Редкий дар Если не спросить - никогда не узнаешь, если знаешь - нужно лишь спросить.
Джоан Роулинг "Гарри Поттер и Дары Смерти"
Гермиона тяжело вздохнула, с тоской глядя на то, как безжалостное пламя камина равнодушно уничтожает очередной листок пергамента, исчерканный ею вдоль и поперек. Вот уже третий час она сидела в пустом кабинете мужа и пыталась привести в порядок мысли. Получалось плохо, ибо события последних недель их жизни никак не желали укладываться хоть в мало-мальски логичную схему. Слишком много имен, событий и нелогичных, бессвязных на первый взгляд фактов. Как с этим справиться и как найти ответ хоть на один из вопросов, мучивших ее в последнее время, она категорически не знала. В очередной раз, глубоко вздохнув, она положила перед собой чистый лист пергамента и с завидной настойчивость принялась складывать и сопоставлять разрозненные факты, словно пазлы сложной мозаики. Мозаики, сложить которую не получается в силу того, что ты не знаешь общей картины, а потому и все части кажутся неподходящими друг другу и решительно не желают складываться в единое целое. Но если и существовали подсказки, способные помочь ей сложить эту картину, искать их следовало в прошлом. В ее ли собственном прошлом, в прошлом Малфоев или же вовсе в прошлом третьих лиц - да это было и не столь важно, в чьем именно прошлом. Одно она знала наверняка - причиной ее сегодняшних несчастий были чьи-то вчерашние ошибки. Отчасти, безусловно, ее собственные.
Как бы там ни было, но лично для нее вся эта история началась с завещания Люциуса Малфоя. За столько лет она так и не смогла найти ответа на вопрос, зачем этому странному и опасному человеку понадобилось делать ее своей невесткой, но факт оставался фактом, поэтому Гермиона решительно написала в самом верху листа «Люциус Малфой». Казалось, даже от его имени, всего-навсего имени, написанного чернилами на листе пергамента, веяло опасностью. Пару секунд Гермиона внимательно вглядывалась в написанные собственной рукой буквы, сложившиеся в имя ее свекра, а потом решительно провела вниз еще несколько линий.
Под первой линией она, не раздумывая ни секунды, написала имя «Эрик Штольберг». В конце концов, именно он сообщил ей о завещании, именно с его легкой руки она и стала той, кем была сейчас - женой Драко Малфоя. Гермиона спрашивала себя о том, что она могла бы сказать об этом человеке с полной уверенностью? И с полной же уверенностью она отвечала себе - ни-че-го. О Штольберге она не могла бы сказать ничего с полной уверенностью. Он всегда был для нее загадкой, разгадать которую она так и не смогла. Он был, без сомнения, умен, интересен и опасен. И скрытен. Впрочем, в мире, к которому она теперь принадлежала, такой набор качеств был необходим, как воздух. И все же кое-то странное чувство, словно она что-то упускает, никак не желало покидать ее. Этот человек был мертв вот уже несколько лет. Узнать обстоятельства его смерти она так и не сумела, но, с другой стороны, она своими собственными глазами видела его могилу. Хотя, если учесть, что этим людям удалось провернуть в отношении нее самой не оставляло сомнений в том, что имитация своих похорон или чьих-то еще едва ли являлась бы для них большой проблемой. Да и вчерашний разговор не шел у нее из головы - человека по имени Эрик Штольберг никогда не существовало на свете. Также как и Джоанны Олдридж, впрочем.
Гермиона усмехнулась, задумчиво глядя на весело полыхающие в камине языки пламени. Если отталкиваться от этой параллели, все это означало только одно – человек, которого она знала как Эрика Штольберга, жил под чужим именем. Только вот узнать, что за причины вынудили его сделать это, ей уже вряд ли удастся. Как его звали, откуда он был и почему именно ему Люциус Малфой поручил воплотить в жизнь свою странную и не поддающуюся никакому объяснению последнюю волю? А если он был поверенным Люциуса Малфоя в таком деликатном деле, с большой долей вероятности он мог быть Пожирателем смерти. Но в числе осужденных после падения Волан-де-Морта его не было совершенно точно, Гермиона тогда очень пристально следила за этими событиями. И, тем не менее, он был тесно связан с Люциусом, который в свою очередь был одним из приближенных Темного Лорда. Кем все же был этот человек и как он погиб? Поставив несколько знаков вопросов под именем «Эрик Штольберг», Гермиона написала радом имя «Анелия Демиртас» и с тоской подумала о том, что и это имя не более чем один большой риторический вопрос. Девушки с таким именем, если верить собранному Гермионой досье, тоже никогда на свете не существовало. Еще один фантом. Еще один. Девушка, странным образом оказавшаяся в числе поверенных Люциуса Малфоя. Гермиона не могла бы с уверенностью сказать, что связывало Нэл и Штольберга. По крайней мере, за те месяцы, что они провели вместе с ней, она не заметила между ними ничего такого, что служило хотя бы маленьким намеком на существование отношений, отличных от деловых. И, тем не менее, по каким-то причинам она была посвящена Люциусом в свой план. Значит ли это, что он знал ее настолько хорошо и давно, что смог ей довериться в таком деле? Или же на это существовали еще какие-то причины?
Как бы там ни было, но Анелия Демиртас умерла при загадочных обстоятельствах в тот же самый день, что и Штольберг. Гермиона закрыла глаза, и перед ней на минутку возник забытый образ всегда улыбающейся и жизнерадостной Нэл. Кто она была на самом деле, и что с ней случилось? Что?
И, несмотря на отсутствие ответов на многие вопросы, Гермиона уверенно соединила между собой написанные имена. Так или иначе, между ними существовала некая связь, которая однажды собрала их всех вместе. Это было то, в чем Гермиона была уверенна абсолютно точно.
Под следующей линией Гермиона написала имя «Кристина Бернгард». Красивая и равнодушная, словно Снежная Королева, холодная, точно ледяное дыхание балтийского ветра, филигранно-искусная притворщица, преследовавшая собственные цели. Вот только какие? По крайней мере, в отношении Кристины у Гермионы не возникало сомнений в одном - в ее подлинности. В том смысле, что Кристина не была ни выдумкой, ни фантомом - она была вполне реальным человеком с более-менее прозрачным прошлым. Хотя, что Гермиона знала о ней наверняка? Богатая наследница, племянница министра магии Швеции, подростком потерявшая родителей и побывавшая в руках похитителей. Что нужно было ей в Британии? Она зачем-то приехала сюда, и вовсе не возвышенные интересы международного магического сотрудничества привели ее в эту страну. Она что-то искала в Англии. Что-то, что было ей жизненно необходимо. И это что-то мог помочь найти ей Драко. Он сказал тогда, что Кристине были нужны какие-то бумаги Люциуса. Но Драко поклялся, что перерыл весь архив отца, и никаких упоминаний о Кристине или о семье Бернгард не нашел. Это могло означать, что Малфой ошибся в своих умозаключениях, или же это означало, что Кристина искала что-то, что не касалось непосредственно ее или ее семьи. Заполучить это она желала так отчаянно, что решила женить на себе Малфоя и сплела искусную паутину лжи, в которой запутались все окружающие. Если бы не счастливый случай, Гермиона, весьма вероятно, отступила бы тогда, во Франции. Она вспомнила свой разговор с Кристиной в ресторане альпийского отеля. Та, не моргнув глазом, хладнокровно солгала о своей помолвке с Малфоем. Она играла ва-банк, потому что это, по всей видимости, был ее последний шанс. Разбитый флакон с амортенцией в ее номере. У Гермионы не возникло сомнений в том, для каких целей она был приготовлена. У мисс Бернгард не получилось окрутить Малфоя, не прибегая к магии, и она решила прибегнуть к средствам более радикальным. А потом... потом было ее скоропалительное и необъяснимое исчезновение, записка брату с просьбой не искать ее и перевернутый вверх дном номер. Что произошло за те полчаса, пока они были с Малфоем на смотровой площадке в горах? Что заставило ее бежать, бросив все, и не позаботиться о последствиях? Как ни крути, а после ее исчезновения последовал арест ее дяди. Как могли быть связаны эти события, и что заставило ее бежать? Что или… кто?
Пришедшая в голову мысль была неожиданной, но в свете недавно полученной информации о биографии Кристины весьма и весьма логичной. Что если тогда она сбежала не одна?
Стокгольмский синдром.
Безумная любовь Кристины к человеку, который ее похитил. А потом оставил.
«Он ее оставил, она очень страдала. Что если он вернулся тогда, и его возвращение заставило ее бежать с ним, позабыв обо всем на свете?»
Гермиона раскрыла папку, полученную вчера, и достала оттуда фото Кристины и того, кто стал причиной ее стокгольмского синдрома. В нем, пожалуй, не было недостатков, кроме одного – Гермиона не имела ни малейшего представления, кто он такой. И, тем не менее, она видела его однажды. В день объявления их помолвки, он был среди гостей. Ведь он приходил зачем-то, и, судя по всему, хотел он только одного - он хотел, чтобы его увидела она, Гермиона. Но только зачем? Зачем, если они никогда не были знакомы? Что он хотел сказать ей?
Даже если предположить, что по какой-то причине этот человек решил вернуться к Кристине и она сбежала с ним, наплевав на все, это не давало ответа на вопрос, как были связаны Кристина и все те, чьи имена были написаны на листке пергамента чуть выше. Штольберг познакомился с Кристиной на приеме Малфоев, Гермиона была свидетельницей их знакомства, и было совершенно не похоже, что эти люди знали друг друга раньше. Нэл, так та и вовсе с Кристиной не пересекалась. Да и Штольберг больше с ней не встречался…
«Стоп! Он приходил тогда ко мне на работу, тогда в министерство. Хотя… ничего примечательного в той встрече не было, пожалуй, разве что разбитое зеркало Кристины. Дурная примета».
И опять неприятное чувство, словно она что-то упускает, закралось в душу. Зеркало. Что-то, связанное с этим зеркалом…
«Кристина выронила зеркало после какой-то реплики Штольберга. И все бы ничего, если бы не выражение ее лица».
Гермиона как сейчас помнила растерянность и непонимание, написанные на лице Кристины. Но что странно, помимо всего прочего она прочла тогда в глазах Кристины надежду. Это было странно и необъяснимо, но он сказал что-то, что повергло ее в шок. Только вот Гермиона, как ни пыталась, не могла вспомнить, что же это было. И еще, в эту схему никак не укладывалось то, что Нэл сказала однажды Штольбергу, незадолго до их смерти: «Это что, отголоски стокгольмского синдрома?» Все это могло бы быть простым совпадением, но в версию совпадения верилось слабо, если не сказать, не верилось совсем. В какой-то момент у Гермионы родилась шальная мысль, что Штольберг и мог быть возлюбленным Кристины, но эта версия не выдерживала никакой критики, ибо фотография человека, так поразившего воображение скандинавской красавицы, лежала сейчас на столе перед Гермионой. Одно она могла сказать наверняка - запечатленный на фото человек не был Штольбергом. Но тогда как они были связаны?
В конце концов, мертва ли была Кристина? Или вся ее трагическая кончина не более чем хорошо срежиссированный спектакль? Жива ли она, и если да, то как у нее мог оказаться медальон Владиславы Шеффер? Это имя Гермиона написала под следующей линией. То, что Гермиона узнала о ней, было поистине страшным - потерять семью и сойти с ума, только вот еще более страшным было осознание того, что сделал это отец ее мужа. Не то, чтобы Гермиона когда-нибудь питала иллюзии на счет Люциуса Малфоя, но, тем не менее, малодушно предпочла бы не знать всего, что знала о нем теперь. По крайней мере, в отношении Владиславы Шеффер ясно было одно - у нее были более чем веские причины ненавидеть Люциуса и всю его семью. Однако снова возникали вопросы без ответов. Если Владислава Шеффер вот уже много лет находится в клинике святого Мунго, как она могла оказаться шесть лет назад в темном осеннем саду дома, попасть на территорию которого мог только ограниченный круг лиц? А Гермиона до сих пор отчетливо помнила лицо той женщины, фотографию которой через много лет она увидела в школьном альбоме своей свекрови. Как она могла выбраться из клиники, как она могла попасть в защищенный заклинаниями сад? Как, в конце концов, у Кристины, которая умерла много лет назад, мог оказаться ее медальон? И кто шлет письма якобы с того света, грозя ей, Гермионе, разоблачением?
Устав от бесконечных дум, Гермиона смяла очередной листок и оправила его следом за сожженными собратьями. Было ясно как дважды два, что мужу не следует знать ни о ее сыскной деятельности, ни о ее детективных выкладках.
В кабинете повис запах сожженной бумаги, и Гермиона подошла к дверям, ведущим на балкон, и распахнула их. В комнату тут же ворвался порыв свежего ветра, неся с собой благоухание теплого летнего вечера и свежести близкой грозы. Вдохнув полной грудью, Гермиона вернулась в комнату и села на диван, взяв в руки книгу. В конце концов, такое времяпрепровождение вязалось с образом хорошей жены куда больше, чем сбор досье на бывших друзей и врагов.
Минут через двадцать в комнату заглянул Драко, по всей видимости, только что вернувшийся с работы.
- Привет, - голос мужа заставил Гермиону поднять голову от книги, которую она пыталась читать последние полчаса, - ты не видела нашу дочь?
- Привет, - Гермиона улыбнулась, поднялась с дивана и подошла к мужу, поцеловав его в щеку быстрым поцелуем, - она была с Нарциссой.
- Судя по тому, что я только что столкнулся с мамой на лестнице, нашей дочери с ней уже нет. Бэкки исчезла в неизвестном направлении вместе с ее палочкой. И мне это не нравится.
- Бэкки, - Гермиона выглянула в коридор и позвала дочь, - немедленно поднимись в мою комнату!
- Это стратегическая уловка? - Драко улыбнулся, усаживаясь на диван рядом с женой.
- Сто против одного, в спальню к нам она не пойдет.
Минут через пять Бэкки на цыпочках пробралась в кабинет, явно желая остаться незамеченной. В руках она сжимала, словно трофей, волшебную палочку Нарциссы, после чего подошла к столу и с самым невозмутимым видом шибанула ею по краю стола, отчего из палочки вырвался сноп искр, ударивших в стоящую на камине вазу. Последняя немедленно разлетелась на десяток неровных осколков. Бэкки восторженно вскрикнула, судя по всему, оставшись довольной результатом, после чего решила повторить попытку.
- Так-так, юная леди, вы не объясните нам, что тут происходит?
Гневный окрик мамы заставил ребенка подпрыгнуть на месте, после чего пойманное на месте преступления дитя обернулось к родителям с самым невинным видом. Однако ни вид сурово смотревшего на нее отца, ни сердитой мамы, скрестившей на груди руки, не произвел на дочь сильного впечатления.
- Мам, пап, вы видели? - Бэкки явно хотелось похвастаться своим успехами на попроще магии. - У меня получается колдовать! - девочка запрыгала на месте и радостно захлопала в ладоши.
- Господи, Бэкки, между тем, что делаешь ты и колдовством нет ничего общего, - Гермиона выхватила у дочери палочку и положила ее на стол. - Это опасно, не смей никогда так больше делать! Ты поняла меня?
- Поняла, мам, - Бэкки приняла вид смиренного агнца, сочтя за благо сменить тему, - а мы послезавтра отправимся в зоопарк? Ты обещала мне, помнишь?
- Бэкки, я тебе уже сто раз сказала да!
- Хотя по совести, тебя следует наказать и посадить под домашний арест, - Драко, пытаясь скрыть улыбку, строго посмотрел на дочь. Бэкки демонстративно зашмыгала носом, в глубине души прекрасно понимая, что родительское сердце не камень и всерьез ее наказывать никто не собирается, а посему следовало сейчас же примерить на себя образ глубоко раскаявшегося ребенка, вполне осознающего свои ошибки. Однако следующая реплика отца заставила Бэкки навострить уши.
- Но по сравнению с тем, что сделали вчера мальчишки Пэнси, это еще цветочки.
- И что они сделали? - Гермиона с недоверием глянула на внимательно прислушивающуюся к их разговору дочь.
- Они украли у своей гувернантки волшебную палочку и распилили ее пополам. Когда их призвали к ответу, они заявили, что «намеревались изучить ее содержимое». Гувернантка уводилась со скандалом, а Пэнси со вчерашнего дня рвет и мечет. Она сказала, что если так и дальше пойдет, нам откажут от дома все приличные семьи.
Бэкки, до этого молча прислушивающаяся к разговору родителей, вдруг дрогнувшим голосом переспросила:
- Пап, они правда ее распилили? - глаза ребенка медленно наливались слезами, и растроганные родители уже были готовы вслед за своим чадом разрыдаться от умиления, что дочь так шокирована этим вопиющим актом вандализма. Однако заблуждались они недолго. - Они же обещали подождать меня! - ребенок яростно топнул ногой, но тут же спохватился, поняв, что сболтнул лишнего.
- Ну, вот что, Бэкки, это уже не смешно!
- Верно говорят, мужчинам верить нельзя, - Бэкки не по годам глубокомысленно покачала головой. Гермиона и Драко, переглянувшись, расхохотались - слышать подобные высказывания из уст пятилетнего создания было особенно умилительно.
- А что, - девочка уперла руки в бока, - я сама сколько раз слышала, как тетя Пэнси говорила, что нельзя!
Бэкки, до глубины души тронутая предательством друзей и родителей, с непозволительным легкомыслием относившихся к ее несчастью, обиженно отвернулась.
- Вот что, вас всех бы не мешало как следует выпороть, а то учитесь одним глупостям.
От немедленной расправы ребенка спасло появление бабушки, впрочем, не меньше родителей пылавшей праведным гневом.
- Ребекка, вот ты где! Немедленно верни мою палочку и объяснись!
- Бабулечка, но я не брала твою палочку, - дочь полными мольбы глазами посмотрела на родителей, умоляя не выдавать ее. Ибо вить веревки из родителей у нее поучалось без особого труда, а вот Нарцисса в ее глазах имела нерушимый авторитет.
- Мам, она на столе.
- И ты не скажешь мне, как она там оказалась? - Нарцисса с подозрением посмотрела на внучку.
- Но я не знаю, - Бэкки посмотрела на бабушку ясными серыми глазами. -Спроси у папы.
- Драко, это ты ее брал?
- Я, мам, - Драко тяжело вздохнул, одарив дочь взглядом, в котором без труда угадывалось, чего ей эта ложь будет стоить. Поэтому Бэкки сочла за благо немедленно ретироваться, воздержавшись от традиционного поцелуя мамы и папы на ночь, а потом потянула Нарциссу за руку.
- Бабушка, почитай мне на ночь, а?
- Хорошо. Иди, готовься ко сну.
- Мам, мам! — Бэкки, уже, очевидно, успела позабыть об угрозе, нависшей над ней в лице родителей. — А когда вы купите мне нового мишку?
- А ты не скажешь мне, что случилось со старым?
- Мам, он потерялся.
- Нет, Бэкки, вы с мальчишками оторвали ему голову, возжелав проверить, как крепко она пришита.
- Ну, мам, мне не нравился старый мишка, я хочу мишку, как у миссис Мид!
- Бэкки, не болтай глупостей, ну откуда у миссис Мид игрушки, - Нарцисса нетерпеливо дожидалась внучку в дверях.
- Сама видела, - Бэкки с достоинством прошествовала мимо, а Драко с Гермионой успели добавить к списку ее прегрешений еще и самовольное посещение комнаты гувернантки в ее отсутствие.
- Когда-нибудь она станет самой завидной невестой магической Британии, вот увидишь, - Драко с улыбкой посмотрел на закрывшуюся за дочерью дверь.
- Если, как справедливо заметила Пэнси, нам не откажут от дома все приличные семьи прежде, чем она станет невестой, - Гермиона рассмеялась, а потом поднялась с дивана и скрылась за настежь распахнутыми балконными дверями.
- А я ставлю на то, что она выйдет замуж за одного из близнецов, - Драко вышел на балкон вслед за Грмионой и обнял ее, уткнувшись в пахнущие фиалками волосы.
- Бэкки? Нет, Драко, она не выйдет ни за одного из них. Не станет выбирать между ними, вот увидишь.
- Откуда ты можешь знать это сейчас? - Гермиона почувствовала, что он улыбается.
- Просто она моя дочь, и я хорошо ее знаю, - она смотрела на пронзающие небо молнии далеко на западе. Где-то глухо и тревожно громыхал гром, и эта гроза была обещанием близкой и неотвратимой беды. Гермиона вздрогнула, испугавшись неожиданно охватившего ее тревожного предчувствия.
- Ты тоже моя жена, а мне иногда кажется, что я не знаю, что ты сделаешь в следующую минуту, не говоря уже о том, что будет через десять лет.
Гермиона повернулась к мужу, удивленная неожиданным переходом в разговоре. Но увидев перед собой его серьезные глаза, поняла, что он не шутит.
- Я для тебя загадка? - она лукаво улыбнулась.
- Можно и так сказать, - Малфой осторожно убрал выбившуюся прядку из прически Гермионы, упавшую ей на лицо. - Порой мне кажется, что я знаю тебя всю жизнь, а иногда кажется, что не знаю совсем. И все, что ты говоришь или делаешь, для меня всегда неожиданно, потому, что меня не покидает ощущение, что ты хочешь говорить или делать что-то совсем другое.
Гермиона подняла глаза и встретилась взглядом со взглядом мужа. Что он хотел увидеть, заглядывая в ее глаза? Едва ли она догадывалась о том, что всю жизнь ее муж пытается ее разгадать, но безуспешно. Пытается разгадать причину тоски, которая порой проскальзывает в ее карих бархатных глазах. Она прячет ее где-то глубоко внутри, но иногда она проскальзывает, вырывается наружу, и тогда ему начинает казаться, что он становится ближе к тому, чтобы понять ее. Он так долго пытался за ней угнаться, что это превратилось для него в мечту, но она все так же оставляла его далеко позади. Ему оставалось только надеяться, что когда-нибудь он догонит ее. Хоть немного. Но она не знала об этом, а он боялся ей в этом признаться. Боялся оказаться беспомощным, пусть даже речь шла о его собственной жене.
- Ну, тогда пусть это станет для тебя сюрпризом, - Гермиона встала на цыпочки и поцеловала мужа. В конце концов, у нее все еще оставался шанс на то, что все будет хорошо. Только вот близкая гроза заставляла сердце тревожно сжиматься, словно бы в ожидании близкой неизбежной катастрофы.
Гроза и впрямь не прекращалась всю ночь, но к рассвету стихла. После завтрака Гермиона, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, снова улизнула из дома, искренне понадеявшись, что ее вылазка останется незамеченной свекровью.
Трансгрессировав в Лондон, прямо к больнице святого Мунго, Гермиона перевела дыхание и вошла в тихий холл больницы. Десятиминутные уговоры девушки на ресепшн, наконец, увенчались успехом, и Гермиона получила разрешение подняться к заведующему больницей. Поднявшись на нужный этаж, Гермиона требовательно постучала и, подождав пару секунд, вошла в кабинет.
- Добрый вечер. Меня зовут Джоанна Малфой, я была бы очень признательна вам, если бы вы уделили мне время, - Гермиона, прекрасно зная о том, что ее фамилия производит на всех самое сильное впечатление, с вызовом посмотрела на сидящего в высоком кресле мужчину.
- Конечно, миссис Малфой, прошу. Чай, кофе? - невысокий пожилой мужчина с добродушным лицом принялся суетиться вокруг Гермионы. Гермиона опустилась в кресло напротив заведующего клиникой, после чего продолжила.
- Я не отниму у вас много времени, мистер Моррисон, - Гермиона кинула взгляд на табличку, стоявшую на столе. - Я хотела спросить вас об одной из пациенток вашей клиники. Я хочу, чтобы мне дали разрешение увидеть ее.
- Ну, я полагаю, это не столь большая проблема, - сидящий напротив мужчина продолжал излучать дружелюбие. - Скажите, как ее фамилия, и я постараюсь сделать для вас все, что в моих силах, миссис Малфой.
В очередной раз порадовавшись способности своей фамилии открывать любые двери, Гермиона глубоко вздохнула и произнесла:
- Ее зовут Владислава Шеффер.
Она видела, словно в замедленной съемке, как с лица мистера Моррисона сползла улыбка. От былого добродушия не осталось и следа, взгляд сидящего напротив человека вмиг стал колючим и цепким.
- Сожалею, миссис Малфой, но ничем не смогу вам помочь. Вы не являетесь родственником пациентки, и я не могу разрешить вам свидание. А теперь прошу простить меня, у меня много работы.
Гермиона, глядя на вмиг побледневшее лицо заведующего, вдруг явственно осознала, что он напуган, причем до смерти. Она не знала, правильно ли она поступает и имеет ли моральное право на шантаж, но иного выхода она просто не видела. Она поднялась из кресла и, чеканя слова, произнесла:
- Владислава Шеффер находится сейчас за пределами вашей клиники. И, как я подозреваю, такое положение вещей не совсем законно. Если вы сейчас же не расскажите мне всей правды об этой женщине и о том, почему она на свободе, завтра же сюда нагрянет министерская проверка, а послезавтра вас не будет ни в этой клинике, ни в этой стране. У моего мужа достаточно связей для того, чтобы раздуть из этого дела громкий скандал.
Высказавшись, Гермиона пристально посмотрела в глаза собеседнику, а потом развернулась и нарочито быстро направилась к двери, про себя считая шаги. На четвертом мистер Моррисон окликнул ее.
- Постойте, миссис Малфой! Что вы хотите знать? Я так и знал, что эта история мне еще аукнется!
Гермиона вернулась и села кресло. Выдержав эффектную паузу, она вновь заговорила:
- Прежде всего, я хочу знать, как ей удалось сбежать из тщательно охраняемой клиники?
Мистер Моррисон поднял на нее глаза и глухо проговорил:
- Это наша вина. Мы не знали о ней одного факта, но это незнание дорого нам стоило.
Все еще не понимая, куда клонит ее собеседник, Гермиона нетерпеливо воскликнула:
- Ну, так что это за факт?
- Владислава Шеффер была метаморфом. Она умела менять внешность по щелчку пальцев.
Гермиона несколько секунд потрясенно молчала, а потом устало закрыла глаза. Ну вот, кажется, недостающие пазлы мозаики стали на свои места.
