Глава 24. ТайноеВ какой-то момент Северус почувствовал себя лишним и, взяв под руку Нарциссу, вышел в голубую гостиную, справедливо рассудив, что уж Эйлин в Блэк-мэноре не пропадет.
— Как сама? — прокашлявшись, спросил Томас. Почему-то он чувствовал себя неловко.
— Хорошо, — Эйлин потупила взгляд, не решаясь взглянуть на Риддла, — А ты как?
— Потихоньку. В Швейцарию перебрался, вот уже тридцать пять лет как.
Снейп кивнула, не зная, что можно еще сказать.
— Как муж? — осведомился мужчина.
— Умер, — коротко ответила она, ощущая только усталость от этого разговора.
— Вижу, Тобиас воспитал хорошего наследника, — неизменно вежливо отметил Риддл.
— Меня тошнит от этих светских разговоров, — Эйлин развернулась, и, не доходя до двери полшага, добавила: — И Северус не его сын.
Когда миссис Снейп вошла в голубую гостиную, на душе скребли кошки, и было невыносимо тоскливо, оттого, что встреча с любимым человеком, когда-то самым родным, произошла так…Сухо, официально, вежливо и холодно. Ни намека на их близость. Может, это и было к лучшему, но почему-то Эйлин от этого лучше не становилось. Все эти годы она ждала. Ждала, пока вырастет сын, потом ждала, пока онаосвободится от уз брака, наконец, ждала их встречи. А получила лишь холодный взгляд и незримое осуждение.
— Что случилось? — Северус подошел к матери, игнорируя нескольких дам, пытавшихся завязать с ним разговор.
— Тот человек, с которым я говорила, он твой отец, — как на духу сообщила женщина. Ей не хотелось больше скрывать что бы то ни было от собственного сына.
— Мне стоило бы догадаться, — хмыкнул Принц. — Шампанского?
Он передал бокал матери, и та сделала небольшой глоток.
— А теперь, — Нарцисса обратилась ко всем гостям, — прошу вас пройти в столовую, где вас ждет восхитительный ужин.
Разумеется, ужин был восхитителен. Как и ожидала Цисси, после ужина они сумели поговорить с каждым из гостей, осуществив при этом все пункты блестящего плана Нарциссы на этот вечер.
После того, как гости разошлись, и в поместье остались лишь Принцы да Августа Лонгботтом, Сириус и Нарцисса позволили себе отдохнуть.
***
В Хогвартсе время пролетело незаметно. Казалось бы, вот только-только начинался декабрь, а уже сейчас дети разъезжались на Рождественские каникулы. В школе на этих каникулах рискнули остаться немногие, и то, почти все семикурсники, готовившиеся к ЖАБА.
Гарри же в компании Драко Малфоя, Невилла Лонгботтома и Гермионы Гриндевальд ехал в Хогвартс-экспрессе на самое счастливое в своей жизни Рождество. Уже с утра, полный энтузиазма, он зарядил своим позитивом соседей по купе, так что веселые разговоры не стихали до самой платформы 9 и 3/4.
Их, как и полагалось, встретил Сириус. Когда они аппарировали в Блэк-мэнор, прибывших уже ждал накрытый стол, улыбающаяся Нарцисса и вечно-строгая Августа. Словом, все шло по плану.
Отобедав со всеми, Гермиона поднялась в свою комнату, где наконец-то смогла расслабиться. В голове крутились слова лже-Грюма: «Постоянная бдительность!» Она и не представляла, как это оказалось сложно, даже в компании друзей, которые, в отличие от других, не стали бы следить за каждым промахом. В который раз кляня на чем свет стоит и свою чистокровность, и этикет, и дар, Гриндевальд начала раскладывать вещи. Вытянув из чемодана мантии, она отметила, что нужно было заказать несколько у мадам Малкин.
А потом осознание, как молния, прошибло ее голову: надо было написать родителям. Они наверняка волновались, а она о них забыла. Бросившись к рабочему столу, девушка достала из ящичка пергамент, обмакнула перо в чернила и написала несколько коротких строчек, которые должны были хотя бы успокоить чету Грейнджеров. Сова, сидящая на жердочке, довольно ухнула, когда Гермиона привязала к ее лапке письмо.
— Отнеси это Грейнджерам, — шепнула девушка и выпустила сову.
В дверь постучали. Гермиона, спешно закрыв окно, крикнула: «Входите!» Дверь отворилась,и в комнату вошел Сириус Блэк. Осмотрев вещи, лежащие в беспорядке прямо на кровати, он взглянул на Гриндевальд. Почему-то под этим взглядом она чувствовала себя неловко, словно была нашкодившим ребенком, словленным на очередной пакости.
— За тобой пришли, — коротко известил Блэк, и, не удосужившись еще что-то сказать, развернулся и ушел. Дверь так и осталась распахнутой.
Гермиона ощутила ярость. Почему он вел себя с ней вот…так? Почему, когда он говорил с ней, в его голосе так и сквозило безразличие, будто она для него пустое место? Почему ей от этого было больно?
Девушка схватила чернильницу и бросила вслед Сириусу. Чернильница с грохотом врезалась в стену и разбилась, по стене коридора полилась краска, пачкая дорогие обои. Достав палочку, Гермиона убрала все следы своей ярости, глубоко вздохнула, и, закрыв за собой дверь, спустилась в каминную, где ее уже ждала Виола.
Обнявшись с внучкой, леди Гриндевальд попрощалась со всеми присутствующими, выразив надежду, что они придут на бал. Кивнув Гермионе, она направилась к камину, девушка сделала то же. Через несколько мгновений обе исчезли в зеленом пламени.
В Гриндевальд-мэноре все преобразилось: в воздухе так и витал запах праздника, а домовики украсили даже самые укромные уголки дома. Из окон так и лился солнечный свет, и Гермиона сразу же поняла, что это лишь искусно созданная иллюзия, ведь на дворе был конец декабря. Об этом напоминала лишь елка, стоящая посередине холла.
К Виоле подошел Аарон и, повернувшись к внучке, приветливо улыбнулся.
— Наверху тебя ждет платье, — сказал он.
— Если надо будет сделать прическу, позовешь меня, — предложила леди Гриндевальд.
Гермиона кивнула, и направилась в свою комнату. Там на кровати лежало изумительно красивое платье, которое лишь дожидалось своей хозяйки. Девушка, лишь мельком взглянув на него, смогла понять, что Гриндевальды потратили на его пошив кучу денег. Не удержавшись, Гриндевальд скинула с себя одежду и, надев белье, которое также лежало на кровати, примерила платье.
Оно было идеально. Только взглянув на свое отражение, Гермиона поняла, что оно ей удивительно шло. Платье цвета champagne было словно подсвечено изнутри, и заставляло так же светиться от счастья его хозяйку. Ткань струилась по ее бедрам, подчеркивая изгибы ее тела.
К платью полагались туфли на невысоком каблуке и небольшая диадема, заставившая Гриндевальд почувствовать себя принцессой из сказки.
Несколько часов у Гермионы ушло только на прическу, затем еще час на макияж, но результат – а он был восхитителен – того стоил.
— А теперь, — Аарон усилил свой голос Сонорусом, — позвольте представить вам мою внучку, наследницу рода Гриндевальд, — разговоры в помещении, как один, стихли, все уставились на возвышение, на котором должна была появиться девушка, — Гермиону Гриндевальд.
Гермиона вышла и увидела зал, полный людей. Кто-то смотрел на нее с восхищением, кто-то – оценивающе, кто-то и вовсе безразлично. Найдя глазами Драко, она улыбнулась, он послал ей ответную улыбку, рядом стоял Сириус, который, увидев заинтересованный взгляд девушки на себе, тоже улыбнулся.
Через несколько секунд разговоры возобновились, и оркестр заиграл музыку. Гости расступились, освобождая пространство для танцующих. Среди первых был Блейз Забини с Пэнси Паркинсон и Гарри Поттер, рискнувший пригласить Полумну Лавгуд, пришедшую на бал с отцом.
Гермиона, наслаждаясь музыкой, даже не заметила, как к ней подошел Сириус.
— Позволите пригласить Вас на танец, — лукаво улыбнулся Блэк.
— Конечно, — рассеяно ответила девушка.
Во время танца они переговаривались, и Гриндевальд даже забыла, как он вел себя с ней раньше. Казалось, в нем боролись два человека, и никто не мог сказать, какой из них сейчас побеждал.
Время летело быстро, и вальс закончился, уступая место следующей мелодии. Сириус, поцеловав руку своей партнерши, приблизился на полшага, так что его лицо теперь было в трех дюймах от ее.
— Спасибо за этот танец, — прошептал он, и его благодарность не показалось девушке простой вежливостью. Затем он поцеловал ее в щеку и…исчез.
Гермиона еще долго тем вечером вспоминала этот вальс, витая в собственных мыслях и на автомате поддерживая разговор с гостями.
— Что с тобой? — поинтересовался Драко, когда они вместе танцевали очередной танец.
— Я…ничего, — наконец, Гриндевальд отвлеклась от своих дум.
— Ты выглядишь сегодня просто восхитительно, — прошептал Малфой, и Гермиона невольно покраснела.
— Спасибо, — улыбнулась она.
Уже ночью девушка все-таки поднялась в свою спальню и смогла присесть. Из бального зала все еще доносилась музыка, правда непохожая ни на одну из игравших вечером. Вдруг она заметила огромный букет цветов на столе. Несколько десятков Полночных звезд, которые одним своим светом освещали комнату, и среди них записка:
«Ты красивей их всех.
Принцессе от Бродяги»
Прислушавшись, Гермиона поняла, что музыка исходит не из бального зала, а от цветов. Полночные звезды пели для нее.
