Самба

Глава 22

Пробуждение было непривычно медленным и размазанным во времени. Обычно, стоило Снейпу открыть глаза, как в его голове сразу же возникало множество мыслей. Он намечал планы на день, обдумывал решения каких-то проблем, вспоминал о предстоящих делах. Но теперь он постепенно стряхивал с себя тяжелые, вязкие остатки сна, и вместе с освобождением от них приходило понимание того, что тяжелая, опасная и почти безнадежная работа наконец завершена. Джинни свободна, и за её жизнь можно больше не опасаться. И тут же — словно ледяной душ — воспоминание о Поттере.

Впрочем, наверное, всё сложилось наилучшим образом... Последние месяцы он слишком много времени проводил рядом с привлекательной молодой женщиной, принимал самое непосредственное участие в её жизни, переживал за неё. Вот и стали появляться в голове какие-то нелепые, дурацкие мысли. Да и она находилась под влиянием чужой магии и, очевидно, вела себя не совсем адекватно. Все, что было между ними в последнее время, происходило под воздействием обстоятельств. Да и что, в сущности, между ними было? Так, ерунда, ничего не значащие разговоры, мимолетные прикосновения и пара случайных объятий. Но откуда тогда это острое ощущение потери?

Наконец профессор понял, что некий умозрительный душевный холод, сковавший его после этих размышлений, перешел в самый настоящий, физический озноб. Окончательно проснувшись, он открыл глаза. Рядом с его постелью в воздухе висело слизеринское привидение. Кровавый Барон пристально смотрел на Снейпа и, видимо, уже некоторое время назад понял, что тот не спит.

— В чем дело, Барон? — хриплым спросонья голосом спросил профессор. — Какого гиппогрифа вы делаете в моих личных комнатах?

— Мадам Помфри просила меня время от времени проверять, как вы, сэр, — ответил призрак. — Никто не может войти к вам, а у нас были все основания беспокоиться.

— Я просто спал, Барон, — недовольно проворчал Снейп. — С каких пор я нуждаюсь в ночной няньке?

— Обычно вы не имеете привычки спать почти двое суток к ряду, сэр, — спокойно ответил Кровавый Барон. — Так же как и делать свои комнаты абсолютно недоступными для кого бы то ни было. К счастью, мы, призраки, обладаем способностью проходить сквозь стены, и я мог, по крайней мере, удостовериться, что вы живы.

— Двое суток? — недоверчиво спросил Снейп. — Я что, проспал все это время?

—Выглядело это, во всяком случае, именно так, — кивнуло привидение.

Снейп сел на кровати и поднял голову, глядя на зависшую перед ним полупрозрачную фигуру.

— Как мисс Уизли? — уже менее раздраженно поинтересовался он.

— На мой взгляд, она выглядит лучше, чем вы, — заметил Барон. —И это не удивительно: вокруг неё всё это время хлопотали мадам Помфри и мистер Поттер, а о вас позаботиться было решительно некому.

При упоминании Поттера Снейп болезненно скривился, но обсуждать эту тему с Бароном было ни к чему. Нужно было вставать, хотя профессор и чувствовал сильную слабость, а кроме того — изрядный голод.

— Ужин уже был? — хмуро спросил он у призрака, бросив взгляд на остановившийся будильник.

— Будет через час, — ответил тот. — Мадам Помфри просила сообщить ей, когда вы проснетесь… — Барон вопросительно замолчал, ожидая реакции Снейпа.

— Не стоит, — ответил тот.

— В замке говорят, что вы проводили опасный ритуал, профессор, — осторожно начал барон. — Мадам Помфри считает, что он мог оказать на вас сильное влияние. Возможно, имеет смысл все-таки позволить ей осмотреть вас…

— Я в порядке, Барон, — Снейп метнул на призрака грозный взгляд. — И если вы покинете мою комнату, я даже успею одеться и выйти к ужину.

Барон согласно кивнул. Беспокойство мадам Помфри, может быть, и имело под собой основания, но всё же он был слизеринским привидением, и для него указания декана именно этого факультета имели преимущественное значение.

Когда призрак исчез, пройдя через стену спальни прямо в коридор, Снейп наконец поднялся с постели, с удовлетворением отметив, что вполне может стоять. Опасения опытной медиковедьмы были не напрасными: профессор действительно потерял много сил, и, по большому счету, в его состоянии было неосмотрительно ложиться спать одному в наглухо запертой комнате.

Теперь он понимал, что вел себя в тот момент не вполне разумно: неконтролируемая злость, вызванная внезапным появлением Поттера, непреодолимое желание отгородиться от всего мира, болезненное чувство одиночества были отчасти следствием проведенного им ритуала. Тёмная магия… Последствия её могли быть опасными и непредсказуемыми, и для профессора всё обошлось ещё не слишком плачевно — сказались его опыт и выносливость.

Снейп оделся и наскоро привел себя в порядок. Висящее в ванной зеркало, перед которым он брился, скорчило скептическую гримасу и назидательно сказало:

— Вам определенно пора в отпуск, профессор.

Снейп усмехнулся: когда зеркало разгладилось, он увидел действительно неприглядную картину. Прошедшие месяцы тревог и напряженной работы оставили свой след на его и без того не слишком привлекательном лице. Впрочем, теперь это не имело значения. Джинни наверняка останется в школе не дольше, чем до конца учебного года, а может быть, и вообще вернется в Лондон вместе с Поттером, а чье-либо еще мнение о его внешности Снейпа совершенно не волновало.

Отмахнувшись от назойливых сожалений, профессор сел перед камином, чтобы прогнать никак не проходивший озноб. Идти в Большой зал не было решительно никакого желания. Там непременно окажется кто-то, с кем придется объясняться по поводу своего двухдневного отсутствия. И уж наверняка примчится мадам Помфри. К тому же, Снейпу совсем не хотелось демонстрировать всем свою еще не вполне твердую походку. Однако пустой желудок настойчиво напоминал о том, что поесть совершенно необходимо, так что профессор решил позвать домового эльфа и попросить принести ужин в комнаты.

Домовик, или домовуха, — даже за долгое время, проведенное в замке бок о бок с парой сотен этих существ, Снейп так и не научился различать их: все эти глазастые лопоухие создания были для него на одно лицо — внимательно выслушал профессора, сказал: «Будет исполнено, сэр!» и исчез с легким хлопком.

Через час, поужинав и приняв восстанавливающее силы зелье, Снейп почувствовал себя уже гораздо лучше. Правда, на душе у него было по-прежнему тоскливо, но теперь он мог думать об этом отстраненно, понимая, что и тоска его отчасти тоже является следствием проведенного ритуала. По крайней мере, очень хотелось надеяться, что она пройдет вместе со слабостью. В конце концов, он применил непростительное заклятие к человеку, к которому испытывал как минимум очень сильную симпатию, и нужно время, чтобы вновь обрести душевное спокойствие. Но рано или поздно это непременно произойдет...

Его размышления прервал стук в дверь. Снейп тяжело вздохнул: наверняка это Помфри со своей заботой о его здоровье, — и взмахнул палочкой, отпирая замок. Но в комнату вошла вовсе не Поппи.

Удивительно, как может измениться человек всего да пару дней! К Джинни почти полностью вернулся ее цветущий вид. Глаза ее сияли, а улыбка вновь стала открытой и солнечной. «Совсем как в школе», — пронеслось в голове у Снейпа. Никакие мрачные тени больше не маячили за спиной у этой девушки.

Джинни подошла к нему и села напротив, в то кресло, где сидела обычно, приходя к нему в гости. Воспоминания об этом навязчиво лезли в голову, и сохранять спокойствие становилось все труднее.

— Как вы себя чувствуете? — первым делом спросила она.

Снейп дернул плечом, надеясь, что этот неопределенный жест сойдет за ответ. Видимо, Джинни поняла его, потому что продолжила:

— Мадам Помфри очень хотела поговорить с вами, да и директор тоже. Но я подумала, что имею право сделать это первой. Я ведь пока не имела возможности поблагодарить вас…

— Не стоит, — поморщился Снейп. — За вас это уже сделал мистер Поттер.

Джинни осуждающе фыркнула.

— Он всё-таки полез к вам! И когда только успел! Ведь я же просила его не трогать вас и не подходить к вам… как бы всё это ни закончилось.

— Вы знали, что он будет присутствовать? — не особенно удивляясь этому обстоятельству, уточнил Снейп.

Джинни кивнула:

— Это я попросила его. Так было лучше для всех, — немного виновато улыбнулась девушка. — По крайней мере, надежнее.

— Вероятно, вы были правы, — без энтузиазма согласился профессор.

Теперь он был уверен, что между Поттером и Джинни выяснены все вопросы, и они готовы начать все с начала.

— Ну что ж, могу за вас только порадоваться, — кисло сказал он. — И выразить свою признательность за то, что доверили свою жизнь в мои руки. Удивительно, что Поттер согласился на это. Хотя, все ведь происходило в его личном присутствии.

— Честно говоря, профессор МакГонагалл просила мистера Шекболта, — словно оправдываясь, сказала Джинни, — но он не смог: какие-то срочные дела в Министерстве. Так что пришлось привлечь Гарри. Вообще-то жаль. Шекболт гораздо лучше скрывает свои эмоции, его присутствие было бы вообще незаметно. И он наверняка не стал бы докучать вам своими благодарностями в тот момент, когда вы все силы потратили на то, чтобы вытащить меня... оттуда.

Снейп непонимающе смотрел на Джинни. Он мог понять мотивы присутствия Поттера, но при чем здесь Шекболт? Он-то какое отношение имеет к происходящему? Не может же быть такого, чтобы Джинни хотела вернуться из-за начальника Аврората… Это был полный бред.

— Джинни, зачем вы позвали Поттера? — прямо спросил Снейп, подозрительно глядя на неё.

— Чтобы он при необходимости засвидетельствовал, что это было не убийство, а проведенный с моего согласия обряд. Ну, если бы не получилось… — пояснила Джинни. — А что ему ещё здесь делать?

Профессор оперся локтем о подлокотник кресла и прикрыл глаза рукой. Видимо, он не до конца пришел в себя, и в голове у него ещё стоял легкий туман. Засвидетельствовать его невиновность… Он сам почти не думал об этом: просто механически покидал в сумку самое необходимое на случай, если придется поспешно скрываться от авроров. А Джинни беспокоилась о нем, готовясь стать мишенью для его непроверенных экспериментов с тёмной магией.

— Мы опасались, что показаний профессора МакГонагалл и мадам Помфри может оказаться недостаточно для Аврората, — продолжала Джинни. — А Гарри или, тем более, мистер Шекболт — незаинтересованные стороны, им поверят гораздо охотнее… Простите, профессор, наверное, нужно было согласовать это с вами… Не сердитесь, пожалуйста…

Голос её становился всё тише и печальнее, и под конец Джинни совсем поникла и горестно вздохнула.

— Я не сержусь, — наконец отозвался молчавший всё это время Снейп. — Я просто думал, что Поттер надеялся таким образом помочь вам. Что он решил, что его присутствие может повлиять на исход ритуала. Думаю, оно и повлияло. У мистера Шекболта очень удачно не нашлось времени. Я сам должен был догадаться пригласить Поттера…

— Зачем? — удивленно спросила Джинни.

Снейп недовольно вздохнул и поджал губы. Ему совершенно не хотелось поднимать эту тему, особенно сейчас. Но, в конце концов, от того, что он будет отмалчиваться, ничего не изменится.

— Джинни, в последнее время вы ведь пребывали не в лучшем настроении, признайтесь. Вы сами говорили мне, что вам не хочется жить. А я говорил вам, что для того, чтобы вернуться, надо иметь очень веские причины. Раз вам удалось, значит эти причины появились. И если… причина… во время проведения ритуала находится в непосредственной близости от вас, да ещё извергает такой фонтан эмоций, это наверняка должно оказать влияние на перемещения вашей души. Так что можете считать, что это он вытащил вас, а я только предоставил ему такую возможность.

Джинни вдруг встала со своего кресла и села на диван рядом со Снейпом.

— Так вы думаете, что я вернулась из-за Гарри? — тихо спросила она. — И вы думаете, что теперь я вернусь к нему? — продолжила она, не дождавшись ответа.

— Это не моё дело, — сухо ответил Снейп. — Вы сами распоряжаетесь своей жизнью. Передо мной лишь стояла задача сделать так, чтобы вам и дальше было чем распоряжаться.

— Вы же сами говорили, что как прежде уже не будет, — решительно сказала она, подняв подбородок и глядя в пространство перед собой. — Так какой смысл начинать с начала то, что уже один раз умерло?

— Поттер очень переживал за вас, — неохотно заметил Снейп.

— Я знаю, — кивнула Джинни. — Наверное, мы с ним никогда не станем совсем чужими. Нас слишком многое связывает. И не только любовь… Но я просто не представляю, как смогла бы снова жить с ним.

Профессор внимательно слушал Джинни, чувствуя, как к нему возвращаются силы и душевное равновесие. Её спокойная, уверенная речь заставляла замолчать ту натянутую струну, которая вибрировала в нем с момента встречи с Поттером в коридоре подземелья.

— Там было так спокойно… — сказала вдруг Джинни. — Не о чем волноваться, нечего бояться. Теперь я понимаю, почему нужно иметь серьезные причины, чтобы вернуться. Этот покой никто не захочет променять на всякие пустяки и житейскую суету.

— И всё-таки вы сделали это, — заметил профессор.

– Ну, у меня-то была причина, — пожала плечами Джинни. — Более чем уважительная.

Снейп повернул голову и заинтересованно посмотрел на Джинни. Она улыбалась уголками губ и явно ждала его вопроса. Профессор снова почувствовал, что она играет с ним в ту же древнюю и не имеющую названия игру, в которую испокон веков играют все мужчины и женщины. До сих пор он не очень хорошо разбирался в сложных правилах этой игры, но Джинни была отличным партнером — с ней было легко играть, как легко было говорить или молчать.

– И что же это за причина? — задал он вопрос, который от него явно ждали.

– Я подумала, что если я не вернусь, то никто не сможет по достоинству оценить ваш талант заваривать чай, — улыбнувшись уже по-настоящему, ответила она.



***
Кресло, коньяк и камин… В жизни профессора Снейпа было множество таких вечеров – попыток хотя бы ненадолго забыть о войне, долгие годы бывшей неотъемлемой частью его жизни, о разочарованиях в себе и в мире, об одиночестве. Небольших передышек в суете школьных будней. Подобные вечера окрашивались его настроением в самые разные оттенки, от черного отчаяния потерь и смертей до триумфального пурпура признания и научных открытий. Но такого чувства легкости, пронизанного лучами надежды и предвкушения, профессор не испытывал, пожалуй, никогда. Джинни давно ушла к себе, но едва уловимый флер ее присутствия до сих пор согревал подземелье, заставляя Северуса время от времени без особой причины улыбаться собственным мыслям.
Полуприкрыв глаза, он вспоминал ее осторожные прикосновения к давно зажившим, едва различимым шрамам на тыльной стороне его ладони, ее голос, в котором сквозь мягкую иронию отчетливо слышалась нежность.
«Чай, и всё, что к нему прилагается… Разговоры по вечерам… Книги из вашей библиотеки… То, как вы фыркаете и хмуритесь над пергаментами школьников, когда проверяете их работы… Отказаться от всего этого было бы верхом глупости».
В сказанных ею простых словах было столько чувства… Удивительно, но эта девушка, этот источник тепла и света, вернулась к нему. Какими переменам в его жизни это могло обернуться – представить было трудно, но это, определенно, были перемены к лучшему.