Глава 23Филин вернулся через две недели, очень злой и без письма. Мы так и не поняли – доставил ли он письмо или же его отобрали авроры. Столь долгое отсутствие филина заметила даже тетя Нарцисса и написала гневные послания Драко и мне. Почему она решила, что я тут при чем-то? Драко ведь придумал очень правдоподобную версию: его филин что-то не поделил с совой Поттера и был не в состоянии летать домой.
Перкинсу я рассказала все, не упомянув только о письме в Азкабан. Но у меня сложилось такое впечатление, что он не очень-то удивился моим новостям – очень уж вяло он на них отреагировал.
– У него что-то случилось, – заявила Рина, когда я ей показала письмо.
– Почему ты так думаешь?
У меня тоже было чувство, что с Перкинсом что-то случилось, но если уж это заявляет Рина...
– Ты заметила, как он отреагировал на твой рассказ? Как будто все уже знал!
Если, как считает Рина, он под оборотным зельем, то и правда может все знать. Но кто тогда он? Снейп? Филч? Или какой-нибудь Флитвик? Мало того, что он зимой пропал на месяц, так еще и сейчас начинает вести себя как-то отчужденно, словно бы я ему не нужна!
Но на этот раз я уже не стала делать скоропалительных выводов. Если у него и правда что-то случилось, я об этих выводах сама пожалею. Пока что жалела только об одном – что не могу ему помочь.
Последнее письмо я получила от него в середине мая, и все оно состояло из одного совета – быть осторожной.
Мало мне трех теть со своими советами. Нет, уже четырех – тетя Андромеда мне тоже написала, причем с тем же советом. Сговорились они, что ли...
Перкинс советовал мне меньше шастать вокруг Хогвартса и не разговаривать с незнакомыми волшебниками, буде те в окрестностях появятся.
Кто там кроме него может появиться? Разве что Петтигрю... но ведь они на одной стороне. Или дядя Сириус... но с этим мы сумеем договориться.
Независимо от всех советов, шататься вокруг Хогвартса было просто некогда. Мало того, что на каникулах нас завалили уроками – после каникул их стало вдвое больше. От нас потребовали повторить всю программу семи курсов в какие-то три недели. Даже Флер нервничала, несмотря на то что ее освободили от экзаменов. Видимо, из-за меня и приближающегося третьего тура. В конце мая обещали объявить задание, и в ожидании этого дня Флер совсем извелась. Эсмеральда, по словам Марио, что-то ей нагадала, но результат нашу вейлу не удовлетворил.
Я приходила ночевать в карету уже из чистого упрямства. Это было не нужно ни мне, ни девчонкам, но переселиться в Хогвартс означало признать свое поражение. И еще – мне нравилось их пугать. Они так и не удосужились узнать, кто я и кем были мои родители, и это меня веселило. Марио я так ничего и не рассказала, но ему уже рассказанного было достаточно, чтобы считать меня героем.
Дурмстрангцы тоже считали меня героем, так что немногие свободные часы мы с Риной проводили в обществе Зденека, Марты и Марио. Ни о чем серьезном мы не говорили – не до того было. Столько всего приходилось учить, что голова отказывалась соображать.
То, что чемпионам должны были объявить о третьем испытании, я знала, но точная дата вылетела у меня из головы. Да и не нужна была мне эта дата. Вот третий тур – другое дело. До него целый месяц. Или только месяц... Три месяца пережила, один уж как-нибудь выдержу. Даже при том, что Перкинс стал писать реже...
После ужина мы с Риной вышли во двор. Зденек заболтался с Владом, и я не хотела к ним приближаться. А то Эсмеральда опять что-нибудь вообразит. Зденек под большим секретом сообщил, что Эсмеральда со страшными глазами просила его перестать со мной общаться. Так что мы с Риной ждали их во дворе, вяло беседуя о предстоящих экзаменах.
– Что-то Хмури успокоился, перестал меня на уроке в качестве наглядного пособия использовать...
– А ты хочешь, чтобы он на тебе непростительные заклятья демонстрировал?
– Тогда я у него что-нибудь точно откушу. Безо всякой палочки.
Зденека все не было, и я уже собиралась предложить Рине пойти посмотреть, куда он провалился, как вдруг меня окликнули:
– Мисс Розье!
Мерлин! То есть, конечно, не Мерлин, а Бэгмен. Этого-то как сюда принесло?
– Здравствуйте, мистер Бэгмен. Какими судьбами?
– Приехал объявить чемпионам о третьем испытании. А как ваши дела, мисс Розье?
Бэгмен говорит так весело, как будто ничего и не было. Ни разговора с тетей Нарциссой, ни слухов о моей матери... Или он правда не в курсе о Нарциссе? Но о том, что Реджи не случайно оказался тогда в «Трех Метлах», он должен догадаться!
– Знаете что, мистер Бэгмен, Рита Скитер пустила слух, что якобы я с вами заигрываю. И слух этот дошел до моей тети, миссис Малфой.
Он порывается что-то сказать, но я его перебиваю:
– И чтобы не давать повод сплетням, я думаю, нам не стоит здесь разговаривать. Тем более у нас очень много уроков. Прошу прощения, мистер Бэгмен, до свидания.
И, взяв за руку Рину, я вхожу в двери замка.
Разумеется, тут же натыкаюсь на Зденека и Марту, которых приходится тащить за собой. И до темноты мы сидим в пустом классе, болтая попеременно то о вампирах, то о русалках, то о вопросах к экзамену по трансфигурации.
Когда стемнело окончательно, а Бэгмен вернулся в замок, мы решили, что пора расходиться.
– Ты в карету? Может, к нам? – спросила Рина.
– Да нет, переночую в карете. Хочу на Флер посмотреть. Узнать, что ей там Бэгмен рассказал про второе испытание.
С Мартой и Зденеком мы вышли из замка и медленно пошли в сторону озера. Мне надо было сворачивать, но я не могла не дослушать до конца рассказ Зденека о том, как за ним по всей Праге гонялся вампир. Рассказ был так же правдив, как и история о медведях в Дурмстранге, но я слушала его с удовольствием. Наконец Марта сообразила, что время позднее и нам пора прощаться.
Они свернули к кораблю, я к карете. Не успела я дойти до хижины Хагрида, как мимо меня пробежал Поттер, с такой скоростью, как будто за ним гнался вампир, как в рассказе Зденека. Меня он не заметил. Я бы его тоже, если бы это был не Поттер, и если бы он так не мчался.
Я только пожала плечами и продолжила путь.
В карете все девчонки уже были в сборе. Моего прихода как будто и не заметили. Эсмеральда и Флер сидели на кровати Флер и беседовали. Не надо было быть прорицателем, чтобы понять – о чем.
– Тренироваться ты можешь в чем угодно, но победить ты не должна!
– Ты меня уже достала! Я и так на последнем месте, и все из-за тебя! Кто меня уверял в том, что нечисти в этом озере не водится?
Ну, тут Флер, конечно, загнула. Это она струсила перед нечистью, при чем тут Эсмеральда?
Эсмеральда пожимает плечами и вдруг переводит взгляд на меня.
– Розье! Ты Крама не видела?
Я непонимающе смотрю на Эсмеральду.
– А разве он не с другими чемпионами был? Им же Бэгмен должен был о третьем туре рассказать!
Что и как рассказывал Бэгмен, знает Флер. Но отвечает мне не она, а все та же Эсмеральда:
– Крам пошел говорить с Поттером, когда все разошлись. Ты его не видела?
– Крама нет, а Поттера видела. Он промчался мимо меня, как будто за ним кто гнался.
Эта новость для Эсмеральды что-то значила. Она нахмурилась, поправила прядь волос – как она всегда делает, когда волнуется, – а потом обратилась к Флер:
– Надо пойти посмотреть.
– Ты с ума сошла? Я тебя никуда не отпущу!
– Так мы с Цезарем пойдем.
– И с Цезарем не отпущу! – почти кричит Флер.
Пока Флер закатывает Эсмеральде истерику, я начинаю потихоньку раздеваться и ложиться спать. Моему примеру следуют Камилла и Сильвия, а потом и остальные. К тому времени как Флер выдыхается, почти все уже залезают в постели. Флер, завершив длинную тираду о том, что она думает об Эсмеральде и ее предсказаниях, с гордо поднятой головой уходит в умывальную.
Виолетта облегченно вздыхает:
– Давайте спать, что ли...
Мне и говорить не надо, я и без них спать собираюсь. Ложусь в кровать, задергиваю полог... но спать мне не дают.
Не успеваю я закрыть глаза, как раздается стук в дверь.
– Девочки, вы уже легли? – спрашивает мадам Максим каким-то взволнованным голосом.
Что еще могло случиться? Одна из наших лошадей растоптала Крама и лягнула Поттера? И во всем, как всегда, виновата Розье.
Если с лошадьми и правда что случилась, то это не я, это Хагрид виноват. Кто знает, чем он их кормит?
Мы торопливо одеваемся и вылезаем из постелей. Эсмеральде явно не по себе, мне тоже. Лошади – это пустяки, а вдруг Перкинса поймали?
Мои худшие ожидания оправдываются. Когда Флер открывает дверь, в спальню входит не только мадам Максим, но еще и Дамблдор с Хмури.
Этого еще тут только не хватало!
Я не в состоянии не то что пошевелиться – даже думать. Хмури просто так не придет. Что-то случилось.
Что?
– Что случилось? – спрашивает Виолетта. Они не поймут мои тревоги, но Эсмеральда наверняка такого наговорила...
– Кто-нибудь из вас видел сейчас мистера Крауча? – спрашивает мадам Максим.
Крауч добрался-таки до Хогвартса?
Что ему надо в Хогвартсе, меня спрашивать не надо. Все-таки нашел. Все-таки выследил.
– Крауча? – переспрашивает Флер. – Это судья Турнира? Но его сегодня не было, был только Бэгмен...
– Поттер с Крамом видели Крауча в Запретном лесу, – говорит Хмури. – А потом он исчез, пока Поттер бегал за Дамблдором.
Сам Дамблдор ничего не говорит. Стоит и смотрит внимательно на всех нас. Хмури тоже смотрит – своим волшебным глазом оглядывает спальню.
Думает, я под кроватью Крауча спрятала?
– Мы его не видели, – уверенно говорит Флер. А Виолетта добавляет:
– Может, Розье видела? Она встретила Поттера по дороге сюда...
Взгляды всех преподавателей скрещиваются на мне. Мне плевать сейчас и на Дамблдора, и на мадам Максим, но Хмури... Он явно что-то знает. Он знает, что Перкинс существует. И Крауч знает. Он пришел сообщить об этом Хмури... но что же с ним случилось? Куда он исчез?
– Мисс Розье, вы действительно видели Поттера? – спрашивает Хмури.
Скрывать мне нечего – все равно Виолетта все выложила.
– Да, когда я шла в карету, он пробежал мимо меня.
– И вы сразу зашли в карету? А вы помните, в котором часу это было?
– Не помню. Я на часы не смотрела.
Хмури смотрит прямо мне в глаза. Я пытаюсь думать о Зденеке и его вампирах, но не получается. В голове почему-то прошлогодняя сцена с боггартом. Ну и пусть боггарт, только бы не думать о Перкинсе.
Он ведь мог перехватить Крауча...
А куда тогда потом его дел?
Нет, я же сказала себе не думать – значит, думать не буду!
– Бетти, пройдем с нами, – говорит мадам Максим.
Я покорно встаю и выхожу вслед за ними из спальни. Идем мы в кабинет мадам Максим. Почему-то он всегда казался мне меньше по размерам, чем сама наша директорша, так что непонятно было, как она там помещается. Как туда поместились еще и Хмури с Дамблдором, я не знаю. Посадили меня на стул, а сами стали вокруг и принялись допрашивать.
– Мисс Розье, расскажите подробно, чем вы занимались сегодня вечером.
Рассказываю, обойдя разговор с Бэгменом. К счастью, с ним меня никто не видел, поэтому лишних вопросов мне не задают. Но Хмури требует от меня поминутного отчета, а за временем я не следила. Зденек и Марта могут подтвердить, что я направилась к себе в карету, но как раз в тот момент Крауч остался наедине с Крамом, которого потом оглушили...
Хмури и вправду думает, что это сделала я?
Да пусть лучше на меня думает...
Я приободряюсь. Мою вину никто не докажет, так что смело можно брать ее на себя. Только признаваться открыто не стоит – старый параноик решит, что я кого-то прикрываю. Значит, надо защищаться так, как защищается именно виновный. Как в прошлый раз с Краучем.
– Вы что, считаете, что я его похитила? И куда я его дела, простите? Вы под мою кровать заглядывали?
Дамблдор присутствует, кажется, чисто номинально. Не говорит ни слова, и что у него на уме – непонятно. Мадам Максим пытается вмешаться в разговор, но Хмури ей не дает.
– У вас было достаточно времени. За это время можно было сделать что угодно.
А действительно – если это Перкинс, что он сделал с Краучем? Аппарировать ведь здесь нельзя. Превратил в хорька и посадил в карман? Так хорьки – это по части Хмури.
– Например, в хорька превратить?
– Или убить, – как-то небрежно говорит Хмури.
От такого обвинения возмущаюсь не только я, но даже и мадам Максим.
– Профессор Хмури, почему вы считаете, что Бетти способна кого-то убить? Тем более мистера Крауча.
– Она пыталась проклясть его еще на первом туре!
– Но зачем ей его проклинать? И тем более убивать?
Я смотрю в пол. Сидеть и слушать, как меня обсуждают, словно не замечая, нет никаких сил, но уходить нельзя. Пусть думают, что это я убила Крауча. Его мне нисколечко не жалко.
– Затем, что ее родители – сподвижники Того-Кого-Нельзя-Называть, находящиеся на данный момент в Азкабане.
Мадам Максим недоумевающе смотрит на Хмури, затем на меня. Дамблдор молчит. Зачем он вообще сюда притащился, если ничего не делает? Любоваться, как Хмури меня мучает?
– Бетти! – восклицает директорша. – Я же тебя спрашивала! Ты мне сказала, что это неправда!
– Вы спросили, правда ли, что мои родители сидят в тюрьме за убийство. Это неправда. Не за убийство.
– Это хуже, чем убийство, – бормочет Хмури.
Теперь молчу я. Может, они дела моих родителей будут обсуждать без меня?
Мадам Максим, похоже, сама не хочет знать, за что их посадили в Азкабан. А может, не хочет говорить при мне. И тоже молчит.
Дамблдор молчит уже по традиции.
Через несколько минут затяжного молчания Хмури вдруг обретает дар речи.
– Мисс Розье, оставьте здесь палочку и идите в спальню
– Зачем? – не понимаю я.
– Действительно, – с облегчением соглашается мадам Максим. – Иди в спальню. Палочку я тебе потом принесу.
Хотят проверить, какие заклинания на моей палочке? Вот и взяла вину на себя...
Молча кладу палочку и встаю со стула. Для приличия надо что-нибудь сказать и я говорю:
– Спокойной ночи.
Затем поворачиваюсь к двери и выхожу из кабинета.
В спальне меня встречают настороженными взглядами. Никто и не подумал ложиться. Я прохожу к кровати, собираюсь снять мантию, но вдруг меня останавливает Виолетта:
– Розье!
Я поворачиваюсь к ней:
– Что такое?
Виолетта встает и с самым решительным видом подходит ко мне.
– Убирайся отсюда!
– Что? – не понимаю я.
– Что слышала! Забирай свои вещи и выметайся!
Ну надо же – наша потомственная аристократка из королевского рода заговорила по магловски... От Эсмеральды набралась, не иначе.
А где Эсмеральда? Странно, что Виолетта тут распоряжается. По негласному уговору следующая по старшинству за Флер – Эсмеральда. А ее здесь нет.
– А почему это я должна выметаться? Я имею такое же право здесь находиться, как и ты.
– Ты не имеешь никакого права! Чтобы ты всех нас тут ночью перебила! Убирайся в свой Слизерин!
Я пожимаю плечами с максимально безразличным видом.
– Если бы я хотела вас перебить, я бы сделала это еще на первом курсе.
– Если ты отсюда сейчас же не уберешься, мы сами тебя отсюда вынесем!
Интересно, как это у них получится?
Я машинально хватаюсь за палочку... а палочку-то сама только что отдала. Замечательно. А Флер даже палочки не нужно, чтобы меня усыпить.
– Какие же мы смелые! – с наигранным восхищением произношу я. – Вшестером на одного безоружного! Гриффиндорцам до вас далеко!
Виолетта не успевает возразить – дверь умывальной распахивается, и появляется Эсмеральда с колодой карт в руке.
– Это что за самоуправство?
Виолетта бросается к ней.
– Эсмеральда! Ты же сама сказала...
– Я сказала, ждите меня!
– Но она тут нас всех убьет! Как Крауча!
– Ну вот еще, руки пачкать, – тихо говорю я, но Эсмеральда как будто бы и не слышит.
– Розье, пошли поговорим, – произносит она и делает движение рукой в сторону умывальной.
– Хорошо, – отзываюсь я, – только палочку здесь оставь.
Виолетта порывается что-то сказать, но Эсмеральда ее опережает.
– Ладно, – легко соглашается она, бросая палочку Виолетте. – Идем.
После полутемной спальни лампочка с тремя свечами в умывальной кажется ослепительно яркой. А может, дело в белых стенах, в которых три свечи превращаются в три сотни. Или у меня в глазах рябит...
Эсмеральда с полминуты пристально смотрит на меня, а потом неожиданно спрашивает:
– У Крауча дети есть?
– Что? – не понимаю я.
– Я спрашиваю тебя, Розье, – терпеливо повторяет Эсмеральда, как будто маленькому ребенку, – дети у Крауча есть?
Она с ума сошла. Сначала Виолетта, потом она. При чем тут дети Крауча?
– У него был сын, – медленно отвечаю я, все еще не понимая, в чем дело.
– Что значит был? – удивленно переспрашивает Эсмеральда.
– Он умер... лет уже двенадцать тому назад.
Эсмеральда чешет в затылке. Подходит к зеркалу, долго смотрит в него, будто сомневаясь, она ли это. Потом смотрит на меня с тем же сомнением.
– Как это умер?
– В Азкабане, – неохотно отвечаю я. – Его обвинили в причастности к Упивающимся Смертью...
– Крауч же большая шишка! – восклицает Эсмеральда. – Как он допустил, чтобы сына посадили в Азкабан?
– Сам же и посадил, – все так же неохотно продолжаю я. – Против него прямых улик не было, но его тоже приговорили к пожизненному заключению, как и остальных...
Я не стала уточнять, кем были эти остальные. К счастью, Эсмеральда не спрашивает, а опять впадает в глубокую задумчивость.
– Бред! – наконец-то изрекает она. – Полный бред! Розье, с чего ты вообще взяла, что он умер?
Я согласна с тем, что это бред. Но считаю, что бредит как раз Эсмеральда. Зачем ей сын Крауча? Я о нем вообще ничего толком не знаю. Мы с Риной давно уже решили, что Хмури его подставил, а Крауч такая сволочь, что и родного сына не пожалеет.
Теперь уже моя очередь переходить на тон старшего, которому дети задают глупые вопросы:
– В газетах написано.
Эсмеральда разражается прямо-таки зловещим хохотом.
– Розье! Тебе сколько лет? Ты до сих пор веришь газетам?
– А почему я должна им не верить?
– Да потому что они врут на каждом шагу! Недавно вон написали, что Поттер сохнет по Грейнджер, а та гуляет с Крамом! Даже мне видно, что это вранье с начала и до конца! Поттер сохнет не по Грейнджер, а по Чо Чанг, которая с Седриком Диггори гуляет. А с Грейнджер ничего не ясно, я не уверена, что Крам ей вообще нужен. Если бы эта Скитер мужиком была, я бы могла понять!
– Да она любит врать, – вставляю я. Уточнять не буду. Поттер с Грейнджер – это еще не страшно, а вот то, что она Драко заявила... Но Эсмеральде этого говорить не стоит не в коем случае. Поверит ведь. Она любит всех судить по себе.
– Вот именно! В твоем возрасте, Розье, давно пора отучиться верить газетам!
Снисходительный тон Эсмеральды меня раздражает, и я спрашиваю напрямик:
– Зачем тебе это все нужно? При чем тут сын Крауча?
– Да при том, что Крауча укокошил его собственный сын! – выпаливает Эсмеральда на одном дыхании.
– То есть как укокошил? – не понимаю я. – С чего ты взяла, что его убили?
– Ты головой думать умеешь? – раздраженно спрашивает Эсмеральда. – А что, по-твоему, с ним сделали, если аппарировать здесь нельзя, а он на ногах не держался?
Хмури ведь тоже говорил, что Крауча убили...
– Но при чем тут сын? Он же умер в Азкабане! Откуда ты вообще это взяла?
– Откуда, откуда, – ворчит Эсмеральда. – Вот смотри.
Она начинает быстро-быстро выкладывать на полочку перед зеркалом какие-то карты. Какие – я не успеваю разглядывать, картинки мельтешат у меня перед глазами, а пояснения Эсмеральды ничего полезного не прибавляют. На прорицания я не ходила, даже значений карт толком не знаю!
– Теперь понимаешь?
– Ну... допустим... – неопределенно отвечаю я. – А может, они врут?
– Карты никогда не врут! – гордо произносит Эсмеральда. – В отличие от газет. Слушай, Розье, а бежать он не мог? А может, в папаше проснулась совесть и он решил сыночка вытащить?
– У Крауча нет совести, – мрачно говорю я. – Даже если бы он сына вытащил, он бы ему потом шагу ступить не дал...
И тут я осекаюсь. Какая же я идиотка! Ох и права же Эсмеральда, считая меня малолетней дурой! Столько газет прочитала, а простейшего вывода сделать не смогла! Искала-искала, кто такой Перкинс, а искать-то не надо было, все на поверхности лежит!
Он же сам сказал – родители помогли ему бежать. А потом отец держал его под «Империо». Все сходится. Карты у Эсмеральды действительно не врут.
Значит, Барти Крауч-младший...
Надо завтра сбегать в библиотеку, посмотреть хотя бы, как он выглядит!
– Ты чего? – Эсмеральда смотрит на меня с любопытством.
– Знаешь, – рассеянно говорю я, – наверное, ты права. Пойдем в спальню.
Виолетта, кажется, поджидала нас у дверей, потому что сразу бросается к Эсмеральде.
– Что вы так долго?
– Розье, мадам Максим твою палочку вернула, – говорит Мануэлла.
– Спасибо, – все так же рассеянно говорю я, беру сумку и начинаю складывать туда книги, пергамент и перья. Вслед за книгами отправляется две пары носков и смена белья.
– Да оставайся уж, Розье, – милостиво разрешает Флер. – Куда ты пойдешь, поздно уже!
Я молчу. Куда я пойду, спрашивать не надо. Библиотека, конечно, закрыта, но газеты подождут и до утра. А я – нет. Я не могу ни ложиться спать, ни просто сидеть в этой спальне. А раз уж девчонки хотят меня выгнать, так уж и быть, пойду у них на поводу один раз – уйду сама.
– Да пусть идет, – говорит Эсмеральда. – Там еще кто-то по двору бегает, двери замка открыты должны быть.
Кто бегает? Хмури? Может, стоит попасться ему на глаза, чтобы отвести его подальше от Перкинса... то есть от Крауча. Никогда не думала, что фамилия Крауч может у меня вызвать такие эмоции...
Когда я покидаю спальню, девчонки смотрят на меня с явным облегчением.
Я наивно полагал, что история с Бетти – это самое страшное, что могло со мной случиться до третьего тура. Не считая экзаменов, но к этому-то я как раз был готов. За год в Хогвартсе я ощущал себя заправским преподавателем, и не отказался бы поработать там еще год. Уже в своем обличье.
Я и думать забыл о своем отце. Я полагал, что под надзором Хвоста и Лорда с ним ничего не случится. Да, он изрядно сдал и больше не являлся в Министерство, но я был спокоен, зная, что за ним присматривают. Хмури в сундуке не лучше, а он живет. И соображать не разучился, судя по нашим с ним разговорам.
Но я упустил из вида, что Хвост не только гриффиндорец, но и придурок. Один раз он меня уже чуть не погубил, забыв прислать ингредиенты для зелья и не сообщив про карту. На этот же раз все обстояло гораздо хуже...
Почти одновременно с письмом Бетти, где она рассказывала о своих приключениях, пришло письмо от Темного Лорда. Он писал, что Хвост упустил моего отца и тот может в любую минуту объявиться в Хогвартсе. Поэтому я должен перехватить его...
Что я должен сделать дальше, было ясно и так. Но я твердо решил, что убивать отца не буду, разве что только не будет иного выхода. Вот как я его перехвачу, даже при наличии карты? Он ведь может заявиться в любое время, а я должен проводить уроки и спать хотя бы иногда. Я не могу круглые сутки бегать вокруг замка с Картой!
Мелькнула мысль попросить Бетти о помощи, но я от этой мысли отказался. Я не должен ее вмешивать в свои дела. Она хочет мне помочь. Но от отца можно ожидать что угодно, особенно если он увидит Бетти. Решит, что это Белла, и попытается ее убить. Если он действительно повредился рассудком, он может сделать все, что угодно. А рисковать жизнью Бетти я не имею права. Да и своей тоже – пока я нужен Лорду.
Прекращать переписку с Бетти, как в прошлый раз, я не стал. Нет смысла. Я слежу по Карте за отцом – могу проследить и за Бетти. Ее подловить не в пример проще.
Только бы они не пересеклись! И только бы отец не прошел мимо меня!
Он не знает, под чьим обличьем я в Хогвартсе... но то, что я в Хогвартсе, может знать. А если Поттер рассказал Дамблдору о Барти Крауче в кабинете Снейпа, то будет совсем нетрудно сделать выводы.
Шанс у меня был небольшой – если отец появится в Хогвартсе поздно вечером. Тогда я смогу его оглушить, трасфигурировать во что-нибудь, а потом притащить в свой кабинет и сгрузить в сундук в компанию к Хмури. Я хотел посадить его в Азкабан, посажу пока в сундук. Там немного лучше, чем в Азкабане, – нет дементоров и кормят прилично. Даже если я иногда не успеваю покормить Хмури, все равно ему жаловаться не на что.
Бетти я написал ответ кое-как. Я и так знал историю ее поисков и последующего наказания у Хмури, так чему же мне было удивляться? Ее поход в зоомагазин меня бы рассмешил, если бы я не был так озабочен проблемой с отцом.
Да и что за чушь с этим парселтонгом! Драко повторяет за Скитер всякую ерунду, а Бетти ее воспринимает близко к сердцу. Я прекрасно знаю, что у Беллы ничего не было с Темным Лордом, потому что этого просто не могло быть! Скитер за свои сплетни когда-нибудь ответит, вот только доживу до третьего тура и тогда со всем разберусь. И с теми, кто распускает сплетни, и с теми, кто в них верит.
Но Бетти не верит в сплетни. Вот и хорошо.
Теперь я не расставался с картой, постоянно носил ее во внутреннем кармане мантии. А когда был один – держал перед глазами. Когда я проводил уроки, я боялся, что именно сейчас отец входит в замок, и когда я освобожусь, я смогу лишь любоваться на точку с подписью «Бартемиус Крауч» в кабинете Дамблдора. Это стало моим кошмаром. Каждый раз, беря в руки карту, я прежде всего находил на ней Дамблдора и вздыхал с облегчением, видя, что он либо один, либо в обществе МакГонагалл.
За месяц до третьего тура чемпионам должны были объявить третье задание. В последние несколько дней я перестал ходить на ужин в Большой зал, мотивируя это тем, что у меня много работы. К счастью, Дамблдору и остальным не было дела до меня, да у них самих в преддверии экзаменов работы было порядочно. Трелони вообще в Большом зале не появляется, чем я ее хуже?
Я добрался до своего кабинета, заказал ужин у домашнего эльфа и достал карту. Хорошо, что я еще не успел начать есть, потому что первое, что я увидел на карте, – это Беатрис Розье и Людовика Бэгмена у самых входных дверей! Рядом с ними была Айрин Уилкс, но это для меня уже не имело большого значения.
Значит, опять решила с ним закрутить? Не удовлетворилась моими последними письмами и вспомнила свое прежнее увлечение?
Меня захватила такая злость, что несколько минут я вообще ничего не соображал, а когда снова взглянул на карту, то увидел, что Бэгмен отправился на поле для квиддича, а Бетти в компании Рины и двух студентов из Дурстранга находится в одном из пустых классов на третьем этаже.
«Несчастный ревнивец! – не преминул поиздеваться надо мной Хмури. – Ты не подумал, что Бэгмен попытался к ней пристать, а она сама его отшила?»
«Отстань», – беззлобно проворчал я и снова уставился на карту.
В половине девятого на квиддичном поле собрались все чемпионы. Бетти все еще была в той же комнате и в той же компании, так что я мог быть спокоен на ее счет. Когда Бэгмен закончил, по-видимому, свое объяснение и вошел в замок, Бетти оставалась на месте. И как я только мог подумать, что она захочет с ним встречаться! С тем же успехом я мог приревновать ее к Зденеку Прохаска или Владу Ионеску.
Только я успокоился на счет Бетти, как увидел... точнее, даже не увидел, а почувствовал на краю Карты какое-то движение. Перевел глаза туда, и мне тут же стало жарко, а в горле пересохло.
По краю Запретного Леса двигалась точка, подписанная «Бартемиус Крауч».
Я отхлебнул из фляжки и бросился за мантией невидимкой, по дороге своротив со стола гору книг. Надеть мантию я сумел со второго раза – с первого капюшон почему-то оказался у меня в ногах.
Так быстро, насколько позволяла деревянная нога, я помчался к выходу из замка. К счастью, отец двигался не быстрее меня. Я даже думать не хотел, что с ним такое сделали, что он еле стоял на ногах. Хвост его не кормил, что ли?
Добежав до леса, я обнаружил, что Крауча уже нашли. Поттер и Крам. Проклятье! Как их туда занесло? Отец что-то пытался говорить, но это было так неразборчиво, что даже я не понял, что он хотел сказать, не то что Поттер. А Крам просто испугался.
Поттер побежал за Дамблдором. Я проводил его взглядом и увидел выходящую из замка Бетти. Ее тут только и не хватало! Ведь карета Бобатона совсем рядом? Что, если она увидит Крауча?
Но Бетти не увидела. Ни Крама, ни Крауча, ни зеленой вспышки. И хорошо, что не увидела. Я бы тоже рад был этого не видеть... но у меня не было иного выхода. Тащить отца сейчас в замок я не мог. Я мог столкнуться на лестнице с Дамблдором. А сталкиваться с ним не стоило даже в мантии-невидимке.
Пока Дамблдор с Поттером добрались до кромки леса, я успел оттащить тело отца в сторону и накрыть мантией. Он лежал так же, как лежал тогда я после Чемпионата Мира... но я-то был просто оглушен.
Запоздало я подумал, что и сейчас я мог просто оглушить... но рисковать не стоило. Лорд приказал – убить, а когда все мои планы были нарушены, я мог опереться только на приказ Лорда.
Но запретить мне переживать случившееся Лорд не мог. И я сделал ошибку – ляпнул, не подумав, что про Крауча мне рассказал Снейп. Как он мог рассказать мне про Крауча, если Поттер только что видел его у кабинета Дамблдора?
Дамблдор сделал вид, что пропустил это мимо ушей, и отправил меня искать Крауча. Я бродил по лесу, пока Хагрид не увел Поттера, а Каркаров Крама, а потом снова вернулся на то место, где стояли Крам с Поттером.
– Альбус, – сказал я, – может быть нам стоит пройти в карету Бобатона? Вдруг мадам Максим что-нибудь видела?
– Ты подозреваешь мадам Максим?
– Или Беатрис Розье, – продолжил Хмури. На этот раз Хмури, а не я. Мне сейчас не до Бетти и вообще не до чего.
И если уж отводить подозрение на кого-то, то почему не на Каркарова? Потому что Каркаров не стал бы оглушать Крама?
Мадам Максим ничего не видела. Ее подопечные тоже. Девочки были явно взволнованы, а Бетти – больше всех. Разумеется – она ведь подходила к карете в то самое время, когда Крауч оставался наедине с Крамом... что ей мешало оглушить Крама?
С Бетти мы говорили отдельно. Хмури расспрашивал ее о том, что она делала перед возвращением в карету, а Дамблдор на протяжении всего разговора упорно молчал. Он не верил в то, что Бетти может быть к этому причастна. Давал мне полную свободу действий, а на самом деле внутренне смеялся надо мной.
А может, уже знал, что я – это не Хмури? Слишком уж быстро я появился. И ему будет достаточно спросить Снейпа, встречался он со мной или нет...
Мадам Максим до сих пор не знает, кто такая Бетти. И не следовало ей этого знать. Но Хмури все равно говорит. Хорошо, хоть фамилий не называет. Но бобатонской директорше достаточно и этого. Она замолкает, и надолго. Я тоже замолкаю. Смотрю на Бетти, думая только об одном – как же я устал. Сейчас бы самому лечь на землю и лежать там, накрывшись мантией-невидимкой.
Через несколько минут молчания Хмури наконец-то придумывает реальное дело. Разговоры ему надоели. Он предлагает мисс Розье оставить палочку и идти в спальню.
Разумеется, на палочке никаких недозволенных заклинаний не оказывается. Мадам Максим, оправившись от шока, пытается приставать ко мне с вопросами о родителях Бетти. Я посылаю ее в библиотеку, говорю, что надо еще раз осмотреть территорию и выхожу из кареты. 
