Выражаю огромную благодарность
Laravi
за консультации по написанию последней сцены этой главы. Без помощи
Laravi у меня ничего бы не получилось.
Теперь – новости.
«Дожди» закончились; последняя глава разделится как минимум на две части, и будет еще небольшой эпилог.
В своем дайре:
http://www.diary.ru/~svetlana-ste/
я скоро начну выкладывать некоторые песни, которые упоминаются в «Выродке» и «Соловьином вечере».
На Хнете я выложила еще два фика: юморные мини «Тайна Люциуса Малфоя» и «Время для счастья». В дайре выложила свой первый фик по миру Этерны.
И предупреждаю сразу: данная глава – это не конец фика!
Глава 20
3 января – 16 марта 2000 года
Дожди, часть III
В то утро все было на удивление спокойно, и о новом вызове сотрудники Зверинца узнали не от начальничка и не от всполошенного дежурного мракоборца, а – редкий случай! – из письма, которое благополучно прилетело на стол к ублюдку Уизли.
Развернув самолетик, он прочел послание, написанное на листке пергамента, и сказал:
- Британскую федерацию квиддича замучило нашествие докси. Обычные меры не помогают, и сотрудники подозревают, что это результат проклятия, наложенного на подарок кого-то из болельщиков. Работа несложная, но кропотливая, а федерация квиддича занимает седьмой этаж полностью, так что пойдут все. Поскольку речь идет всего лишь о нашествии докси, – думаю, осматривать подарки можно поодиночке; это ускорит процесс. Мы с Тедди останемся на хозяйстве и вызовем кого-то из вас, если к нам поступит еще одна заявка…
- Опять всякой ерундой заниматься! – возмущенно заявил Песик, вставая из-за стола.
- Напоминаю вам, мистер Бартлетт, - церемонно заявил нищеброд, - что эта, по вашему выражению, ерунда и есть наша постоянная работа. Пока была война – приходилось заниматься чем придется, а теперь, кажется, мир наступил окончательно и бесповоротно, и этому нужно радоваться…
Шон очень выразительно хмыкнул, но промолчал.
Приехавших на седьмой этаж ликвидаторов прямо у дверей лифта встретили три симпатичные девушки в простых, но изящных рабочих мантиях. Песик немедленно приосанился, а Кузнечик покрутил браслет, который начал носить в последнее время.
Девушки представились, назвались секретаршами и сообщили, что готовы немедленно проводить дам и господ мракоборцев в кабинеты, где хранятся подарки, полученные федерацией квиддича за последние месяцы. Песик и Кузнечик приосанились еще сильнее.
- Мы не мракоборцы, а ликвидаторы, - негромко сказал Драко.
- Ох, ну какая разница, мистер Малфой! – улыбнулась самая красивая секретарша. – Вы ведь все равно подчиняетесь департаменту мракоборцев, не так ли? Прошу вас следовать за мной, мистер Малфой. Вы должны осмотреть подарки, полученные координатором по связям с общественностью…
На седьмом этаже у многих кабинетов не было дверей, и это позволяло увидеть сидящих там девушек и парней спортивного вида. Все они увлеченно что-то писали, и перья порхали в воздухе так же энергично, как крылья птиц.
Глядя на этот энтузиазм, юноша с трудом сдерживал усмешку. Он уже знал, что такая неустанная работа всех сотрудников бывает или в случае непредвиденного аврала, или ради имитации бурной деятельности. Драко не представлял, какой форс-мажор способен одновременно озадачить стольких сотрудников квиддичной федерации, поэтому счел более вероятным второе объяснение.
Кабинет, к которому юношу подвела секретарша, отделяла от коридора очень толстая железная дверь. Открылась она только после того, как сопровождающая взмахнула волшебной палочкой и молча произнесла длинное заклятие.
За дверью оказалась приемная, однако место секретарши пустовало. В глубине комнаты имелась еще одна дверь, толще прежней, и открыть ее оказалось еще сложнее.
- Проходите-проходите, мистер… - раздался из кабинета смутно знакомый голос, когда дверь наконец распахнулась. – С кем имею честь?
На мгновение Драко показалось, что в огромном светлом кабинете с фальшивым окном во всю стену нечем дышать.
- Я Малфой, если ты вдруг забыл, - ответил юноша, стараясь, чтобы голос звучал как обычно. – А вот как нужно называть тебя, Блейз, я, увы, запамятовал. Ты теперь Тапкинс, кажется?
- Драко! – хозяин кабинета обаятельно улыбнулся, легко встал из-за стола и зашагал навстречу собеседнику. – Я тебя и не узнал! Богатым будешь! Я, как ты, наверное, знаешь, принял фамилию моего настоящего отца – Симпсон. А обращаться ко мне можно, как и прежде, - по имени. Поверь, я очень рад нашей встрече! Мне вообще приятно видеть столько наших на свободе и при делах – слизеринцев просто так в грязь не втопчешь!
Юноша молча смотрел на своего однокурсника и бывшего друга, который отрекся от родного отца, чтобы сохранить фамильное имущество и получить хорошую должность в министерстве. Блейз почти не изменился – он был такой же изящный, стройный и улыбчивый, как и в школьные годы. Длинные вьющиеся волосы падали на плечи, на пальцах красовалось несколько броских и дорогих перстней, а простую, но изящную черную мантию явно шили на заказ лучшие портные.
Драко поразился, что не испытывает к бэвухе ту бешеную ненависть, которую чувствовал, узнав о его предательстве. Но, тем не менее, юноша знал, что не пожмет руку Симпсона, если тот протянет ее.
Хозяин кабинета, видимо, это почувствовал, потому что руку протягивать не стал, а с легкой улыбкой сказал:
- Эмили, покажите, пожалуйста, мистеру Малфою мою комнату отдыха – там стоят подарки, которые нужно проверить. А ты, Драко, когда закончишь работу – дай мне знать! Мы выпьем, вспомним старые добрые времена…
Юноша, не отвечая, зашагал за секретаршей.
Комната отдыха, как и кабинет, оказалась светлой и просторной, с большим фальшивым окном. В одном ее углу находился фонтан, где плавали золотые рыбки, в другом – небольшой зимний сад, почти все растения в котором цвели. Сидящие на ветвях колибри и певчие птицы наполняли комнату щебетом и пением. Диван, стоящий в центре комнаты, был таким большим, что на нем запросто могли улечься три человека. На стенах висели полки, на которых стояли многочисленные подарки: шкатулочки, кубки, статуэтки…
Драко направлял палочку на каждый из даров и молча произносил заклинания, распознающие проклятья. Но он не мог полностью сосредоточиться на привычной работе, то и дело вспоминая свой разговор с бэвухой Симпсоном.
Юноша сначала не понял, что так мучает его, но потом с неожиданной ясностью осознал, что испытывает отчаянный, обжигающий стыд. Драко стыдился своих распухших, покрасневших рук, магловского свитера и джинсов, которые он завтра собирался отослать в эльфийскую прачечную, тяжелых и некрасивых, но очень удобных ботинок, также купленных у простецов… В Зверинце все это никого не шокировало: остальные подчиненные ублюдка Уизли выглядели примерно так же. Но оказалось невероятно мучительно видеть изысканно и дорого одетого Блейза, когда ты сам похож на огородное магловское чучело. Если бы юноша заранее узнал о предстоящей встрече, то оделся бы поприличнее, но он не знал – и оделся так, как привык в последнее время. И осознание того, насколько изменились его привычки за год принудиловки, жгло Драко словно огнем.
Работа растянулась надолго, но в конце концов закончилась ничем. Никто – даже родители слизеринцев, погибших на войне, - не прислал бэвухе Симпсону проклятых вещей. Все подарки были абсолютно безвредны.
Юноша огляделся, надеясь, что из комнаты отдыха есть другой выход, но быстро понял, что возвращаться придется через кабинет Блейза. Драко нацепил на лицо самое надменное выражение и рывком распахнул дверь.
- Ну и как там мои подарки? – спросил бэвуха с веселым любопытством.
- С ними все в порядке, - юноша быстро зашагал к двери, но вынужден был остановиться, услышав голос Симпсона:
- Драко, да не спеши ты! Мы ведь и не поговорили толком! Давай посидим, вспомним прошлое, выпьем немного… Перед твоим начальством я тебя отмажу, не сомневайся!
- Мне нельзя пить на работе.
- Тебе даже сливочное пиво нельзя? – Блейз явно этому этому не верил.
- Даже пиво.
- Строгие у вас там порядки!
- Это вопрос не строгости, а безопасности. Если я выпью с одним из клиентов, а на следующем выезде встречусь с какой-нибудь пакостью, то вряд ли смогу ее нейтрализовать и либо покалечусь, либо погибну.
- Да, это серьезно! Но у меня есть не только алкоголь. Мы можем выпить тыквенный или апельсиновый сок, можем заказать в ресторане безалкогольные коктейли…
- Боюсь, у меня еще много дел, а кроме того… - юноша понял, что должен максимально прояснить ситуацию, и веско сказал: - Мне не о чем говорить с тобой, Блейз.
- Да неужели? – глаза бэвухи по-кошачьи прищурились. – У тебя не только голова обгорела, но и мозги повредились? Ты забыл все, что нас связывало в прошлом?
- Нет, на память я не жалуюсь и именно поэтому не хочу с тобой говорить.
- И что же тебе мешает общаться со мной?
- У меня нет ничего общего с человеком, который отрекся от своего отца.
К изумлению Драко, Симпсон беззаботно рассмеялся, словно услышал веселую шутку, а потом мягко спросил:
- И тебе не интересно, почему я так поступил?
- Нет, - юноша взялся за ручку двери, намереваясь открыть ее, но не смог.
- Стоять! – сейчас в голосе Блейза не было ни капли веселости. – Это мой кабинет, и ты не выйдешь отсюда, пока я не позволю!
- Да неужели? – Драко выхватил палочку и направил ее на замок.
- Да. Ты по-прежнему на принудиловке и не станешь устраивать скандал в министерстве. Лучше выслушай меня по-хорошему, так будет проще.
- Валяй, - юноша подошел к стоящему у стола креслу, сел в него и закинул ноги на стол. – Воевать с дверями действительно глупо.
- Так вот, - бэвуха встал из-за стола и быстро зашагал по огромному кабинету, - когда я вернулся из Азкабана, от меня все высокородные шарахались как от чумы – руки не подавали, плевались вслед, слали в письмах мелкие пакости. Сейчас все изменилось – нас с мамой снова везде принимают…
- Неужели везде? Никогда не поверю!
- Да, есть пара-тройка особо упертых семей, - Симпсон заметно смутился, - но скоро они или сдохнут от голода, трясясь над своей гордостью, или будут жить как все. Так вот, у меня все прекрасно, и у мамы тоже, и я долго считал, что счастье моей семьи заслуживает жертвы, которую я принес ради этого. Но только сегодня, увидев тебя, я понял, что у моего поступка была еще одна, гораздо более веская причина – я не хотел, чтобы они сломали меня так же, как тебя!
- А ты уверен, что они меня сломали? – Драко с трудом удержался, чтобы не стиснуть руки в кулаки, и изо всех сил старался держаться как обычно.
- Ой, голуба, - Блейз от души рассмеялся, - а ты когда на себя в последний раз в зеркало смотрел? Если бы я тебя на улице встретил – ни за что не узнал бы! И дело даже не в ожогах, тут другое… Вот ты в Хогвартсе не занимался магловедением, а я его изучал. На одном из уроков нам показывали машинку под названием мясорубка. В нее кладут жесткие куски мяса с жилами и жиром, черствый хлеб, целые луковицы, а она это все перемалывает в симпатичный мягонький фарш! Вот тебя так же перемололи. Ты этого никогда не признаешь, потому что тебе стыдно; а, может быть, ты и вправду ничего не замечаешь, потому что не видишь себя со стороны. Но в школе ты был настоящим высокородным волшебником, истинным Малфоем, а сейчас одеваешься, ведешь себя и разговариваешь, как последний нищеброд. Да теперь по сравнению с тобой Уизли – это образцы хороших манер! Ты стал даже хуже этих нищебродов – настоящий бычок-боевичок, бегаешь-прыгаешь по приказу и радуешься, когда тебе за труды дарят блестящую цацку! Уж я-то бычков знаю - вдоволь насмотрелся…
- Где? – быстро спросил юноша.
- Что? – прерванный на середине гневной речи бэвуха заметно смутился.
- Где ты насмотрелся на бычков-боевичков? Азкабан они не охраняют, в федерации квиддича не служат, да и допрашивали тебя наверняка не боевики, а контрразведка…
- Не твое дело! – к несказанному изумлению Драко, Симпсон смутился еще сильнее. – Ну так вот, ты теперь в точности такой, как эти быки! Ты позор своей семьи, понимаешь? И ты никогда, никогда не станешь прежним, - так фарш никогда не превратится в кусок мяса. Я тебя не виню: ломали тебя страшно, ты хотел выжить, а позволяли это только при одном условии - ты должен был стать таким, как нищеброды, которые недостойны даже башмаки лизать высокородным чародеям. И министерские добились своего: теперь ты всем доволен, с удовольствием служишь домовиком Арти Уизли, якшаешься с грязнокровками и нищебродами… Но я не хотел для себя такой судьбы и решил остаться собой, пусть даже ради этого пришлось подписать дурацкие бумаги, которым все равно никто не верит. И я добился своей цели - сумел сохранить дом и деньги, а со временем вновь завоевал уважение всех разумных высокородных чародеев. И это я помогал и помогаю всем нашим устроиться в жизни, а не ты, хотя именно на тебя – старосту курса – многие рассчитывали!.. И ты по-прежнему считаешь, что ты прав, а я - нет?
- Ну хорошо, допустим, ты прав, - сейчас, когда линия защиты была продумана, держать себя в руках стало намного легче. – Я опозорил свою семью, меня сломали, я спекся, а ты сделал правильный выбор. Допустим. Но тогда почему ты, такой успешный, уже битый час тут распинаешься, доказывая мне, что я полное ничтожество? Неужели ты не можешь найти себе занятие поинтереснее, чем общение с бычком-боевичком?!
Блейз вздрогнул и быстро опустил руку в карман мантии, где лежала палочка, но уже через несколько секунд овладел собой:
- Да потому, что я хочу спасти хоть кого-то из вас, идиоты вы этакие! Ты упал ниже некуда, но остальные твои товарищи по несчастью еще хуже! Зэков я не считаю – это конченые люди, они никогда не станут такими, как прежде. Винса я тоже не считаю: нет у человека мозгов, вот ему и нравится выносить дерьмо за больными! Дафна Гринграсс тоже не в счет – эта толстая коротышка всегда была больше похожа на гоблиншу, чем на человека! Адриан Пьюси в свое время гордо отверг мою помощь - сейчас это конченый алкоголик, хотя он десять С.О.В. сдал на «П»! А Пэнси? Это была девушка-цветок, а теперь у нее в голове только деньги и ничего больше! – лежащий на столе колокольчик неожиданно зазвенел, прервав гневную речь. Бэвуха вздрогнул и резко сказал: - Где ты пропадала столько времени, Пэнси?! Для того чтобы передать бумаги в финотдел, нужно десять минут, а тебя не было несколько часов!
Драко на мгновение подумал, что ослышался, а потом вспомнил слова немолодой сборщицы метел: «Мисс Паркинсон сейчас служит секретаршей у мистера Симпсона». Как можно было об этом забыть?! Юноша вновь почувствовал обжигающий стыд.
Тем временем в кабинете послышался знакомый голос:
- На бумагах не было подписи нашего бухгалтера, а также бухгалтера финотдела. Этих чиновников хотят видеть очень многие, и мне пришлось дважды отстоять немаленькую очередь.
- Сплошные отговорки! – зло сказал Симпсон, облизывая губы. – Надеюсь, ты все же выполнила мое поручение?
- Да.
- Тогда принеси квитанцию о сдаче документов!
Через несколько секунд дверь открылась, и в кабинет вошла Пэнси.
Драко, совершенно не задумываясь о том, что делает, поднялся со стула – и поразился сам себе. В Зверинце высокородному наследнику Малфоев и Блэков и в голову не приходило вставать при появлении Совы или Белочки, а сейчас полученное в детстве воспитание сработало мгновенно.
Пока однокурсница быстро шла к столу начальника, не замечая ничего вокруг, юноша рассматривал ее, борясь с внезапным страхом. Он боялся, что Пэнси, на долю которой выпало немало испытаний, сломалась, словно Адриан Пьюси, всего за год превратившийся из энергичного парня в опустившегося алкоголика.
Но девушка выглядела намного лучше, чем год назад, во время их встречи в крохотной нищей квартирке, где Паркинсоны поселились после конфискации своего имущества. Теперь Пэнси казалась гораздо более уверенной в себе; ее длинные волосы были уложены в строгую, но изящную прическу, а недорогая рабочая мантия прекрасно смотрелась на стройной фигуре. Вот только тени под глазами никуда не исчезли, и глядела девушка на мир жестко и внимательно.
Она положила квитанцию на стол начальника, развернулась – и вдруг побледнела, пошатнулась и оперлась на стол рукой, неотрывно глядя на посетителя.
- Драко… - прошептала Пэнси чуть слышно. – Драко…
- Да, ты абсолютно права, - в тоне Блейза почему-то звучала злая радость, - я и забыл тебя предупредить! Докси всех совершенно замучили, вот Людо Бэгмен и распорядился вызвать ликвидаторов, чтобы проверить, не прокляты ли подарки. И – вот неожиданность! – пришел Драко! Мир тесен, не так ли?
- Здравствуй Драко, - прошептала Пэнси, по-прежнему белая как полотно. – Я очень рада тебя видеть. Как поживаешь? Как мама?
- Спасибо, у меня все хорошо, - привычные фразы светской беседы ложились на язык сами собой. – Мама сейчас нездорова, но скоро, надеюсь, поправится. А как у тебя дела?
- У меня тоже все хорошо, - она смотрела на собеседника так, словно не верила, что видит его. – Родители здоровы, Аннабелль вполне оправилась после родов, маленький Агравейн растет не по дням, а по часам. Он здоровый и веселый малыш и очень похож на Мэтью – светлая ему память…
- Мне кажется, Драко из свойственного ему великодушия умалчивает о собственных проблемах, - Симпсон приветливо улыбался, но на лбу у него появилась еле заметная морщинка. – По-моему, такие ожоги – это слишком в девятнадцать лет! Я считаю, что слизеринцы должны помогать друг другу, поэтому готов выдать Драко долгосрочный заем на лечение. Разумеется, мы все оформим по закону – у нотариуса…
- Я не нуждаюсь в помощи. Ожоги на руках неизлечимы, а шрам на щеке я хочу оставить в память о моей дурости.
- Это в Святом Мунго сказали, что твои ожоги неизлечимы? – губы бэвухи скривились в презрительной усмешке. – У меня есть несколько знакомых частных целителей; я уверен, они…
- Мне от тебя ничего не нужно, Симпсон, – в последнее слово юноша постарался вложить все чувства, которые испытывал к собеседнику. – Тебе еще нужны мои услуги как ликвидатора?
- Нет, - Блейз надменно усмехнулся. – У меня ты уже отработал…
- Тогда мне пора, - Драко, не оборачиваясь, быстро прошел к двери, открыл ее и покинул кабинет.
Юноша уже стоял у двери, ведущей в коридор, когда услышал, как в приемную из кабинета вошла Пэнси.
- Не сердись на Блейза, - сказала она негромко. – Он хотел как лучше…
- Я в этом не сомневаюсь, но не нуждаюсь в его помощи, а сейчас должен продолжать работу.
- Сейчас обед, и тебе лучше пойти поесть.
- Действительно! – Драко секунду помедлил, но потом напомнил себе о том, как виноват перед однокурсницей, собрался с силами и сказал: – Если хочешь, мы могли бы пообедать вместе – в министерском ресторане или наверху. В двух кварталах отсюда есть очень милый ресторанчик… Или ты работаешь без обеденного перерыва?
- Нет, сейчас я свободна, - Пэнси вздрогнула, густо покраснела и подошла к двери, ведущей в коридор. – Я предпочла бы выбраться на улицу. Тяжело столько времени проводить под землей…
Драко смутился: он не ожидал такой бурной реакции. Но передумать сейчас означало смертельно обидеть девушку, поэтому он улыбнулся и, вспомнив их детскую игру, слегка поклонился, а затем широко распахнул дверь:
- Прошу вас, миледи, разделить скромную трапезу одинокого разбойника!
- О, - Пэнси расцвела счастливой улыбкой, - я и не подозревала, что Робин Гуд настолько галантен!
- Я не воюю с женщинами, миледи! Мои враги - те, кто забыл о чести, а ваше благородство известно всей Англии!
Перебрасываясь словами, они шли по коридору седьмого этажа, и все, кто даже в обед сидел в своих кабинетах без дверей, поднимали головы и смотрели на тех, кто проходил мимо.
- Ты же всегда ненавидел брокколи! – удивилась Пэнси, когда они сделали заказ и вежливый официант отошел от их столика. – И почему ты не заказал баранину?
- У меня диета, – не думая, отозвался Драко, погруженный в воспоминания о детстве.
- Это из-за ожогов? – девушка сразу посерьезнела.
- Нет, из-за режима тренировок. Ожоги меня давно не беспокоят.
- Понятно… - Пэнси некоторое время молча теребила бахрому скатерти, но потом собралась с силами и спросила, осторожно выговаривая каждое слово: - Ты ведь был в Туннелях, верно?
- Да, с первого дня; вышел 14 декабря.
- Не знаю, как ты это выдержал. Я бы не смогла…
- Мне повезло: у меня в отряде никто не погиб. Раненые были, но они возвращались в строй после лечения. А к остальному привыкаешь быстро; даже к запаху… - юноша осекся, сообразив, что об этом не стоит разговаривать в ресторане, и смущенно сказал: - Я не люблю вспоминать Туннели. Давай лучше поговорим о тебе. Я знаю, тебе у Флагштоков пришлось нелегко, но потом тебя там зауважали…
Пэнси вдруг густо покраснела, нахмурилась и сказала голосом, дрожащим от ярости:
- Я не хочу говорить об этих презренных тварях! Они… недостойны того, чтобы их помнить!
- Но ведь твой начальник погиб, спасая тебе жизнь! – на миг Драко показалось, что сборщицы метел ему солгали: такой странной была реакция собеседницы.
- Грэхем Круффл – подлец и сволочь! – отчеканила она. – Да, он помог мне запатентовать мои чары, но все равно был исключительной скотиной! И я ничего ему не простила! Когда я попала в больницу, то все время плакала и не могла остановиться; идиоты-целители думали, что я горюю о недоноске Круффле, а на самом деле я плакала от радости, потому что он сдох! – Пэнси вынула из кармана мантии кружевной носовой платок и высморкалась. – Я не помню зла и захотела помочь семье этого гаденыша, но они без всяких объяснений вернули мой подарок, а потом, потом… - она закусила губу и стиснула кулаки.
- Это, конечно, не мое дело, - юноша не хотел спорить, однако молчать тоже не мог, помня рассказ сборщиц метел, - но тебе действительно не стоило посылать вдове и детям Круффла корзину с продуктами. Он погиб, спасая тебе жизнь, а его родичи - люди, а не домовики…
- Ты ничего не понимаешь! – девушка побагровела от ярости и почти кричала, не обращая внимания на официантов и других посетителей: – Это не люди, а свиньи! Только свиньи могли так унизить меня - а ведь я тогда уже работала у Блейза и старалась забыть прошлое, как страшный сон…
- А, по-твоему, Блейз кинулся бы тебя спасать, рискуя жизнью, если бы ты попала в беду?
- Этот бэвуха мне нужен совсем для другого! Новоиспеченному мистеру Симпсону очень приятно думать, что кто-то все еще считает его таким же высокородным, каким он был прежде! Если Блейзу польстить – он на все пойдет, а денег у него немало! Когда мне удастся окончательно запудрить нашему бэвухе мозги, он непременно выдаст мне кредит – настоящий большой кредит, и под проценты, гораздо меньшие, чем в «Грингготтсе»! Тогда я отомщу этим свиньям – они у меня попляшут! Они пожалеют, что оскорбляли меня!
- Что ты имеешь в виду?! – Драко встревожился: он не только никогда прежде не видел Пэнси в таком гневе, но и не предполагал, что она способна его испытывать.
- Технология производства метел у Флагштоков – позапрошлый век! Единственным толковым человеком там был этот ублюдок Круффл, но ему образования не хватало, а учиться он ленился – предпочитал над подчиненными издеваться! Но он показывал мне кое-какие свои выкладки, кое-что я сама рассчитала, кое-что Грег Гойл посоветовал – ох, как же он по-дурацки вляпался, бедолага! И теперь у меня есть полная технологическая схема производства метел, начиная от метода выращивания деревьев и заканчивая оптимальной упаковкой в футляры. Все заклинания рассчитаны нумерологически! Это будет революция в метлостроении, вот увидишь! Я захвачу британский рынок и разорю Флагштоков! А все их ублюдочные подчиненные потеряют работу и пойдут по миру! Тогда-то они пожалеют о том, что так обращались со мной!
- Ох, Пэнси, Пэнси! – юноша умилился наивности собеседницы. – Даже если допустить, что ты во всем права…
- А я права, поверь мне!
- У тебя все равно ничего не получится. Как ты думаешь, почему Флагштоки держат монополию на рынке, хотя их метлы такого низкого качества? Да потому, что подкармливают многих министерских шишек! Чиновники находятся на содержании у Флагштоков, поэтому запрещают ввозить в Англию импортные метлы, а уж местным конкурентам и вовсе ничего не светит. И даже если ты получишь кредит, наймешь людей, снимешь помещение и откроешь мастерскую, то тебя замучают проверками – налоговыми, целительскими, противопожарными… А если ты все же сумеешь произвести первую партию метел - их запретят продавать под предлогом того, что они закляты непроверенными и недостаточно безопасными чарами. Так что разоришься ты очень быстро, не сможешь отдать кредит и пойдешь по миру…
- И не подумаю! – фыркнула Пэнси. – Чиновникам нужны взятки – так я заплачу!
- Флагштоки платят намного больше, чем сможешь ты: их бизнес уже налажен, а ты только раскручиваешься…
- Не верю, что нельзя справиться с чиновниками! – девушка стукнула кулаком по столу. – Их наверняка можно или победить, или обмануть!
- Победить их ты не сможешь: у тебя пока слишком мало сил. Но если бы удалось заручиться поддержкой влиятельного человека в министерстве… Нет, это нереально: чиновники больше всего любят деньги, а у тебя их мало. Еще можно попробовать убедить министерство, что твой проект чем-то полезен новой власти, – но чем именно?
- Я вам не помешал? – прозвучал совсем рядом знакомый голос, манерно растягивающий слова. Блейз стояо рядом и дружелюбно улыбался. – Вы так увлеченно разговаривали… Могу я к вам присоединиться, чтобы вместе с вами вспомнить школьные годы и старых друзей?
Если бы они действительно говорили о прошлом, Драко не стал бы возражать: в конце концов, Пэнси опасно ссориться с начальником. Но сейчас юноша действительно увлекся разговором и ответил, не думая:
- Нет, не можешь. Мы с Пэнси обсуждаем ее будущий бизнес. Она хочет со мной посоветоваться, и, сам понимаешь, любой третий в нашем разговоре окажется лишним.
- Надеюсь, ты объяснишь Пэнси, что ее грандиозные планы так же реальны, как морщерогие кизляки! - надменно усмехнулся бэвуха. – Такой красавице, как она, опасно думать о делах: последние мозги можно потерять!
Девушка вздрогнула, на ее лице появились некрасивые красные пятна.
Драко поднялся из-за стола, подошел вплотную к Симпсону и негромко сказал:
- А вот мне ее планы кажутся вполне реальными, - это была ложь, но соглашаться с ублюдком Блейзом не хотелось. – И бывшие коллеги Пэнси отзываются о ней с огромным уважением…
- Да что ты? – бэвуха хмыкнул. – Никогда бы не подумал! До сих пор не могу забыть, что бывшие коллеги Пэнси сотворили на рождественском балу, устроенном британской федерацией квиддича! Они передали Пэнси запечатанный подарок - когда она его открыла, оттуда вылетело полсотни моделей метел, а вопиллер гнусавым голосом сообщил, что сотрудницы сборочного цеха поздравляют с праздником свою лучшую вязальщицу. Вот это был шок! Высокородные гости на балу просто дар речи потеряли от изумления, ведь Пэнси всем рассказывала, что в начале своей принудиловки работала в проектной мастерской Флагштоков…
Лицо Пэнси даже не покраснело, а побурело, она закусила губу и стиснула руки в кулаки.
- А я в этом не вижу ничего постыдного, - на самом деле юноша понял всю жестокость шутки, но хотел поддержать однокурсницу. – Если бывшие коллеги помнят Пэнси даже полгода спустя после ее ухода из цеха – это не так мало! И признают они ее не худшей, а лучшей вязальщицей, что тоже говорит о многом… Но важнее другое. Ты, Симпсон, сейчас ведешь себя как последняя гнида. Ты обращаешься с Пэнси хуже, чем порядочный высокородный волшебник – со своими домовиками. Поэтому ты немедленно извинишься перед ней…
- Драко, не надо! – Пэнси, побледнев, вскочила из-за стола; она выглядела до полусмерти испуганной. – Я не обиделась! Мистер Симпсон просто шутит!
- Ах вот как? Ты требуешь, чтобы твоя однокурсница, высокородная волшебница, называла тебя мистером? Ну, ты крут! Немедленно извинись перед ней!
- Не надо, Драко! – Пэнси уже не кричала, а выла.
Блейз молчал, криво усмехаясь. Драко медлил: если бы дело касалось только его – он немедленно врезал бы бэвухе тем страшным ударом, который получил от Рэнди в свой первый визит в «Мягкую лапу». Но избитый Симпсон мог сполна отомстить Пэнси за свое унижение, и она никак не сумела бы защититься…
Первым напряженное молчание нарушил Блэйз. Отвесив девушке вежливый поклон, он очень серьезно сказал:
- Мисс Паркинсон, я приношу вам извинения за свое поведение, недостойное высокородного волшебника. Боюсь, я несколько потерял над собой контроль…
- Ничего страшного, мистер Симпсон, - ответила Пэнси одними губами, - все мы порой совершаем поступки, о которых жалеем. Ваши извинения приняты.
- Тогда не буду больше вам мешать, - бэвуха развернулся и быстро вышел из ресторана.
Пэнси и Драко вновь уселись за стол. Юноша чувствовал себя усталым, словно после очередного занятия в боевке.
- Это, конечно, не мое дело, - сказал он, тяжело дыша, - но на твоем месте я бы вернулся к Флагштокам. Работать у такой твари, как Симпсон, не только противно, но и бессмысленно.
- Работая у Симпсона, я познакомилась со многими чиновниками федерации квиддича. Это может мне помо… - Пэнси помолчала несколько секунд, а потом продолжила безжизненным голосом: - Хотя мне все чаще кажется, что Блейз прав: я никогда не смогу создать нормальную метлостроительную фабрику. Ты ведь сказал то же самое, только более мягко…
- Не нужно отчаива… - начал Драко, но вдруг умолк, пораженный внезапной догадкой, а затем улыбнулся и торжественно продолжил: - Мисс Паркинсон, я со всей ответственностью заявляю вам: вы непременно построите свою фабрику и разорите Флагштоков! И если бы не ублюдок Симпсон, я бы не догадался, как это можно сделать!
В глазах девушки загорелась отчаянная надежда.
- Что ты имеешь в виду?
- Все очень просто! – юноша удивился, почему такая очевидная идея раньше никому не приходила в голову. – Я уже говорил: министерство поддержит твою фабрику, если она будет полезна новой власти. А чем заняты сейчас наши общие знакомые – маглолюбцы и грязнокровки? Они пытаются куда-то пристроить безработных домовиков! Война в Туннелях закончилась, и людям нужно меньше джинсов, курток и свитеров, чем прежде, так что многие эльфийские ателье разорились. Часть потерявших работу домовиков открыла прачечные, но и в этом бизнесе теперь все устроилось, а безработных по-прежнему много. И если ты отправишься к Грейнджер, заявишь ей, что осознала прежние ошибки и готова трудоустроить многих несчастных эльфов на своей фабрике, то поддержка властей тебе обеспечена! Тут даже чиновники-взяточники ничем не смогут помочь Флагштокам!
- Драко! – глаза Пэнси засияли ярче света от Люмоса. – Это невероятно! Ты совершенно потрясающий! Я никогда бы не додумалась! Я почти перестала надеяться… - она всхлипнула, утерла глаза платком, а потом тревожно спросила: - А ты уверен, что домовики смогут освоить заклятия, необходимые для создания метел? Это ведь очень сложные чары…
- Практически уверен! Если уж домовики справились с огнечервями в Туннелях, то и метлостроение освоят! То есть поначалу нужно будет нанять нескольких опытных мастеров, чтобы они учили эльфов и следили за их действиями, но, по-моему, работники фабрики Флагштоков ненавидят своих хозяев и будут рады сделать им гадость. А, кроме того, - юноша на миг замер, наконец-то в полной мере оценив блестящие перспективы своей идеи, - кроме того, домовикам можно платить в десятки раз меньше, чем людям. Представляешь, какая это экономия эксплуатационных расходов?!
- Драко, - Пэнси счастливо улыбнулась, - какое же счастье, что мы сегодня увиделись! Вот только слово «экономия» я понимаю, а «эксплуатационные расходы» - не очень…
- То есть как?! У твоего отца ведь была фабрика по производству шоколадных лягушек! Разве он не учил тебя вести дела?
- Не учил, - девушка закусила губу, - папа считал, что высокородной волшебнице ни к чему знать, как зарабатывают деньги. Брата он учил, хотя Мэтью мечтал стать зельеваром, а меня – нет… Технологию метлостроения я узнала, потому что работала у Флагштоков, да и записи этого ублюдка Круффла помогли…
- А вдова и дети Круффла не станут претендовать на его записи?! Если есть хоть малейшие сомнения – нужно решить проблему до того, как идти к Грейнджер, иначе потом тебя затаскают по судам!
- Нет никаких проблем. Этот подонок еще в апреле оформил завещание у нотариуса и все права на свои записи оставил мне. Так прямо и написал: «Права на все свои метлостроительные разработки оставляю высокородной Пэнси Паркинсон. Несмотря на многочисленные недостатки и скверный характер, она почему-то понимает смысл нашей работы лучше всех моих знакомых...» Я об этом узнала, только когда он умер, иначе не позволила бы ему… Он специально составил такое завещание, чтобы я от него отказалась, но я не отказалась, - Пэнси закрыла лицо руками и зарыдала.
- Послушай, я не понимаю, за что ты ненавидишь Круффла. Если судить по твоим словам, его разработки – это золотое дно, и он их тебе подарил. Или… - юноша вздрогнул от омерзения, - он к тебе приставал?!
- Нет, что ты! – девушка рассмеялась сквозь слезы. – Ты его просто не видел! Этот негодяй был старый, сморщенный, как сморчок! Он ведь с детства работал в мастерской Флетчеров, надышался ядовитым лаком… Но я не хочу больше говорить о такой подлой твари!.. – она утерла слезы и заговорила очень деловито и решительно: - Драко, если я начну заниматься фабрикой – мне будет до зарезу нужен специалист по финансам: я ведь в этом ничего не понимаю. Ты согласишься мне помочь? Но предупреждаю сразу: главной на фабрике буду я, потому что технология – это мое и только мое дело.
- Пэнси, - Драко очаровательно улыбнулся, - независимо от того, кто формально будет считаться главным, самые важные решения все равно принимает экономист. Смета расходов, распределение прибыли – без всего этого твоя фабрика долго не продержится. Кроме того, при хорошей рекламе можно и кусок дерь… - ну, ты меня поняла – очень дорого продать, а без рекламы люди и самую качественную вещь откажутся покупать. В рекламе ты ведь тоже не разбираешься, верно?..
- Я собираюсь продавать не дерьмо, а метлы, на которых наша сборная наконец-то сможет выиграть чемпионат мира! – фыркнула девушка. – Но насчет рекламы ты, наверное, прав… Нужно ведь как-то уговорить чиновников и обычных людей покупаьть именно наши метлы. И что ты предлагаешь?
- Это зависит от количества метел, которые ты сможешь произвести, их качества и расходов на рекламную компанию… Ладно, допустим, ты и в самом деле станешь создавать очень качественные метлы, но поначалу их будет явно немного, а большую сумму на рекламу ты дать не сможешь…
Когда официант принес поднос с обедом, Драко и Пэнси увлеченно обсуждали планы рекламного продвижения модели метел, которой еще не существовало в природе.
Едва оказавшись в своем кабинете, Блейз подошел к фальшивому окну и прижался лицом к иллюзии стекла. На душе у координатора по связям с общественностью было тошно.
Ему было мучительно стыдно за свою выходку в ресторане. Увидев, как Пэнси дружески беседует с Драко, забыв о том, как он пропал на целый год, бросив ее на произвол судьбы, Блейз потерял самообладание и наговорил много такого, чего начал стыдиться сразу же после того, как приступ гнева прошел.
Сейчас ярость сменилась растерянностью и недоумением: мир, в последнее время такой простой и понятный, снова вышел из-под контроля.
Впервые светлая и привычная картина мира дала трещину вскоре после того, как Блейзу исполнилось девять лет. Именно тогда мальчик случайно услышал разговор убиравших его комнату домовух, не подозревая, что он навсегда изменит его жизнь.
- Бедная, бедная мисс Мелисса! Добрая, прекрасная девушка – и настолько ужасная судьба! – вздыхала Камми. – Месье Аристид был приятным, обаятельным человеком – кто бы мог подумать, что он окажется такой сволочью? Скажу прямо: я рада, что его убили! Этот негодяй недостоин того, чтобы жить! Как же с ним намучилась мисс Мелисса! Уж она-то не заслужила такого мерзкого мужа!
- А я считаю, что все сложилось так, как дОлжно! – проскрипела Дудди. – Не надо было выходить замуж против воли родителей! Отец с матерью лучше разбираются в людях, чем молоденькая девушка!
- Но черный ребенок – это слишком страшная кара за своеволие! – возразила Камми.
- Неисповедимы пути Господа, Мерлина и нашей праматери Ба! – строго сказала Дудди.
Этот разговор удивил Блейза. Он, конечно, знал, что его кожа темнее, чем у всех его знакомых, и несколько лет назад даже спросил маму, почему так произошло. Она, улыбаясь, ответила, что всегда мечтала о смуглом сыне и постаралась родить именно такого.
Об отце мальчик тоже часто слышал от мамы. Она рассказывала, что Аристид Цабини погиб, спасая жителей Хогсмида во время страшного пожара. Блейз, разумеется, верил маме и жалел лишь о том, что его папа не любил фотографироваться, поэтому ни одного его снимка в доме не осталось.
Так что эльфийкам мальчик не поверил. Он не сомневался, что тупые домовухи просто не знают, каким отважным героем был Аристид Цабини, поэтому и говорят о нем всякие гадости.
Но странный разговор упрямо не желал забываться, поэтому однажды Блейз попросил маму показать письма, которые отец ей писал, а также заметку о его героической гибели - не мог же «Ежедневный пророк» не написать о таком замечательном подвиге!
- Заметка была, но я ее не сохранила, - слегка смутившись, объяснила мама. – Я хочу помнить твоего папу живым. А письма Аристид посылал мне только в Валентинов день, и это были поющие валентинки…
Но о героическом отце хотелось знать как можно больше, поэтому вскоре Блейз попросил маму записать его в библиотеку, где хранятся все номера «Ежедневного пророка». Но мама отказалась, поскольку рассказ о смерти Аристида Цабини слишком мрачен для дошкольника.
Впервые приехав в Хогвартс, мальчик уже второго сентября пришел в школьную библиотеку и взял там подшивки «Ежедневного пророка» с 1979 года, когда его родители поженились, до 1981, когда Аристид Цабини погиб. Блейз не стал объяснять ничтожной мадам Пинс причины своего интереса, а сказал, что по заданию профессора Биннса готовит доклад о последних годах жизни и обстоятельствах гибели Сами-Знаете-Кого.
После недолгих поисков мальчик нашел в одном из номеров газеты за 1979 год в разделе новостей заметку о свадьбе своих родителей. Увидев их свадебную фотографию, мальчик потерял дар речи: Аристид Цабини, конечно, был довольно смуглым человеком, но его кожа выглядела намного светлее, чем у сына. Донельзя удивленный, Блейз продолжил просматривать старые газеты.
Несколько месяцев спустя после свадьбы Аристида и Мелиссы в криминальном разделе «Пророка» начали регулярно появляться короткие заметки о задержании А. Цабини за пьяные дебоши, а также за неуплату счетов.
В начале 1980 года в разделе «Слухи» была напечатана короткая статейка о том, что Мелисса Цабини, урожденная Макферсон, увезла своего новорожденного сына из Лондона и не хочет видеть даже самых близких друзей.
Весной 1980 года Аристид дал Рите Скитер большое интервью. Он заявил о своей абсолютной уверенности в том, что младенец по имени Блейз является именно его сыном, поскольку в роду Цабини было немало очень смуглых итальянцев, испанцев и греков. Интервью сопровождалось комментарием целителя: такой смуглокожий ребенок, как Блейз, может родиться у белокурой шотландки только в том случае, если в жилах ее мужа течет негритянская кровь.
А в начале 1981 года тело Аристида Цабини обнаружили в одном из самых криминальных районов магловского Лондона. Убийц так и не нашли…
Узнав правду, Блейз несколько недель плакал по ночам, кусая подушку, чтобы не услышали соседи по спальне. Именно тогда он дал себе клятву защищать маму, чего бы это ни стоило.
В Хогвартсе темнокожему студенту пришлось нелегко. Многие слизеринцы знали скандальную историю семьи Цабини; они издевались и над Аристидом, осмелившимся жениться на белой женщине, и над Мелиссой Макферсон, которая унизила себя браком с мулатом.
Услышав такое, Блейз немедленно бросался на обидчиков с кулаками, даже если это были старшекурсники. Если о драках узнавал профессор Снейп, он всегда принимал сторону Цабини и наказывал его противников, но случалось такое редко: обидчики темнокожего мальчишки старались не попадаться на глаза декану. Блейзу пришлось бы очень плохо, если бы не Драко. Младший Малфой вместе с Крэббом и Гойлом всегда приходил на помощь однокурснику, а от его благодарностей лишь отмахивался.
- Макферсоны – одна из древнейших и высокороднейших фамилий Англии! – торжественно говорил Драко, явно подражая старшим. – Они в родстве с самой Морганой! Мама уверена, что благородной крови Макферсонов хватит обоим супругам, а твой отец в любом случае был волшебником, а не грязнокровкой. Да и вообще, слизеринцы всегда и везде должны стоять друг за друга!..
Четверо мальчишек, даже младшекурсников, - это сила, и со временем от Цабини отстали.
Но тут началась новая напасть: Блейз понял, что ему нравится Пэнси. Он ничего не мог с собой поделать, хотя и знал, что не смеет даже надеяться на счастье. Мало того, что темнокожему глупо мечтать о высокородной английской волшебнице, мало того, что Драко и Пэнси были помолвлены с детства, - так еще и нареченная невеста не скрывала любви к своему жениху. Если бы она сохла по кому-то другому – Блейз попытался бы побороться за свою любовь, несмотря на всю безнадежность этой затеи. Но действовать против Драко он не хотел.
И, словно мало было всех прочих бед, в середине 90-ых годов Блейз столкнулся с еще одной проблемой – финансовой. Он не помнил, когда именно понял, что мама абсолютно не умеет обращаться с деньгами, но уже после окончания третьего курса в этом не сомневался. От огромного состояния Макферсонов остался лишь большой и бестолково построенный особняк, а все, что мама получала от своих многочисленных мужей, она тратила со страшной скоростью и совершенно непонятно на что.
Окончив третий курс, на летних каникулах Блейз начал подрабатывать. Он мыл котлы и прочую посуду в небольшой зельеварной мастерской, которой владел друг одного из бывших мужей Мелиссы Цабини. Работа была довольно опасной и требовала немалой тщательности, ее не доверяли даже домовикам; хозяин нанял четырнадцатилетнего мальчишку только потому, что на всех экзаменах по зельеварению он получал «П». Если бы не заработанные тем летом в мастерской деньги, Блейз не смог бы купить все необходимое для школы.
Примерно в то же самое время он понял и еще один печальный факт: мама по-прежнему любит Аристида Цабини, несмотря на все зло, которое он ей причинил, и меняет мужей как перчатки в тщетных попытках забыть человека, ставшего ее первой любовью.
Все последующие каникулы Блейз тоже подрабатывал, и без заработанных им денег они с мамой вряд ли выжили бы. Юноша старательно скрывал от однокурсников, где проводит большую часть свободного от учебы времени: лишь немногие слизеринцы знали, что такое нужда, и считали работу чистильщика котлов позорным занятием для высокородного волшебника.
Блейзу удалось сохранить свою работу в тайне от однокурсников, но он все равно очень удивился, когда был приглашен в клуб Слизней: такой практичный человек, как Слизнерог, не мог не знать истинное финансовое положение семьи Цабини. Подумав, юноша решил, что старый зельевар питает слабость к красивым и экстравагантным женщинам – а Мелисса Цабини была именно такой.
Но дружелюбное, хотя и несколько рассеянное внимание нового слизеринского декана могло помочь в мирное время – а летом 1997 года в Британии началась война. Теперь от правильного выбора зависело если не все, то очень многое. Смелый и решительный человек, примкнувший к будущим победителям, после окончания войны получал дополнительный шанс добиться успеха, а проигравшим не стоило и надеяться на спасение от нищеты.
Блейз последовал примеру своих однокурсников и ушел сражаться за Темного Лорда, но быстро осознал, что сделал неверный выбор: более жестокая сторона, озабоченная лишь местью своим врагам, обречена на поражение. Юноша очень осторожно попытался поговорить об этом с Пэнси, но почти сразу понял, что она не сомневается в грядущей победе Волдеморта. Поэтому Блейз решил не рисковать и прекратил опасные беседы.
Окончательно осознав, что поражение Темного Лорда неизбежно, он попытался бежать – но был пойман и отдан Фенриру Грейбеку. Неделю, прожитую у оборотней, юноша каждый вечер приказывал себе забыть – и каждую ночь она возвращалась к нему в кошмарах. До полнолуния, когда Блейза намеревались тоже сделать вервольфом, оставалось всего четыре дня, когда поселок его мучителей был взят штурмом. Юноша тогда уже ослабел до такой степени, что не мог ходить. Лежа на грязной шкуре, он тихо плакал от счастья, видя, как мракоборцы, возглавляемые темноволосым парнем с серьгой в ухе, вязали оборотней огненными веревками. Именно этот день Блейз считал самым счастливым в своей жизни и жалел лишь о том, что Фенрир Грейбек накануне штурма ушел из поселка по каким-то своим делам и сумел избежать ареста.
А вот дальше удача покинула темнокожего слизеринца – он был обвинен в активной помощи Волдеморту. Мелисса Цабини обращалась ко всем своим бывшим мужьям, но никто из них не захотел помогать Пожирателю Смерти. До своей неудачной попытки побега Блейз участвовал в нескольких крупных сражениях, и его экзотическую внешность запомнили многие. Все арестованные оборотни дружно твердили, что Цабини решил присоединиться к ним по доброй воле. Мракоборец, допрашивавший Блейза, больше интересовался его фамильной собственностью, чем всем остальным, и, поняв, что взять с арестованного нечего, в бумагах для суда представил действия юноши во время войны в самом неблагоприятном свете.
Блейза приговорили к трем годам Азкабана. Хотя преступников, отбывавших наказание впервые, держали отдельно от рецидивистов, но юноша в первый же день понял, что долго в тюрьме не выдержит. Когда через неделю начальник Азкабана предложил заменить заключение принудиловкой, Блейз от радости чуть не бросился собеседнику на шею. Узнав о возможности вернуть дом и очень небольшие фамильные ценности, юноша думал несколько дней, а потом попросил о свидании с матерью. Мелисса, очень бледная и измученная, вздрогнула, выслушав сына, а потом жестко сказала:
- Каким бы ни был Аристид, но он твой отец. Нельзя предавать отца, слышишь?! Я тебе не позволю!
- Мой отец изувечил и твою, и мою жизнь, - Блейз заранее обдумал все, что скажет матери, и сейчас говорил без обиняков: - Ты ведь помнишь, какой скандал начался, когда я родился? Многие решили, что ты родила меня не от законного мужа, а от постороннего человека, а почему они так подумали? Потому что Аристид никому не рассказывал о том, что он мулат! Только бессовестный сукин сын мог так поступить с тобой и со мной! В этом я на отца похож, и, думаю, сейчас он бы меня поддержал. Аристид столько лет отравлял наши жизни – пусть хоть раз нам поможет!
Мелисса некоторое время молчала, кусая губы; ее лицо ничего не выражало. Наконец она сказала бесцветным голосом:
- Что ж, ты вправе решать, как тебе жить. Я сделаю все, что нужно…
Дальнейшие события развивались как по маслу: миссис Цабини, за последние недели постаревшая на десять лет, дала интервью Рите Скитер и выступила по радио с сенсационным заявлением. Блейза вскоре освободили и назначили отбывать принудиловку в федерации квиддича, где мечтали работать многие свободные волшебники. Мелиссе и ее сыну вернули конфискованную собственность Макферсонов.
На теплый прием в свете рассчитывать было наивно, и юноша с первых же дней после своего освобождения начал восстанавливать контакты со слизеринцами, трудившимися на принудиловке. Видя их ужасное положение, Блейз искренне хотел помочь и не сомневался, что рано или поздно товарищи по несчастью оценят его усилия. Но поначалу все складывалось не слишком гладко: некоторые условно-досрочники были искренне рады встрече, но большинство отказывались даже говорить с давним знакомым, считая его предателем крови. Впрочем, на это презрение юноша не обращал внимания, зная, что поступает правильно; вот только полные ненависти глаза Пэнси он забыть не мог, как ни старался.
Но уже через несколько месяцев ситуация начала меняться к лучшему. Блейз добился расположения многих влиятельных чиновников федерации квиддича и сумел забыть о том, чего ему это стоило. Старательный и исполнительный сотрудник быстро делал карьеру, был на хорошем счету на службе и помог многим условно-досрочникам устроиться на работу в федерацию квиддича.
Результат не заставил себя долго ждать: вскоре для миссис Цабини и ее сына вновь открылись двери многих светских гостиных.
Юноша не сомневался, что признание света поможет маме вновь стать прежней, но она словно утратила способность радоваться. Мелисса Цабини наносила визиты и принимала гостей, общалась со старыми друзьями и знакомилась с новыми, но оставалась ко всему этому безучастна, словно кукла. Блейзу оставалось лишь надеяться, что мама придет в себя, когда поймет, что больше с ней ничего плохого не случится.
Юноша помнил добро и, добившись успеха на службе, навел справки о тех, кто спас его от оборотней. Узнав, что штурмом поселка вервольфов командовал Родерик фон Штроссербергер, Блейз однажды подошел к нему в министерском ресторане и поблагодарил за свое спасение. Родерик не ответил на улыбку собеседника и, нахмурившись, сказал:
- Мистер Симпсон, вам не нужно благодарить меня. Мои коллеги и я выполняли свою работу, только и всего.
Блейз к этому времени уже не испытывал нужды в деньгах и пригласил на ужин в дорогой ресторан Родерика и всех мракоборцев, штурмовавших поселок оборотней. Но фон Штроссербергер, нахмурившись еще сильнее, негромко произнес:
- Мистер Симпсон, я вам не судья. Каждый в этом мире выживает как может. Но лично я не хочу с вами общаться, потому что мне не интересен человек, отрекшийся от своего отца.
Юноша вздрогнул и быстро вышел из ресторана, испытывая сильные и противоречивые чувства. Блейз был обижен ответом человека, которого бесконечно уважал, но не мог относиться к своему спасителю так, как относился к прочим своим недоброжелателям.
Забыть о резкой отповеди, полученной от фон Штроссербергера, Блейзу помогла Миллисента Пупкинс, которая тоже предпочла благополучие дурацким формальностям. Ее мать призналась, что родила дочь не от мужа, а от магла, и эта ложь помогла сохранить все огромные семейные капиталы. А брак Милли с Риком Пупкинсом из департамента связей с маглами помог ей упрочить свое положение в обществе.
Блейз и Миллисента встретились на одной из светских вечеринок и очень быстро стали любовниками. В Хогвартсе нищий темнокожий мальчишка и наследница одной из самых богатых семей Англии очень мало общались, и интерес Миллисенты лишний раз доказал юноше, что он все делает правильно. Однако восторг быстро сменился страшным разочарованием. Милли меняла мужчин как перчатки, вела себя вульгарно, а порой и жестоко, а также явно злоупотребляла Феликс Фелицис.
Окончательно убедившись в никчемности миссис Пупкинс, Блейз однажды по делам службы посетил фабрику Флагштоков – и вновь увидел Пэнси. Она выглядела похудевшей и измученной, но все равно встретила бывшего однокурсника презрительно и надменно. Он не обиделся, зная, что Пэнси любит другого, и спросил ее, как дела у Драко. Девушка покраснела до корней волос и начала лепетать что-то несуразное, не оставив у Блейза ни малейших сомнений в том, что в последнее время она со своим нареченным женихом не общалась.
Блейз удивился и возмутился. Он не понимал, как можно бросить невесту на произвол судьбы, и осторожно навел справки о бывшем однокурснике. Услышанное подтвердило худшие предположения: Драко сломался очень быстро и теперь верно служил презренному Арти Уизли. Это известие окончательно убедило Блейза, что он обязан позаботиться о Пэнси и ее семье – больше ведь все равно некому.
Однако строптивая девушка наотрез отвергала ухаживания бывшего однокурсника. Трудно сказать, как долго бы это продолжалось, если бы не несчастный случай на фабрике Флагштоков. Блейз каждый день навещал Пэнси в Святом Мунго, дарил ей букеты и огромные корзины фруктов. Усилия привели к желаемому результату: выписавшись из больницы, девушка согласилась сменить принудиловку и поступила на работу в федерацию квиддича, где и зарплата была гораздо больше, и условия труда – намного безопаснее.
Вечером накануне первого рабочего дня Пэнси Блейз признался ей в своих чувствах, уточнив, что не ждет немедленного ответа, но надеется, что она хотя бы иногда будет думать о человеке, который готов на все ради любимой.
Пэнси грустно сказала, что никогда не сможет ответить взаимностью на эту любовь, и попросила Блейза забыть о ней как можно скорее. Он не придал словам девушки никакого значения, не сомневаясь, что рано или поздно она оценит чувства своего давнего поклонника.
Но ни свидания с Милли, ни ухаживание за Пэнси не могли отвлечь юношу от странного занятия, которого он немного стыдился. Каждый вечер по окончании рабочего дня Блейз поднимался на лифте в холл, там накладывал на себя чары мимикрии и ждал появления Родерика. Если фон Штроссербергер шагал к камину, то юноша отправлялся по своим делам, а если Родерик направлялся к входным дверям, то Блейз незамеченным следовал за своим спасителем по людным улицам, провожая его до дома, "Ножек нимфы" или ресторана. За это время юноша внимательно рассмотрел многих друзей фон Штроссербергера и не понимал, почему один из самых высокородных волшебников мира общается с такой швалью. Блейз ждал удобного момента, но так и не осмелился вновь подойти к Родерику до сентября 1999 года, когда началась война в Туннелях и командир Летучего отряда отправился сражаться. Узнав в декабре о гибели своего спасителя, юноша искренне горевал.
Время шло. Пэнси по-прежнему вздрагивала, когда видела незнакомых блондинов, и чаще думала не о чувствах своего босса, а о какой-то дурацкой фабрике, которую мечтала открыть. Блейз много раз объяснял девушке, что ее планы красивы, но невыполнимы, поскольку без больших денег и огромных связей невозможно начать бизнес, а пытаться конкурировать с влиятельными Флагштоками просто опасно. Но Пэнси не желала выбросить из головы дурацкие фантазии о фабрике и блондине, а Блейз не понимал, как девушка может любить человека, которому она явно не нужна.
Юноша решил форсировать события, и, когда Людо Бэгмен в очередной раз пожаловался на нашествие докси, предложил вызвать ликвидаторов, чтобы они осмотрели все подарки в поисках наложенных на них проклятий.
Блейз почему-то не сомневался, что Малфой непременно придет, и на всякий случай сделал так, чтобы Пэнси отсутствовала в приемной в тот момент, когда туда придут ликвидаторы. Впрочем, опасения оказались совершенно излишни. Увидев Драко, Блейз с трудом сдержал радость, не сомневаясь, что заурядный бычок, в которого превратился ее любимый, вызовет у Пэнси лишь омерзение. Облегчение было так велико, что Блейз даже посочувствовал морально уничтоженному однокурснику.
Однако события приняли совершенно непредсказуемый оборот. Драко и Пэнси, встретившись, заговорили так, словно расстались только вчера, и девушку ничуть не отпугнул ужасный вид ее нареченного жениха. Это было совершенно невероятно, и Блейз решил, что любимая его просто дразнит. Он последовал за Драко и Пэнси, намереваясь раскрыть обман, и потерял над собой контроль, увидев, как увлеченно они разговаривают…
Координатор отдела по связям с общественностью британской федерации квиддича стоял, прижавшись лицом к стеклу фальшивого окна, и не понимал, что сделал не так, где ошибся. Почему Пэнси любит человека, который полностью деградировал и ужасно с ней обращается, а не того, кто готов ради нее на любые жертвы?
Еще немного поразмыслив, Блейз решил, что наверняка не все так страшно, как показалось ему в ослеплении ревности. Сейчас Пэнси видит не того Драко, каким он стал, а сказочного принца своей мечты. Пообщавшись немного с нареченным женихом, девушка непременно поймет, как он опустился, и тогда она по достоинству оценит человека, который сумел сохранить себя в послевоенном кошмаре…
Драко и Пэнси говорили еще долго; наконец девушка взглянула на часы, ахнула и вскочила из-за стола, спеша вернуться на работу.
- Погоди! – юноша вдруг вспомнил просьбу немолодой сборщицы метел. – Твоя бывшая коллега... как же ее звали? А, Ребекка Эпплби! Так вот, она просила передать тебе, - он сосредоточился, вспоминая, - «Талант – как солнце в ладонях. Протянешь людям руки – и им будет светло, и тебе тепло. А сожмешь кулаки – талант пропадет без толку…»
Пэнси нахмурилась, покраснела и сквозь зубы сказала:
- Бекки Эпплби – редкостная идиотка! У нее абсолютный музыкальный слух – такие таланты рождаются раз в сто лет! Ее Страдивари к себе приглашал, хотя до этого ни он, ни его предки никогда не принимали девушек на работу! А эта кретинка всю жизнь вязала метлы и нюхала мерзостный лак…
- Она не могла уйти из мастерской, потому что после смерти матери должна была заботиться о своих младших братьях и сестрах.
- Это она тебе так сказала?! – девушка хмыкнула. – Бекки солгала: мастера у Страдивари получают намного больше, чем у Флагштоков. Нет, дело тут совсем в другом! Ты ведь и сам знаешь, как охотятся за музыкальными инструментами из мастерской Страдивари самые знаменитые музыканты мира. Династия Страдивари – это живая легенда! А Бекки, хоть и чистокровная, но родилась и выросла в очень бедной семье, поэтому не знала нот, да и Хогвартс не окончила. Вот мисс Эпплби и испугалась – как она, такая необразованная, будет общаться с всемирно известными мастерами, которых принимают самые высокородные волшебники! А такой шанс выпадает лишь однажды… Бекки его отвергла – вот и провела всю жизнь в вонючей мастерской, и поделом! – Пэнси скривилась, а потом резко сказала: - Ненавижу трусов! – и быстро вышла из ресторана.
Драко тоже вернулся в министерство. Составляя короткий отчет о своих действиях в федерации квиддича, он то и дело отвлекался, вспоминая встречу с однокурсниками.
Сначала юноша размышлял о планах Пэнси. Конечно, жизнь никогда не бывает такой гладкой, как мечты, но если удастся получить кредит под небольшие проценты, а также заручиться поддержкой Грейнджер и – что еще важнее – агентства по делам свободных эльфов, то создание новой метлостроительной фабрики вполне возможно. Ведь метлы Флагштоков настолько устарели, что все будут только рады купить более современные модели! Конечно, риск немалый, но без него ничего не добьешься…
Затем Драко задумался о приглашении, полученном от однокурсницы. С одной стороны, было бы интересно ввязаться в такое приключение, тем более что деньги на создание фабрики Пэнси намерена занять у Блейза. Но, с другой стороны, юноше не очень понравились перемены в однокурснице, которую он знал почти всю жизнь. Конечно, с такой Пэнси гораздо интереснее общаться, чем с манерной барышней, которой она была в последние школьные годы. Но при этом Драко не сомневался: Пэнси не шутила, заверяя его, что на фабрике будет главной. Подчиняться девушке, пусть и высокородной, наследник Малфоев и Блэков считал ниже своего достоинства. Хотя это, наверное, не так унизительно, как служить домовиком Арти Уизли…
И, словно они этого и ждали, в памяти немедленно всплыли резкие, злые, но очень точные слова Блейза: «Если бы я тебя на улице встретил – ни за что не узнал бы! И дело даже не в ожогах, тут другое… В школе ты был настоящим высокородным волшебником, истинным Малфоем, а сейчас одеваешься, ведешь себя и разговариваешь, как последний нищеброд. Да теперь по сравнению с тобой Уизли – образцы хороших манер!»
Юноше очень хотелось верить, что бэвуха сказал это лишь для того, чтобы его оскорбить. Но здравый смысл мешал согласиться с таким удобным объяснением. Драко не мог не признать, что Симпсон во многом прав: если раньше принудиловка и боевка казались хуже каторги, то сейчас они, конечно, тоже раздражали, но уже не так сильно. И удивляться этому не приходилось: если наследник высокородных Малфоев и Блэков сейчас выглядит и ведет себя как последний нищеброд, то нынешнее министерство ему вполне подходит…
- Дамы и господа, - начальничек словно услышал мысли своего подчиненного, - рад сообщить вам, что рабочий день закончен. Жду вас завтра в это же время.
Шагая на вечерние занятия боксом, Драко чувствовал себя настолько паршиво, что, увидев Фиска, впервые за все время своей учебы в боевке попросил отменить урок.
- Тебе виднее, парень, - кивнул Кулак, внимательно разглядывая ученика. – Да я и сам вижу: ты в последнее время сам не свой.
- Да нет, - юноша искренне удивился, - со мной все в порядке, просто сегодня день какой-то дурацкий…
- Парень, твои тайны – твое личное дело, но все, у кого есть глаза, видят, что после Леруа-холла ты на себя не похож. Неужели ты не понимаешь, что все высокородные семьи Англии находятся в родстве, и быть родичем преступника – не преступление?! Или тебя эта девица приворожила? Так она рыдала у тебя на груди прямо в саду, - значит, хорошо к тебе относится и будет не прочь…
- Сэр, вы с ума сошли?! – юноша задохнулся от возмущения. – Да мне плевать на эту безмозглую истеричку!
- Даже так?! – Фиск как-то странно ухмыльнулся. – Тогда все прекрасно. А я бы на твоем месте все же пригласил ее, например, в ресторан, - на этот вечер я разрешаю тебе забыть о диете. Увидев вас вместе, все решат, что она в тебя втюрилась, и ты ей чудесно отомстишь…
Идея была здравой, но что-то в ней беспокоило. Наконец юноша сообразил, что его тревожит, и смущенно сказал:
- Но люди могут подумать, что и я… в нее… тоже…
- Да никогда в жизни! – убежденно сказал Кулак. – Все понимают, что ты не способен влюбиться в безмозглую истеричку, так что ты ничем не рискуешь. Ладно, на сегодня ты свободен. И подумай о моем совете!
Войдя в министерский лифт, Драко на одной из кнопок увидел надпись: «Британская федерация квиддича» - и отступившая было боль навалилась с новой силой.
Домой идти не хотелось, поэтому юноша вышел из холла на улицу, наложил на себя заклятие мимикрии и трансгрессировал на мост через Темзу, изображенный во всех волшебных и магловских путеводителях.
Стоя у парапета, юноша смотрел на серую воду и впервые за последние месяцы думал о том, во что превратилась его жизнь. Врать себе не имело смысла: свою войну с министерством он проиграл, и шансов на реванш не осталось. Это само по себе было скверно, но еще тяжелее оказалось то, что поражение наследника Малфоев и Блэков предсказывали очень многие. Горбин предупреждал: «Пройдет полгода, самое большее – год, и вы превратитесь в скромного клерка, мечтающего лишь о повышении зарплаты. Будете бегать за начальником по пятам, как собачонка, протирать его очки, чистить ботинки и радоваться, когда он станет вас хоть изредка хвалить…» Перси говорил: «Люди интересуются вами лишь до тех пор, пока помнят, кем были Малфои. Но пройдет еще несколько месяцев – и вы настолько сольетесь с общей массой, что все забудут, из какой вы семьи…» Ростовщик, скончавшийся прошлой осенью в Азкабане, и подлый сынок нищеброда, едва знакомые с Драко Малфоем, знали его лучше, чем он сам себя знал…
Именно сейчас, стоя на мосту через Темзу, юноша с предельной ясностью понял, что никогда не возглавит борьбу за освобождение высокородных. Человек, сломанный нищебродами, не имеет право руководить представителями лучших семей Англии, да и не подчинятся они такому ничтожеству…
Но, возможно, он все же сумеет быть хоть чем-то полезен тем, кого предал?! На мгновение в сердце Драко затеплилась надежда. Он теперь неплохо знает, как в министерстве готовят мракоборцев, и сможет организовать боевку, когда достойный лидер возглавит высокородных. Связи Малфоев в мире бизнеса – очень нужная вещь, и боевой опыт также пригодится: все-таки Туннели – это не шутка…
В глазах вдруг потемнело, воздух из свежего речного стал затхлым, а в ноздри ударил тошнотворный запах горелого мяса. Юноша словно вернулся в прошлое – в короткие несколько дней контратаки Затейника, когда остатки нескольких отрядов в глубине Туннелей сражались с бесчисленными инфери и огнечервями.
Раненых складывали в тупике, наиболее удаленном от направления атаки. Еды и воды оставалось мало, магию тоже приходилось беречь, поэтому постарадавших лечили самыми простыми и необходимыми лечебными заклинаниями, а на обезболивание не всегда хватало сил. Обожженные огнечервями, разорванные умертвиями люди сдерживали стоны, пока оставались в сознании, но порой начинали бредить и кричали от невыносимой боли, а немногие уцелевшие целители разрывались между пациентами, испытывавшими нечеловеческие муки.
Превращать покойников в пуговицы ни у кого уже не было сил, и трупы складывали у стен, чтобы они не путались под ногами. Умершие от ожогов люди нередко напоминали обугленные стволы деревьев, а сгоревшие домовики были похожи на крошечных обезьян…
Драко закрыл лицо руками, с трудом сдерживаясь, чтобы не застонать. Он вдруг понял, что НЕ СМОЖЕТ помогать тем, кто начнет новую войну, – даже если она будет ради освобождения высокородных. На войне чаще гибнут не те, кто этого заслуживает, а самые обычные люди, и юноша не хотел обречь на неминуемую гибель множество молодых и старых, военных и штатских, знакомых и незнакомых чародеев.
Если бы новая власть убивала тех, кто раньше сражался против нее, – война стала бы единственным средством спасти невинные жизни. Но пока нынешние правители не казнят своих противников – проклят будет тот, по чьей вине снова прольется кровь, и высокородный Драко Малфой не желает для себя такой судьбы…
Юноша некоторое время стоял, закрыв лицо руками и слегка покачиваясь, а потом опустил руки и горько усмехнулся. Как все просто, оказывается! Высокородный наследник Малфоев и Блэков считал себя избранным, необыкновенным, прирожденным лидером – а оказался обычным клерком, домовиком Арти Уизли, бычком-боевичком, вполне довольным своим нынешним убогим существованием. Он хотел править миром – а теперь подчиняется ничтожным нищебродам, и, судя по всему, всю свою дальнейшую жизнь проживет так же тускло и бесславно…
Если бы год назад Драко узнал о том, как сложится его судьба в ближайшем будущем, то, наверное, покончил бы с собой. Но теперь он твердо знал, что останется в живых и будет жить долго – чтобы вытащить отца из тюрьмы, чтобы поддержать маму, которая пропадет одна, чтобы помочь Пэнси осуществить ее мечту, чтобы внуки Люциуса и Нарциссы выросли похожими на них, а не на своего ничтожного отца…
Подумав о своих будущих детях, юноша смутился. Чему он может их научить? Носить кофе Арти Уизли? Пресмыкаться перед презренными нищебродами? Смывать кровь после очередного нокаута? Нечего сказать, хорошее воспитание для высокородных волшебников!
Но, поразмыслив еще немного, Драко понял, как должен поступить. Просто нужно будет общаться с детьми как можно реже, предоставив их воспитание Люциусу и Нарциссе, а также своей жене, - тогда нищебродская зараза не коснется малышей. Но чтобы наследники лучших семей Англии оказались достойными многих поколений своих предков, будущая миссис Малфой должна быть образцом хороших манер и правильного отношения к жизни. Это значит, что Пэнси категорически не подходит: высокородные волшебницы не мечтают создать метлостроительную фабрику…
Юноша облегченно вздохнул, а потом снова встревожился, задумавшись, есть ли сейчас в Британии хоть одна девушка, не запятнавшая себя общением с бэвухамии и предателями крови. Ничего, гарем и не требуется, а единственная подходящая кандидатура на роль супруги непременно найдется! И, возможно, воспитанные ею Малфои окажутся более достойными людьми, чем их никчемный отец…
Драко грустно улыбнулся и трансгрессировал к воротам родного дома. Сегодня нужно лечь спать пораньше, ведь завтра на вечернем занятии Фиск непременно заставит отрабатывать двойную нагрузку...
Каждый тусклый, дождливый зимний день тянулся невыносимо медленно – и не было цели, которая, сияя, словно путеводная звезда, могла осветить эту серую хмарь. По будням - утренние занятия у нищеброда, работа – выезды и отчеты, боевка, вечерние занятия у Фиска или тренировки в «Ножках нимфы». По выходным - волшебные бои в «Ножках нимфы», боксерские бои в «Мягкой лапе», визиты к маме (она сейчас выглядела более здоровой и уверенной в себе, чем прежде, только заметно постарела), свадьбы и крестины – ставший уже привычным распорядок жизни. Драко с каждым днем все сильнее казалось, что это происходит не с ним – высокородным наследником Малфоев и Блэков, а со смутно знакомым клерком-нищебродом. Вот только где теперь искать настоящего Драко Малфоя, юноша не знал.
Время от времени он обедал или ужинал с Пэнси. Они обсуждали дела фабрики и иногда вспоминали прошлое, но с каждой новой встречей Драко все яснее понимал, что абсолютно не хочет видеть эту девушку своей женой. И дело было даже не в том, что Пэнси мечтала о занятии, недопустимом для высокородной волшебницы, - просто он не хотел бы прожить жизнь рядом со столь энергичной особой, обожающей командовать.
Хотя серьезно искать жену было пока рано, юноша все же просматривал колонки светской хроники в «Ежедневном пророке», разглядывая фотографии девушек на выданье. Пока ни одна из них не соответствовала предъявляемым требованиям, и это огорчало. Иногда Драко видел под некоторыми снимками подпись: «Фото Э. Леруа», - и всякий раз испытывал удивлявшее его самого бешенство, всерьез подозревая, что мерзкая предательница крови задалась целью отравить жизнь своему случайному знакомому. Порой юноша размышлял, почему эта мерзкая особа не примет фамилию матери, если так ненавидит высокородных. В конце концов, устав гадать, он решил, что отвратительная истеричка поступает так исключительно из личной вредности.
Если бы не намерение жениться, то Драко, наверное, последовал бы совету Фиска и в порядке личной мести пригласил предательницу в ресторан. Но высокородному чародею, который вскоре собирается вступить в законный брак, не пристало появляться в ресторанах в обществе особы сомнительной репутации.
Дни шли за днями – серые, унылые, дождливые – и даже наступление весны не изменило эту мерзкую погоду.
В тот день юноша пришел в министерство позже, чем обычно: нищеброд почему-то отменил утреннее занятие. Войдя в кабинет, Драко от изумления замер на пороге: в воздухе парили звякающие обрывки цепей и золотые снитчи, а также мерцали огромные серебряно-зеленые слова: «Поздравляем, Малфой!» Все сотрудники Зверинца, включая ублюдка Уизли и Тедди, принарядились. Увидев коллегу, они встали со своих мест и хором закричали:
- Поздравляем!
- И что все это значит? – осведомился юноша, стараясь за ехидством скрыть растерянность.
Песик багрово покраснел и торжественно заговорил, время от времени запинаясь:
- Малфой… ну… мы… вроде как… поздравляем тебя с окончанием принудиловки! То есть она у тебя завтра закончится, но мы поздравляем уже сегодня, потому что это последний день. Ты официально числишься в штате Сектора, поэтому должен написать заявление с просьбой уволить тебя с завтрашнего дня и отдать его Арти… То есть заявление отдать, а не день! – Шон покраснел еще сильнее и негромко закончил: - Но нам бы хотелось, чтобы ты остался. С тобой веселее!
Драко железным усилием воли взял себя в руки, стараясь не выдать свое удивление. Он, конечно, помнил, что принудиловка завершается в марте, но точную дату, к собственному изумлению, забыл. Поняв, что сегодня заканчивается его каторга, юноша почему-то почувствовал не радость, а растерянность: он ведь так и не успел набить морду Тони Гольдфарбу. Впрочем, Драко быстро успокоился, сообразив, что Фиск согласился учить его и после окончания принудиловки, и это означает, что день возмездия подлому обманщику непременно наступит. Найдя решение деликатной проблемы, юноша наконец заметил, что весь Зверинец смотрит на него с каким-то странным выражением и, кажется, ждет ответа.
- Даже тебе со мной веселее, Песик? – на всякий случай решил уточнить Драко.
Шон мрачно кивнул:
- Ага. Ты иногда такую… такое говоришь и делаешь, что оно даже интересно…
- Извини, - юноша лучезарно улыбнулся, - впредь тебя будет развлекать кто-нибудь другой. Сэр, у заявления об увольнении есть какие-то правила или я могу написать свободным стилем?
- Вот стандартная форма такого заявления, мистер Малфой.
Начальничек взмахнул палочкой – и лист пергамента полетел на стол Драко.
Усевшись на свое место, юноша переписал текст на чистый лист пергамента, вставив свое имя и название Сектора, и отправил оба листка на стол к нищеброду. Тот внимательно прочитал, поставил свою подпись в самом низу заявления и осторожно спросил:
- Мистер Малфой, вы уверены в правильности своего решения? Все-таки в министерстве вы получаете хорошую зарплату…
- Я абсолютно уверен в правильности своего решения, сэр! – Драко снова улыбнулся. – Мне надоело министерское подземелье! Я хочу вырваться на свободу!
- Это ваше право, - ублюдок Уизли поднялся из-за стола. - Мистер Малфой, пока еще я остаюсь вашим куратором, поэтому вопросы о вашем увольнении находятся в моей компетенции. К сожалению, в мои обязанности входит и доставка ваших заявлений адресатам. Вас я убедительно прошу со мной не ходить: мы, ликвидаторы, народ ко всему привычный, а вот дамы из отдела кадров – существа нервные, с ними особое обращение нужно…
Когда начальничек вышел из кабинета, Песик хмыкнул:
- Арти, между прочим, мог бы твою просьбу и самолетиком послать, но сам решил ее отнести. Неизвестно, как бы эти тетки отреагировали на самолетик, но Арти они всегда помогают: он знает к ним подход. Такие боссы, как Арти, - это редкость!
- Ага, - юноша радостно кивнул, - и слава Мерлину!
Шон явно хотел сказать что-то еще, но промолчал.
- Мистер Малфой, а деньги на жизнь у вас есть? – осторожно спросил Тедди.
- Да, разумеется, сэр. За Туннели я получил очень приличные наградные, и их хватит, чтобы оплатить последние месяцы лечения мамы в больнице Святого Мунго.
Вернувшись в кабинет, ублюдок Уизли показал печать отдела кадров на заявлении об увольнении. Это означало, что сегодня – последний день работы условно-досрочника в министерстве.
- Тогда гуляем! – Песик вскочил, его примеру последовали остальные.
Шон превратил все рабочие столы в большой обеденный, Тедди наколдовал узорчатую скатерть и столовые приборы, а Сова и Белочка достали из шкафов угощение и безалкогольные напитки. Виновник торжества решил не оставаться в долгу, тем более что финансовые проблемы остались в прошлом, и отправил в министерский ресторан самолетик с просьбой прислать на пятнадцатый этаж еще еды и соков: алкоголь на службе ликвидаторы не употребляли ни при каких обстоятельствах.
Узнав о пирушке, в кабинет начали один за другим приходить коллеги: ласковая обслуга, сотрудники других отделов, размещавшихся на пятнадцатом этаже, парни и девушки, с которыми Драко познакомился в Туннелях и в больнице Святого Мунго…
Некоторые гости приносили еду и питье, а кто-то притащил странное магловское устройство, игравшее песни, - было просто поразительно, что оно работает в министерстве, до отказа напичканном магией, - и со временем застолье сменилось танцами. Виновник торжества отказывался танцевать, но это не мешало общему веселью.
Пирушка получилась на удивление шумной и многолюдной, и юноша решил, что ее устроили специально для того, чтобы уговорить его остаться в министерстве. Но, несмотря на все усилия коллег, Драко не собирался менять свои планы.
Примерно за полчаса до окончания рабочего дня в кабинет вошел дежурный мракоборец. Изумленно разглядывая происходящее в кабинете, он смущенно сказал:
- Дамы и господа, извините, что отвлекаю! Поступил вызов: шестилетняя девочка жалуется на какого-то буку, который проходит сквозь стены.
- Попал бы этот бука к нам сейчас – сразу бы перестал быть букой! – лениво протянул Песик под общий хохот.
- Так или иначе, но ехать нужно, - начальничек быстро встал из-за стола и взмахом палочки призвал к себе детекторы магии. – Кто со мной?
- Я поеду, сэр! – юноша тоже поднялся, удивляясь сам себе; впрочем, поразмыслив, он понял, что общее внимание уже сильно его утомило.
- Мистер Малфой, вы не обязаны, - лицо нищеброда как-то странно дернулось. – Я уверен, вас с удовольствием заменит любой из ваших коллег…
- Я поеду, сэр. Сегодня у меня все же последний день работы…
- Хорошо, следуйте за мной.
- Арти, Малфой, возьмете и меня тоже?! – Лайонел быстро вскочил из-за стола, опрокидывая стул; в огромных черных глазах застыла мольба.
Ублюдок Уизли внимательно взглянул на Драко. Юноша после недолгого размышления еле заметно кивнул: он не испытывал к Котику любви, но сочувствовал ему, а больше они, наверное, не увидятся…
- Хорошо, Лайонел, можешь идти с нами, - начальничек кивнул и быстро зашагал к двери.
Котик и Драко последовали за ним.
Как только трое ликвидаторов трансгрессировали к входу в небольшой коттедж, то сразу же почувствовали неприятный запах, пропитавший, казалось, всю округу.
Хозяйка, впустившая их в дом, грустно улыбнулась:
- Это магловский химический завод! Он отравляет здешний воздух и воду. Самые толковые маглы уже много лет пытаются его закрыть, но никак не могут. Большинство жителей нашего квартала давно отсюда уехали; на этой улице осталось только три жилых дома. Нам бы, конечно, тоже нужно переехать, но семья моего мужа живет здесь уже триста лет. Жалко покидать родовое гнездо: хоть оно и маленькое, но наше. Здесь нам и стены помогают…
На стене небогатой, но уютной гостиной висела большая фотография мужчины лет тридцати пяти. На столике перед снимком лежали две награды: волшебный Крест за доблесть и магловская медаль «За доблесть под огнем» - точно такие же были вручены всем участникам войны в Туннелях. На Кресте были выбиты две даты: 26.09.99 и 01.11.99. Вторую из них окаймляла траурная черная рамка.
Юноша искренне посочувствовал несчастной семье, поэтому выслушал шестилетнюю дочь хозяйки с особым вниманием. Впрочем, рассказ девочки казался чистой воды фантазией: какой-то бука, то лохматый, то крылатый, то рогатый, попадался ей то на улице, то в спальне, то в ванной.
Тщательно осмотрев дом, ликвидаторы не нашли там следов чужой магии. Пора было уходить, но Лайонел хмурился:
- Не знаю, - сказал он задумчиво, - мне кажется, девочка многое приукрашивает, но какое-то зерно правды в ее словах есть…
- И как его найти? – безнадежно спросил нищеброд. – Применять легилименцию к такой крохе запрещено законом…
- Попробуем вновь расспросить девочку, Арти.
- Хорошо. Мистер Малфой, рабочий день уже закончен. Вы можете быть свободны.
- Нет, я останусь. Уверен, это ненадолго.
Но и дальнейшие расспросы ни к чему не привели: чем больше малышка рассказывала, тем менее правдоподобной выглядела ее история.
Признав свое поражение, ликвидаторы успокоили расстроенную хозяйку, извинявшуюся за ложный вызов, и вышли на улицу, где по-прежнему воняло какой-то гадостью.
- Ну вот и все… - сказал ублюдок Уизли ничего не выражающим тоном.
- Может быть, посидим немного в пабе? – вдруг спросил Котик с каким-то веселым отчаянием. – Он на другой стороне улицы… Это ведь ненадолго… Да и алкоголь нам уже можно: рабочий день закончен.
- Я согласен. А какие планы у вас, мистер Малфой?
- Я тоже зайду, - Драко не очень хотелось идти в бар, пропахший магловской гадостью, но в свой последний рабочий день можно было потратить на Лайонела еще немного времени.
Паб оказался грязным и безлюдным; хозяин так удивился, увидев посетителей, что было непонятно, как это заведение еще не разорилось. Трое мужчин уселись за большим столом; начальничек заказал виски, - как вскоре выяснилось, очень скверное. Пили молча, без тостов.
Время шло; юноша понимал, что пора уже уходить, а его спутники не сдвинутся с места, пока не встанет он. Тем не менее, Драко почему-то продолжал сидеть, задумчиво попивая дрянное магловское пойло. Наконец, словно избавившись от наваждения, он поднялся на ноги и сказал:
- Мне, наверное, пора…
- Я тоже пойду, - Лайонел быстро встал из-за стола; за подчиненными последовал и ублюдок Уизли.
Втроем они вышли на улицу, снова вдохнув невероятно вонючий воздух; впрочем, Драко показалось, что теперь он пах как-то иначе. Пока ликвидаторы сидели в пабе, стемнело, а окрестности заволокло туманом, сквозь который лишь слегка пробивался неверный свет магловских фонарей и почти полной луны. По улице, пустовавшей днем, сейчас шли человек пять в странной одежде.
Нищеброд вдруг вполголоса скомандовал: «К бою!» - направил палочку на прохожего, шедшего первым, и начал произносить невербальное заклинание.
Шагавшие по улице мужчины резко развернулись – и юноша, несмотря на туман, узнал незнакомца, шагавшего впереди своих товарищей. Лицо самого разыскиваемого и самого опасного преступника страны – Фенрира Грейбека – было невозможно спутать ни с каким другим.
Все дальнейшее произошло очень быстро.
Грейбек и его оборотни выхватили палочки.
Фенрир легко уклонился от удара Арти. Почти сразу же начальничка атаковали двое других оборотней, и он был вынужден отбивать их заклятия. Грейбек, улыбаясь, ударил заклинанием в Драко, а Лайонел вступил в бой с двумя оставшимися вервольфами. Темную туманную улицу осветили лучи заклятий, летевших из палочек.
Фенрир был невероятно опасным и очень опытным бойцом. Юноша, понимая, что схватка потребует от него напряжения всех сил, постарался вспомнить, как замедлял соперников на тренировках в «Ножках нимфы», когда вытягивал огонь из чужих ожогов. Хотя сейчас на улице не было обожженных людей и пить энергию оказалось неоткуда, но замедлить оборотня все же получилось: наглая ухмылка на лице Грейбека сменилась удивлением. Однако задеть противника Драко по-прежнему не мог: в обычном состоянии Фенрир двигался быстрее любого человека, и замедление лишь немного уравняло силы, а преимущество опыта было у оборотня.
Отбивая удары Грейбека, юноша попытался почувствовать себя наполненным силой до краев, словно после вытягивания больших порций застывшего огня. Когда несколько раз в неделю получаешь столько дармовой энергии – невозможно растратить ее всю без остатка, что-то наверняка осталось!
Достичь нужного состояния удалось не сразу, но это все же получилось, и Драко, сосредоточившись, немедленно ударил оборотня Петрификусом Тоталусом. Выбор заклинания был неслучаен: за последний год юноша очень хорошо усвоил, что простое заклятие причиняет незначительный вред, но создается без особых затрат энергии, поэтому получается очень мощным и способно надолго вырубить противника. А сложное заклинание наносит сопернику серьезный ущерб, но требует большей сосредоточенности и за счет этого теряет в силе.
Железное правило подтвердилось и сейчас: мощнейший Петрификус пробил Щитовые чары Фенрира, и он, обездвиженный, отлетел к стене паба, почти скрывшись за пеленой белесого тумана. Палочка выпала из руки оборотня; Драко поднял ее и спрятал в карман джинсов: позже мракоборцы проверят, какие заклинания Грейбек творил ею.
Затем юноша осмотрелся, пытаясь понять, как дела у напарников.
Чуть обернувшись, он увидел, что Котик, уже обездвиживший одного из противников, сейчас сражается со вторым. Оборотень пока держался, но было видно, что надолго его не хватит.
За спиной Драко, там, где дрался Арти, вдруг послышался стук упавшего тела. Юноша развернулся вполоборота и с облегчением вздохнул: у ног нищеброда уже валялись оба оборотня, с которыми он сражался.
Ублюдок Уизли опустил палочку, поднял левую руку, чтобы вытереть пот со лба, но вдруг схватился за сердце и начал медленно валиться на асфальт
Юноша бросился на помощь, успел подхватить падающее тело и понять, что начальничек потерял сознание, но в ту же секунду голова взорвалась страшной болью. Перед глазами все поплыло, земля исчезла из-под ног.
- Для таких, как ты, щенок, мне не нужна палочка, - слова, произносимые хриплым голосом, казалось, ввинчивались в мозг. – По голове я тебя уже погладил,- сейчас поглажу по спине, вот только достану наши палочки! Моя мне еще пригодится, и твоей я найду применение…
Изумление на секунду пересилило боль: попав под настолько мощное заклятие, Фенрир не мог так быстро от него освободиться без посторонней помощи! Но юноша тут же сообразил, что сила оборотней многократно увеличивается перед полнолунием, а сейчас самый его канун.
Шевелиться Драко не мог, и Грейбек беспрепятственно забрал его палочку, зажатую в кулаке, и вытащил из кармана джинсов свою собственную.
Потом юноша почувствовал, что оборотень схватил его и куда-то потащил. Драко понимал, что должен сопротивляться, но сил на это не было. Затем юноше показалось, что он летит; в следующий миг что-то хрустнуло, тело разорвала резкая боль, и Драко обнаружил, что сидит у стены, прижимаясь к ней спиной, и от этого почему-то очень больно. Дышать стало тяжело, а туман сильно сгустился.
Боль не исчезала, и юноша лег на асфальт, надеясь, что так будет легче. Но легче не стало, а изо рта хлынула какая-то темная густая жидкость.
Туманную тьму вдруг разорвала вспышка боевого заклятия. Сквозь мглу, застилавшую взгляд, Драко всмотрелся – и понял, что Лайонел, обездвижив второго противника, атаковал Фенрира. Оборотень, извернувшись совершенно нечеловеческим движением, ушел из-под удара и немедленно бросил боевое заклинание в Котика. Тот не стал творить Щитовые чары, а уклонился от удара и поднял палочку, чтобы начать новую атаку, но упал, сраженный еще одним молниеносным заклятием Грейбека.
Не в силах смотреть на это, Драко опустил глаза и вдруг увидел, что его собственная волшебная палочка валяется совсем неподалеку, - наверное, Фенрир уронил ее, когда уходил из-под удара Лайонела. Все очень просто – нужно немного проползти, дотянуться до нее и…
Юноша попытался пошевелиться - и почувствовал дикую, нечеловеческую боль. Он понял, что умрет, если сделает еще хоть одно движение. Драко застонал, не в силах сдерживать боль и отчаяние, - и изо рта снова потекла густая темная жидкость.
Оборотень взглянул на Драко и улыбнулся, а затем ударил Арти каким-то заклятием. Наверное, это была Сектусемпра, потому что на лице и теле нищеброда тут же появилось множество кровоточащих ран.
Потом Грейбек подошел к своим четверым спутникам, неподвижно лежащим на асфальте, внимательно взглянул на них, улыбнулся и сказал:
- Лежите тихо, ребятки! К девочкам я вас возьму, а пока отдохните и подумайте об ошибках, которые совершили в бою. Это же позор: я играючи справился с тремя противниками, а вы проиграли, сражаясь по двое против одного! Когда мы вернемся домой – вы будете наказаны. Я не Регул Блэк и не девица Мэрион и не прощаю ошибок. Поэтому, кстати, и я, и мои волки до сих пор живы и на свободе. Вы тоже не пропадете, если будете слушаться меня. Станете хорошо себя вести – объясню, как перед полнолунием сбрасывать с себя чужие заклятия. Дело это непростое, вам, щенкам, оно пока не под силу, но со временем вы научитесь…
Затем Фенрир довольно улыбнулся, приблизился к Котику и почти ласково сказал:
- Ах, какой ты сладкий! Сначала я с тобой позабавлюсь, потом займусь твоими приятелями, а на закуску оставлю предательниц крови из коттеджа неподалеку. И не надейся: тебе никто не поможет. Твари из соседнего коттеджа рано ложатся спать и давно уже видят девятый сон, два других жилых дома стоят на другом конце улицы, все остальные коттеджи пустуют, хозяин паба трусливее зайца, туман мне тоже на руку. Так что советую тебе быть поласковее, красавчик…
Затем Грейбек наклонился над Лайонелом и вонзил зубы ему в шею.
Драко, рыдая от боли, захлебываясь кровью, вытекающей изо рта при каждом движении, пополз к своей палочке. Это получалось плохо; тело, ставшее тяжелым и непослушным, не желало шевелиться, малейшее движение отзывалось нечеловеческой болью, перед глазами все плыло, голова кружилась.
Вдруг юноша заметил, что совсем рядом с ним, еле различимые в туманной дымке, стоят еще трое: два высоких мужчины – пожилой и молодой - и крохотная домовуха.
- Ты не убийца, Драко, - сказал высокий длиннобородый старик, - я всегда это знал…
- Но я же сейчас буду убивать Грейбека, - произносить слова было невероятно тяжело, от этого сильнее шла кровь изо рта, но юноше казалось, что разговор ему чем-то помогает.
- Кстати, можешь не говорить, а думать: мы трое хорошо слышим твои мысли, - ободряюще сказал старик. – А что касается Грейбека - я совершенно уверен, что ты справишься и убьешь этого злодея.
- Но вы же говорили, что я не убийца! – удивленно подумал юноша. - Как сочетается одно с другим?!
- Не знаю, Драко, - старик растерянно улыбнулся. – Мир полон парадоксов, знаешь ли…
- Чем нести всякую чушь, лучше бы помогли!
- Он помогает, Малфой, - сурово ответил темноволосый парень с серьгой в ухе. – Ты знаешь, я очень хотел поймать Грейбека, но… не успел. Я рад, что ты это сделаешь…
- Ты думаешь, я справлюсь, Эрик?!
- Разумеется! – строгое лицо командира Летучего отряда озарилось лукавой улыбкой. – Ты же везучий - с драконьей реки живым вернулся, в Туннелях выжил и своих людей сохранил…
- Мне плохо без тебя, Эрик…
- Я знаю. Но я не сомневаюсь: ты и без меня отлично справишься!
- Конечно-конечно, вы справитесь, мистер Драко Малфой, сэр, - забормотала старенькая домовуха.
- Торки, а как ты сюда попала? – ее он меньше всего ожидал сейчас увидеть.
- А разве она не заслужила право помочь тебе? – спросил старик.
- Заслужила, сэр, но я не уверен, что я этого заслуживаю.
Мерлин! Как же больно… Но палочка теперь совсем рядом… нужно только поднять руку – и… Нет, это невозможно! Нет никаких сил! Такую боль не в силах выдержать человек!
- Вы заслужили, мистер Драко Малфой, сэр, - заторопилась домовуха. - Вы очень, очень хороший человек, мистер Драко Малфой, сэр! Всегда об этом помните!.. Я молилась за вас нашей праматери Ба, великому Мерлину – заступнику благородных волшебников и Тому, Кто умер за всех, кто в Него верит…Я молилась за вас, и мне ответили… У вас все будет хоро…
Наконец тяжелая, как бревно, рука поднялась, и пальцы стиснули палочку. Сходя с ума от разрывающей тело боли, Драко поднял палочку, направил ее в спину Фенрира, продолжавшего грызть Лайонела, и прошептал, стараясь отчетливо произносить слова:
- Авада Кедавра!
Изо рта хлынул новый поток крови. Юноша успел увидеть, как из палочки вылетел ярко-зеленый луч, а затем перед глазами лопнуло солнце – и наступила полная, абсолютная тьма, в которой утонула даже боль.
