Глава 20. ХельЧжоу не помнила, не ощущала, как долго она и Драко развлекались воплощением своего воображения в плоть и кровь — казалось, время, как и все прочее, что имело отношение к внешнему, реальному миру, не имело никакой силы в том странном, необъяснимом, невозможном месте, где они оказались.
От придания зримой формы персонажам книг они перешли к созданию вокруг себя лесов, озер, дворцов и замков, собственных комнат и домов своей мечты, возвращению к жизни самых счастливых своих воспоминаний и осуществлению нынешних маленьких желаний... Возможно, не будь Чжоу так увлечена неожиданно предоставленной ей возможностью оказаться в XVIII веке, при дворе Людовика XIV или на Авалоне, она заметила бы раньше, как невесомые, неуловимые туманные облака вокруг них сгущаются, становятся все менее прозрачными, облепляют их клочьями влажной ваты, застилают глаза, мешают дышать... Но ни она, ни Драко не обратили на это внимания, пока не стало поздно. В какой-то момент девушке начало казаться, что их голоса становятся какими-то медленными, глухими, невнятными — будто они были пьяны или только что разбужены. Внезапно вернулось ощущение неясной угрозы, таившейся где-то в молочных туманных извивах. Чжоу хотела было разогнать руками окутавший ее белый непроглядный дым, гадая, когда же он успел так сгуститься, но тело не слушалось ее, налившись свинцовой, сонной тяжестью. Сознание и воля, подстегнутые испугом, вернулись к ней, но были уже бессильны против вкрадчивой, мягкой, но необоримой силы, усыпляющим ядом струившейся по ее жилам.
Резкой, физически ощутимой болью отдалась в ней мысль о Седрике. Сколько времени прошло? Как она могла настолько забыться, что и думать перестала о своем деле, о цели всех своих действий, о том, что поставлено на карту?! Бесплотный белый призрак то ли Тристана, то ли Ромео, то ли Галахада - она уже не могла разобраться — склонился над ней, улыбаясь знакомой до щемящей сладостной боли в сердце задумчивой полуулыбкой — такой неодолимо-притягательной, такой неповторимо-
его... А затем призрак сгинул в яростной вспышке зеленого cвета, на мгновение ослепившей девушку, перед глазами которой, словно выжженное на сетчатке, стояло его искаженное мукой лицо. Она попыталась закричать, разорвать наползавшую на нее пелену смертельного безразличного холода криком, но из горла вырвался только болезненный хрип, как ножом полоснувший пересохшее горло.
Рывком, усилием, стоившим, казалось, всей остававшейся в ней жизненной силы, Чжоу повернула голову в сторону Драко в немой и бессильной надежде, что он сможет помочь... Слизеринец по-прежнему сидел рядом, но это был уже не он. Казалось, из него выпили, вытянули все, что составляет основу, сущность человека, тщательно и кропотливо, не оставив в скорлупе его тела ни проблеска разума, ни единого отголоска чувств. Пустые, замершие, остекленевшие глаза, жадно и тупо смотревшие в туманные глубины, посеревшее, словно неживое лицо... Страшное, дикое в своей звериной бессмысленности зрелище. Потрясенная, оглушенная увиденным Чжоу не могла пошевелиться, не могла отвести взгляд. Туман все густел, смазывал и растворял в себе контуры второго своего пленника, пока он наконец не исчез из глаз Чжоу за плотной, душной белой завесой.
Страх исчез, исчезло отчаяние, паника, потрясение, гнев... Словно влитая в кислоту щелочь, белесый дым легко уничтожил всю едкую силу этих чувств. В них нет смысла. Нет смысла и в ее глупой борьбе, во всей этой безумной эскападе, неистовой гонке со временем за ничтожный шанс... Она с самого начала это знала, и только глупое упрямство не давало ей сразу понять всю тщету, всю нелепость, всю детскость и ничтожность ее жалких попыток. Нет ни прошлого, ни будущего. Некуда возвращаться и не от чего бежать. Все будет как должно. Седрик войдет в лабиринт и умрет, и ей, Чжоу Чанг, нет до этого никакого дела. Как не будет ей дела и до собственной смерти, и до возвращения Волан-де-морта, и до гибели сотен других безвестных и безымянных людей...
Туман укутывал ее пышными тяжелыми одеялами, а в голову внезапно пришли строки из книги Седрика про скандинавских богов: «Мокрая Морось зовутся ее палаты, Голод - ее блюдо, Истощение - ее нож. Лежебока - слуга, Соня - служанка, Напасть - падающая на порог решетка, Одр Болезни - постель, Злая Кручина - полог ее...». Ледяная судорога скрутила ее тело, изломав его безжизненным кривым крестом.
- Хель...Это Хель... - прошелестела Чжоу едва слышно, и, чтобы не видеть этот бесконечный белый сумрак вокруг, чтобы иметь призрачную возможность лгать себе, что в этом бесцветном и бесплотном аду есть хоть что-нибудь живое, материальное, она закрыла глаза.
Возможно, через мгновение, а возможно и годы спустя внезапная неведомая сила грубым рывком сорвала ее с земли, заставив подняться на дрожащие, подгибавшиеся ноги. Удивление, вызванное неожиданностью происходящего, оказалось единственным чувством, сумевшим вырвать ее из полумертвого забытья. Чжоу открыла глаза и с криком дернулась в сторону — перед ней, крепко держа ее за плечи, стоял Грозный Глаз Грюм. Несмотря на дикий страх — страх животного, ожидающего неминуемой боли от того, кто ее уже причинял, - девушка бессознательно заметила, что выглядит лже-мракоборец совсем не так, как тогда, когда пытал ее в кабинете — волшебного глаза нет, седые спутанные волосы неровно обстрижены и торчат клоками... А самое главное, выражение иссеченного шрамами лица неуловимо другое, совсем не то, что тогда.
Грюм между тем сурово хмурился, впившись взглядом единственного глаза в ее лицо.
- Очнулась? Голова в порядке? - резко спросил он.
Чжоу смогла только кивнуть.
- Кто вы такие? - мракоборец выпустил ее и дернул головой в сторону Драко, все также сидевшего в неестественно застывшей позе, глядя в неизвестность бессмысленным взором.
Чжоу открыла рот, чтобы ответить, и поняла, что не знает даже, с чего начать.
- Мы...Мы студенты Хогвартса...
Грюм фыркнул, склонившись над Малфоем и вглядевшись в его лицо.
- Как вы здесь оказались, почему этот ублюдок Крауч запер вас здесь?
- Это...Это очень странная история, - начала девушка. Грюм поднял на нее взгляд и не отводил его за все время ее рассказа. По его окончании он не выразил ни малейшего удивления, только покивал, словно приняв услышанное к сведению.
- Вы нам поможете? - умоляюще спросила Чжоу.
Грюм резко встряхнул Драко за плечо. Голова слизеринца безвольно мотнулась, глаза закрылись, и он медленно сполз на землю, скрывшись во взвихрившемся туманном облаке. Грозный Глаз что-то яростно пробормотал себе под нос, а затем отвернулся от Малфоя и вперился взглядом в Чжоу.
- Тебе повезло, что я успел вовремя разбудить тебя — еще минута промедления, и было бы поздно!
- Поздно? Что это значит? Что с ним случилось? - вскрикнула Чжоу, порывисто бросившись к по-прежнему не пришедшему в сознание Драко. Грюм резко схватил ее за плечо и остановил.
- Энтропическое пространство очень опасно. Я не случайно создал его в своем сундуке — в нем я запирал пожирателей Смерти до тех пор, пока не передавал их с рук на руки дементорам. Оно отвлекает и рассеивает внимание, не давая сфокусироваться на мыслях о побеге, а затем медленно отравляет человека, одурманивает его разум, зачаровывает его и незаметно порабощает. Именно это и произошло с парнем, - Грюм дернул подбородком в сторону Малфоя.
- Но...Но...То есть... - задохнулась Чжоу, но Грозный Глаз перебил ее на полуслове.
- Пока он внутри энтропии, он останется под ее властью, освободить его не удастся. Здесь мы бессильны. Поэтому забудь о нем, нужно думать о том, как вытащить отсюда тебя!
Чжоу с недоверчивой надеждой взглянула в бесстрастное лицо Грюма и тотчас же опустила глаза — смотреть на него ей не хватало смелости.
- Это мой собственный сундук, уж я-то знаю, что отсюда не выбраться, - мрачно процедил мракоборец, - Но ты — не человек в полном смысле слова, поэтому возможно, тебе удастся то, что никак не может получиться у меня.
Чжоу отчаянно замотала головой, словно отказываясь верить словам Грюма, а тот внезапно заговорил совсем иным тоном — зло, осуждающе и резко:
- Мерлинова борода, неужели можно быть такими идиотами?! Вы что, в самом деле думаете, что прошлое так легко поддается изменениям? Что вот так вот — р-раз! - он щелкнул пальцами у Чжоу перед носом, - И все выходит по вашему хотению? Элементарная логика не подсказала вам, что будь все так просто, пару-тройку мракоборцев бы просто-напросто отправили на двадцать лет назад, и проблема с Темным Лордом была бы решена, даже не возникнув? Нет, не подсказала, что будь у проблем такое простое решение, их бы попросту не существовало, потому что любой безмозглый недоучка мог пару раз махнуть волшебной палочкой — и нате вам, меняйте что хотите и как хотите? - он с разочарованием и даже каким-то отвращением сжал губы и качнул головой, - Ваши мотивы, мисс, благородны, я не спорю, но нельзя ведь до такой степени не думать о последствиях!
Чжоу, испуганная и сбитая с толку этой обвинительной речью, недоумевающе пробормотала:
- Но...что такого я сделала? Какие последствия?
Единственный глаз мракоборца гневно сверкнул в ее сторону.
- Известно ли вам, юная леди, что такое крестраж? - дождавшись отрицательного ответа, Грюм продолжил, - Это предмет, в который волшебник заточает часть своей души, отделив ее от себя, для того, чтобы в случае гибели физического тела все равно остаться жить. То, что сделали вы и ваш приятель, опасно близко к магии крестражей.
- Как это? - похолодев, спросила девушка.
- Сейчас, в этот самый момент, одновременно существуют три Чжоу Чанг. Одна прилежно ходит на уроки вместе с остальными шестикурсниками, другая вьется возле... Как там его зовут, ради кого вы все это затеяли?
- Седрик.
Вот и снова, как раньше, она не может ни говорить с ним, ни видеть его, ни слышать, и единственная радость — говорить
о нем, просто произносить его имя...
- ...возле приговоренного господина Седрика, а третья сейчас слушает меня с выражением явного несогласия на лице. В чем дело?
- Не говорите так! - против воли вырвалось у Чжоу, и она почувствовала, как задрожали ее сжавшиеся в кулаки руки, - Он не приговорен! Не смейте! Я...Я ... - тут горло перехватил спазм, она задохнулась и замолчала, отчаянно пытаясь взять себя в руки.
- Ну конечно, ведь энтропия не дает лгать и лицемерить. Что на уме — то и на языке, - словно обращаясь к самому себе, пробормотал Грюм, несколько удивленный этой вспышкой, а затем продолжил неожиданно мягким, даже утешающим тоном, - Я понимаю, зачем все это, но последствия ваших действий... Обычный маховик времени — я полагаю, вы знаете, что это такое, - разделяет человека пополам, воспользовавшийся им одновременно существует и в прошлом, и в будущем. Использование этого артефакта необыкновенно опасно, так как невозможно предсказать, как малейшее, даже самое незначительное действие его вернувшейся назад половины скажется на судьбе будущего. Но опасность не только в этом. Нарушив хоть одно из множества правил, можно оказаться навеки разделенным, а это равносильно тому, что происходит с волшебником, создавшим крестраж. Его душа становится разорванной, увечной, полуживой. Человек перестает быть человеком. - тут Грюм надолго замолчал, вглядываясь в помертвевшее лицо Чжоу, словно проверяя, произвели ли его слова должное впечатление, а затем продолжил:
- Вы же разделили себя уже не на две, а на три части. Я смутно представляю себе сущность проделанного вами ритуала. Насколько я понимаю, с истечением того временного интервала, что описан в использованном для перехода дневнике, две из этих частей должны соединиться, но я не знаю, что нужно сделать, чтобы объединить те части, которые одновременно существуют в этом времени. - Грюм замолчал, а затем неожиданно спросил, - Зная все это, вы бы все равно осуществили Переход?
Чжоу представила себе, что будет с ней, если она навсегда останется разбитой на три хрупких, неровных осколка: как бездумно влачат бессмысленное, бездушное, бесцельное и безвольное существование два ее двойника, сонно бредущие по параллельным временным плоскостям, и как третья ее часть год за годом отупело пялится в серый мертвый сумрак вокруг, ничего не видя, ничего не чувствуя... Затем вдруг явственно увидела саму себя, в обессиленном забытьи привалившуюся плечом к ножке стола и дрожащую от безмолвных, не находящих выхода, рвущих все внутри рыданий, до боли стискивающей в руках бирюзовую замшу обложки дневника... Задумалась — а не лучше ли вечное бесчувствие, чем это? Знакомое обаяние едва слышного шелестящего голоса: «Ведь ты, красная девица, вовсе не любишь своего доброго молодца, о нет! Тебе лишь хочется так думать, ибо некое странное удовольствие доставляет тебе мысль о том, что ты несчастна...». Задорно-нежная улыбка на застывшем лице, в котором медленно угасает свет. Растрепанные волосы, падающие на глаза, расстегнутый ворот и закатанные рукава белой рубашки, скрип пера, заполняющего пергамент чуть наклоненными вверх строками, написанными размашистым, стремительным почерком... «Ты лишь воображаешь, что любишь, лишь силишься любить!.. »
- Я не знаю, - в который уже раз ответила она этой фразой, - Совсем ничего не знаю...
Грюм покривился, то ли раздраженно, то ли непонимающе.
- Так или иначе, нужно каким угодно способом освободить вас отсюда, - заговорил он сухо, отбросив поучительно-менторский тон, - Этот мерзавец, - он неопределенным жестом указал куда-то наверх, - сумасшедший, законченный безумец, чудовище. Я сомневаюсь, что в нем осталась хоть капля чего-то человеческого. Со мной ему не справиться так просто, к тому же я нужен ему живым. А вот вы двое...
- Так вы знаете, как можно освободиться? - взволнованно воскликнула Чжоу, пропустив мимо ушей всю угрожающе двусмысленную заключительную часть слов собеседника.
Мракоборец вздохнул и покачал головой.
- Нет. Но определенный план у меня есть.
Он замолчал, а Чжоу ощутила электризующий, но странно прятный холодок в груди — тот самый, что возникает в кульминационный момент развития сюжета в каком-нибудь увлекательном детективе, или тогда, когда с нетерпением ждешь объявления оценки за экзамен, не без оснований надеясь на лучшее.
- Во первых, вы, мисс, должны в мельчайших подробностях описать все предшествовавшее вашему появлению здесь, - деловито заговорил Грюм, - Кто знает, может быть какая-нибудь незначительная деталь поможет мне разобраться в произошедшем. Во-вторых, вы должны напрячь память и как можно точнее вспомнить все, что было сказано про переходы во времени в той книге, откуда вы взяли схему этого перехода. Наверняка удастся извлечь оттуда хоть что-нибудь, что может пригодиться.
- А если получится сбежать— что делать дальше? Вы знаете, как нам вернуться в себя? Или как сделать так, чтобы профессор Дамблдор смог нас услышать? - воодушевленно спросила Чжоу.
- Нет. Для этого нужно понять, каким образом захватить вас удалось нашему тюремщику, чтоб его... - тут Грюм яростно сжал губы, словно стремясь удержать рвущийся с языка поток ругательств. - И это опасно приближает нас к третьему пункту плана. Этому подонку хватит пары дней на то, чтобы обнаружить, что вы оба как ни в чем не бывало ходите на занятия, в то время как вы же были им собственноручно заперты здесь, в сундуке. Он обязательно попытается разобраться, в чем тут дело, а для этого ему понадобиться вытащить вас отсюда. Вот тогда и появится шанс сбежать.
Грюм замолчал и с сомнением посмотрел на Чжоу.
- Ему не хватит знаний, чтобы самому понять, что вы такое. А понять он захочет, опасаясь угрозы своего разоблачения в случае вашего побега. Сам не узнает — значит, попробует вытянуть это из вас. А для этого ему известен только один способ — боль. - Тут он дернулся, словно от электрического разряда, бесстрастное лицо его странно искривилось, - Это отвратительно, чудовищно — что я говорю такое шестнадцатилетней девчонке, которую должен бы защищать от таких тварей, как он! А вместо этого... - он справился с собой и продолжил уже более спокойно, - Возможно, выпытав у вас все, что ему нужно, он вновь запрет вас здесь. А возможно — убьет. И к обоим этим вариантам вы должны быть...готовы.
Тут Грюм покачал головой.
- Жаль, что парень без сознания, он мог бы здорово помочь — изложил бы нам все произошедшее со своей точки зрения... Моргана меня забери, где он?! - вдруг воскликнул мракоборец, и тотчас же туманные островки растаяли, обнажив серую тусклую пустоту, окружавшую две замершие в недоумении фигуры. Третий пленник неопределенности исчез.
________________________________________
Хель - царство мертвых в скандинавской мифологии.
