Исчезнувшая пациенткаПравило № 9: Не удивляйтесь, встретив на маскараде своего двойника.
"Правила маскарада"
Несколько секунд в кабинете стояла оглушающая тишина. Гермиона, в голове которой за это время успели пронестись разом десятки мыслей, растерянно посмотрела на своего собеседника. Тот расстроено и несколько нервно постукивал пальцами по столу. Этот звук неприятным эхом отозвался в голове, заставив ее едва заметно поморщиться.
Ей необходимо сосредоточиться. Прежде всего, ей нужно выудить из заведующего клиникой максимум информации, а уж что делать с полученными знаниями она решит потом. Ей только нужно время, чтобы все обдумать.
- Мистер Моррисон, - осторожно начала Гермиона, - я бы хотела попросить вас рассказать мне все, что вы знаете о Владиславе Шеффер. О том, как она оказалась тут, что произошло во время ее пребывания здесь и… И подробности ее исчезновения.
Мужчина тяжело вздохнул, продолжая стучать пальцами по столу. Размышляет, решила Гермиона. От сидящего напротив человека сейчас многое зависело, многое, если не все, и ей было страшно подумать о том, что будет, если его не проймут ее уговоры. Вернее, что будет, если его не проймут ни ее уговоры, ни ее угрозы.
Мистер Моррисон снова внимательно посмотрел на свою посетительницу, словно в последний раз про себя взвешивая все за и против. Он, разумеется, должен был молчать из этических соображений - врачебная тайна и табу на разглашение информации. Смятение, в которое его вначале повергли угрозы молодой женщины, ушло. В сущности, она ничего не могла бы ему предъявить. История, о которой она так страстно хотела узнать, произошла много лет назад. И произошла не по его вине. Он просто был одним из посвященных. Впрочем, он все же был виноват в какой-то мере, пусть даже и косвенно, и именно это обстоятельство сейчас было решающим в его внутренней борьбе.
Сидевшая напротив посетительница нервно теребила ручку своей сумочки и напряженно ждала его ответа, словно от его ответа и впрямь зависела вся ее жизнь.
Женщина, сидевшая напротив, была красива и несколько даже надменна. Она держалась и вела себя так, словно ореол превосходства над окружающими окутывал ее невидимым облаком, и желания помочь ей чисто по-человечески у мужчины не возникло. Вот только ее глаза… Что-то было в ее взгляде такое, что заставило его передумать. Это были глаза маленького напуганного ребенка, который совершенно не понимает, что ему нужно делать и куда идти. И он дрогнул.
Еще раз тяжело вздохнул и заговорил:
- Миссис Малфой, вы ведь не можете не понимать, что для разглашения подобного рода информации у меня должны быть более чем веские причины. Речь идет о запросе из уполномоченных на то органов.
- Но ведь вы можете нарушить тайну, если речь идет о жизни и смерти, ведь правда? Я не могу сказать большего, но, поверьте, речь идет о жизни близких мне людей. Над ними нависла опасность, и у меня есть все основания полагать, что исходит она именно от женщины по имени Владислава Шеффер. Пожалуйста, - совсем тихо добавила Гермиона, - это действительно очень важно.
- Ну что мне с вами делать? Хорошо, - наконец сказал он. - Только пообещайте мне, что эта информация не пойдет дальше этого кабинета.
- Обещаю, - с жаром воскликнула молодая женщина.
- Что ж, тогда слушайте. Но предупреждаю, история не самая красивая.
Гермиона вся обратилась в слух.
- Когда к нам поступила интересующая вас пациентка, я работал всего лишь рядовым целителем. Я хорошо ее помню: красивая, молодая. Яркая. Знаете, что меня больше всего поразило в ней, когда я впервые увидел ее? Глаза. У нее были совершенно пустые глаза, абсолютно бессмысленный взгляд, словно от нее осталась только телесная оболочка, а душа ее уже где-то далеко-далеко.
- Почему она сюда попала? - спросила Гермиона и тут же чертыхнулась про себя. Она ведь прекрасно это знала, знала, почему сюда попала Владислава Шеффер, знала даже, что постигшее ее горе носило имя ее, Гермионы, свекра. - Я имею в виду, что за диагноз у нее был?
- У нее был тяжелейший маниакально-депрессивный психоз. Неоднократные попытки самоубийства на почве семейной трагедии. У нее на глазах убили мужа и сына.
- И что же? Она вылечилась?
Мужчина удрученно покачал головой.
- От такого трудно излечиться окончательно, почти невозможно. Нет, некоторое улучшение на фоне принимаемых зелий у нее, в конце концов, наметилось. Какое-то время после трагедии она продолжала пребывать в сомнамбулическом состоянии. Ни на что не реагировала, ни с кем не разговаривала. Хотя нет, у нее все же был друг, которому она поверяла свои тайны и кого ни на минуту не выпускала из рук.
Гермиона вопросительно посмотрела на собеседника.
- Плюшевый медвежонок. Когда ее привезли, она сжимала его в руках, а когда сестры попытались его отнять, она начала биться в истерике, и зрелище это было не для слабонервных. Я не могу ручаться, конечно, но мне кажется, что игрушка принадлежала ее погибшему сынишке.
Какое-то смутное, тревожное ни то чувство, ни то воспоминание сжало сердце, и Гермиона попыталась ухватиться за него, но мистер Моррисон продолжил рассказ, и она снова обратилась вслух.
- Ее состояние несколько месяцев оставалось абсолютно стабильным, но потом она вдруг как-то повеселела и даже стала проявлять интерес к жизни. Мы легкомысленно решили, что это лечение, наконец, дало результаты, но мы ошиблись. Мне кажется, у нее просто появилась цель в жизни.
Гермиона с замиранием сердца, уже догадываясь о том, что ответ ее собеседника будет положительным, спросила:
- Эта цель… Она могла заключаться в том… Она могла заключаться в отмщении?
- Я почти в этом уверен, - мистер Моррисон безапелляционным тоном подтвердил ее худшие опасения, - я думаю, она задумала мстить тем, кто убил ее семью. Хотя, странно…
- Странно, что она хотела им отомстить?
- Странной была вся ее история. То время, о котором мы сейчас говорим, было очень неспокойным. Да вы ведь и сами должны все помнить. Магическая война, Волан-де-Морт…
- Меня не было тогда в Англии. Я жила за границей. Переехала сюда несколько лет назад, когда вышла замуж.
Она попыталась сохранить бесстрастное выражение лица, и только холод, который сковал ей сердце при упоминании тех лет, мог бы выдать ее. Но все это было глубоко внутри, надежно спрятано и скрыто от посторонних глаз. И от самой себя. Сидевший напротив человек, должно быть, очень удивился, если бы узнал о том, как хорошо его собеседница помнит описываемые события, помнит до боли. Помнит, но никогда не позволяет себе о них думать.
- Но, наверняка, наслышаны о том беспределе, который творился в Британии в те годы. Волан-де-Морт с его безумными идеями чистоты крови. Убийства и расправы тогда были явлением повсеместно распространенным, как ни чудовищно это прозвучит. Убивали магглов, убивали полукровок, не трогали лишь волшебников, чистота крови которых не ставилась под сомнение ни на секунду. И уж в отношении ее семьи таких сомнений возникнуть не должно было по определению. И, тем не менее, семья Владиславы Шеффера пала именно от руки Пожирателей Смерти, эту информацию мы позднее получили из Аврората.
«От руки Люциуса Малфоя, если уж переходить на личности».
Гермиона невесело усмехнулась своим мыслям. В собранном досье говорилось, что Волан-де-Морт обратился к Владиславе Шеффер с предложением о сотрудничестве. Она отказалась, за что, в общем-то, и поплатилась. Шутки с Темным Лордом были плохи, но только вот что ему могло понадобиться от нее? Что такого она умела, что такого знала, что ему было жизненно необходимо? В свете открывшейся правды о ней и о ее способностях метаморфа вывод напрашивался сам собой.
Весьма вероятно, что Волан-де-Морт хотел использовать ее в качестве шпиона. Это ведь бесценный, по сути, дар - менять внешность не прибегая ни к оборотному зелью, ни к заклинаниям. Стать другим человеком одним усилием воли. А она, хоть и была чистокровной слизеринкой, отказалась от предложения, чем и навлекла на себя гнев Волан-де-Морта. Что ж, по крайней мере, хоть что-то стало понятно.
- И что с ней стало после? Как вы узнали, что она метаморф? Она сбежала, в конце концов, да?
- Да. Она сбежала. А то, что она метаморф, мы узнали уже со слов медсестры, которая во время вечернего обхода принесла ей предписанные зелья. Девушка оставила без внимания палочку, и на секунду отвернулась от своей пациентки. А когда обернулась, увидела пустую кровать. Пациентку она обнаружила стоящей у двери. Она держала в одной руке плюшевого медведя, а во второй украденную палочку. Последнее, что запомнила девушка перед тем, как Владислава оглушила ее заклинанием, было то, что она в мгновение ока приняла облик Софи. Так звали медсестру, - пояснил мистер Моррисон.
- Ну а пройти по коридорам больницы в облике медсестры, которую здесь прекрасно знали, особого труда ей не составило, верно?
Мистер Моррисон развел руками, безоговорочно признавая правоту Гермионы.
- Но почему вы не знали о том, что она метаморф? Разве это не должно где-то фиксироваться? Как с анимагами? - Гермиона, договорив, подумала о Минерве МакГонагалл. А следом за ней о Сириусе Блэке и Джеймсе Поттере и про себя немедленно согласилась с тем, что из любого правила бывают исключения.
- Теоретически, разумеется, о такого рода способностях Министерство должно быть поставлено в известность. Но на деле, как оказалось, все немного иначе обстоит. Так или иначе, а эта ветвь магии изучена очень плохо, если не сказать, не изучена вовсе. Человек, обладая способностями метаморфа, может обнаружить их только если он сам захочет это сделать. А у нее, вероятно, были мотивы держать свой дар в тайне.
Гермиона задумчиво кивнула. Единственным метаморфом, которого она знала, была Нимфадора Тонкс. Единственной. Этот дар и впрямь очень редок, она не могла не согласиться с этим.
- И что же, ее искали после побега?
- Искали, но недолго. Тогда было не до этого. Забот и у Министерства, и у Аврората было предостаточно, кроме того, тогдашний заведующий клиникой немало способствовал тому, чтобы ее поиски спустили на тормозах. Он волновался за свое место, за репутацию клиники…
Возмущению Гермионы не было предела. Она потрясенно воззрилась на своего собеседника.
- За репутацию клиники? Да вы хоть понимаете, что это подсудное дело? - на щеках у нее выступил лихорадочный румянец. Ее семья теперь подвергается смертельной опасности из-за того, что какой-то тип много лет назад не захотел потерять должность!
- Меня просто-напросто поставили перед фактом тогда. Поиски ее было решено прекратить, да я, признаться, не думал, что она долго протянет без надлежащего лечения, учитывая ее суицидальные наклонности. Правда.
- Скажите, она могла бы убить? - спросила Гермиона.
Это был решающий вопрос, самый важный вопрос, и она должна была его задать.
- Трудно сказать, что творится в голове психически нездорового человека. Но, думаю, да. Однако, повторяю, очень и очень сомнительно, чтобы эта женщина до сих пор была жива. Вот все, что я знаю, миссис Малфой. Большим помочь не могу.
Гермиона, сердечно поблагодарив заведующего, вышла из его кабинета, в глубине души все еще пылая праведных гневом относительно халатности, с которой много лет назад отнеслись к исчезновению пациентки.
И все же теперь ей многое становилось понятным. Ей нужно только немного времени, чтобы привести мысли в порядок, только время.
Она вышла из кабинета заведующего и заспешила прочь по наводненному людьми коридору. Медицинский персонал, посетители, пациенты. Она проталкивалась к выходу, когда умудрилась довольно сильно толкнуть кого-то. Развернувшись, она улыбнулась, собираясь принести извинения, но, когда она увидела того, на кого налетела, у нее непроизвольно вырвалось:
- Невилл?
Перед ней стоял Невилл Лонгботтом, изменившийся, повзрослевший, но все же без труда узнаваемый. Гермиона, поняв, что она произнесла вслух его имя, вдруг оцепенела, не в силах больше вымолвить ни слова. Она просто стояла посреди больничного коридора, и звуки, которыми тот был наполнен всего только пару секунд назад, вдруг куда-то исчезли - так она испугалась своего выпада. Ее посетило странное ощущение дежа вю, и Гермиона вдруг снова ощутила себя до зубного скрежета примерной студенткой-первокурсницей, которая, наплевав на все мыслимые и немыслимые правила, побежала ночью вслед за Гарри и Роном искать философский камень. Невилл, нежданно-негаданно возникший тогда на их пути, решительно вознамерившийся помешать их дерзкой вылазке… Славный, немного неуклюжий Невилл, над которым они беззлобно подтрунивали все школьные годы, теперь стоял посреди больничного коридора словно материальное воплощение ее прошлого, от которого она бежала так долго и так старательно.
Поначалу, после воскрешения, Гермионой владел достаточно сильный страх. Страх встретить бывших друзей, страх не совладать с собой, страх, что ее тайна откроется. А, может, ею владело спрятанное в самом укромном уголке сердца безотчетное желание, чтобы ее тайна, напротив, открылась, и для нее все стало по-прежнему…. А потом все прошло. С прежними знакомыми она не пересекалась, разве что это были слизеринцы, с которыми она и в школе за все годы учебы не перекинулась и парой слов. Ей всегда думалось, что если уж судьба и уготовит ей встречу с кем-то, кто в ее прежней жизни играл заметную роль, встреча эта должна быть непременно… эмоционально возвышенной. Виделась отчего-то замедленная съемка, как в кино, остановившееся время, вся жизнь, которая за минуту проносится перед глазами и непременное осознание того, что все могло сложиться по-другому. Дальше она в своем воображении почему-то никогда не шла, и написанный сценарий неизменно обрывался именно на этой ноте. И вот теперь, отыграв написанные в своем сценарии эпизоды, она с удивлением поняла, что дальше ничего нет, да и быть не должно, наверное. Прошлое осталось в прошлом, и самое бездарное, что можно делать в настоящем, бесконечно задаваться вопросом «что было бы, если бы все сложилось по-другому»? Она просто перевела дыхание, с удивлением обнаружив, что ничего особенного не произошло. Все так же шумел вокруг больничный коридор, и все осталось как минуту назад. Просто она не ожидала. Не ожидала встретить здесь кого-то из своего прошлого. Она глубоко вздохнула, переводя дыхание, и улыбнулась.
- Прошу прощения, я обозналась. И толкнула вас, ко всему прочему.
- Ничего, - стоящий напротив Невилл с веселым изумлением разглядывал красивую молодую женщину, которая отчего-то сначала назвала его по имени, а потом вдруг принялась смотреть на него так, словно он только что восстал из мертвых.
- Еще раз извините, - женщина, справившись со своим странным изумлением, вдруг круто повернулась на каблуках и быстро пошла по коридору к выходу.
Невилл задумчиво смотрел ей вслед. Он совершенно точно никогда раньше не видел ее. Он не знал, кто она такая, совершенно точно не знал, и все же что-то смутно знакомое почудилось ему на секунду в ее облике. Может, дело было во взгляде, каким она смотрела на него. Она смотрела на него так, как будто хорошо знала его, к тому же она назвала его по имени… Но нет, он никогда не видел ее прежде. И все же…
«Да нет, глупости. Просто совпадение».
Он тяжело вздохнул, толкнув дверь одной из палат. Он пришел навестить родителей, и, закрыв за собой дверь палаты, успел позабыть о странном инциденте в коридоре.
А Гермиона, быстро миновав несколько лестничных пролетов, спустилась в вестибюль, проклиная про себя судьбу-злодейку, которая решила сыграть с ней странную шутку именно сейчас, когда ей как никогда нужна ясная голова.
«У судьбы странное чувство юмора, воистину».
Девушка за стойкой регистрации сосредоточенно перебирала какие-то бумаги, когда Гермиона подошла к ней.
- Извините, могу я воспользоваться вашим камином?
Девушка профессионально улыбнулась.
- Разумеется. Только я попрошу вас подождать пару минут.
Гермиона вопросительно посмотрела на нее.
- Я не могу воспользоваться одним из этих каминов? - она рукой указала на многочисленные камины вдоль стен холла.
- Сожалею, но это служебная сеть. Сейчас придет дежурная сестра, она проводит вас к камину в одном из кабинетов. А пока подождите, это займет пару минут.
Гермиона кивнула, пытаясь справиться с досадой. Ей хотелось как можно быстрее оказаться дома, да и путешествия через каминную сеть она не слишком любила. Но идти сейчас и искать безлюдное место, чтобы трансгрессировать, ей решительно не хотелось. Утром она едва не попалась на глаза магглам, поэтому воспользоваться камином сейчас ей показалось куда более разумным шагом.
Она отошла от стойки администратора и села на один из диванов. В голове царил сумбур, долгожданного просветления так и не наступило, а разрозненные факты, которые ей удалось собрать, никак не желали складываться в единое целое. Ей все время чего-то не хватало, детали, факта, завершающего штриха… Гермиона поднесла ладони к лицу, словно желая таким образом отгородиться от целого мира, как вдруг ей на плечо опустилась чья-то рука. Она вздрогнула и убрала от лица ладони. Прямо перед ней стояла старуха, скорее всего, пациентка клиники. У нее был совершенно безумный вид: лихорадочно блестевшие глаза, растрепанные волосы и дрожащие руки. В первую секунду Гермиона испугалась, но обведя глазами многолюдный холл клиники, немного успокоилась. Наверное, несчастная просто ищет врача.
- Вам помочь? - Гермиона с тревогой вглядывалась в лицо старухи, но та ее словно не слышала, только что-то бормотала себе под нос. Гермиона решительно поднялась с дивана, но старуха вцепилась в ее руку мертвой хваткой.
- Смерть у тебя за плечами стоит! Найдешь там, где потеряла, ищи, где потеряла.
Но Гермиона, вырвавшись из рук безумной, почти не слушала ее. Она поспешила к стойке регистрации, у которой ее уже поджидала подошедшая медсестра.
Путешествие через камин прошло без эксцессов, но дома ее ждал сюрприз. Мало того, что Малфой по какой-то неведомой ей причине оказался дома посреди рабочего дня, так еще и восседал на диване в гостиной злой, словно тысяча чертей. Гермиона, выйдя из камина, с недоумением воззрилась на мужа, который смотрел на нее недобрым взглядом. Первая мысль была о дочери - вдруг что-то случилось - но она тут же облегченно вздохнула, услышав смех Бэкки, донесшийся откуда-то из коридора.
- Миссис Малфой, неужели это вы? - Драко продолжал сверлить ее взглядом, скрестив на груди руки. - А я уж отчаялся вас дождаться. Какого черта все это значит, ты мне объяснишь?
Гермиона опустилась на диван рядом с ним, все еще не понимая, что происходит.
- Да что случилось?
- Это ты у меня спрашиваешь? - Малфой отшвырнул лежавшую у него на коленях газету в сторону и поднялся с дивана. - Это я у тебя должен спросить, что на тебя нашло? Утром, стоя на этом вот самом месте ты мне заявила, что я должен быть в обед дома, что это вопрос жизни и смерти, и что если я хочу узнать о тебе то, что положено знать мужу, в моих интересах быть здесь. Ты заявила, что это сюрприз, а потом трансгрессировала прямо отсюда, ничего не объяснив. Оцени мое терпение - мало того, что я выслушал всю эту ахинею, которую ты тут несла, так я еще и сделал все, как ты просила, не приняв во внимание, что ты вела себя как… - Малфой попытался подобрать подходящее слово. - Как ненормальная….
- Драко, - Гермиона смотрела расширившимися от ужаса глазами на мужа, - я спала, когда ты ушел, я не видела тебя сегодня утром!
Малфой, по всей вероятности, не желавший больше участвовать в этом фарсе, не сказав ни слова, направился к лестнице. Гермиона непонимающе смотрела ему вслед. У подножия лестницы он вдруг обернулся и заговорил елейным тоном, от которого кровь стыла в жилах.
- Я не знаю, зачем ты это делаешь. Я вообще не понимаю, что с тобой происходит в последнее время. Если это шутка, я тебя уверяю, она несмешная. А если ты на полном серьезе утверждаешь, что ты не разговаривала со мной сегодня утром, это может означать только одно: кто-то из нас двоих выжил из ума. И я склонен думать, что это не я.
- Меня не было здесь сегодня утром! - Гермиона с трудом удержалась от соблазна затопать ногами.
- Значит, это была не ты, - Малфой пожал плечами, всем своим видом показывая, что разговор окончен.
Значит, это была не ты!
Его последняя фраза взорвалась в ее измученном сознании, точно петарда. Все еще не желая до конца верить осенившей ее мысли, они сжала кулаки с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Какой же дурой она была! Весь этот спектакль разыграли прямо у нее под носом, а она ничего не замечала!
Разрозненные пазлы мозаики, наконец-то, сложились все вместе в единый пугающий рисунок, и теперь, смотря на него, она все никак не могла поверить в то, что все окажется так очевидно. Теперь, когда она знала все, ну или почти все, ей казалось непостижимым - как она могла не замечать таких очевидных вещей?
Мысль о дочери заставила ее похолодеть.
- Драко, - что-то в ее осипшем голосе заставило Малфоя остановиться. Обернувшись, он кинул на нее недовольный взгляд через плечо, но, увидев выражение ее лица, спросил обеспокоенно:
- Что случилось?
- Где Бэкки? Где наша дочь?!
