Глава 23– Марисса! – едва завидев в дверях колледжа подругу, вошедшую как всегда за руку с Рокко (и уже даже с трудом представлялось, что когда-то было все иначе: так эти двое подходили друг другу), Мануэль метнулся к сияющей парочке.
– Тихо-тихо, – Марисса предупреждающе выставила перед собой руки. – Говори сразу, что стряслось, у кого и какие варианты…
– Нет, сегодня без происшествий, – поспешил успокоить Агирре, и парочка тотчас синхронно воздела глаза к небу. – Просто у меня для вас… гм… новость, – Мануэль жестом фокусника извлек из кармана джинсов два уже порядком помятых билета. – Вот. Концерт в четверг, – пояснил он, встретив непонимающий взгляд Рокко и обескураженный – Мариссы.
Она прекрасно помнила о том, что обещала подумать насчет похода на выступление группы в новом составе, но не ожидала, что ответ будет нужен так скоро, и еще не была готова дать его. Это было не так-то просто: слишком много себя она вложила в «Мятежный дух», слишком больно было видеть на своем месте Вико, которая – как ни прискорбно – неплохо справлялась со своей задачей.
– Спасибо, конечно, но я не уверена, что они нам понадобятся, – проговорила Марисса, многозначительно глядя на Мануэля и надеясь, что не придется ничего объяснять: в конце концов, он почти всегда понимал ее лучше остальных, за исключением, пожалуй, подруг и Рокко.
– Как знать. Возьми на всякий случай, вдруг пригодятся? – Агирре пожал плечами и, вложив билеты Мариссе в руку, умчался, сославшись на какие-то неотложные дела.
Рокко эта ситуация не понравилась с самого начала и сразу вызвала у него подозрения. Ведь Мануэлю было отлично известно, как тяжело переживает Марисса разрыв с коллективом и как упрямо скрывает истинную его причину. А когда она не выйдет на сцену, сразу же последуют миллионы вопросов (ведь пока что о смене солистки известно лишь узкому кругу людей), и, если Марисса в этот момент будет находиться в зале, она просто не выдержит этого натиска. Мануэль не мог этого не понимать. В таком случае оставалось только одно объяснение: он что-то затевает. И Рокко не был бы самим собой, если бы не взялся это выяснить.
Едва проводив Мариссу до ее комнаты, он отправился на поиски Мануэля, не занявшие, впрочем, много времени. Тот обнаружился в читальном зале: он наспех списывал что-то у Маркоса. Отогнав назойливую мысль о том, что у них с Мариссой вчера так и не нашлось времени на домашние задания, которыми тоже не мешало бы озаботиться, Рокко окликнул приятеля и кивком головы пригласил выйти в коридор.
– Ты ведь задумал что-то, да?
Мануэль в ответ загадочно усмехнулся, но раскрывать карты не стал:
– Да нет, с чего ты взял? Просто я считаю, вы должны там быть.
– Зачем?
– Ну, во-первых, затем, что кое-кто возликует, если Марисса не появится, и не хочется доставлять им такой радости – я думаю, она и сама это понимает, – на самом деле, именно на это Мануэль и сделал основную ставку, – во-вторых, может быть, побывав на концерте, она захочет вернуться… Ну, а в-третьих, лично я буду очень рад вас видеть, – закончил он и дружески хлопнул Рокко по плечу. – Слушай, я гарантирую полное отсутствие негативных впечатлений и, возможно, даже наоборот… Так что поговори с ней, ладно?
Провожая его задумчивым взглядом, Рокко готов был поклясться: что-то здесь явно нечисто. Подлости от Мануэля ждать не следовало, как не следовало ждать и того, что он вдруг ни с того ни с сего расколется. Нет, этот упрямец пойдет до конца... А вот узнать, в чем же все-таки дело, можно было только воспользовавшись этими злосчастными билетами.
С одной стороны, они спокойно проживут и не найдя разгадки. Ну а с другой – если Марисса захочет…
***
Чуть ли не до самого последнего момента Марисса была уверена, что никуда не пойдет, и Рокко полностью разделял ее позицию. Что бы там ни было – обойдутся они и без этого концерта. Их выбор, их право. Однако буквально за два дня обстоятельства изменились самым кардинальным образом.
Марисса спускалась по лестнице, когда вдруг на нее сзади налетел Мануэль.
– Эй, – возмутилась она, – ты чего носишься как оглашенный?
– Я как раз тебя искал, – при виде ее Агирре заметно обрадовался.
– Неужели? Решил всучить еще парочку билетов на случай, если от тех я избавилась? – съязвила Марисса.
– Не совсем, – Мануэль мягко усадил ее на нижнюю ступеньку и сам опустился рядом. – Но мне нужно тебе кое-что сказать.
Марисса невольно поморщилась: именно с этой фразы обычно начинались самые неприятные беседы.
– Ну, в общем… Это, конечно, не очень приятно, но напрямую тебя касается, так что…
– Да что? Давай, не тяни…
– Если вкратце, то… Среди поклонников пошли слухи, что ты не будешь выступать из-за того, что разругалась с Пабло, и на концерте тебя не будет только потому, что это он не хочет, чтобы ты там появлялась.
– Что-о-о? – задохнувшись от гнева, Марисса вскочила на ноги. – И в этот бред кто-то поверил? Что я… подчиняюсь желаниям этого кретина?
– Успокойся, успокойся, – Мануэль мягко приобнял ее за плечи и повел куда-то в сторону буфета. – Это всего лишь слухи, но ты же знаешь, с какой скоростью они распространяются… Поэтому чем быстрее получится их опровергнуть, тем лучше.
– Да я почти уверена, это сам Пабло и распустил такую сплетню! – Марисса распалилась бы еще сильнее, но тут до нее дошел смысл последней фразы друга. – Погоди-ка, на что это ты намекаешь? Нет, на сцену я не выйду в любом случае!
– Я знаю, хотя это значительно бы всё и упростило, – отозвался Мануэль. – Но даже если ты появишься на концерте, это уже будет некоторым доказательством того, что всё – неправда. А насчет вопросов об истинных причинах – это я возьму на себя. Клятвенно обещаю придумать что-нибудь достойное. Идет? – он выжидающе заглянул ей в глаза.
Рассерженная до невозможности, Марисса не видела другого выхода, кроме как согласиться. В конце концов, Мануэль еще ни разу ее не подводил…
***
Когда на сцене в клубах сизого дыма появились четыре фигуры, по залу мгновенно пробежал шепоток. Со всех сторон слышалось что-то вроде: «Смотрите, и правда – другая!», «А где Марисса? Ее что, больше с ними не будет?», «Что же у них там все-таки случилось?». Про себя взмолившись, чтобы взгляды не обратились в ее сторону, – пусть узнают, но, пожалуйста, хотя бы не сразу! – Марисса повернулась к Рокко, натянула капюшон чуть ли не по самые глаза и нагнула голову как можно ниже.
Покачав головой, Рокко снисходительно усмехнулся.
– Да уж, конспиратор из тебя не самый лучший. Веди себя естественнее, – он рывком притянул ее к себе, – а то вся маскировка полетит к чертям, а с эффектным появлением можно будет попрощаться.
– Добрый вечер, мы очень рады вас всех видеть, – объявил со сцены Мануэль, взявшись за микрофон. – Но, как все уже, наверное, заметили, сегодня группа выступает в обновленном составе. Позвольте представить Вико, нашу новую солистку, – он выдержал театральную паузу, которую зал наполнил криками и аплодисментами. – Ну и, конечно, вас интересует, что случилось с Мариссой…
– Ну-ка, поведай, мне прямо даже интересно, – пробормотала та чуть слышно, вызвав у Рокко короткий смешок.
– С недавних пор она решила выступать отдельно, – продолжал тем временем Мануэль, – в составе новой группы, которую она образовала вместе со своим другом Рокко. И сегодня, прямо сейчас, они выступят для вас с песней, музыка и слова которой написаны им самим. Встречайте: Марисса и Рокко!
Сделав приглашающий жест рукой, Мануэль взглянул точно туда, где замерли остолбеневшие, донельзя изумленные конспираторы, вопреки собственной воле обреченные стать звездами вечера.
– Скажи мне, что это шутка, – еле слышным шепотом взмолилась Марисса, морщась от грома аплодисментов, призывающих их выйти на свет. – Иначе я убью его. Прямо здесь. Лицемер, предатель!
Рокко молчал. Всё и так было ясно: Мануэль запланировал этот спектакль заранее и сумел заставить их с Мариссой сыграть по его правилам.
На них было направлено не менее сотни выжидающих взглядов, и выбора попросту не оставалось. Рокко успел прикинуть в уме, не смогут ли они прорваться к выходу, но от этого варианта пришлось отказаться сразу же: они были окружены плотным кольцом толпы.
Микрофон Мариссе протянула Мия, а Пабло великодушно вручил Рокко свою гитару. Что же до Мануэля, тот предусмотрительно отошел к краю сцены. Да, пожалуй, самое разумное решение при данном раскладе и крайне воинственном настроении Мариссы.
– Послушайте, – жалобно сказала она, бросив умоляющий взгляд на Рокко: сделай, мол, что-нибудь, – это не то, что вы думаете. Я имею в виду, я действительно ушла из «Мятежного духа», но я не… Мы не…
– Она хочет сказать, – перебил Рокко, – что мы почти не репетировали, и это первое наше выступление, так что не судите слишком строго.
Марисса наградила его взглядом, полным бескрайнего изумления. Тут что, весь мир сошел с ума? С каких это пор умопомешательство стало заразной болезнью? Неужели Рокко и впрямь собрался во всем этом участвовать и подыгрывать интригану, сделавшему им подлянку и поставившему в столь дурацкое положение? Но – да, судя по всему, именно это он и планировал.
Пальцы его тронули струны, извлекая до боли знакомую Мариссе мелодию. Получается, Мануэль рассчитывал, что они исполнят именно эту песню,
их песню? В таком случае, кто, черт побери, дал ему право принимать решения за других? С чего он взял, что Рокко и Марисса захотят сделать ее народным достоянием? Рокко ведь просил никому ее не показывать, а в особенности – членам группы. Так почему же теперь он принял условия этой игры, в которую их с Мариссой вовлекли безо всякого согласия?
Задумавшись, девушка пропустила момент, когда должны были начаться слова, и присоединилась к Рокко только со второй строчки. Разумеется, посвященную ей песню Марисса знала наизусть и даже могла, закрыв глаза, до мельчайшей подробности, до каждой кляксы или запятой воссоздать в памяти заветный листок.
– … ведь так много тебя в моем сердце…
Оставив позади первый куплет, она вдруг неожиданно для себя осознала, что ситуация не такая уж и идиотская, да и вообще – они отлично справляются, а публика весьма довольна. Более того – большинство ее явно тронуто нежной мелодией и проникновенными словами.
– Рядом с тобой все эти строки кажутся пошлыми, – повернув голову, Марисса поймала взгляд Рокко, полный любви и теплоты. – Давай просто любить, жертвуя стольким, – эту часть припева она пела уже только для него, для него одного, глядя ему в глаза. Как давно она мечтала об этом – и все никак не было возможности, Рокко никак не попадал на концерты: сначала этому помешали чьи-то происки, потом – злополучная ссора… А теперь они вдвоем на одной сцене, поют на виду у всех, но в то же время – лишь друг для друга.
Песня, по ее мнению, закончилась слишком быстро, но, едва прозвучал финальный аккорд, Марисса тотчас шагнула к Рокко и благодарно сжала его руку – а спустя миг зал буквально взорвался овациями. Казалось, он больше не хотел «Мятежного духа», требуя продолжения триумфа новой, пока еще даже безымянной группы. Сказать, что выбраться на улицу было сложно, означало не сказать ничего. Люди орали, спрашивали что-то, поздравляли, хватали за руки и просто преграждали путь, так что, оказавшись снаружи и вдохнув полной грудью, Марисса и Рокко почувствовали себя самыми настоящими героями.
– Это было… незабываемо, – выпалила Марисса, бросаясь на шею любимому. – Мы это сделали!
– Мне кажется, Мануэль на это и ставил, – откликнулся Рокко, закружив ее над землей. – Подлости же не по его части, он не такой человек…
– Все равно я его убью, – беззлобно пробормотала девушка. – Я предпочитаю преподносить сюрпризы, а не получать их!
Рассмеявшись, Рокко снова привлек ее к себе и потянулся к ее губам, как вдруг царившую на улице сумрачную тишину нарушил лязг тормозов, и из остановившейся машины, как черт из табакерки, выскочил всклокоченный и явно рассерженный мэр Бустаманте. Мариссу, разом побледневшую, при виде его шагнувшую вперед и заслонившую собой Рокко, он приметил сразу.
– Опять концерт! – завопил он, бросаясь ко входу в клуб. – Вот Пабло, ничто его не берет, уже и от тебя, – он метнул злобный взгляд в сторону девушки, – вроде бы избавился, а ему хоть бы что – всё поет! – с этими словами он исчез за дверью, и почти сразу же доносившаяся изнутри музыка стихла, ее сменили гневные вопли. Но застывшей на месте парочке было совсем не до сорванного концерта.
– Так вот в чем дело! – провозгласил Рокко, взмахнув руками. – Ты из-за него ушла! Но… почему?
Марисса молчала, сосредоточенно рассматривая носки своих кроссовок.
– Он тебе угрожал?
Она мотнула головой.
–
Не угрожал или
не тебе? – уточнил Рокко.
И вновь – красноречивое молчание, на сей раз разъяснившее все лучше любых слов.
– Ясно, – в голосе Рокко зазвучали нотки деланного равнодушия. – Ты побоялась, что он сделает что-то со своим ненаглядным сыночком и ради него решила пойти на такую жертву, да?
Марисса неверяще вскинула голову. Он ведь это не всерьез? Однако весь вид Рокко и его изогнутые в недовольной усмешке губы говорили совсем об обратном.
– Что ж, можешь думать и так, если тебе хочется, – решительно отрезала она и, развернувшись, быстрым шагом направилась прочь, чувствуя, как подступают к глазам слезы обиды, боли и разочарования. Вот, значит, какого он о ней мнения, вот как доверяет, вот как высоко ценит ее любовь…
Рокко догнал ее примерно на десятом шаге. Развернул к себе, крепко обнял и принялся покрывать лицо нежными поцелуями.
– Прости, прости меня, любимая, – прерывисто шептал он, не обращая внимания на яростное сопротивление с ее стороны, – я дурак, идиот, прости, как я только мог… как сразу не понял… Я люблю тебя, люблю больше всего на свете, слышишь?
И Марисса, прекратив вырываться, закрыла глаза и обмякла в его руках.
