Из уважения к читателям решила все же выложить этот фик до конца. Внимание тех, кто уже его дочитал на других ресурсах: ничего нового не будет!
Глава 24
Весна-лето 2000 года
Выбор, часть IV
Открыв калитку, Драко вошел в маленький ухоженный садик и взглянул на часы – стрелки показывали половину пятого. Хозяева наверняка еще спали.
Молча обругав себя за глупость, – надо же было не додуматься хоть раз взглянуть на часы во время сборов – юноша поставил чемодан на стоявшую перед деревянным столом скамейку, сел рядом, положил локти на стол и оперся подбородком о ладони. Ждать нужно было как минимум пару часов…
Драко вновь задумался, верно ли поступил, – и, поразмыслив немного, понял, что все сделал правильно. Отец часто говорил:
– Если все вдруг начинают хотеть тебя осчастливить – не спеши соглашаться даже на самые выгодные предложения, а уйди подальше от всех и хорошенько подумай. Наверняка твои благодетели поступают так не по доброте душевной, а потому, что владеют информацией, которой пока нет у тебя. Так что не спеши, иначе проиграешь!
Юноша с улыбкой оглянулся: да, место, где он сейчас находится, конечно, не слишком удаленное, но искать здесь наследника высокородных Малфоев и Блэков не будет никто. Не додумаются они до такого! Он на мгновение прикрыл глаза, чтобы яркая красота летнего утра не отвлекала от раздумий…
– Мистер Малфой! – окрик вырвал Драко из дремы, и он с удивлением понял, что не заметил, как уснул. – Что вы здесь делаете?! Что-то случилось?
Открыв глаза, юноша взглянул на стоящего перед ним человека, затем – на часы, с трудом сдержал улыбку и вежливо сказал:
– Доброе утро, сэр! Со мной все в порядке, просто у меня к вам просьба… довольно странная … И, кстати, почему вы не спите в без четверти пять утра? Надеюсь, я вас не разбудил?
– Сам удивляюсь, мистер Малфой, – ублюдок Уизли тяжело опустился на деревянную скамью, стоявшую с другой стороны стола. – Я проснулся ни свет ни заря, почему-то выглянул в окно, увидел вас – и решил спуститься, посмотреть, что вы здесь делаете…
– Сэр, приношу свои извинения за то, что пришел так рано и без приглашения, – от внезапно нахлынувшего стыда захотелось провалиться сквозь землю, – просто я должен спросить… Насколько я знаю, в «Норе» с радостью принимают гостей. Мне нужно тихо и спокойно пожить несколько дней вдали от всех знакомых, чтобы кое-что обдумать. Ваш дом – последнее место, где меня будут искать… Я заплачу за проживание, если нужно…
– Мистер Малфой, – бесцветные глаза начальничка холодно блеснули, – если вы еще хоть раз заикнетесь о деньгах за проживание – я вас зааважу на месте. При желании вы можете переехать в «Нору» навсегда – вам здесь рады в любое время дня и ночи. Но мне хотелось бы узнать, почему вы решили покинуть родной дом – спокойное и уединенное место, куда нет ходу незваным гостям.
Отвечать на этот вопрос было очень тошно, но и отступить Драко не мог.
– Сэр, сегодня из тюрьмы вышел мой отец…
– С ним все в порядке? – быстро спросил нищеброд.
– Да, сэр. Отец хочет, чтобы я вместе с ним занимался бизнесом, а я не уверен, что именно это мне нужно. Но мой визит совсем не означает, что я согласен принять ваше предложение! Просто мне сейчас надо спокойно подумать, а «Нора» – последнее место, где меня будут искать…
Ублюдок Уизли долго молчал; его лицо ничего не выражало. Наконец он произнес бесцветным тоном:
– Мистер Малфой, а почему вы не можете думать, находясь в одном доме со своим отцом? Вы ведь живете с ним в разных комнатах и, возможно, даже на разных этажах…
Юноша почувствовал, что покраснел так сильно, что краска наверняка видна даже сквозь ожоги. Он встал, чтобы как можно скорее уйти, однако начальничек негромко, но властно сказал:
– Мистер Малфой, сядьте, пожалуйста! Вы пришли ко мне, потому что попали в очень непростую ситуацию, и я не прощу себе, если вы сейчас уйдете…
Драко, удивляясь сам себе, повиновался, с трудом скрывая досаду и раздражение.
– Мистер Малфой, – тон нищеброда стал намного мягче, – насколько я понял, вы решили уйти из дома, так как боитесь, что в присутствии отца не сможете принять самостоятельное решение, а подчинитесь, как привыкли с детства. Но, по-моему, ваши тревоги ничем не обоснованы. Вы уже не мальчик, а взрослый, самостоятельный и решительный молодой человек, умеющий отвечать за себя и за тех, кто от вас зависит. Я уверен: где бы вы ни находились – дома, в гостях или на работе, – вы примете самостоятельное решение, исходя из собственных желаний и интересов, и не позволите другим принудить вас делать то, что вы не хотите…
– Но есть ведь еще и долг перед семьей… – голос почему-то отказывался подчиняться, срываясь на скрип.
– Долг каждого человека перед семьей и родными – раскрыть свои собственные таланты, а не следовать слепо чужой воле. Вспомните вашу тетю Андромеду! Она пошла против воли семьи, но стала счастливым и успешным человеком, потому что действовала не из каприза, а стремясь реализовать свои способности. Это вовсе не значит, что вы должны непременно отказать отцу, – наоборот, мне кажется, что у вас есть способности к бизнесу. Насколько я могу судить, жизнь деловых людей полна риска и неожиданностей, а в такой обстановке вы чувствуете себя как рыба в воде. Но вы имеете полное право выбрать иную профессию, потому что вы не копия вашего отца и деда, а самостоятельная личность. И я абсолютно уверен: если вы продолжите семейную традицию, то сделаете это не из слепого повиновения воле отца, а потому, что решите, что именно таково ваше призвание…
Юноша с трудом сдерживался, чтобы от стыда не закрыть руками лицо. Мерлин, как же мерзко чувствовать себя сопливым мальчишкой, не понимающим простых вещей!
– Вы… презираете меня, сэр? – с трудом спросил он. – Я, как нашкодивший щенок, прибежал к вам за помощью, столкнувшись с первой же трудностью…
На лице ублюдка Уизли появилось странное выражение:
– Я восхищаюсь вами, мистер Малфой, – просто сказал он. – Вы лучший мой ученик и один из самых мужественных людей, которых я встречал. У меня замечательные дети, и я горжусь ими, но иногда… – начальничек стиснул кулаки, – мне хочется, чтобы вы тоже были моим сыном. Однако это невозможно: вы сын Люциуса Малфоя и останетесь им, какой бы путь ни выбрали. И я бесконечно горд и благодарен вам за то, что в непростую минуту жизни вы пришли именно ко мне. После ухода в отставку, вспоминая об этом нашем разговоре, я хоть иногда буду надеяться, что стал для вас не таким плохим куратором, как мне обычно кажется…
– Вы были омерзительным куратором, сэр, – ответил Драко, пытаясь проглотить застрявший в горле комок, – но от нищеброда и не приходится ждать ничего иного...
– Это точно! – хмыкнул ублюдок Уизли. – От нищеброда вроде меня ничего иного ждать не приходится…
Драко поднялся на ноги и хотел что-то сказать, но голос почему-то не слушался.
– Мистер Малфой, еще очень рано. Я уверен, ваш отец спал крепко и не заметил, как вы ушли. А если он даже и услышал стук хлопнувшей двери, то вполне мог решить, что вы отправились на свидание. Если вы вернетесь домой этим утром, то ваша ночная прогулка не покажется подозрительной никому… – начальничек жестом остановил возражения юноши и продолжил: – Поверьте: человеку, который четыре года просидел в тюрьме, очень неприятно в первое утро, проведенное на свободе, узнать, что родной сын ушел из дома…
Не находя слов, Драко ударил кулаком по столу.
– Вы… вы… иногда я вас ненавижу, сэр!
– Ничего страшного, мистер Малфой, – ублюдок Уизли улыбнулся и встал со скамьи, – я это переживу. У нас, нищебродов, шкуры крепкие…
– Сэр… сэр… – нужные слова упрямо не желали произноситься, – я хочу вас попросить…
– Я вас слушаю, мистер Малфой.
– Я… в другой раз… Сейчас пойду… Нужно успеть домой…
– Не забудьте чемодан, мистер Малфой.
– Спасибо, сэр. До свидания!
– До свидания, мистер Малфой!
Мальчик схватил чемодан, выбежал из сада и почти сразу же трансгрессировал.
Артур Уизли тяжело опустился на скамью, прижимая руку к сердцу, которое колотилось как сумасшедшее. Он ни секунды не сомневался, что поступил правильно, но легче от этого не становилось.
Только Артур знал, как отчаянно ему хотелось сказать:
– Мистер Малфой, отбросьте всякие сомнения! Вы прирожденный мракоборец, лучший из всех, кого я знал, и добьетесь в профессии огромных успехов!
И самое страшное, что в этих словах не было бы ни капли лжи: за все годы работы Артур Уизли видел немного столь же талантливых мракоборцев, как высокородный мистер Малфой. И мальчик поверил бы – непременно поверил, потому что хотел услышать именно такую правду. И он стал бы мракоборцем, прожил невероятно яркую, насыщенную и счастливую жизнь, занимаясь любимым делом, обрел бы верных друзей и настоящую любовь – и был бы бесконечно благодарен своему Учителю, который помог сделать правильный выбор…
Но даже в этом случае Артур не обольщался относительно собственного будущего. Уйти в отставку все равно пришлось бы, а у мракоборцев слишком много дел, чтобы часто навещать бывших коллег. Пенсионеры имели полное право приходить в министерство к прежним сослуживцам, – и старым друзьям всегда были рады, – но занятым людям нелегко тратить время на общение с досужими гостями. Так что Артур понимал: навещать Зверинец и видеть мальчика придется не чаще раза в месяц. А уж ждать визита высокородного мистера Малфоя пришлось бы гораздо дольше, и вовсе не факт, что он вообще когда-нибудь соизволил бы посетить бывшего куратора…
Сам Артур навещал своего учителя Джона Старбэкса раз в два-три месяца, да и то чаще, когда требовался совет опытнейшего мракоборца с сорокалетним стажем службы, чем просто так.
Времена тогда были сложные: Волдеморт только-только заявил о себе, но и без него забот хватало. А Молли почти каждый год рожала по ребенку, и все они кричали, болели и путались под ногами, так что в тихом, уютном коттедже Старбэкса Артур, сидя за чайным столом, порой дремал с открытыми глазами и не слушал старика. Но, несмотря на усталость, один из лучших бойцов Летучего отряда, разумеется, не мог не заметить, что к визиту ученика Старбэкс непременно одевался понаряднее, хотя многочисленные ордена надевать стеснялся, и искренне волновался, спрашивая, понравилось ли гостю бутерброды, свежеиспеченное печенье и кекс. Вот только у Артура не было ни времени, ни сил задуматься, что значат его визиты для одинокого старика, потерявшего жену за несколько лет до ухода в отставку, а единственного сына – во время войны с Гриндевальдом. Артур ел, наслаждался тишиной и покоем, немного дремал, получал ответ на интересующий вопрос и уходил. А Старбэкс оставался один в своем тихом, уютном коттедже, среди старых фотографий, орденов и воспоминаний…
Старик тихо и мирно умер во сне, когда Артур был в служебной командировке в Германии. О смерти Старбэкса он узнал, лишь вернувшись в Англию. К этому времени старик уже несколько недель покоился на маленьком деревенском кладбище. Артур навещал учителя раз в год, снова и снова торжественно обещая себе выкроить время хотя бы на один внеплановый визит, но так и не сделал этого…
Так что Артур очень хорошо представлял свою жизнь после выхода в отставку – жизнь от встречи до встречи с мальчиком. Иногда давящую пустоту будут нарушать новости в газетах и по радио, но лучше, чтобы это случалось пореже: если о мракоборцах пишут журналюги, – значит, что-то идет не так.
Артур понимал, что другие люди вряд ли поверят, что счастливый муж, отец и дед может чувствовать себя одиноким без человека, который ему не родич и даже не друг, но знал, что так и будет. Это расплата. Заслуженная расплата…
Начальник Сектора выявления и конфискации поддельных защитных заклинаний и оберегов возненавидел своего нового подчиненного, конечно, не с первого, но со второго или третьего взгляда точно – за надменные манеры, напоминавшие о Люциусе, за невероятную наглость и за исключительную глупость. Глядя на высокородного придурка, Артур искренне жалел, что телесные наказания запрещены: ему казалось, что только хорошая порка могла вразумить малолетнего идиота.
Но показывать свой гнев было нельзя. Малфой перестал бы выпендриваться только в одном случае – если бы точно понял, что начальник ни от каких его выходок не потеряет самообладание. Потому Артур держался, хотя это было невероятно тяжело.
Порой он корил себя за свою ненависть: нельзя так относиться к мальчишке, который повинен лишь в том, что хорошо усвоил все, чему его научили родители. Но никакие увещевания не могли погасить бешенство, возникавшее, стоило вновь увидеть надменную белобрысую физиономию.
Артур старался, чтобы его чувства никак не влияли на поступки, но секретную директиву министерства исполнять приходилось все равно. Она предписывала ставить условно-досрочникам новые и новые непростые задачи, решение которых требовало напряжения всех сил, – таким образом бывших Пожирателей надеялись отвлечь от противоправных замыслов и действий. А по ходу выполнения своих служебных обязанностей высокородный мистер Малфой должен был съездить на целевые вызовы хотя бы несколько раз, чтобы стало ясно, годится он для такой работы или займется аналитикой. А для того чтобы самоуверенный мальчишка не погиб во время первой же серьезной передряги, он должен был привыкнуть слушаться начальника безоговорочно. Должен. Привыкнуть. Слушаться. Безоговорочно…
Артур, как и все остальные кураторы, знал об эксперименте, проведенном магловскими студентами и их преподавателем. Умные, добрые, психически нормальные и не связанные ни с криминалом, ни с правоохранительными органами парни разделились по жребию на узников и надсмотрщиков и решили несколько недель провести в созданной ими же самими тюрьме. Буквально через пару дней надзиратели вошли во вкус и начали с искренним удовольствием издеваться над недавними друзьями, которые волею жребия стали заключенными…
Помня эту страшную историю, Артур старательно контролировал собственные действия, тщательно следя за тем, чтобы не выйти за рамки порядочности. Только с каждым днем все сильнее казалось, что он пытается заставить подчиненного выполнять свои приказы не ради дела, а из удовольствия мучить беззащитного человека. Несмотря на все усилия держать себя в руках, Артур чувствовал, как медленно, но верно теряет над собой контроль.
Артур не помнил, когда впервые задумался о том, что в Азкабане красивому и надменному мальчишке придется страшнее, чем многим другим узникам, и не мог сказать, когда начал представлять себя на месте мучителей Драко. Артур был верным мужем, но в жизни испытал многое и не видел ничего зазорного в том, чтобы желать юношу вдвое младше, однако считал исключительной подлостью вожделеть, да еще так жестоко, подчиненного, который полностью от тебя зависит и не свободен в решениях. Любой порядочный человек умер бы от стыда при первой же подобной мысли, – а Артур не помнил, когда впервые задумался об этом… Он люто ненавидел и презирал себя за свои желания, но поделать ничего не мог. Вспоминая надменные тонкие губы, мягкие светлые волосы, молочно-белую кожу, Артур сходил с ума от стремления прикоснуться к ним, сделать их частью себя.
Остатков совести и гордости хватало на то, чтобы каждое утро перед уходом на работу прятать свои гнусные мысли в Омут Памяти. Но они возвращались, стоило вновь увидеть в дверях кабинета знакомую хрупкую фигурку.
С каждым днем было все труднее сохранять спокойствие. Когда становилось совсем уж невмоготу, Артур очень аккуратно читал мысли Драко – и это успокаивало. Мальчику, который многим казался воплощением испорченности, даже в голову не приходило, что начальник может испытывать по отношению к нему недостойные чувства. А мысли самого Драко были по-детски светлы и чисты, даже когда он думал об Артуре с ненавистью. Это отрезвляло, помогало взять себя в руки и сосредоточиться на работе.
А потом они вдвоем попали на драконью речку – и Артур, шагая по проклятым джунглям рядом с малышом, дал себе торжественную клятву, что умрет, но не позволит отправить его в Азкабан. Голову и руки разрывала нечеловеческая боль, мир вокруг расплывался, теряя очертания, а Артур раз за разом повторял про себя: «Сдохну, но не позволю мальчишке наделать глупостей до конца принудиловки! Сдохну, но не позволю!»
Увидев в больнице ожоги Драко, Артур немедленно предложил себя для процедуры инвольтации, но целители отказались: жизненных сил у пациента оставалось более чем достаточно, а драконьи ожоги человеческая энергия залечить не могла.
Когда Драко вернулся на работу в министерство, Артур, стремясь хоть немного помочь, начал делать то единственное, что было в его власти. Он из кожи вон лез, пытаясь научить мальчика видеть Линии Силы, – но не мог, и, лежа ночами без сна, ругал себя за тупость и пытался понять, как нужно обучать упрямого условно-досрочника.
Слава Мерлину, после событий на драконьей речке грязные мысли по отношению к малышу исчезли без следа, но их место занял страх. Драко был совершенно бестолковым, он разбирался в жизни хуже, чем новорожденный младенец, – такого высокородного идиота легко вовлечь в любую дурость! Да, по вечерам будних дней он слишком сильно уставал и вряд ли мог ввязываться в передряги, но есть еще и выходные, а за два дня можно наворотить столько, что и за всю жизнь не разгребешь!
Артур стал бояться суббот и воскресений. Он пытался скрыть свой страх от окружающих, но понимал, что это почти невозможно.
Первой странности в поведении мужа заметила Молли. Как-то раз за ужином она раздраженно сказала:
– У тебя семеро детей, внучка и внук! Почему ты все время говоришь о совершенно постороннем мальчишке?! У него есть родители и множество других родичей!
– Его отец в тюрьме, мать – феллер с многолетним стажем, а остальным родичам не до него!
– Не знаю, мог ли Люциус отказаться служить безносому уроду, но если богатая красавица балуется зельями – это ее выбор! – сурово сказала Молли. – За все время нашей супружеской жизни я бездельничала только пять месяцев – пять отпусков, которые мы провели вдали от дома! Раз уж я не стала феллером, хотя почти никогда не отдыхала, то и Нарцисса смогла бы держать себя в руках, если бы постаралась! И ты сам говорил, что Андромеда Тонкс регулярно пишет племяннику, так что и вниманием кровных родичей он не обделен…
– Молли, – Артур встревожился: раньше жена никогда не предъявляла ему претензии, – если тебя не устраивает работа Куки – мы можем нанять вместо нее другую эльфийку или даже нескольких! И, если хочешь, я куплю тебе путевку на самый шикарный курорт во Франции или в Италии. Сам я пока в отпуск поехать не могу, но ты и одна очень хорошо отдохне…
– Не нужно мне ничего! – Молли внезапно перестала сердиться и ласково улыбнулась. – Куки меня вполне устраивает, а без тебя я никуда не поеду. Да и детей без присмотра оставлять не хочется. Некоторые уж внуков завели, хотя у самих в головах ветер свищет…
– Все наши дети, – удивился Артур, – не только давно выросли, но еще и повоевать успели! Проживут они без тебя пару месяцев и о внуках позаботятся! Отдохни!
– Не могу я без вас отдыхать, – снова улыбнулась Молли, – когда я одна, у меня сердце не на месте. Ты не за меня беспокойся, а за себя…
Во время Генеральной Репетиции Артур сходил с ума от страха за малыша: после событий на драконьей речке у него могло не выдержать не только здоровье, но и нервы. Однако целители лишь улыбались в ответ на просьбы освободить Драко Малфоя от участия в очистке парка, ставшего приютом чудовищ: по словам лекарей, условно-досрочник был здоров как бык.
Узнав, что мальчик откуда-то знает, где находится источник некробиотического излучения, Артур встревожился еще сильнее: неужели Драко все же связался с Затейником? Но, поразмыслив, Артур решил, что в этом случае малыш не выдал бы столь важный секрет или придумал более убедительные объяснения своей осведомленности. Конечно, нельзя было полностью исключать того, что, несмотря на молодость, Драко – шпион экстра-класса и дурил начальника с момента своего прихода в министерство, но в подобное абсолютно не верилось.
Казалось, что хуже Генеральной Репетиции ничего быть не может, – но в тот день, когда малыш явился на работу в магловском наряде, стало ясно, что это не так. Артур до сих пор помнил свой тогдашний ужас, ведь надменный мистер Малфой мог одеться подобным образом только в отчаянной ситуации. Облегчение, пришедшее, когда малыш рассказал правду, было неимоверным, но в глубине души все равно оставался страх.
И даже тот факт, что Драко понемногу начал видеть Линии Силы, не принес успокоения: ведь перед людской хитростью и подлостью бессильно любое мастерство бойца…
Когда малыш начал заниматься в боевке-«Д», Артур отправился к Джеффу и попросил его нагрузить новичка как можно сильнее, чтобы у того не оставалось ни времени, ни сил на глупости.
– Арти, – удивился Кулак, – ты знаешь хоть одного моего ученика, который недорабатывает то, что ему положено?
– Нет, но…
– А зачем задаешь дурацкие вопросы?
Джефф не понимал, Корвин Флэннери, преподававший боевую магию, не понимал тоже, только Тедди до некоторой степени разделял тревогу друга. Но даже мудрый Умник до конца не осознавал, что высокородный мистер Малфой неразумнее Златопуста Локонса и поверит любому, кто наобещает ему побольше всякой ерунды…
В первый день войны в Туннелях Артур, отправляясь из министерства на пост Наблюдателей у входа в подземелья, попросил дежурного охранника сообщить, придет ли Драко на работу. Получив положительный ответ, Артур некоторое время сидел неподвижно, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце: малыш пришел, – значит, он или совсем не связан с Затейником, или связан недостаточно сильно для того, чтобы сражаться за этого негодяя. Впрочем, существовала и еще одна возможность: Драко был информатором Затейника, поэтому и не поддержал его открыто. Но об этом Артур старался не думать…
В первый раз он не смог проводить Драко в Туннели, но, начиная со второго дня, каждое утро под чарами Мимикрии караулил у входа в подземелье, поджидая малыша. Каждый вечер Артур возвращался на то же место, чтобы увидеть Драко снова. Через несколько дней Артур почувствовал у входа в подземелье еще чье-то присутствие и, попытавшись прочитать мысли невидимки, понял, что это Лайонел Кэрриган. Артуру сразу стало спокойнее: если с ним самим что-то случится, мальчика все равно будут ждать и желать ему удачи. Все мракоборцы знали, насколько это важно и нужно.
Не сразу, но Артур понял одну простую и страшную мысль: он боится за чужого, в сущности, мальчишку больше, чем за родных детей. Это было чудовищно, но поделать с собой Артур ничего не мог. Перси в министерстве, Чарли в Румынии – опасность угрожает им не больше, чем обычно. Джинни беременна – даже если с Гарри что-то случится, ребенок даст ей силы жить. Рон, конечно, обормот, но вместе с Гарри и Гермионой во время войны с Волдемортом выживал в переделках и пострашнее. Эта слаженная и очень эффективная команда не пропадет и в Туннелях. Близнецы давно превратились из безбашенных хулиганов в очень толковых, хотя и не лишенных авантюризма мужчин – вместе они могли свернуть горы, не то что победить ходячих мертвецов. Билл еще в годы работы ликвидатором заклятий в Египте умел великолепно сочетать осмотрительность со способностью вовремя рискнуть и не утратил эти качества и поныне. А Драко еще не пришел в себя после встречи с диким драконом, не закончил обучение в боевке-«Д» и к тому же ни дня не воевал – такому самоуверенному и неопытному мальчишке в Туннелях не место…
Каждый раз, когда малыш долго не поднимался наверх, Артур беззвучно молил всех богов, предлагая свою жизнь в обмен на жизнь Драко.
Артур навсегда запомнил тот страшный вечер, когда мальчик так и не вышел из Туннелей. Стемнело; на поверхность поднимались все новые и новые бойцы, грязные и усталые, целители на носилках выносили раненых, но ни Драко, ни людей из его команды не было. Когда наступила ночь, поток людей, выходящих из подземелий, иссяк, и у входа остались только Артур и Лайонел. Было холодно, пошел проливной дождь, а двое мужчин, молча наложив на себя водоотталкивающие чары, сидели и смотрели на вход в Туннели.
В половине третьего ночи Артур негромко сказал, впервые давая понять, что знает о присутствии подчиненного:
– Лайонел, сходи в госпиталь и узнай там… новости. Может быть, раненых вынесли так, что мы не заметили. А если никаких новостей нет – иди спать! Тебе завтра работать. А я еще посижу…
– Я схожу посмотрю, вдруг мы и вправду пропустили? – Кэрриган поднялся со стула и снял с себя чары Мимикрии. – А потом я вернусь…
Не заметить Драко и его бойцов можно было лишь в одном случае – если бы их вынесли на поверхность в виде пуговиц, в которые превращали трупы. Оба собеседника об этом прекрасно знали.
– Если новостей нет – иди спать! – резко сказал Артур. – Это приказ старшего по званию. Только сначала передай, пожалуйста, два моих письма по назначению, – он наколдовал перо, чернила и два листа пергамента, написал на них несколько строк и передал Лайонелу. – Первое – просьба предоставить мне на завтра отгул по причине нездоровья. А эту записку, пожалуйста, отправь с совой моей жене... Если ничего не… изменится, через сутки ты меня сменишь. Я не могу подолгу не спать: здоровье не позволяет…
– Хорошо, сэр, – ответил Лайонел казенным голосом и ушел.
Через полчаса официантка принесла Артуру ужин и сказала:
– Мистер Кэрриган просил передать, что новостей нет.
Сердце сразу прекратило колотиться как сумасшедшее и позволило дышать. Вот только есть абсолютно не хотелось…
Новости появились лишь за час до окончания того страшного дня. Именно тогда поднявшиеся из Туннелей бойцы сообщили, что Малфой и его отряд живы и здоровы, но решили не выходить на поверхность, поскольку дорога занимает слишком много времени.
Артур быстро зашел на пост Наблюдателей и сообщил новость коллегам, а затем вернулся домой и проспал целые сутки. Проснувшись, Артур отправился в министерство и попросил Ипполита Гиппокридеса о переводе в один из интендантских отрядов, которые только начали создаваться. Сначала начальник департамента мракоборцев пытался отказать, но потом почему-то согласился.
Спускаясь в Туннели, Артур каждый раз надеялся увидеть малыша, хоть и понимал, что это маловероятно: Драко и его бойцы сейчас сражались в самых дальних уголках подземелий, а интенданты никогда не забирались очень уж далеко, потому что были не в силах противостоять инфери и огнечервям.
Проклятая теория вероятности оказалась абсолютно верна: один раз Артур встретился с Роном, Гермионой и Гарри, но малыша не видел ни разу.
Большую часть жизни Артур посмеивался над религиозными людьми, но, узнав о гибели Затейника, навестил по одному лондонскому храму каждой конфессии и вознес благодарственные молитвы богам.
Когда вышедшие из Туннелей бойцы проходили реабилитацию в больнице Святого Мунго, Артур под обороткой несколько раз ходил туда и внимательно рассматривал мальчика. К счастью, тот выглядел хотя и усталым, но в целом здоровым духовно и физически. Вот только было непонятно, почему Драко избегает любых личных контактов, несмотря на огромное количество желающих эти контакты установить.
Артур очень надеялся, что нежный и чуткий Лайонел найдет путь к сердцу малыша. Но вечером первого января Котик пришел в «Нору» и грустно сказал, что Драко в ранней юности пережил очень страшное потрясение, поэтому сейчас ни с кем не может заниматься сексом, и излечить эту проблему может только время, а не целители. Артур не стал расспрашивать дальше, понимая, что ответа не получит, и молча выругался про себя, поражаясь, как малыш умудряется влипать во все возможные передряги.
А вечером второго января в «Нору» нанес визит Алкид Грегсон, и из его осторожных вопросов Артур сразу понял, что Драко подозревают в работе на Затейника. Больше всего хотелось заорать на Грегсона и выгнать его, но так поступать было нельзя ни в коем случае. Артур, собрав в кулак всю свою хитрость, отвечал вежливо, небрежно и слегка удивленно, всячески отрицая вероятность того, что его подопечный способен помогать Затейнику.
После ухода Грегсона Артур задумался, не сообщить ли о нем Драко, но, поразмыслив, решил этого не делать. Высокородный мистер Малфой не доверял своему куратору-нищеброду и мог счесть его предупреждение частью направленной против себя интриги. Но даже если бы малыш поверил, это лишь усугубило бы ситуацию. Он слишком плохо умел владеть собой, и Грегсон во время допроса непременно догадался бы, что собеседник знает о подозрениях в свой адрес.
На следующее утро Артур вновь отправился уже знакомыми дорогами в лондонские храмы всех конфессий, а вечером «Нору» опять посетил Алкид Грегсон. Слегка улыбаясь, он сказал:
– Что ж, Арти, думаю, ты прав. Или высокородный мистер Малфой – величайший актер, которого я видел в жизни, или он и вправду ни в чем не замешан. Поразительно несдержанный молодой человек! Как ты его терпишь, не понимаю…
– Привык, – коротко ответил Артур, с трудом подавляя желание схватиться за сердце.
Но даже слова Грегсона успокоили не полностью: мракоборцы из отдела тайн умели скрывать свои мысли и обожали плести интриги. Поэтому бояться за малыша Артур не перестал.
Со временем к тревоге добавилась тоска: Артур не представлял, что будет делать, если Драко уволится из министерства. Конечно, такая возможность казалась маловероятной: за время службы мальчик нашел верных друзей и увлекся своей работой, но голова у высокородных работает не так, как у прочих людей…
В один из холодных февральских дней, когда все остальные сотрудники Зверинца, закончив работу, уже разошлись по домам, Тедди негромко сказал:
– Артур, отпусти мальчика!
– Что ты имеешь в виду? – сердце тревожно екнуло.
– Хорошо, что ты не спрашиваешь, какого именно мальчика я имею в виду, – Умник слегка улыбнулся. – Молодежь ничего не замечает дальше своего носа, но я знаю тебя много лет и прекрасно понимаю: уже очень давно ты никого не видишь, кроме Драко, и постоянно о нем думаешь. И рано или поздно о твоей одержимости догадаются и остальные… Однако гораздо хуже другое. Уж не знаю, как ты зацепил мальчика, – на его месте я бы убил того, кто обращался бы со мной так, как ты – с ним, – но Драко тоже видит только тебя и думает только о тебе. Добром это не кончится, Рыжий... Очень прошу тебя, отпусти мальчика! Дай ему жить своей жизнью!
– Но я же не держу Драко и не мешаю ему… – голос вдруг сорвался.
– Ты держишь его, даже если сам этого не понимаешь, – Тедди вздохнул. – Поэтому очень прошу: если мальчик после окончания принудиловки решит остаться работать в министерстве – уходи в отставку! Если он действительно всерьез собирается уволиться – не пытайся его остановить!
– Я и не пытаюсь, – Артур отчаянным усилием воли взял себя в руки и небрежно спросил: – А, как по-твоему, Драко понимает, что происходит?
– К счастью, нет. Я ведь уже сказал: молодость видит только себя. И моли всех богов, чтобы мальчик ни о чем не догадался, иначе я не завидую вам обоим!
– Я сделаю все, чтобы малыш ни о чем не догадался, – твердо сказал Артур.
После этого разговора он смирился с тем, что Драко после окончания принудиловки уйдет из министерства, и душу заполонила глухая тоска. Возможно, именно из-за нее Артур не почувствовал ни тени угрозы во время последнего целевого выезда малыша: отчаяние и безнадежность подавили все прочие мысли и чувства.
Во время схватки с оборотнем думать было некогда, потом пришла страшная боль в сердце, за ней – тьма, а когда Артур снова открыл глаза, то понял, что находится в больнице.
Когда стало ясно, что мальчик полностью исцелится после безнадежных травм, у Артура вновь появилась надежда. Конечно, высокородный мистер Малфой не говорил напрямую о своих планах, но Артуру казалось, что его бывший подчиненный все же намерен остаться на службе в министерстве. Для самого Артура это ничего не меняло: он твердо решил в начале сентября уйти в отставку и видеть Драко не чаще, чем раз в месяц. Но было очень приятно знать, что судьба мальчика устроится, и он хотя бы частично избавился от дури в голове…
А нынешним утром все надежды рухнули. Артур и раньше понимал, что освобождение Люциуса из тюрьмы заметно изменит расстановку сил, но даже представить не мог, что малыш так сильно боится пойти против семейных традиций и воли отца.
Артур не сомневался: если мальчик выберет бизнес, они вряд ли еще когда-нибудь увидятся, потому что профессия и образ жизни определяют круг общения. Для мракоборца Драко Малфоя Артур Уизли был бы учителем – пусть не очень любимым и излишне суровым, но все же уважаемым человеком. А у бизнесмена Драко Малфоя воспоминания о кураторе очень быстро сотрутся, оттесненные более насущными заботами. И деловой человек будет вспоминать нищеброда, с которым год просидел в одном министерском кабинете, со смешанным чувством скуки и раздражения…
Расстаться со вновь обретенной надеждой оказалось нечеловечески тяжело. Артур даже удивился силе своих чувств: он и подумать не мог, что до такой степени привык быть для Драко важным человеком. А сохранить малыша в своей жизни оказалось очень просто – достаточно лишь сказать истинную правду о том, что он прирожденный мракоборец…
Но Артур не колебался ни секунды. Как бы ни хотелось помочь Драко определиться, но он твердо знал: мальчик имеет полное право самостоятельно решить, кем стать. Высокородный мистер Малфой не выбирал принудиловку – ему ее навязали. Больше года мальчик не мог решать за себя, и нет ничего удивительного в том, что он растерялся и попросил совета, когда впервые за долгие месяцы получил шанс определить свою дальнейшую жизнь. Старший и умудренный опытом человек вправе посоветовать и разъяснить ситуацию, но никто – ни родные, ни друзья, ни учителя, ни тем более куратор, – не имеет право сделать выбор за другого…
Сердце вновь обожгла невыносимая боль, стало трудно дышать, но сомнений в правильности своего поступка не было по-прежнему. Если Драко предпочтет бизнес – то жизнь Артура утратит всякую цель и радость, но совесть останется чиста. Если малыш решит остаться в министерстве – Артур возблагодарит всех богов, но все же еще раз переговорит с Драко, чтобы увериться в том, что его выбор сознателен и тверд…
– Ты все же отпустил мальчика? – раздался совсем рядом знакомый голос. Молли села рядом.
– Да, – Мерлин, как же трудно произнести одно простое слово!
– По-моему, ты поступил совершенно правильно, – миссис Уизли плотнее закуталась в старенький халат. – Не пойми меня превратно: я не считаю тебя своей собственностью. Я не слепая и вижу, как ты любишь Драко. Не сомневаюсь, ты мог бы подарить ему очень много счастья, а для любви не важна ни разница в возрасте, ни вражда семей. Ты сильный и заботливый, ты сумеешь сделать так, чтобы Драко полюбил тебя очень сильно и навеки – тогда он не бросит тебя, что бы с тобой ни случилось. Но ведь мальчик только начинает жизнь, а твои лучшие годы уже миновали. Правильно ли обрекать совсем молодого человека на долгий уход за больным стариком?
– Пока я еще не совсем ослабел и мог бы многому научить малыша, – Артур слышал свой голос словно со стороны, – и в любви, и в сексе, и в жизни…
– Жизни ты мальчика уже научил, а любви и сексу он скоро научится с ровесниками, – мягко сказала Молли. – Ты ведь и сам понимаешь, что сверстникам проще любить друг друга: они вместе учатся и нежности, и сексу, и ответственности… А с тобой Драко сначала пришлось бы быстро осваивать твой опыт, а вскоре после того, как это произошло, твоя жизнь стала бы клониться к финалу. Ты медленно, но неизбежно уходил бы во тьму, а мальчику осталось бы лишь провожать тебя. Разве такой судьбы ты для него хочешь?
– Нет, – тяжелый камень, давивший на сердце со времени ухода малыша, упал, и наконец стало можно дышать. – Спасибо, что объяснила мне это, Молли. Ты лучшая жена в мире…
– Разумеется, – она ласково улыбнулась, – на другой ты не женился бы! Я, наверное, не очень умная женщина, но одну вещь за свою жизнь поняла очень хорошо: детей нужно вовремя отпускать. Помнишь, как я возражала против отъезда Билла в Египет, а ты меня переубеждал? Ты говорил, что под крылом можно держать только птенцов, а выросших птиц нужно отпускать в полет, иначе они зачахнут от тоски. Не сразу, но я поняла, что ты прав, и благодарна тебе за науку.
– Вот только я не смог слушать себя так же внимательно, как ты слушала меня, – Артур заставил себя улыбнуться.
– В этом нет ничего удивительного, – спокойно ответила Молли, – ведь именно Драко стал твоей первой любовью. Не возражай, пожалуйста, я ведь не слепая… Когда ты сделал мне предложение, я понимала, что ты не очень любишь меня, но надеялась, что моих чувств хватит на двоих, – и не ошиблась. Поначалу мне было горько, что ты любишь меня не так сильно, как мне хотелось бы, я даже ревновала, но потом поняла: работа для тебя важнее семьи. Но ты неустанно заботился обо мне и детях, и это было важнее бурного проявления чувств. Кроме того, я любила и люблю наших детей до безумия, и моя слепая любовь могла принести им много бед. Ты умел вовремя остановить меня именно потому, что относился к нашим детям не как к птенцам, требующим защиты, а как к личностям, каждая из которых должна раскрыть свои таланты. Я уже почти поверила, что ты не способен на страсть…
– А я взял и влюбился в ровесника моего младшего сына, – Мерлин, какое же счастье говорить об этом в открытую...
– Ты помог мне понять, что лучше для наших детей, – так неужели я не помогу тебе понять, что лучше для твоего любимого? – спросила Молли очень просто и искренне. – Какая же я тебе жена после этого?
– Ты самая лучшая женщина на Земле, – честно сказал Артур, – и я бесконечно счастлив, что ты выбрала меня и родила нам таких чудесных детей. А моя… любовь – это морок, она скоро пройдет. Странно, что я полюбил именно Драко Малфоя, правда?
– Не знаю, пройдет ли твоя любовь, но она в любом случае не морок, а счастье, даже если причиняет боль, – мягко сказала Молли. – А в том, что ты полюбил Драко Малфоя, нет ничего удивительного: наши дети похожи на Прюэттов, а Драко – на тебя. Он такой же высокородный волшебник, как и ты…
Артур сжал руки в кулаки, не зная, что сказать. Он не думал, что Молли помнит. Столько лет прошло – а она все еще помнит…
В одиннадцать лет высокородный Артур Уизли был намного большим снобом, чем Драко Малфой – в девятнадцать. Прямой потомок короля Артура люто ненавидел нищебродов и барыг, оттеснявших древнейшие фамилии от власти и влияния. И еще маленький Артур ненавидел отца за то, что он никак не может вытащить семью из нищеты, распродает фамильные земли и ценности. Много лет спустя Артур понял, что Септимус Уизли, несмотря на отсутствие малейших деловых способностей, творил чудеса, раз за разом спасая семью от разорения, но в детстве хочешь считать родителей всемогущими и обижаешься, обнаружив, что это не так.
Другие родичи также не вызывали у Артура теплых чувств. Мать, посвятившая себя заботе о детях, жила в постоянном страхе за них и перед разорением. У младшей сестры Морганы была голова на плечах, но принимать всерьез девчонку не стоило. Младших братьев – жестокого и глупого Ланса и слабого, безвольного Гэла – Артур презирал, но отца ненавидел намного сильнее. Артур попросил Распределяющую Шляпу отправить его в Гриффиндор именно для того, чтобы насолить отцу, который не сомневался, что все его дети непременно поступят в Слизерин.
На выбранном факультете Артуру очень не понравилось, с грязнокровками и барыгами общаться было противно, но и драться одному против всех казалось бессмысленным. Сжав зубы, Артур терпел, не сомневаясь, что отомстит наглым выскочкам, как только вырастет.
Когда Артуру исполнилось пятнадцать, родовой замок, где Уизли жили испокон веков, пришлось продать, и семья поселилась в небольшом коттедже. Большинство фамильных эльфов также достались более богатым владельцам, поэтому высокородным чародеям, которые никогда прежде не занимадись домашней работой, пришлось осваивать хозяйственные чары. Впрочем, готовить оказалось не так трудно, как можно было предположить: семье Уизли хватало денег только на очень простую еду.
Примерно в это же время Артуру начали приходить письма от нищебродов-толстосумов, приглашавших его на балы и приемы. Сначала юноша не понимал, зачем нужен этим презренным людишкам, но Моргана объяснила, что они хотят выдать одну из своих ничтожных дочек замуж за обнищавшего, но очень высокородного чародея. Такая перспектива ужасала, но голод порой побеждал даже гордость, и Артур, заклятиями придав своей мантии более-менее приличный вид, время от времени ходил в гости к нищебродам. Однако увиденное и услышанное на балах и приемах у барыг лишь укрепило юношу в мысли не связываться с этими ничтожествами.
Когда Артуру исполнилось семнадцать, его пригласил в гости Рэйнальф Лестрейндж – преуспевающий отец двух сыновей, семья которого жила в Англии со времен норманнов. Артур удивился, но приглашение принял. Впрочем, разговор хозяина с гостем расставил все по своим местам: Рэйнальф туманно, но в целом недвусмысленно сказал, что пора очистить страну от презренных барыг, и в этой борьбе важно участие каждого высокородного волшебника. Артур спросил, кто возглавит войну за освобождение Британии, и, услышав уклончивый, но понятный ответ, с трудом скрыл разочарование. О Темном Лорде, некогда носившем имя Том Риддл, рассказывали родители, и, по их словам, он был безродным приемышем, выросшим в магловском приюте. Умение Тома говорить со змеями доказывало, что одним из его предков был Салазар Слизерин, но ни в коей мере не подтверждало чистокровность. По мнению Артура, такой человек, как Риддл, не мог возглавлять борьбу за права высокородных. Поэтому юноша вежливо попрощался с Рэйнальфом и ушел.
Окончив Хогвартс, Артур не сомневался, что сумеет начать и возглавить истинную войну за очистку Англии от грязи – справедливую и честную. Но для этого нужны были деньги, которых у Уизли не осталось. На помощь родичей рассчитывать не приходилось: отец, мать и братья из-за своей слабохарактерности не годились для столь важной и ответственной миссии, а Моргана, забыв о фамильной чести, бесстыдно флиртовала с богатыми грязнокровками. Деньги могла принести женитьба на дочери нувориша-толстосума, но делать этого категорически не хотелось: от одной мысли о том, что в жилах его детей потечет грязная кровь, Артура тошнило.
Поэтому он нашел иное решение, за которое ненавидел себя всю оставшуюся жизнь. Артур украл из родного дома те немногие фамильные ценности, которые еще оставались, под Оборотным зельем продал их скупщику краденого за четверть цены, а на вырученные деньги купил билет на корабль, плывущий в Америку. Там Артур планировал отправиться на золотые прииски и сколотить себе состояние: в Новом Свете, в отличие от Англии, не было гоблинов, и добычей драгоценных металлов и камней занимались люди. Много позже Артур выяснил, что его план был абсолютно нереален: в США на приисках, принадлежавших маглам, стояли мощные обнаружители чар, и волшебник просто не мог войти туда, не привлекая внимание местных мракоборцев, а на тех копях, которыми владели чародеи, чужакам очень неохотно позволяли работать. Но, отправляясь в Америку, Артур всего этого не знал и был полон самых радужных надежд.
Прибыв в Бостон, он нанял кэб и попросил отвезти в недорогую, но приличную гостиницу. Когда кэб достаточно далеко отъехал от шумного порта и начал петлять по лабиринту безлюдных узких улочек, сидевший на пассажирском месте человек, невидимый под чарами Мимикрии, оглушил Артура, забрал все его деньги, стер память жесточайшим Обливиэйтом, сломал палочку, а потом вместе с сообщником-кучером выбросил бесчувственное тело в глухой подворотне.
Артур не сомневался, что без посторонней помощи там бы и умер, потому что после заклятия не только полностью утратил память, но и не мог говорить. Однако судьбе было угодно, чтобы именно в ту подворотню, где лежал бесчувственный рыжеволосый парень, зашла компания хиппи. Длинноволосый Артур в яркой мантии походил на одного из «детей цветов», и хиппи унесли пострадавшего собрата с собой.
С хиппи Артур прожил полтора года и за это время исколесил всю Америку. Он заново научился говорить, но о своем прошлом совершенно забыл и не сомневался, что всегда жил среди маглов. Скитаясь по Америке, он очень многое узнал о любви, сексе, магловском искусстве, автомобилях и прочих технических устройствах. Даже сейчас Артур мог без магии починить любую сломанную машину и искренне развлекался, притворяясь безруким идиотом.
А воспоминания вернулись неожиданно – однажды в Новом Орлеане Артур увидел странно одетых людей и пошел за ними, сам не зная зачем. Вход в волшебный новорлеанский квартал был устроен, как и путь на британские магические железнодорожные платформы: чтобы попасть туда, достаточно было этого захотеть. Артур вошел – и память о прошлом накрыла его с головой. Словно потерянный, он долго ходил среди чародеев, пытаясь как-то совместить свою прежнюю и нынешнюю жизнь. Увидев умоляющий взгляд странно одетого человека, торговка газетами подарила ему одну из них. Артур прочитал новости из Англии и узнал, что Волдеморт набирает силу и перешел от мелких терактов к полномасштабной войне.
Артур думал две недели, а потом попросил у друзей-хиппи деньги на билет до Англии, объяснив, что вспомнил прошлое и должен вернуться домой, чтобы помочь родным, которые оказались в очень трудной ситуации. «Дети цветов» были убежденными бессеребренниками, но ради такого случая собрали очень приличную сумму. Артур уехал в Бостон, в местном магическом банке поменял магловские деньги на волшебные и купил билет на корабль, плывущий в Англию.
Вернувшись на родину, Артур собрал в кулак всю свою смелость, отправился к фамильному нотариусу и узнал, что семьи Уизли больше нет.
Отец, не выдержав исчезновения старшего сына и пропажи немногих оставшихся фамильных ценностей, умер через месяц после побега Артура; Седрелла пережила мужа на несколько недель.
Семнадцатилетний Ланс после смерти родителей решил отомстить грязнокровкам, разрушившим его семью. Он выследил и убил трех сотрудников министерства магии, которые в свое время проводили волшебную процедуру передачи родового имущества Уизли в собственность новых владельцев. Совершив преступление, Ланс пытался скрыться, однако был арестован. На суде он признал свою вину, но не раскаялся и был приговорен к пожизненному заключению в Азкабане, где уже провел почти год.
Моргана, едва достигнув совершеннолетия и так и не закончив Хогвартс, к общему изумлению, вышла замуж за Теренса Буллстроуда – абсолютно безродного, но чистокровного и очень богатого чародея, чьи капиталы были так огромны, что его не гнушались принимать даже высокородные волшебники.
После ареста брата и замужества сестры шестнадцатилетний Гэл остался в родном доме совсем один. Он бросил школу, стал феллером и умер от передозировки зелья за пару месяцев до приезда Артура из Америки. Коттедж, где жили Уизли после разорения, и земля, на которой он стоял, были конфискованы для оплаты долгов семьи.
Ни на что особенно не надеясь, Артур попросил нотариуса написать Моргане и Лансу и сообщить о своем возвращении. Их ответы оказались вполне предсказуемыми. Молодая миссис Буллстроуд написала, что у нее больше нет старшего брата, а подлый вор рано или поздно будет наказан за то, что он уничтожил семью Уизли. Ланс в своем послании выразился столь же недвусмысленно, но гораздо нецензурнее; впоследствии Артур писал брату как минимум раз в месяц, но ответа так и не получил, а, отсидев в тюрьме десять лет, Ланс умер.
Узнав, что семьи у него больше нет, Артур задумался о том, как искупить свою вину если не перед родичами, то хотя бы перед родной страной, которую чванливые высокородные чародеи поставили на грань гражданской войны. Поразмыслив несколько дней, он явился в департамент мракоборцев, честно рассказал все о себе и попросил принять его на службу. Стражи порядка, разумеется, не поверили неизвестно откуда взявшемуся молодому человеку с весьма сомнительной биографией, но ему на выручку пришел тогдашний глава отдела по незаконному использованию магловских предметов Джон Старбэкс. Он сказал:
– А я этому парню верю! В жизни еще и не то бывает! Возьму его к себе стажером, а там поглядим…
Этот пожилой толстяк с пышными усами стал первым учителем Артура и остался очень важным человеком в его жизни, даже когда молодой мракоборец перешел в Летучий отряд. В юности Старбэкс во время задержания опасных преступников попал под действие мощного заклятия и частично потерял голос, поэтому в минуты волнения не кричал, а шипел. Все ученики Джона переняли эту его привычку, и Артур не стал исключением. Он подражал Старбэксу бессознательно, но, замечая за собой его манеру гневно шипеть, радовался, что вспоминает учителя еще и таким образом.
Более-менее разобравшись с профессией, Артур задумался о семье. Он мечтал о детях, но не хотел, чтобы кто-то из них повторил судьбу Ланса или Гэла, и начал размышлять, как этого не допустить. Ответ нашелся не сразу и оказался неожиданным: чтобы дети стремились достичь успеха в жизни и реализовать свои таланты, они должны рассчитывать не на деньги и связи родителей, а на себя. Значит, излишнее богатство вредно…
Артур тщательно рассчитал сумму, необходимую для жизни не голодной, но и не богатой (эту процедуру он впредь повторял ежегодно), и задумался о том, какая девушка согласится жить бедно, но честно и родить мужу как можно больше детей. Ответ нашелся быстро: Молли Прюэтт выросла в небогатой семье и в школе смотрела на Артура влюбленными глазами. Он разыскал девушку, узнал, что она не замужем, серьезно поговорил с ней, понял, что именно такая жена ему нужна, и сделал предложение. Братьев Молли не очень порадовало, что их родичем станет один из Уизли, но Молли настояла, и они согласились.
Когда родился Билл, Артур задумался о том, что чувство защищенности детям дают не только деньги, но и сильный отец. Конечно, дети не должны считать отца тряпкой, но и полностью полагаться на него им тоже не стоит. Поразмыслив, Артур решил вести себя со своими детьми как немного бестолковый и непрактичный, но наблюдательный человек, который поможет скорее советом, чем делом. Такая манера поведения была полезна и еще по двум причинам. Во-первых, Артур не хотел мешать Молли руководить домом – она заслужила это право своим неустанным трудом на благо семьи. Во-вторых, подобное поведение помогало хоть немного, но скрыть истинный род занятий: в те годы честные мракоборцы уже стали мишенью не только для обычных преступников, но и для Пожирателей Смерти, а недотепа, каким притворялся Артур, вряд ли мог заниматься в министерстве чем-то серьезным…
Шли годы. Артур не переставал радоваться тому, как правильно выбрал жену. Молли оказалась именно такой спутницей жизни, в которой он нуждался, – трудолюбивой, любящей и способной вести хозяйство на очень скромные деньги.
Однако рассказать жене всю правду Артур не хотел, да и не мог. Он зарабатывал гораздо больше, чем отдавал Молли, но на себя не тратил ни кната, а все излишки клал на секретный счет в «Гринготтсе», который завещал жене. Эти деньги помогли бы семье, если бы с Артуром что-то случилось или если бы кому-то из детей потребовалось дорогостоящее лечение. Увы, шрамы Билла целители не могли излечить никакими средствами…
Но в целом масштабный эксперимент завершился грандиозным успехом. Несмотря на бедность, все дети Артура и Молли смогли раскрыть свои таланты, добились успеха и признания. Артур с уважением относился даже к выбору Перси: хотя третий сын предпочел порвать с семьей, но его путь все равно был предпочтительнее судеб Ланса и Гэла. Артур гордился детьми и был очень рад, что много лет назад верно рассчитал, как нужно их растить.
Единственной радостью, которая обошла Артура, была страстная любовь, о которой пишут во многих книгах. Но романтичным авторам он не верил и был бесконечно благодарен жене, посвятившей себя семье и детям.
И даже в страшном сне Артур не мог предположить, что в пятьдесят лет безумно полюбит ровесника своего младшего сына. Сейчас Артур и сам не знал, любит ли Драко как человека, вместе с которым хочет прожить жизнь, или как сына, похожего на него больше, чем любой из родных детей. Но это, в конце концов, не так уж важно: мальчик повзрослел, научился отвечать за себя и других и, значит, будет счастлив…
– О чем ты задумался, Артур? – встревоженно спросила Молли.
– О нас с тобой, – ответил он, возвращаясь из воспоминаний к реальности. – Ты знаешь, родная, что я очень тебя люблю?
– Да, любимый, – ответила она, вытирая глаза носовым платком. – Я это знаю. А теперь давай пойдем спать – времени осталось немного, но вздремнуть мы еще успеем…
– Как скажешь, – Артур поднялся со скамейки и помог встать жене; вместе они зашагали к дому. – Мы ведь очень хорошо жили все эти годы, правда?
– Конечно, любимый, – Молли шмыгнула носом, – и дальше мы будем жить так же хорошо…
– Ты совершенно права, милая, – он улыбнулся, загоняя тоску в дальний уголок души.
Как только Артур улегся на кровать, опустил голову на подушку и закрыл глаза, то оказался на поляне, окруженной непроходимыми джунглями. Хотя в реальности он никогда не был в этом месте, но откуда-то знал, что оно находится неподалеку от драконьей речки, где пострадал Драко.
На поляне сидел дракон – Артур его не видел, но без малейших сомнений ощущал присутствие гигантской рептилии.
– Ты должен был умереть в начале ноября нынешнего года, двуногий, – мысли дракона бились в голове человека, словно молоты, – но мы решили подарить тебе еще немного жизни. Не волнуйся, это не причинит вреда никому живому…
– Спасибо, хотя я, наверное, не заслужил…
– Заслужил, – отчеканил дракон, – иначе мы бы тебя не одарили.
– А сколько я еще проживу? – любопытство победило вежливость. – Пожалуйста, поймите меня правильно, я благодарен даже за лишний день жизни, но, раз уж мы разговариваем, мне интересно узнать…
– Назвать точную дату твоей смерти я не имею права, но знай: ты еще потанцуешь на свадьбах своих внуков.
– Спасибо… А нельзя ли отдать лишние годы моей жизни Драко Малфою? Он перенес страшные травмы, ему очень нужна сила…
Дракон весело подумал:
– Не волнуйся за малыша, двуногий! Ты отпустил его на свободу. Теперь малыш полетит далеко-далеко, его полет будет долгим и красивым…
– А я еще увижу его когда-нибудь? – сердце снова екнуло.
– Не знаю, – дракон вздохнул. – Он еще не выбрал свой путь, а когда это случится – ты узнаешь о решении малыша одним из первых. А теперь прощай! Мы больше не увидимся. Тебе нельзя долго здесь находиться…
– До свидания и спасибо! – крикнул Артур.
Вдруг джунгли заволокло туманом, а в следующую секунду Артур понял, что лежит на кровати в своей спальне. Рядом спала Молли.
Он закрыл глаза, сжал кулаки и зашептал тихо-тихо, чтобы не разбудить жену:
– Малыш полетит далеко-далеко, его полет будет долгим и красивым… – закусив губу, он произнес еле слышно: – Только, пожалуйста, всегда возвращайся из своих странствий, малыш!
