Глава 23. Рождественский деньГлава 23. Рождественский день
После многообещающей генеральной репетиции мюзикла все актеры разошлись кто куда. Лоли с Блэком оккупировали Выручай-комнату. Подругу я частенько не вижу. У нее один Бродяга на уме. Алиса и Рита под шумок сбежали в Хогсмит – выбирать своим благоверным подарки. Ремус и Фрэнк битый час рисовали плакат для девчонок. Ну и правильно, лучший подарок – сделанный своими руками. Особенно, когда нет денег!
Моя любимая подруга совершенно про меня забыла. А я, между прочим, встречаюсь с Поттером и о ней не забываю. Хотя… Мерлин знает! Я вообще света белого не вижу, день и ночь только об этой пиксе лохматой и думаю. Интересно, может, хоть я повлияю на то, чтобы он сходил к парикмахеру?
Может. Странное слово. Заставляет задуматься. Будет ли это «может» в наше неспокойное время?
Война. Об этом не задумываешься, пока она не настигает тебя и близких тебе людей. В Хогвартсе безопасно, но что же будет, когда мы закончим его?! Выживем ли?! Почему-то страшнейший волшебник настиг именно наше поколение. Все было спокойно до поры до времени. Просто что-то оборвалось. Бах! И все…
Все было тихо. Но со вчерашнего дня в Пророке начали писать о пропаже людей, о смертях, пытках. Люди дрожащими пальцами выискивали фамилии знакомых, родственников. Больница Св. Мунго была переполнена жертвами. Ученики в панике. И именно в этот момент понимаешь одно: война началась!
Весь вчерашний день в замке стояла гнетущая тишина. У многих учеников родители в плену или же с серьезными травмами больнице. У нескольких детей родители погибли, сражаясь за свои семьи. Панический страх, слезы, переживания… все это сейчас присуще нашему замку.
Но сегодня Рождество, и настроение у всех соответствующее. Даже дети пострадавших родителей радовались этому, возможно, последнему празднику. До жути пессимистично, но зато реально. И на нас – актерах мюзикла, лежала важнейшая миссия. Все вплоть до режиссера чувствовали огромнейшую ответственность. Мы должны были на максимум поднять всем настроение, чтобы все забыли о суровых буднях и насладились моментом. А потом будь что будет…
Вот только еще один подвиг мне стоит сегодня совершить. Мало ли что нас ждет! Непонятно, куда нас война забросит. Неизвестно, что с нами сделают Пожиратели. Но я уверенна в одном: я очень сильно люблю Джеймса Поттера, несмотря ни на что. И пока есть время, есть возможность, я должна сказать ему об этом. Все, решено! Сегодня на балу и скажу. А там уже будет видно.
В дверь постучались, и с самой виноватой мордочкой в мою комнату прошествовал Поттер. Я взвизгнула от радости и повисла у парня на шее. Он, не ожидая такого поворота событий, рухнул на пол, увлекая меня за собой, а вслед за нами рухнула полка, которую успел зацепить мой благоверный, на полке той стояли не очень вкуснопахнущие зелья, и они вмиг оказались на наших шевелюрах…
Фу, ну и пахнем же мы! Джеймс захохотал, увидев зеленую жижу на моей голове.
— Не фиг ржать, Рогатый! У тебя тоже башка гламурная!
Парень оперативненько так встал на ноги и помог подняться мне. Я благодарно улыбнулась, но не тут-то было… Он перекинул меня через плечо и потащил в душ отмывать сию жижу.
Черт, что-то я такое уже припоминаю. Он опять меня засунул в душ в одежде. Нахалюга! А я опять его поцеловала, как тогда. Ну и что, что мы мокрые и в непонятном зелье. На меня чувство дежавю нахлынуло.
Когда мы оторвались друг от друга, он взял мою ладонь в свою и торжественным голосом вопросил:
— Вы позволите мне сопровождать Вас на балу, миледи?
Я истерично хмыкнула. На миледи я сейчас как никогда была похожа с мокрой одеждой и зелеными волосами.
— Конечно, милорд. Буду счастлива! — пропела я и с сумасшедшим визгом вновь набросилась на Джеймса. Мы упали, на скользкий пол, весело хохоча.
Наш мокрый вечер прервал стук в дверь и нервный голос Лоли, предупреждающий о скором начинании торжества. Я со скоростью метлы моего ловца вылезла из душа и начала метаться по комнате, собираясь к балу. Он только смеялся, наблюдая за этой картиной. Через шесть минут и двенадцать секунд — он засекал — я была уже готова. Я взяла моего лохматого — который, кстати, успел переодеться в парадную мантию — под руку, и мы двинулись в бальный зал.
В холле уже собрались студенты. Школьной формы в этот день ни на ком не было видно. И не отличишь, где какой факультет.
Двери в Большой Зал еще были закрыты, так что в этой нарядно-цветной массе молодых людей то и дело вспыхивал смех, мелькали улыбки, девчонки хвастались нарядами и, наверное, кавалерами, которых держали за руки. Я, Лолита, Алиса и Рита бурно обсуждали наши наряды. Парни стояли ну с такими довольными лицами, как новые начищенные галеоны.
Мы повернулись к Большому Залу, куда в этот момент открылись двери. Студенты потянулись внутрь.
В дальнем конце зала перед длинным, накрытым белоснежной скатертью столом преподавателей — площадка для танцев и других мероприятий, входящих в регламент бала. Над ней — нескончаемый фейерверк разноцветных самовзрывающихся хлопушек. Справа – сцена с декорациями, на которой, собственно, и будет воспроизведен мюзикл. Паркет уже был усыпан серпантином и мишурой. Голубоватое сияние и белый нетающий волшебный снег придавали залу рождественскую атмосферу сказки.
Я и Лоли вместе с парнями заняли наш любимый столик — у танцевальной площадки слева, под самой большой елью, с которой иногда падали яркие огоньки, растворяясь в воздухе. К нам подсели Ремус с Ритой, Алиса с Фрэнком и Хвост. Последний пискнул в восторге от нарядов троих Мародеров.
Со своего места поднялся Дамблдор в нарядной остроконечной шляпе с мерцавшими на ней перламутровыми звездами. Тут же были и Хагрид – молодой, но огромный егерь, Слизнорт, находившийся в ожидании чуда, МакГонагалл и многие другие профессора. Флитвик восседал на подушках и улыбался всем подряд так, словно уже успел отметить Рождество среди зелий в подсобке Слизнорта. Я хотела было сказать об этом Джиму, но заговорил директор:
— Добрый вечер, дорогие мои! Мы открываем Святочный Бал! — улыбнулся Дамблдор, закидывая в рот лимонную дольку. — И начинаем мы наше торжество с мюзикла!
По всему залу послышались звуки фанфар, и на сцене эффектно прямо из ниоткуда появился Люпин. Все зааплодировали. Парень поклонился и начал свой рассказ:
— Две равно уважаемых семьи
В Вероне, где встречают нас событья,
Ведут междоусобные бои
И не хотят унять кровопролитья.
Друг друга любят дети главарей,
Но им судьба подстраивает козни,
И гибель их у гробовых дверей
Кладет конец непримиримой розни.
Их жизнь, любовь и смерть и, сверх того,
Мир их родителей на их могиле
На два часа составят существо
Разыгрываемой пред вами были.
Помилостивей к слабостям пера —
Их сгладить постарается игра.
Свет во всем зале потух, и через мгновение осветил только нашего ведущего, который вынув микрофон из стойки и начал читать рэп:
— Эта история банальна и печальна. Не правы изначально те, кто Шекспиру не поверил, она реальна - история о первой любви и семейной вражде, утонувшей в детской крови…
Раздался шквал аплодисментов. Смотрелось это очень эффектно, тем более потому, что домовые эльфы, которые работали на хогвартской кухне, согласились поучаствовать в балетной группе. И позади читающего рэп Люпина танцевали они в розовых пачках.
Когда появилась на балконе я, все снова захлопали, а я расплылась в счастливой улыбке и начала свой монолог из пьесы. Когда я закончила, свет уже привычно потух, а через мгновение осветил только меня, и я начала петь…
Драма Шекспира прошла на ура! Все аплодировали, смеялись, подбадривали. Многие после премьеры подходили к Слизнорту, просясь в его театр. Зельевар купаясь в лучах славы, раздавал всем автографы. После такой замечательной игры экзамен по зельеварению нам – актерам мюзикла и режиссеру, сдавать не нужно. Преподаватель обещал всем Превосходно.
Мы расселись на свои места.
— А это успех, — усмехался Сохатый. Остальные его слова заглушили аплодисменты, которые, видимо, означали, что директор Хогвартса закончил еще одну свою пламенную речь.
Постепенно зал наполнился тихой музыкой, которая заставляла присутствующих улыбаться и с блаженством думать о предстоящих часах удовольствия до полуночи.
