишь он, — подал голос стоящий у окна Ремус. — Какую форму принимает твой патронус?
— Анимагическая форма моего отца, — усмешка на лице Гарри стала шире. — Следующий вопрос.
— Кто такие Мародёры? — продолжил допрос Люпин, в то время, как Дамблдор расслабился, еле заметно кивнув своим мыслям.
— Отец, два его верных друга и одна предательская крыса, — Поттер оскалился, вспомнив про Питера Петтигрю.
— Гарри, — прошептал Ремус, наконец-то доверившись не глазам и нюху, а сердцу. — Но что с тобой случилось? Почему ты так изменился? Что произошло там, в Арке Смерти?
Память прошлой жизни шептала Гарри солгать. Отшутиться или промолчать. Тот он слишком верил в собственное превосходство, и взвалил на свои плечи больше чем нужно. Нет, он действительно был сильнейшим, но что случилось, если бы он чуть больше доверял окружающим? Открылся Гето или Сёко? Позволил Нанами прикрыть себе спину? Вряд ли всё кардинально стало бы иным, но кто знает.
Пока Поттер думал, рот сам открылся, чтобы выдать ответ, лишь отчасти раскрывающий общую картину:
— Арка Смерти не зря так зовётся.
— Хотите сказать, мистер Поттер, — вновь вступил в разговор Дамблдор, — что за Аркой Смерти вы встретили Её саму?
— Определённо то, что я там увидел, было Ею, — Гарри пощекотал Фоукса по голове, взъерошив на затылке феникса огненные пёрышки. — Именно поэтому я вернулся без Сириуса. Он остался с теми, кого любил.
Проигнорировав то, как вздрогнул, будто от удара, Люпин, Поттер посмотрел на Дамблдора. До возвращения памяти о прошлой жизни этот волшебник казался ему кем-то поистине великим. Всезнающим и могущественным. Тем самым авторитетом, за которым стоило идти. Вот только сейчас, помня о том, кем был он сам и, судя по словам Смерти, являлся в каждой новой жизни, сияющий образ директора в глазах Поттера ожидаемо сильно померк.
— Но это не объясняет, почему ты вернулся, Гарри, — мягко, но решительно надавил авторитетом Дамблдор.
— Потому что я заключил сделку. Отправлю ей детальки для увлекательного пазла, а она меня выпустит в этот мир. К слову о детальках, — улыбнулся Гарри и, проведя пальцем по лбу на том месте, где большую часть этой жизни красовался так и не заживший до конца шрам. — Вы ведь знали, что одна из них всегда со мной, верно?
Дамблдор даже не моргнул, но Поттер прекрасно знал этот взгляд, когда человек фальшиво сожалеет и продолжает быть абсолютно уверенным в своей правоте. Знакомый взгляд. Подобный был у старпёров в Совете.
— Подозревал, — спокойно ответил Альбус. — Вижу, я не ошибался и, судя по всему, Она забрала его.
Поттер впервые слышал такой, полный равнодушия, тон от директора Дамблдора. Так вот какой тот всегда был под маской добряка! Гарри захотелось зло расхохотаться. Могут поменяться эпохи или миры, но люди у власти будут всё такими же. Их уверенность в том, что лишь они знают верный путь, непоколебима.
— Забрала, — согласился Гарри, прищуривая глаза и, сделав выбор, позволил личности прошлой жизни сильнее слиться с тем им, что вырос в этом мире, специально ускоряя процесс адаптации. — Крови было так, словно мне попытались снести голову.
В качестве доказательств, Поттер отряхнул свою заляпанную давно высохшей кровью мантию. Он понимал, что они приближаются к, пожалуй, самому важному этапу этого импровизированного допроса, и теперь просчитывал варианты развития событий.
— Не могу не поинтересоваться, — Дамблдор оправдал ожидания Гарри, — причиной твоих изменений во внешности.
— Она повернула колесо, чтобы у меня появилась возможность покинуть Её, — Поттер вытянул руку к потолку, растопырив пальцы, и, смотря на них, добавил: — Так я выглядел в прошлой жизни, когда мне было пятнадцать.
— Твоя прошлая жизнь? — словно эхо повторил Альбус, цепким взглядом изучая каждую чёрточку внешности Гарри. — Только тело или ещё и память?
— Вам так интересно, кем я был, директор? — Годжо весело улыбнулся и, согнав с колена Фоукса, встал, сразу став почти одного роста с Кингсли. — Я был сильнейшим магом своего поколения.
— И как же ты прожил жизнь, сильнейший? — мрачно спросил Бруствер.
— Я умер, когда проиграл тому, кто носил титул Короля Проклятий, — честно произнёс Сатору и, повернув голову, посмотрел на Альбуса. — Представляете? Это было поистине великолепная битва, и ведь мой противник даже не выложился на полную! Не скажу, что мне понравился вкус поражения, но, в целом, это был поучительный опыт.
— И сколько же тебе было? — вновь задал вопрос Бруствер.
— Тебе ничего не даст эта информация, — улыбнулся Годжо. — Вы не найдёте упоминания обо мне или о той битве в своих учебниках.
— Почему ты так думаешь? — спросил Дамблдор, внимательно следя за стоящим посреди кабинета подростком. — У меня есть множество способов узнать обо всём, что когда-либо происходило в этом мире.
— Ну, можете попробовать, — фыркнул Сатору. — Мне будет весело наблюдать за этим, и, раз мы закончили допрос, то теперь начну спрашивать уже я.
Полное слияние личности пятнадцатилетнего волшебника по имени Гарри Поттер и памяти погибшего двадцатидевятилетнего мага Сатору Годжо закончилось. Подросток, стоящий напротив Альбуса Дамблдора и двух волшебников из Ордена Феникса, больше не был тем, кого они знали, и все присутствующие это прекрасно понимали. Вот только насколько он был чужд им, никто даже и представить себе не мог.
В реальности, где проклятая энергия никогда не развивалась, подавляемая более яркой магией, впервые появился тот, кто мог и умел её использовать. Тот, кого не должно было существовать, и равновесие было нарушено. В тот момент, когда Годжо вновь осознал себя, где-то в этом, не готовом к переменам мире, родилось первое проклятие.
Гермиона ходила кругами по коридору около кабинета директора. Они вернулись в школу глубокой ночью и в то время, как остальные, за исключением увезённого в госпиталь Рона, остались в гостиных своих факультетов, она не смогла усидеть на месте. Лавгуд была права и Гарри действительно вернулся к ним. Вернулся оттуда, откуда никто до него возвращался. Вот только… Гермиона вспомнила изменившуюся внешность её друга. Поттер изменился. Не только внешне, но и внутри на каком-то глубинном, неосязаемом уровне. Нет, он продолжал оставаться собой, Грейнджер откуда-то отчётливо это знала, но она не могла отвязаться от мысли, что теперь Гарри знал нечто, чего не знал до того, как упал за Арку, и эти знания делали его взгляд старше.
— Ждёшь?
Вздрогнув, Гермиона обернулась, посмотрев на улыбающегося Поттера. Грейнджер могла поклясться, что ещё несколько секунд назад она была одна в этом длинном коридоре. Как Гарри так быстро подошёл? Нет, пока это было не важно. Выдохнув, Гермиона спросила:
— Ты как?
В ярких, таких незнакомых глазах мелькнуло странное выражение. Впрочем, Гарри лишь широко улыбнулся и, качнув головой, ответил:
— Я поговорил с директором и его персональной командой для борьбы с Тёмными Лордами.
Грейнджер помнила реакцию директора Дамблдора и других членов Ордена Феникса там, в Отделе Тайн. Вряд ли этот разговор был простым. Гермиона нахмурилась, осознавая, через что прошёл Гарри и, кивнув своим мыслям, тихо произнесла:
— Мне жаль… — она грустно улыбнулась: — Я сожалею, что так произошло с Сириусом.
Потеря крёстного для Гарри была слишком болезненной и Гермиона это понимала. Она знала, как сильно её друг был привязан к Сириусу. То, что он бросился следом за Блеком в Арку Смерти лишь в очередной раз доказывало, как сильно Поттер любил своего крёстного. Гермиона хотела, чтобы Гарри знал, что он не один. Что ему не нужно переживать потерю в одиночестве. Что к него рядом остались друзья.
— Всё хорошо, — каким-то неоднозначным тоном протянул Гарри, — Крёстный сейчас с моими родителями. Он наконец-то счастлив.
Грейнджер судорожно выдохнула и, поджав губы, ответила, не скрывая упрямства в голосе:
— Но это не означает, что тебе не больно.
Неожиданно широко улыбнувшись, Поттер обнял её, крепко прижав к себе. Теперь, когда он был значительно выше подруги, эти объятия ощущались иначе. Гарри приходилось наклоняться, чтобы обнять свою подругу, но он делал это слишком естественно, словно привык быть выше других. Ещё одна странность. Гарри не чувствовал себя чужаком в этом так сильно изменившемся теле.
— Ты хороший друг, Герми, — доверительным тоном произнёс он и Гермиона не удержалась от вопроса, который мучил её уже несколько часов:
— Что там случилось? В Арке?
Вместо ответа Грейнджер вновь заметила странное выражение в глазах Гарри. Взрослое и незнакомое. Такое же чужое, как и изменившаяся мимика Поттера. В разуме мелькнула жуткая догадка и Гермиона еле слышно спросила:
— Сколько ты пробыл там?
— Не угадала, — покачал головой Гарри, словно прочитал её мысли, и, выпрямившись, посмотрел куда-то вдаль коридора. — Идём в Выручай-комнату.
Схватив Грейнджер за руку, Поттер потянул девушку за собой. Тактильность, отметила про себя Гермиона ещё одно изменение. Гарри, которого она знала, не любил чужие прикосновения. Он был осторожен в словах и действиях, словно уличный кот, готовый в любой момент бросится прочь, заметив угрозу. Гермиона не раз замечала, как тот Гарри легко вздрагивал от криков взрослых, чтобы в следующее мгновение занять оборонительную позицию. На первом курсе ей казалось это странным, а потом, узнав от Рона из каких именно условий тот и его братья забрали Поттера летом перед вторым курсом она всё поняла, но промолчала с тогда ещё не свойственной ей тактичностью. Вместо этого Гермиона старалась из-за всех сил обеспечить своему первому другу комфортные условия. Она продолжала оставаться рядом, на его стороне, всегда, даже когда Гарри поссорился с Роном. Маленькая девочка трепетно оберегала свою первую связь, защищая того, кто протянул ей, ненавидимой ровесниками, руку и вытащил из болота одиночества.
Сейчас, идя следом за Гарри, она видела каким тот мог стать, если бы вырос в иных условиях, словно в Арке Смерти он прожил ещё одну жизнь. Поразительная разница… Этот Гарри был открытым. Он не стеснялся широко улыбаться и смотрел открыто, с чувством собственного достоинства. Было ли причиной изменение внешности или эта трансформация являлась всего лишь последствием? Этого Гермиона не знала, но она послушно последовала за другом, доверяя ему быстро вести себя по коридорам ночного Хогвартса.
Сам Гарри не ожидал увидеть Гермиону, но вид непослушных кудрей в полутёмном коридоре невольно заставил его улыбнуться. Грейнджер не удержалась в гостиной Гриффиндора и решила узнать всё первой. В этом была вся она. Гарри был готов поделиться с ней частью своих секретов, неся в сердце доверие к этой отважной девушке, но ощущение чужого присутствия заставило его поспешить сменить локацию.
Уводя за собой Гермиону, он прекрасно заметил мелькнувшие в темноте светлые короткие волосы и школьную мантию подслушивающего их ученика. Драко Малфой. Кто бы сомневался? Если происходило что-то важное, этот громкий, вечно кичащийся своим отцом, ребёнок был рядом, чтобы потом, спустя день, устроить какую-то мелкую подлость. Что же он придумает на этот раз и что расскажет своему отцу? А как отреагирует Реддл? Гарри хищно усмехнулся и ускорил шаг, крепко сжимая в пальцах горячую ладонь своей подруги.
Ощущать тепло другого человека было приятно. В этой жизни он старался держаться подальше от крепких объятий и сторонился «прилипчивых» людей. Он был недоверчивым, настороженным, отвечая агрессией на агрессию. Именно поэтому у него так и было так мало близких. Как и в прошлой жизни? Годжо чуть крепче сжал челюсти, стараясь откинуть прочь нахлынувшие воспоминания. Нельзя было зацикливаться на прошлом, поэтому, продолжая шагать к Выручай-комнате, он вновь сосредоточился на своей последней жизни.
Гарри Поттер. Множество титулов, званий и возложенных надежд. Вера тысяч волшебников в то, что крохотное дитя ещё в колыбели превосходит одного из сильнейших магов столетия. Люди глупы в любом из миров. И Гарри, и Сатору знали это не понаслышке. Одна душа, прожившая две жизни со схожей судьбой. Но почему тогда такая разница? Там где Годжо Сатору с улыбкой шагал вперёд, чувствуя превосходство над всем миром, Гарри Поттер просто вставал в сторону, откидывая прочь всю честно заработанную славу.
Ответ был прост и осознание этой истины злило Сатору ещё сильнее. Воспитание. Там где маленького гения клана Годжо носили на руках с младенчества говоря о величии, не в силах оказать давление на молодого, но уже могущественного мага, юного Поттера наказывали за любое проявление инакомыслия. В итоге, когда Гарри пришёл в Хогвартс, то он был забитым ребёнком. Щенком, тянущимся к каждой, показавшейся доброй, руке, но продолжающим ожидать удара в мягкое брюшко. К этому его приучили Дурсли. Именно этого желал старик в яркой мантии в кабинете директора Хогвартса. Из Гарри Поттера сделали отличное оружие. То, что в своё время хотели сделать из Годжо Сатору, но так и не смогли.
Поттера злило понимание, что в этой жизни, не вспомни он, кем был в прошлой, всё могло закончится весьма печально. Что будет делать оружие, после того, как исполнит своё предназначение? Будет ли оно способно существовать в иной форме? Гарри Поттер, выживи он в противостоянии с Тёмным Лордом, не был бы способен полноценно существовать в мире, который защитил. Он всю жизнь продолжал бы искать новый способ использования себя, как оружие. Хотя, чем это отличалось от его жизни в роли Сатору Годжо?
— Ай, — вскрикнула Гермиона и Гарри, очнувшись, обернулся, мгновенно выпустив из крепкой хватки ладонь девушки:
— Прости, — он неловко улыбнулся, чувствуя свою вину, — Я задумался.
Тело Годжо Сатору, как и тела других магов в его предыдущей жизни, было гораздо крепче обычного, человеческого тела, и гораздо сильнее. Волшебники в мире, где он родился, как Гарри Поттер, были мягкими и слабыми. Они полагались, в первую очередь, на свои волшебные палочки, зачастую пренебрегая физическими нагрузками. Нет, были, конечно, и дуэлянты, и боевые маги, и игроки в квиддич, но в своей основной массе волшебники были схожи с обычными людьми. И маги, и маглы здесь были в равных условиях. У местных волшебников не было мощного стимула в виде проклятий.
— Ничего, — Гермиона принялась разминать покрасневшие пальцы. — Ты стал сильнее.
— Это тело принадлежит сильнейшему магу своего поколения, — самодовольным тоном сообщил Сатору раньше, чем осознал это. — Э-эм… Я чуть позже всё объясню, тем более, что мы уже пришли.
Гарри кивнул на картину с танцующими балет троллями и принялся ходить перед ней под пристальным взглядом Грейнджер. Ему предстоял тяжёлый разговор, который он, как Поттер, с удовольствием бы избежал. Вот только, как Годжо, он считал ниже своего достоинства отступать перед сложностями. Они делали его жизнь ярче.
