Глава 23Ранее
Снейп все еще смотрел на него, но уже не сердито, а с тем пустым выражением лица, которое означало, что он озадачен или расстроен. Гарри не решился спросить, в чем дело, и поспешил уйти; он вернулся в слизеринскую гостиную достаточно рано, и у него осталось время посмотреть домашнюю работу перед сном.
Может, не такой уж Снейп и ублюдок…
Через несколько дней стало ясно, что всё-таки ублюдок.
Неделя была мучительной.
Каждый вечер – отработка; он проводил часы, по четыре, а иногда и по пять – в зависимости от того, как скоро успевал закончить задание, – заготавливая самые противные компоненты для зелий, какие только можно себе представить. Выжимать баррели слизи бандеманов было почти так же мерзко, как собирать гной боботюберов. А проклятые муховёртки! Малейшая неосторожность – и крохотные жала впиваются тебе под ногти, словно иголки; и даже осторожность не всегда помогает. Его руки жгло ещё несколько дней после этого вечера, и он с трудом держал перо, когда делал домашнюю работу, ради которой приходилось пропускать обеды и ужины, наверстывая потраченное на отработках время.
Снейп точно ненормальный!
В довершение ко всему его шрам практически постоянно болел, и хотя он мазал лоб средством мадам Помфри, оно только помогало снять воспаление, никак не уменьшая острую жгучую боль, которую он терпел на каждом занятии по ЗОТИ или в Большом зале, когда Квиррелл смотрел на него. Не избавляла мазь и от тупой, пульсирующей боли, которая будила его каждую ночь, а иногда и утром, если его мучили кошмары. Дошло до того, что он старался не спать, когда мог, – ведь сон не приносил облегчения, а наоборот, головную боль и мрачные, кровавые видения.
Ему хотелось знать, что надумал Снейп насчёт Квиррелла, если надумал вообще, и собираются ли они уволить или привлечь к ответственности человека, который попытался его убить. Но Гарри не собирался спрашивать этого гада. Почему бы ему не попробовать выяснить это у Кровавого барона, раз уж тот всё время вертелся вокруг и даже иногда с ним разговаривал, что в незавидном положении Гарри казалось почти что чудом.
Однако в понедельник вечером призрак не сказал ему ничего существенного, кроме того, что этим утром у них вышел спор, предмет которого Гарри совершенно не касается. Но Барон был согласен с Гарри в том, что его декан и впрямь показал себя полным говнюком, когда назначал ему дополнительные отработки на каждый вечер, несмотря на то, что Гарри совершенно выдохся и уже начал отставать от своих одноклассников. Призрак проводил с Гарри все вечера, уговаривая его, что все хорошо, что он сможет это выдержать. Еще немного, Гарри, и всё будет хорошо.
Тедди оказался настоящим другом, да и Милли тоже, и когда Гарри приходилось пропускать обеды и ужины, чтобы успевать с домашним заданием, они приносили ему из Большого зала в карманах мантий что-нибудь поесть: тосты, сосиски или яблоки, которые помогали ему заглушить голод. Он был благодарен друзьям за помощь и не стал говорить им, что у родственников бывало и хуже: несколько дней подряд взаперти без еды. А когда Гарри не успел не то что написать эссе в два фута, а даже хотя бы прочитать материал по истории магии, Тедди предложил ему списать у него, но Гарри категорически отказался – не хватало ещё и Тедди втянуть в неприятности.
Зельеварение было единственным предметом, на котором он выкладывался полностью. Гарри не хотел давать Снейпу ни малейшего повода для назначения нового взыскания. Он читал учебник по крайней мере дважды, возвращаясь к тексту лишь только выдавалась свободная минутка, переписывал свои эссе столько раз, сколько необходимо, чтобы они были безупречны, иногда прибегая к помощи Тедди или Драко. Хотя ответы Гарри в классе были поверхностны – у него просто не оставалось сил – Снейп не снимал баллов и не изводил его, как в самом начале семестра.
Во вторник, за завтраком, Гарри предвкушал, как в свободный промежуток времени между занятиями сделает уроки на завтра и, наконец, пообедает вместе с друзьями, и когда получил записку от Снейпа с предложением отработать взыскание именно в это время, чтобы освободить вечер для квиддичной тренировки, едва не расплакался.
Но он не позволит Снейпу взять верх. Никогда!
Он подавил гнев, собрался с духом, сказал Тедди, что встретится с ним позже, и покинул Большой зал – ему надо было успеть прочитать главу по трансфигурации. Проклятая, гадская, тупая СВОЛОЧЬ!
К его удивлению, несколько минут спустя к нему пришёл Тедди, и не один, а с Милли, Драко, Панси, Винсом, Грегом и остальными первокурсниками. И Забини в том числе! Они окружили его во дворе, где он сидел на земле, прислонившись к стене, подпирая учебник коленями.
Милли с красным от злости лицом начала громко возмущаться, сжимая кулаки. Они должны пойти к директору! Или пожаловаться в опекунский совет!
– Знаете, мой дядя Себастьян – в совете, – объявила она собравшимся. – И он проследит за тем, чтобы Снейпа выперли из школы за то, как он обращается с одним из нас, слизеринцев!
– Успокойся, Милли, – сказал Драко. – Отец тоже состоит в совете, но я не уверен, что они на самом деле могут что-нибудь сделать… я хочу сказать, формально Снейп не нарушил школьные правила…
– А как же Правило Номер Один?! – завопила Милли, а остальные зашикали на неё – даже собрание дюжины слизеринцев должно проходить тихо и незаметно. – Слизерин – это Дом, помните? Ты помогаешь своим, когда им нужна помощь! Он сам нам говорил! А сейчас он отыгрывается на Гарри и тем самым унижает нас всех. Это отвратительно!
Гарри старался не обращать внимания на кипящие вокруг него страсти и мужественно продирался сквозь главу по трансфигурации. Однако ему это не очень-то удавалось, особенно когда головная боль стала нестерпимой, и он принялся тереть переносицу, чтобы отогнать черноту, сгущавшуюся перед глазами.
– Гарри, – мягко окликнул Тедди, наклонившись к нему. – Ты в порядке?
Гарри через силу кивнул:
– Всё нормально – просто устал немного. Еще два дня, и конец.
– Ну, если ты уверен, – начал Тедди, но тут вдруг заговорила Панси Паркинсон:
– Милли дело говорит. Мы идем к Флинту – он должен сказать свое веское слово.
– Что? – воскликнул Гарри – до этого он не знал, что они хотят поговорить с префектом. – Что вы собираетесь делать? Зачем?
– Затем, что это неправильно, Гарри, – заявил Грег. – Нам всем это ясно. Он ведёт себя как последний ублюдок и нарушает Первое правило.
– А мне всё равно, как он себя ведёт, – твёрдо сказал Гарри. – Я справлюсь. Не напрягайте этим Флинта – решит ещё, что я слабак.
– Ничего подобного, – возразил Тедди. – Он в курсе. Флинт сам говорил, что ребята с третьего курса спрашивали его, почему ты пропускаешь обеды.
– Послушайте, – Гарри убрал пальцы с переносицы. – Осталось всего два дня. Я не собираюсь давать ублюдку повод впаять мне взыскание по новой, понятно?!
– Гарри, – осторожно сказал Тедди, а остальные уставились на Гарри, словно у того выросла третья нога. Конечно, им и в голову не пришло, что Снейп может назначить ему новую отработку; а вот Гарри только об этом и думал всю неделю. Пока они размышляли, что ещё можно сделать, Тедди чуть слышно проговорил:
– Я знаю, что ты почти не спишь.
– Да всё нормально. Я просто не...
Тедди покачал головой:
– Ничего не нормально. Я знаю, ты накладываешь Силенцио, и у тебя снова кошмары.
– Ты что, следил за мной?
– Нет, – замотал головой Тедди. – Я встал как-то ночью и вижу: ты стонешь, но ничего не слышно. Ты должен показаться мадам Помфри – она тебе что-нибудь даст. Существуют зелья, которые избавляют от дурных снов.
– Не думаю, что это поможет, – вполголоса сказал Гарри.
– Почему нет?
– Знаешь, это не совсем обычные сны, – признался он. Надо сказать Тедди правду. С самого первого дня, как они познакомились, Тедди был ему лучшим другом, а врать своему лучшему другу не годится.
– Я думаю, это не кошмары, а воспоминания, – он помолчал, собираясь с духом. – О Волдеморте.
С лица Тедди разом схлынули все краски, и Гарри испугался, что другу плохо. Нотт тряхнул головой и с широко распахнутыми глазами спросил:
– К-к-как ты сказал?
– Не знаю, просто… – но тут разговор был прерван звонком. Гарри вздохнул, ему надо было срочно доделать работу. – Потом. Я потом тебе расскажу.
Одноклассники, до сих пор глазевшие на Гарри, засобирались на урок.
***
Гарри, к его большому сожалению, за целый день так больше и не удалось поговорить с Тедди. Вместо обеда он отправился заниматься в дальний угол библиотеки, где обычно прятался, когда не хотел, чтобы ему мешали. Странно, но в последнее время он довольно часто заставал там Гермиону Грейнджер с Гриффиндора, девочку, которая заступилась за него в тот день, когда он поймал напоминалку Невилла Лонгботтома. Она тоже любила заниматься в тишине, хотя иногда обращалась к нему, чтобы узнать его мнение о прочитанном, и они принимались обсуждать текст. Это было приятно – поговорить с кем-нибудь, кто не пытается выудить у тебя информацию. Кроме того, всегда интересно взглянуть на вещи под другим, не слизеринским, углом зрения.
Потом, сразу после обеда, он пошел на отработку. На этот раз ему предлагалось препарировать крыс и разбирать их на органы.
Мерлиновы подштанники!
К счастью, Снейп дал ему работы всего на час, и Гарри не пришлось пропускать следующий урок или возвращаться сюда после тренировки, но каким мерзким было сегодняшнее задание! Он долго не мог втянуться в ритм.
Кровавый барон парил рядом с ним, не скупясь на советы, и бросал взгляды поверх Гарриной головы. Даже стоя спиной к двери, ведущей в кабинет Снейпа, Гарри знал, что декан смотрит на него, и ему ужасно хотелось развернуться и метнуть в ублюдка разделочный нож. Это было бы таааак здорово…
Можно же человеку и помечтать иногда?
– Всего два дня, – проговорил Барон, когда Гарри потрошил седьмую по счету крысу, сваливая отходы в корзину рядом с рабочим столом. – Ты хорошо держишься.
Гарри со вздохом кивнул. Мышцы рук и спины были напряжены, и он чувствовал зуд между лопатками, когда Снейп смотрел на него. Почему он просто не может уйти? Почему ему обязательно надо глазеть, глазеть, глазеть? Гарри очень хотелось заорать на декана, но он знал, что это не привело бы ни к чему хорошему. Лучше не протестовать, а просто дожидаться, когда всё это закончится. Вообразить, что он на дне реки, а над головой медленно перекатываются ленивые волны. Заглушить чувство горечи от несправедливости, и пусть всё идёт как идёт.
– Я говорил с ним, – признался Барон. – А твои друзья – с Флинтом.
Гарри вскинул голову и уставился на него. Прежде чем он успел воскликнуть «Ну зачем!», Барон продолжил:
– Ты слизеринец и поэтому один из моих. Я буду защищать тебя даже от декана факультета.
Гарри хотел сказать: «Лучше не надо. Из-за этого он ещё больше разозлится», но слишком устал, чтобы спорить.
– Он теряет благоразумие, когда дело касается тебя.
Гарри только хмыкнул. Ему это было прекрасно известно, известно с того самого утра, когда его выдернули из душевой кабинки и трясли, словно тряпичную куклу.
Он перерезал сухожилия крысиных лап, которые затем выкручивал из суставов и складывал в судок, предназначенный для конечностей.
– И почему же? Я так и не въехал.
Кровавый барон подплыл к нему ещё ближе, и когда Гарри взглянул на него, то мог бы поклясться, что призрак опечален.
– У Северуса Снейпа целая история… трений с Поттерами, – сказал тот, помедлив.
Гарри нахмурился, склонив голову набок:
– С моим папой?
Призрак кивнул:
– Увы, эти двое были врагами, когда учились здесь, и я боюсь, твой профессор никак не поймёт, что прошлое осталось в прошлом.
Гарри еще больше ссутулился над разделочной доской, отсекая от крысиных сердец оборванные куски артерий и с хлюпаньем бросая их в чашу. Он мог бы и сам догадаться, в чём тут дело. Его дядя с тётей, которым полагалось о нём заботиться, ненавидели его, потому что ненавидели магию и ненавидели его мать. Профессор Снейп, которому, по его же собственным словам, полагалось присматривать за ним в Хогвартсе, ненавидел его из-за отца – человека, которого Гарри совершенно не помнил, разве что иногда видел во сне.
С этим он точно ничего поделать не мог.
– Гарри?
– Всё нормально, – глаза жгло, а в носу было такое ощущение, как будто он сейчас чихнет. Он стиснул зубы и подождал, когда оно пройдёт. – Я уже привык.
Кровавый барон снова взглянул в сторону двери, но профессор уже ушёл. Гарри ещё несколько минут назад почувствовал, что Снейп больше не стоит у него за спиной.
Да какая разница.
– Продолжай, ребёнок, – мягко проговорил Барон, указывая на кучку неразделанных крысиных трупиков. – Осталось совсем немного.
Гарри кивнул, глубоко вздохнул, чтобы избавится от внезапной боли в груди, и потянулся за следующей тушкой.
***
Он опоздал на тренировку.
Само по себе это было бы не так страшно, если бы капитан Флинт не стал сразу же на него наезжать.
– Где тебя носит, Поттер?! – заорал он. – Мы ждём тебя уже десять минут. Может быть, тебе надоело играть в команде?
– Я был в библиотеке, сэр, – ответил Гарри, натягивая квиддичную форму. Он не стал признаваться, что просто заснул над учебником, и его разбудила Гермиона, которой он еще раньше сказал, что у него тренировка после обеда. Слава Мерлину, что она вспомнила об этом.
– Занимайся в свое личное время, Поттер, а не в моё, – рявкнул Флинт.
Если бы оно ещё у него было, это время…
Флинт не унимался:
– Я уже подумываю, не отстранить ли тебя от первой игры. За ловца сыграет Малфой.
Он пришёл вовремя.
Он не заставлял нас ждать, как какая-нибудь чёртова знаменитость.
Гарри охватила ярость, он до боли стиснул челюсти:
– Это больше не повторится, капитан Флинт.
– Ладно, посмотрим. Шевелись, парень.
Гарри коротко кивнул и запрыгнул на метлу, направив школьный «Чистомёт» вверх почти что вертикально. Пригнувшись к древку, Гарри стрелой рассёк воздух, не обращая внимания на ветер, рвущийся в складках его мантии и жалящий глаза. Ярость криком вырвалась из его груди.
Он выполнял всё! Всё, что они говорили. Делал всё, что от него хотели. Неужели он не заслужил что-нибудь для себя?! Хотя бы ОДНУ ЕДИНСТВЕННУЮ ГРЁБАНУЮ ВЕЩЬ?!
Захваченный ветром и собственным гневом, Гарри заметил бладжер в самую последнюю секунду. Тяжёлый шар, стремительно увеличивавшийся в размерах по мере того, как Гарри набирал высоту, заставил его замолчать. Гарри прищурился, губы скривились усмешкой. Он не позволит проклятому бладжеру всё испортить. Только не сейчас. И никогда.
Вместо того чтобы увернуться от шара – он смог бы, даже на этой посредственной метле – он резко перекувырнулся, метнулся вверх и ударил по бладжеру.
Хруст ломающейся при столкновении с шаром кости доставил ему небывалое удовлетворение. Бладжер отлетел в сторону, и Гарри погнался за ним. Он пустил метлу наперерез проклятому шару, который, вращаясь, уходил от Гарри, обогнал его, наклонился и, снова вывернув руку, нанёс решающий удар противнику.
На, получи!
– Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! – заорал он бладжеру, который снова рванулся прочь. – КАК ЖЕ Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ!
Но схватка ещё не закончена. Ему нравится думать, что бладжер испугался его. Гарри преследует его вдоль всего поля. Кровь шумит у него в ушах. Каждый вздох режет гортань. Рука пульсирует болью, но Гарри не до этого. Он гонит бладжер, как борзая гонит зайца. Крутые развороты, почти отвесные подъёмы и недолгие спуски, скорость нарастает: семьдесят миль в час, восемьдесят, девяносто, а затем почти мгновенная остановка. Попался! – зловещая улыбка расползается по лицу, шар врезается в грудную клетку и отскакивает ещё до того, как Гарри успевает хрястнуть по нему кулаком.
Бладжер уносится прочь, снова набирая скорость, и Гарри бросается за ним.
– НЕМЕДЛЕННО ВЕРНИСЬ! ПОТТЕР! – внезапно перед ним появляется Флинт, прерывая погоню за бладжером. – Приземляйся!
– Иди к черту! – орёт Гарри и пытается обогнуть капитана. Какое его дело?
– Сейчас же приземляйся, Поттер, или, клянусь Мерлином, я отстраню тебя от игры навсегда!
Да ему плевать на это; он собирается крикнуть что-нибудь вроде «Отвали!», но тут Флинт удивляет его: капитан вцепляется в тонкое древко метлы, как будто это единственная реальная вещь на свете, лицо его бледно от… страха?
–
Гарри. Ты ранен. Я не хочу потерять своего лучшего игрока, понимаешь? Приземляйся. Пожалуйста.
Вот это «пожалуйста» и добивает его. Никто никогда не говорил «пожалуйста» Гарри Поттеру – никому не нужному психу и мальчику для битья. «Пожалуйста» отрезвляет его. В то же мгновение он, наконец, ощущает боль в руке. Он смотрит на неё и видит окровавленное предплечье и сломанную кость, вспоровшую кожу изнутри. Больно. Дрожь по всему телу перерастает в дурноту. Он кивает.
– Простите, – бормочет он. – Простите, капитан Флинт.
– Просто приземляйся, ладно? Я уже послал в лазарет за носилками.
Гарри снова кивает и быстро снижается. Желудок скручивает, и едва он касается ногами травы, его начинает рвать. Свесившись с метлы и прижав сломанную руку к груди, он избавляется от содержимого желудка долго и тяжело, пока все вокруг не начинает расплываться у него перед глазами.
– Ну же, – слышит он чей-то голос, – кладите его на носилки. Гарри, всё хорошо, ложись…
Что было дальше, он не помнил.
***
Когда Гарри очнулся, вокруг было темно и тихо. Ему потребовалось несколько минут, чтобы сообразить, где он и как тут оказался, и когда он вспомнил, он глухо застонал. Не от боли – хотя он чувствовал, как режет в груди под залеченными рёбрами – а от мысли, что он снова во власти мадам Помфри. Она и так уже знает слишком много его тайн. И её доброта сбивает его с толку каждый раз, как он попадает сюда.
Не поддаваться. Он должен быть сильным.
– Мистер Поттер, – Гарри мгновенно узнал голос и едва подавил новый стон. Он закрыл глаза и попытался притвориться спящим. Может быть, если он будет спать, то Снейп уйдет и оставит его в покое.
Пожалуйста, оставьте меня в покое.
– Мистер Поттер, – снова проговорил Снейп, и в его голосе слышалось волнение, что для Гарри было в новинку, – я знаю, что вы проснулись. Я хотел бы… я хочу поговорить с вами.
Этого следовало ожидать. Гарри внутренне настроился на очередную выволочку и открыл глаза. Профессор сидел на узком стуле слева от кровати, его черная мантия и волосы сливались с темнотой, поэтому Гарри и не заметил его сразу. Руки профессора лежали на коленях, ночная тень и завеса волос скрывали его глаза. Гарри хотелось заглянуть в них, хотя он прекрасно знал, что там увидит.
– Да, сэр? – равнодушно отозвался он, слишком измученный, чтобы вложить в слова хотя бы какое-то чувство. Раз уж он в больничном крыле, ему полагается спать, а не выслушивать нотации. У него просто нет сил на всё это.
– Поттер… Я хотел бы… – Снейп дёрнул головой, а потом подался вперёд и наклонился к кровати; его руки вцепились в край одеяла, как будто бы он нервничал.
Что это с ним?
– Сэр?
– Я хочу извиниться, – быстро проговорил Снейп, словно опасался, что не сможет это произнести. Его лицо сейчас было совсем близко, и Гарри от удивления открыл рот, когда профессор, проклятие его жизни, продолжил:
– Я плохо поступил с тобой и сожалею об этом.
Если бы в груди не так болело, Гарри бы рассмеялся.
