Глава 22Хмури не мог придумать ничего лучше, как запереть меня в своем кабинете, не дав и словом перемолвиться с Риной. Что они все так переполошились? Я бы вернулась рано или поздно, ночевать на Диагон-Аллее я не собиралась!
Знать бы еще, что думает тетя Нарцисса... Не сочтет ли она мое исчезновение поводом для отправки меня во Францию? Не дамся. Деньги у меня есть, можно поселиться в какой-нибудь гостинице. Нет, нельзя – Малфои меня найдут. Тогда сбегу к Перкинсу. Они ведь с Петтигрю где-то живут, не в подземельях же Хогвартса!
Оставалось неясным, как я его найду. Он всегда находил меня сам. А я даже не смогу написать, как меня искать. Правда, можно сначала написать, а потом уже сбежать. Вместе с ним.
Хмури долго не возвращался, и я, встав со стула, начала осматривать его кабинет. Правда, за проведенные здесь часы отработок я уже выучила наизусть расположение всех предметов. Но мне было безумно интересно, что же Хмури здесь держит. А вдруг найдется что-нибудь полезное? Все эти штучки предназначались для защиты от темных существ – то есть, по мне, как раз от Хмури. Я-то и вообразить не могла что-то более вредное и темное.
Я подошла к столу и осторожно взялась за выдвижной ящик. Точнее – попыталась взяться, потому что стоило мне притронуться к ручке, как та лязгнула и сделала попытку цапнуть меня за палец. Хорошо еще, я вовремя успела отдернуть руку!
Ну, старый параноик! Интересно, он специально меня одну оставил, чтобы защитные заклятия у меня руку оттяпали?
Уходя, Хмури мне велел думать о своем положении. А что тут думать? Да, моя настоящая фамилия Лестранж, а не Розье, и почему я должна это скрывать? Да, я встречалась с Нарциссой Малфой и Андромедой Тонкс, чтобы узнать побольше о своих родителях. Самое естественное желание, особенно если учитывать, что во Франции мне о них ничего не рассказывали. Где здесь состав преступления? В том, что мои родители – осужденные Упивающиеся Смертью? А при чем тут я, простите? Мне на момент их ареста было четыре с половиной года, и я жила себе спокойно во Франции. А что до моей отлучки из школы – так я же отпросилась на встречу с тетей. И с тетей же и встречалась. И вообще, я совершеннолетняя, могу аппарировать куда угодно и свободно применять магию.
Так что на этот счет я могла быть спокойна. Единственное, что меня тревожило – слова Андромеды, что мои родители не зря отправили меня во Францию. Я считала, что мне угрожала опасность. А Андромеда думает, что родители не хотели мне своей судьбы.
Ну, со своей судьбой я как-нибудь сама разберусь. Вот Темный Лорд вернется, я на него посмотрю и подумаю, стоит ли ему служить. И с Перкинсом поговорю, а то переписка меня уже не устраивает. Какая переписка, когда мы с ним уже встречались! Я хочу видеть его глаза, хочу взять его за руку, хочу...
Приход Хмури очень вовремя оборвал мои фантазии, потому что они завели меня в такую даль, что сама Эсмеральда бы позавидовала. Едва дверь стала открываться, как я тут же уставилась в пол и постаралась вытряхнуть из головы все лишнее.
Вид у Хмури очень довольный. Судя по всему, ничего хорошего мне это не сулит.
– Вы будете ужинать, мисс Розье? – спрашивает он с порога.
– Что? – не понимаю я.
– Вы пропустили ужин, – сообщает он с радостной улыбкой. – И я, по вашей милости, тоже.
И что? Он меня собирается на ужин пригласить? Нет, он и правда ко мне неравнодушен. Может, это в аврорате у них такой обычай – подвергать предмет любви издевательствам? И перемежать непростительные проклятия с ужином при свечах?
Хмури принимает мое молчание за знак согласия, и на столе передо мной появляется тарелка с жареной картошкой, свиной отбивной и какими-то овощами, а рядом – кубок с тыквенным соком. Я гордо хочу отказаться, но вдруг осознаю, что есть-то хочется, а если он меня опять до ночи продержит, я и до подземелья-то не дойду. Одним мороженым сыт не будешь.
Покончив с ужином, я снова принимаю вид примерной школьницы и смотрю в пол. Давно бы пора научиться смотреть Хмури прямо в глаза, но, во-первых, его глаза вызывают у меня приступ панического страха, а во-вторых, именно при Хмури я не могу думать о чем-то нейтральном, как меня учила Рина. Я могу говорить со Снейпом, прокручивая в голове картины игры в снежки со слизеринцами, а вот когда вижу Хмури, в голове одна мысль – о том, как я его ненавижу и как он рано или поздно за все заплатит.
– Мисс Розье, – говорит Хмури все с той же улыбкой, – в следующий раз, если вы захотите узнать что-нибудь о ваших родителях, обращайтесь ко мне. Я с ними хорошо знаком.
Ах ты, гад! Я прекрасно знала, что он давно уже в курсе, кто я, но прежде он делал вид, что понятия не имеет. Решил, что мой сегодняшний поступок – это повод говорить любые гадости о моих родителях?
– Я боюсь, вы знаете их совсем не с той стороны, которая меня интересует, – парирую я.
– А я думал, что вас все интересует, – не остается в долгу он.
Меня, конечно, интересует все. Но допросы в аврорате – в последнюю очередь. Если Хмури захочет посвятить меня в различные мрачные подробности, боюсь, что живым он отсюда не выйдет. Или я не выйду.
– Меня интересует, какое наказание вы мне придумали, – не выдерживаю я.
Хмури кивает на большой лабораторный стол, на котором свалены различные магические приспособления, знакомые мне по учебе на первых шести курсах, вперемежку с совершенно неизвестными.
– Вот, – кивает он на свалку, – это все будьте любезны разобрать, почистить и расставить по местам. – Следует еще один кивок в направлении громоздких шкафов.
Я как раз стою рядом с одним из указанных мебельных монстров и заглядываю внутрь: к ребрам полок прикреплены бирочки с названием экспонатов, которые должны быть помещены на соответствующее место. А пыли-то на этих «соответствующих местах» сколько!
Хмури замечает выражение моего лица и добавляет:
– Да, из шкафов уберите, что там есть, и протрите, что ли, хорошенько...
Да за кого он меня принимает – за домового эльфа? Или, может быть, за жену?!
А сам усаживается проверять работы. Как будто так и надо.
Утешаю себя тем, что Драко на первом курсе досталось куда больше – в компании Хагрида и гриффиндорцев его послали в Запретный лес искать раненого единорога. Драко говорил, что ему потом с месяц кошмары снились. Да и мне после боггарта бояться уже нечего. А если какое-нибудь приспособление оттяпает мне руку, – подам на Хмури в суд, как Люциус Малфой в прошлом году.
Жаловаться мне не на что. Но тем не менее я ворчу:
– А ваши… м-м-м... приборы не отхватят у меня руку?
– В моем присутствии – нет, – отвечает Хмури, не оборачиваясь, – а без меня советую ни к чему не прикасаться.
У меня есть сильные подозрения, что эти хитроумные приспособления могут подстроить мне какую-нибудь гадость даже в его присутствии. Впечатление такое, что все в этом кабинете настроено против меня – от самого Хмури до валяющихся на столе перьев. И зачем они здесь? Надо их на письменный стол сложить, что ли...
Хмури продолжает делать вид, что работает сам по себе, а я сама по себе, но меня не обманешь. Я-то знаю, что он за мной наблюдает! От этого я не могу сосредоточиться. Пыль с полок вытираю с нарочитой старательностью, так что шкаф аж трясется и очень противно дребезжит.
– Мисс Розье, – говорит Хмури, – вы там осторожнее. Если что-нибудь опрокинете, вам же придется и поднимать.
«А это хорошая идея, – думаю я, – уронить что-нибудь ему на голову». Осторожной быть не получается – наоборот, я роняю вредноскоп и он заливается оглушительным свистом.
– Вы совершенно зря так волнуетесь, мисс Розье. – Хмури оборачивается ко мне. – Вас не исключили из Хогвартса, не отправили во Францию и даже не сняли никаких баллов.
И за это я должна сказать спасибо? Хмури в любом случае благодарить не буду.
Вместо этого я огрызаюсь:
– И даже в Азкабан вы меня сажать не собираетесь?
– За эту вашу выходку – нет. Но по меркам восьмидесятого года за одни разговоры вам лет пять минимум светит! А за покушение на Крауча – пожизненное.
– А сейчас не восьмидесятые, – парирую я. – И насчет покушения на Крауча – вы меня уже достали. Лучше бы мою палочку наконец проверили на всякие покушения – тогда давно бы уж отвязались. И я не вижу никаких причин для моего исключения. Я встречалась с тетей, с разрешения мадам Максим, между прочим.
– С миссис Тонкс вы встретились случайно, – парирует Хмури.
– Спросите ее сами. Она же приглашала вас в гости, – отвечаю я и добавляю: – Поделитесь с ее дочкой опытом работы в аврорате. Интересно, там непростительным заклятьям сразу учат или в процессе работы? И на ком вы тренируетесь?
Он качает головой и улыбается.
Почему, когда Хмури улыбается, он выглядит еще страшнее, чем когда злится?
– У вас весьма искаженное представление о работе аврората. Можно подумать, вы не читали ни книг, ни газет.
– Буду я верить газетам, – бормочу я себе под нос, расставляя на полке какие-то невзрачные камушки.
– Вы предпочитаете верить своим домыслам? – ехидно спрашивает он. – Или сплетням? Не открывайте эту шкатулку, – добавляет он тем же тоном.
Мне только скажи что-нибудь не трогать! Сразу просыпается любопытство и желание поступить наперекор.
– А почему?
– Вы хотите, чтобы вас забросило куда-нибудь на край света? Там не найдется еще одной тети, чтобы смогла вас вытащить!
На край света мне не хочется. Хмури туда отправить было бы очень хорошо, но он не даст ему подсунуть портключ. Разве что захватить его с собой – но в такой компании я не то что на край света, а даже в Большой зал не пойду.
Шкатулку я отдаю Хмури, а сама принимаюсь за разбор горы книг, вольно расположившейся под столом. С этим я точно до утра не закончу, потому что их не просто много, а очень много. Как будто ему мало двух шкафов, под завязку набитых книгами!
– Профессор, а куда книги ставить? – невинным тоном осведомляюсь я.
– А на верхнюю полку. Вы на стул встаньте, иначе не дотянетесь. И пыль протереть не забудьте!
Про пыль и так понятно. Он их что, не читает? Хотя, чтобы прочитать такое количество книг, нужно лет десять как минимум, причем абсолютно свободных от других занятий.
В числе прочих я обнаруживаю ту книжку, которую сама переводила. Тетя Нарцисса, помнится, хотела себе такую же... Да и я б не отказалась.
– Профессор Хмури! А эта книга где-нибудь продается?
Он оборачивается. Пожимает плечами.
– Не уверен. Во «Флориш и Блоттс» я ее не видел.
– А у него еще книги есть?
Хмури опять пожимает плечами.
– Мисс Розье, какая вам польза от этих книг, если вы читаете их невнимательно?
– Как раз очень внимательно! – возражаю я. – Я убедилась, какие методы использовались тем же Краучем! Сажали в Азкабан кого ни попадя!
– Ну, кого ни попадя после отстранения Крауча от должности в большинстве своем выпустили. А те, кого не выпустили, оказались там за дело.
Теперь уже пожимаю плечами я. Его не переспоришь. Да и очень-то надо мне с ним спорить! Еще начнет посвящать в какие-нибудь жуткие подробности...
Или – пусть посвящает? Ведь это тоже было, этого не вычеркнешь.
Но специально спрашивать я точно не буду.
Хмури снова поворачивается к своим, точнее, студенческим работам, но за мной все равно следит. Я его взгляд даже спиной чувствую.
– Мисс Розье, – замечает он через некоторое время, – если вы собираетесь читать каждую книгу, то не выйдете отсюда и через полгода!
Ну, допустим, не каждую, а только особо интересную. Но я же не виновата, что у него почти все книги такие!
– А я не читаю, а только просматриваю, – парирую я. – Сами упрекаете, что я ничего по новейшей истории не знаю!
– И что же вы там обнаружили? – он опять поворачивается и смотрит на меня с лукавой улыбкой.
Интересно, на допросах он точно так же улыбался?
– Ну, например, красивые слова о том, что авроры, защищающие общество от темных магов, сами не должны опускаться до их уровня.
– А что, разве не так?
– А как же использование непростительных проклятий?
– Мисс Розье, – он смотрит на меня двумя глазами, и мне хочется отвернуться. – Вы зациклились на непростительных проклятиях. Их применяли вовсе не к каждому обвиняемому.
– Да? – Я все же не отворачиваюсь, хотя и повод есть – книга выпала у меня из рук, пока этот старый параноик на меня пялился.
– Или вас интересует кто-то конкретный?
Это он надо мной так издевается, говоря намеками о том, о чем мы оба прекрасно осведомлены?
– Кстати, именно ваша драгоценная матушка оставила меня без глаза.
– Как? – вырывается у меня.
– А вот так, при аресте. – И тут он сам себя обрывает: – Вы что остановились? Хотите до утра тут провозиться?
Торчать здесь до утра я точно не хочу, поэтому с жаром принимаюсь за расстановку книг. Мне безумно весело, и это веселье проявляется в каждом моем движении – я расставляю книги так быстро и ловко, что домовые эльфы бы позавидовали. Ай да наша семейка! Дядя Ивэн его оставил без носа, а мама – без глаза. Определенно, мне тоже надо его какой-нибудь части тела лишить. Для разнообразия – той, которая не видна.
– Что вы там нашли смешного, мисс Розье?
– Ничего, – тут же спохватываюсь я и принимаюсь с повышенным усердием вытирать пыль.
Завтра поделюсь идеей с Риной. Ей должно понравиться.
Я очень боялась, что Хмури сочтет мое усердие недостаточным и заставит прийти к нему и на следующий день. К счастью, этого не случилось. Отпустил он меня далеко за полночь, сил хватило только добраться до слизеринской спальни и рухнуть на кровать. Зато утром я проснулась в прекрасном расположении духа, осознав, что все наказания закончились, а каникулы только начались. Еще до завтрака я успела рассказать Рине, правда, когда в гостиной нас поймал Драко, пришлось пересказывать еще и ему по пути в Большой зал.
– Ты зря в зоомагазин ходила, – замечает Рина. – Есть заклинание, вызывающее змею из палочки.
– Я его на втором курсе против Поттера применял, – добавляет Драко. – В дуэльном клубе.
– И что?
– Поттер на нее так зашипел! Все испугались! От него потом весь Хаффлпаф шарахался!
Я резко останавливаюсь.
– Но Поттер ведь не сын Темного Лорда!
– Ну и что? – Рина берет меня за руку. – Ты ведь не говоришь на парселтонге. Значит, ты точно не его дочь.
Меня опять начинают одолевать сомнения.
– Там, в магазине, змея была какая-то невыразительная. И вообще спала...
– А давай прямо сейчас проверим! – радуется Драко и достает палочку. – Серпен...
– Драко, ты с ума сошел! – вырывается у Рины.
Он и правда сошел с ума – колдовать почти в самом холле, где полно спешащих на завтрак учеников!
Но договорить кузен не успевает.
– Минус десять баллов Слизерину!
Откуда здесь взялся Хмури?
Драко тут же прячется за Рину, а мне уже терять нечего – я смело смотрю ему прямо в глаза и говорю:
– В чем дело, профессор?
Не могу сказать, что я Хмури совсем не боюсь. Но в присутствии Драко о собственном страхе почему-то быстро забывается.
Он меня как будто не замечает:
– Решили похвастаться перед подружками, мистер Малфой?
– Профессор Хмури, мы идем на завтрак, – говорю я, продолжая глядеть ему прямо в глаза.
– Вот и идите, – милостиво разрешает он.
У самых дверей Большого зала Рина замечает:
– Зачем тебе с этими змеями возиться? Давай лучше после завтрака колдографии посмотрим и сравним!
Но просмотр колдографий приходится отложить. Не успеваю я встать из-за стола, как ко мне подходит Марио:
– Бетти, можно с тобой поговорить?
– Ну пойдем, – соглашаюсь я, и мы выходим на улицу.
Говорим мы, разумеется, по-итальянски, поэтому вряд ли кто-нибудь, кроме бобатонцев, поймет наш разговор. А их здесь нет – все меня боятся.
– Почему тебя так Флер не любит? – спрашивает Марио.
– А разве она меня когда-нибудь любила? – удивляюсь я.
– Но не до такой же степени! – горячо возражает Марио. – Представляешь, она вчера такую истерику устроила мадам Максим, когда та не хотела тебя пускать в Слизерин, как в прошлом семестре. Я думал – карета развалится и лошади взбесятся!
– А ты что, не знаешь, что Флер обожает истерики?
Марио мотает головой.
– Но не так же! Ты же ей ничего не сделала! Ты вообще у нас почти не появляешься! А она заявила, что вообще тебя видеть не хочет и желает, чтобы мадам Максим тебя совсем выселила из кареты!
– Может, ей Эсмеральда что-нибудь наговорила?
Марио отмахивается.
– Ой, да она постоянно про тебя всякую чушь говорит. Что у тебя родители страшные черные маги и сидят в тюрьме за убийство.
Второй раз это уже воспринимается легче, и я поправляю:
– Не за убийство.
Марио реагирует совсем неожиданно: смотрит на меня восторженными глазами и недоверчиво переспрашивает:
– Что, правда? А я думал, она врет.
– Не врет. Хотя я не представляю, откуда она знает... Она хоть фамилию моих родителей называла?
– Не называла, – Марио мотает головой. – А разве не Розье?
– А чему ты так радуешься? – не понимаю я. – Девчонки от меня давно уже шарахаются, а ты радуешься.
– Так это же хорошо, что они у тебя живы! Если умер – это насовсем, а из тюрьмы всегда можно сбежать!
– Марио, мне бы твой оптимизм!
Он, конечно, ничего не знает о предстоящем возвращении Темного Лорда, иначе не говорил бы в таком тоне. Но оптимизма у него и впрямь хватает на двоих, и я поневоле улыбаюсь. Ох уж мне эти сицилийцы!
– А что, скажешь – нет? А ты им письмо написать не пробовала?
– В Азкабан? Марио, ты с ума сошел? Здесь не Франция и не Италия, здесь еще никто не убегал... – И тут я осекаюсь.
Марио улавливает мое сомнение и недоверчиво спрашивает:
– Никто?
– Нет, неправда – был побег два года назад. Мой двоюродный дядюшка. Его до сих пор не поймали, хотя он в прошлом году по Хогвартсу с ножом бегал.
– Круто! – восторгу Марио нет предела. – Познакомь меня с ним!
– Я сама с ним незнакома!
– Ну вот, когда познакомишься...
Дальше я отвечать уже не в состоянии – на меня накатывает приступ смеха. Марио прост, как заклинание Левитации, для него побег из тюрьмы – это круто, да и само сидение в тюрьме облекает волшебника в ореол героизма.
Не буду я его разочаровывать. Может, и вправду с Сириусом познакомлю, если он вдруг здесь объявится.
Через полчаса я возвращаюсь в слизеринскую гостиную и устраиваюсь в кресле, вооружившись зеркалом и альбомом с колдографиями. Рина и Драко, разумеется, тут же подсаживаются ко мне. Компания Драко пыталась было к нам присоединиться, но была безжалостно изгнана. Пусть погуляют. Погода хорошая...
– Ну что? – обращаюсь я к Рине и Драко, держа в одной руке зеркало, а в другой – свадебную фотографию Беллатрикс и Рудольфуса Лестранж.
– Насчет подбородка тетя Андромеда, пожалуй, права, – замечает Рина.
– А еще у тебя глаза чуть светлее, чем у тети Беллы, – добавляет Драко. – И веки не такие тяжелые.
Действительно. Какое-то сходство с отцом у меня есть. Но смотреть надо очень внимательно...
Жаль, колдографий Темного Лорда в альбоме нет. Я бы еще на них посмотрела. И сравнила.
Драко пытается опять заикнуться о заклинании Серпенсортия, но мы с Риной дружно протестуем. Змей нам тут еще только не хватало! Да и вопрос, можно сказать, решен.
– Рина, – говорю я, все еще держа в руках колдографию, – а сову в Азкабан можно послать?
– Ты что! – ужасается Рина. – Там же дементоры!
– Думаешь, они на птиц внимание обращают?
Зато Драко идея нравится, и его глаза вспыхивают восторгом, прямо как у Марио.
– А правда! Давайте туда сову пошлем! Я своего филина могу одолжить! Он запросто может через пролив перелететь!
– Чтобы его там перехватили? – возражает Рина. – Долететь-то, может, и долетит, но письма передать не сможет!
– Почему это не сможет?
– По-твоему, Азкабан – это что-то вроде Хогвартса? Где каждое утро все собираются на завтрак в Большом зале и получают совиную почту?
– Можно подумать, ты там была!
– Ты там тоже не был!
Я в перебранке Рины и Драко участия не принимаю, машинально перелистывая альбом. Ну и пусть все колдографии я уже видела, каждый раз они воспринимаются по-новому.
– О! – вдруг восклицает Драко. – Я знаю, кто там был! Хагрид!
– Как? – Я наконец-то отрываясь от альбома. – За что? За твоего гиппогрифа?
– Нет, его обвинили в том, что это он открыл Тайную комнату, – отвечает Рина.
– С него бы сталось, – замечаю я. – Если он так любит опасных тварей, мог бы и василиска приручить... Но кто с ним поговорит? Мы же не ходим на его уроки!
– Я с этим ненормальным полувеликаном говорить не собираюсь! Да он двух слов связать не может!
– А он с тобой и не станет разговаривать, – замечает Рина. – После гиппогрифа и после статьи...
– Мадам Максим попросить? – размышляю я вслух. – Но, во-первых, они с Хагридом еще не помирились, а во-вторых, она пристанет, зачем мне это.
– Может, у Снейпа спросить? – предлагает Драко.
– Он не сидел в Азкабане! – возражает Рина.
– Ну и что? – не унимается Драко. – Зато он все знает! И ненужных вопросов задавать не будет. Вчера мы ничего и сказать-то не успели, только попросили отпустить нас в Хогсмид, а он сразу: «Вы волнуетесь за свою кузину, мистер Малфой?»
– А Хмури тогда откуда взялся?
– А он нас в холле поймал, когда мы из кабинета Снейпа шли.
– Не думаю, что Снейп в курсе... – говорю я, все еще продолжая размышлять. – Стоп! – спохватываюсь я. – Знаю, кто там сидел! Каркаров!
– Как? – Глаза у Драко опять загораются восторгом. – Разве он сидел? А откуда ты знаешь?
– Слышала.
Слышала я от Перкинса, но при Драко признаться в этом не могу.
Проще всего было спросить Перкинса. Я так и не успела написать ему письмо. А надо рассказать обо всем, что произошло вчера. Заодно и про Азкабан бы спросила. Но он так не любит говорить об Азкабане... Зачем его лишний раз заставлять вспоминать? А Каркарова не жалко. А если он меня еще и испугается – это вообще хорошо. Перкинс его не любит, и я тоже.
– Ну хорошо, – говорю я, – даже если мы выясним, что это возможно, что писать? «Мама, что у тебя было с Темным Лордом?»
– Ты еще учти, что письмо могут перехватить, – добавляет Рина. – Так что ничего лишнего говорить нельзя.
– Тогда так: «Здравствуй, мама! Я учусь в Хогвартсе. У нас преподает профессор Хмури, он меня все время наказывает, но я непременно лишу его какой-нибудь части тела в продолжение семейной традиции!».
– Какой традиции?
– А мама его без глаза оставила! Он мне сам вчера сообщил.
– А ты без чего хочешь его оставить?
– А ты не догадываешься?
Рина смеется. Догадалась.
– Ты уверена, что он этим вообще пользуется?
– Ну знаешь, он на меня так смотрел!
Драко смотрит на нас непонимающими глазами:
– Вы о чем?
– А ты еще маленький! – произносит Рина сквозь смех.
Смеяться я могу над чем угодно – хоть над возможностью напугать Каркарова, хоть над замешательством Драко. Но о чем писать – сама не знаю. Просто трудно себе представить, что письмо вообще дойдет. При Драко я, конечно, говорить этого не стала, но когда он ушел во двор к своей компании, призналась Рине:
– Не знаю даже, стоит писать это письмо или нет.
– Боишься, что не дойдет?
– Наоборот – боюсь, что дойдет.
Рине долгих объяснений не понадобилось – мы с ней уже давно понимали друг друга с полуслова. Когда очень сильно желаешь чего-то неисполнимого, а потом вдруг оказывается, что исполнение желания вполне реально, поневоле испытываешь растерянность. Как-то непривычно, что невозможное становится возможным.
– Напиши что-нибудь нейтральное. Что с тобой все в порядке, что ты в Хогвартсе. И шоколадку надо послать.
– Зачем? – недоумеваю я.
– Они восстанавливают силы после общения с дементорами. Меня после того матча по квиддичу Снейп лично шоколадными лягушками кормил.
Зрелище Снейпа, угощающего Рину шоколадными лягушками, меня веселит. И за что его Перкинс так не любит? Декан он и правда хороший. И ко мне неплохо относится.
Письмо мы сочиняем совместно. Получается оно до противного сухим и каким-то официальным. Но у нас нет уверенности ни в том, что оно вообще дойдет, ни в том, что его не прочитают по дороге какие-нибудь авроры. А если так – пусть авроры лучше читают скучное официальное послание, чем настоящее письмо. Мы даже про Крауча не написали, а про Хмури – только то, что он преподает защиту от темных искусств.
Каркарова можно было и не спрашивать, но меня заразила идея его напугать. Но прежде чем говорить с ним, я пошла к мадам Максим. Конечно, я сама была бы только рада вообще не появляться в карете Бобатона, но сама идея быть выселенной по прихоти Флер меня возмущала. Ну и что с того, что карета мне даром не нужна! Это не значит, что я должна слушаться какую-то там полувейлу.
Говорить с мадам Максим я пошла после ужина, когда она обычно возвращается в карету. Когда я вошла, сидящие в гостиной Виолетта и Сильвия посмотрели на меня с откровенным ужасом.
– Мадам Максим у себя? – спросила я.
Они дружно закивали, испытав явное облегчение. Думали, я изводить их пришла?
Мадам Максим тоже была недовольна моим приходом. Несмотря на угрозу Хмури, что в ближайшее время мне придется общаться исключительно с мадам Максим, она желанием общаться со мной не горела. Так и не спросила, куда я пропала и почему меня искала вся школа. Может, с ней Хмури поговорил?
Оторвавшись от толстой книги, которую читала, она посмотрела на меня очень злобным взглядом, как будто я не ученица Бобатона, а Темный Лорд собственной персоной.
– Мадам Максим! – начинаю я, не дождавшись ее реакции. – Что за разговоры, как будто вы хотите выселить меня из кареты? Я тут по законному праву, между прочим! Меня никто в Хогвартс пока не принимал!
– Ты же сама не хочешь здесь оставаться? – с удивлением спрашивает директриса.
– Что значит – не хочу? – возмущаюсь я. – Хочу или не хочу, а выгонять меня никто не имеет права! Мы проучились вместе семь лет, а теперь вдруг ко мне какие-то претензии возникли?
– Никто тебя не выгоняет, – успокаивает меня мадам Максим и тут же переходит в наступление: – Но ты должна вести себя прилично! Ты сказала мне, что встречаешься с тетей в Хогсмиде, а тебя нашли в Лондоне!
– Меня нашли в Лондоне с тетей, – поправляю я. – У меня две тети.
Точнее, даже не две, а четыре, если считать тетю Лену и мать Реджи. Но в такие подробности я посвящать нашу директрису не стала.
– Ты мне ничего про вторую тетю не говорила. И о своих родственниках тоже ничего не говорила. Это правда, что твои родители сидят в тюрьме за убийство?
Проклятье! Хмури все-таки ей разболтал! Я уже собираюсь разразиться гневным пассажем на тему того, что я никаких преступлений не совершала и меня сажать в тюрьму рано, но спохватываюсь. Она сказала «за убийство». Марио употребил то же выражение, значит, мадам Максим разболтала Эсмеральда, а вовсе не Хмури! Он аврор, привык к точным формулировкам, если бы поделился с мадам Максим сведениями о моих родителях, то в подробностях, с колдографиями из газет и выдержками из судебных протоколов.
– Неправда, – с чистым сердцем отвечаю я. – Это вам кто сказал? Жаннет? Она ничего не знает и не может знать, небось опять на картах нагадала всякую чушь! Разве вы верите в прорицания?
В прорицания мадам Максим верит с оглядкой, поэтому тут же начинает меня успокаивать и уверять в том, что против меня никто из бобатонцев ничего не имеет и я могу приходить в карету, когда захочу.
Пока что я не хочу и поэтому возвращаюсь обратно в замок.
Поймать Каркарова было куда сложнее, чем мадам Максим. В замке он появлялся разве что за едой, а потом быстро исчезал. И каждый раз был в таком ужасном настроении, что лучше было к нему не приближаться.
В начале семестра я, может быть, и не приблизилась бы. Но сейчас я многому научилась и студентов Дурмстранга знала не только по именам. Даром, что ли, они за нашим столом сидят!
Мы с Риной расположились на берегу озера в компании ребят из Дурмстранга неподалеку от их корабля и слушали, как Зденек, приятель Влада, громко и оживленно рассказывал о том, как по двору их школы спокойно гуляют белые медведи.
Про медведей мне ляпнул Цезарь. Я даже и не подумала ему поверить, но Зденек подхватил эту шутку с большой охотой и теперь вдохновенно распинался:
– А как же! Они не только по двору, они и к нам на занятия ходят! Так удобно – сидишь за партой, прислонишься к медведю, он такой мягкий, теплый! На скучных лекциях спать можно! А летом мы вместе в тундру за ягодами ходим! Если какой-нибудь волк или оборотень попробует напасть, медведь их враз отгонит!
Мы с Риной покатываемся со смеха, но тут с корабля сходит Каркаров, и мы сразу замолкаем. Зденек мгновенно оценивает обстановку, вскакивает и окликает своего директора:
– Профессор Каркаров!
– Что тебе, Прохаска? – он поворачивается к нам, крайне недовольный, что его отвлекли от мрачных раздумий.
Я поднимаюсь с травы и с самой наивной улыбкой, на какую способна, спрашиваю:
– Профессор Каркаров, вы не в курсе, можно ли послать сову в Азкабан?
Каркаров застывает на месте, смотрит непонимающим взглядом сначала на меня, а потом на своих учеников. Зденек отходит на несколько шагов и делает вид, что его здесь нет.
– А почему вы меня об этом спрашиваете, мисс...
– Розье, Беатрис Розье, – быстро вставляю я.
Фамилия ему явно знакома. Более того – моя внешность тоже. Видимо, раньше он ко мне не приглядывался. Он вообще, кроме Крама, никого не замечает, по словам того же Зденека. Ну разве что от Хмури прячется и за Снейпом бегает.
Он смотрит на меня, пытаясь узнать. Пока не узнал. Бэгмен точно так же на меня смотрел, пока Рита Скитер ко мне не подбежала со своим дурацким интервью. Что же они все такие недогадливые! Хмури с первого взгляда сообразил!
Или в аврорате память на лица дополнительно тренируют?
– Так почему вы меня об этом спрашиваете, мисс Розье?
– А я слышала, что вы там были, – с наивной улыбкой говорю я.
Бедный директор Дурмстранга становится белым, как те легендарные медведи. Сказать ничего не может и смотрит на меня с откровенным ужасом, как будто я – не я, а какой-нибудь аврор вроде Хмури.
– Кому же вы сову посылать собирались? – с кривой усмешкой спрашивает Каркаров.
– А у меня там мама, – с той же улыбкой продолжаю я. – Беллатрикс Лестранж – не слышали о такой?
Вот этого уже профессор Каркаров не выдерживает. Бросив сквозь зубы: «Совы в Азкабан не летают!», резко разворачивается и со скоростью, которой позавидовал бы и гиппогриф, бросается обратно на корабль.
– Ого! – восклицает подошедший Зденек. – Вот это скорость!
– Не чета белым медведям? – подначивает Рина.
– Да какие там медведи! Вот снежные волки...
До самого обеда мы беседуем о флоре и фауне окрестностей Дурмстранга, а когда приходит пора идти в замок, Рина говорит мне:
– Ну что, будем посылать сову?
– А почему бы и нет? – отвечаю я. – Драко филина обещал, вот пусть и дает.
Филина с письмом и шоколадкой мы торжественно отправляем после обеда. На котором Каркаров так и не появился.
Здорово я его напугала!
Первой, кого я встретил в учительской, была донельзя взволнованная МакГонагалл.
– Аластор! Девочка нашлась?
– Нашлась, – проворчал я. – На Диагон-Аллее.
Мадам Максим почему-то в кабинете не было, как будто ее судьба пропавшей студентки интересует меньше всего. По идее, она не должна интересовать и меня, но я же старый параноик!
– А где она сейчас? – с беспокойством в голосе спросила МакГонагалл.
– У меня в кабинете. С ней все в порядке, – добавляю я, видя, как смотрят на меня МакГонагалл и Снейп.
Думают, я Бетти в хорька превратил? Зря думают. Ей это уже не поможет.
– Что она там делала? – не унимается МакГонагалл.
Ох уж эти мне гриффиндорцы! Ей-то какое дело до Бетти? Нет, гриффиндорец должен чувствовать себя причастным. Неважно, в какой степени, главное – не оставаться в стороне, когда вокруг происходят великие дела. Или не великие, какие угодно, главное – что происходят.
Я усмехаюсь.
– Пока мы тут с ног сбились, ее разыскивая, она спокойно себе уплетала мороженое у Флориана Фортескью. В компании миссис Тонкс.
Декан Гриффиндора явно не сразу понимает, при чем здесь миссис Тонкс. До Снейпа доходит быстрее – он поднимает брови и старается скрыть усмешку.
Интересно, Драко с Айрин успели рассказать своему декану, с какой целью Бетти отправилась на встречу с тетей? Со Снейпа станется вытрясти из Драко всю правду. Вот только Хмури этого не знает. Хмури считает, что у Малфоев какой-то заговор, в которой втянулась и Бетти. Но в эту версию встреча с Андромедой не укладывается абсолютно.
Впрочем, встреча была случайной. Так что если Хмури хочется думать о заговоре, пусть думает.
Поскольку МакГонагалл все еще осознает мои слова и не реагирует на них, я продолжаю:
– Эта французская мадам совершенно распустила своих девиц! Шляются неизвестно где и неизвестно с кем! Я сам видел, как одна из них... – я остановился подбирая слова, – приятно проводила время с профессором Трелони. Уж не знаю, по чему они там гадали, но девица на ногах не стояла!
Жаннет Корсо, едва стоящую на ногах, я и правда один раз видел. И судя по письмам Бетти, это было не в первый раз. Завидев меня, Корсо попыталась что-то изречь, но я вежливо предложил ей проследовать в свою карету, если она не хочет заработать наказание.
– А почему я не в курсе? – спохватилась МакГонагалл.
– Потому что быть в курсе всего – это мое дело, а не ваше. А эта... мисс Розье больше времени проводит в замке, чем в своей карете. Ей следовало бы знать свое место. А некоторым... деканам – тщательнее следить за тем, кто и как влияет на детей, доверенных их опеке.
Последнюю фразу я ввернул специально для Снейпа. Давно ему что-то от меня не доставалось.
– Видите ли, профессор Хмури, – начинает Снейп, – вы прекрасно знаете, что Турнир был затеян прежде всего для укрепления связей между волшебниками разных стран. Мы должны только радоваться, что благодаря ему Беатрис Розье нашла своих родных.
«Таких родных лучше вовек не находить», – ворчит Хмури про себя.
– Но ведь с ней все в порядке! – восклицает МакГонагалл. – И зря вы на нее так ополчились, Аластор, в отличие от других слизеринцев, Розье ведет себя вполне прилично.
Снейп кидает в сторону МакГонагалл злобный взгляд, но молчит. Это каких таких слизеринцев имеет в виду декан Гриффиндора? Малфоя? Малфой по сравнению с Бетти – дитя несмышленое, и шалости у него детские.
– Минерва, если, по-вашему, нападение на Крауча и заигрывание с Бэгменом – это прилично, тогда я не знаю, что у вас считается плохим поведением. Я уж не говорю об ее сегодняшней выходке. Помнится, на седьмом курсе Рудольфус Лестранж подобную штуку отмочил. Отправился вместе со всеми в Хогсмид, а потом его задержали в Лютном переулке.
Эту историю я слышал лично от Руди. Он рассказывал ее со смехом, приглашая и нас посмеяться над тем, какой он тогда был молодой и зеленый. Пошел в Лютный переулок один, среди бела дня, без оборотного зелья и меняющих внешность заклятий, и к тому же совсем позабыл, что Крауч очень любит устраивать там облавы. Даже в выходные дни. Как Руди удалось выпутаться – он сам не представляет. Отец ни за что бы не поверил в версию, что парень пошел на Диагон-Аллею за книжками и заблудился. Но возможно, в его сети тогда попалась более крупная рыба и он махнул рукой на студента Хогвартса, шляющегося где попало.
– Аластор, по-моему, вы преувеличиваете. Вы же сами сказали, что застали Розье с миссис Тонкс. Вы же прекрасно знаете Андромеду – ни в какой Лютный она не пойдет!
Аластор, конечно, хорошо знает Андромеду. Но старому параноику очень трудно поверить в отсутствие злого умысла у Беатрис Розье. Он продолжает ворчать, правда, больше для порядка.
К приходу мадам Максим мир в учительской восстанавливается, и Хмури меняет тактику. Вместо того чтобы нападать на Бетти, он начинает ее защищать.
– Ничего страшного не произошло, мадам Максим. Девочка нашлась, ничего с ней не случилось.
– Но она не предупредила меня, что будет в Лондоне!
– За то, что она никого не предупредила, я сам ей назначу наказание. Главное, что все в порядке.
– Действительно, вам не стоит волноваться, – поддерживает меня МакГонагалл.
Общими усилиями нам удается успокоить мадам Максим, не раскрыв ей при этом происхождения Бетти. Тут солидарны мы все, несмотря на прошлые разногласия. Незачем француженке знать семейные проблемы английской аристократии. У них там и своих хватает.
Разобравшись с мадам Максим, я возвращаюсь к себе в кабинет. Бетти так наскучило ожидание в одиночестве, что она рада даже моему приходу.
Первое, что я сделал – накормил ее ужином. Морить голодом студентов, даже если они и наказаны, в мои планы не входило. Бетти пыталась принять гордый вид и отказаться, но решимости ее хватило ненадолго. Еще бы! Проголодалась небось за время своих странствий!
Я сам, как ни странно, есть не хотел. Ограничился тыквенным соком.
Ругать Бетти мне уже не хотелось. Она этого наверняка ждала и подготовилась, зачем я должен идти у нее на поводу? Вместо этого я говорю:
– Мисс Розье, в следующий раз, если вы захотите узнать что-нибудь о ваших родителях, обращайтесь ко мне. Я с ними хорошо знаком.
Мои слова – чистейшая правда, независимо от того, кому они принадлежат – мне или Хмури. Но то, что я – это я, Бетти не знает, а к Хмури она за подробностями из жизни родителей обращаться не хочет.
И хорошо. Я, конечно, выведал некоторые подробности, касающиеся допросов Лестранжей, которых я не знал. Но уж очень не хотелось рассказывать их Бетти от лица Хмури. Даже от своего лица не хотелось – незачем ей это знать.
Я даю Бетти задание навести порядок в моем кабинете, а сам сажусь дописывать вопросы к экзаменам. Бетти, конечно, недовольна, ей хочется поскорее вернуться в слизеринскую гостиную и все рассказать Айрин, но приходиться покориться.
И откуда в моем кабинете столько хлама? Я вроде такого количества ненужных вещей не привозил. И нужных тоже.
Работать в полном молчании не получается ни у нее, ни у меня. Мы то и дело перебрасываемся репликами, как игроки в квиддич – квоффлом. Я все жду, когда она начнет меня расспрашивать о подробностях пребывания своих родителей в аврорате, но она не спрашивает. Предпочитает отвлеченные рассуждения на тему применения непростительных заклятий.
Отвлеченно рассуждать можно сколько угодно. Ничего нового это не даст. Хотя при разговоре с Бетти мне и не нужно ничего нового. Главное – чтобы она была рядом.
Хмури, убедившись в бессмысленности нашего разговора, куда-то делся, но Бетти подмены, кажется не заметила. Расчувствовавшись, я даже сообщил ей, что именно Белла оставила Хмури без глаза. Я этому, помнится, бурно радовался.
Бетти тоже радуется. Возможно, прикидывает, не лишить ли ей Хмури еще какой-нибудь части тела в продолжение семейной традиции. Да куда уж больше. И так все лицо в шрамах, ноги нет, глаза нет, половины носа нет... ну разве что одно ухо можно отхватить.
Только все же лучше не у меня. Мне мои части тела еще пригодятся.
