Чертополох

Глава 26

На мое счастье Рина была в гостиной Слизерина одна. Делала вид, что читает. Едва я влетела в гостиную, она тут же вскочила:
– Что ты так долго?
Я падаю в кресло и на едином дыхании выкладываю весь разговор с Эсмеральдой. Рина внимательно слушает, не задав ни единого вопроса. Только хмурится и задумчиво стучит пальцами по подлокотнику кресла.
Я не выдерживаю:
– Рина! Ну что ты молчишь? Ты мне можешь сказать, что это значит – тот, кого я люблю, и тот, кого я ненавижу – одно и то же лицо? Что вообще за манера так туманно выражаться?
Рина пожимает плечами.
– По-моему, не туманно, а весьма определенно. Кого ты любишь?
– Я много кого люблю. Даже Драко, хоть он и ведет себя иногда, как идиот.
– Она не это имела в виду.
Ну конечно, не это. Но мне почему-то сразу трудно было об этом сказать...
– Ты знаешь, кого. Барти Крауча-младшего. Только я не понимаю...
Она перебивает:
– А кого ненавидишь?
– Хмури! – выпаливаю я и вопросительно смотрю на Рину.
– Ну вот! – радостно произносит она.
– Что «вот»? – до меня все еще не доходит.
А может, уже дошло, но я оттягиваю этот момент как можно дольше.
– Барти – это и есть Хмури! Ты обратила внимание, что он постоянно таскает с собой фляжку? У него там оборотное зелье!
– Бред, – вяло возражаю я. Я ведь не верила в оборотное зелье. Пить его каждый час в течение всего учебного года... Я бы не выдержала.
Барти сильнее, чем он кажется на первый взгляд. Он выдержит.
Но Хмури... В это невозможно поверить! Просто невозможно!
– Совсем не бред! – возражает Рина. – Я тебе больше скажу. Перед самым началом учебного года на Хмури кто-то напал. Об этом в «Пророке» писали, в Министерстве был скандал по этому поводу. Все считают, что никто на самом деле не нападал, Хмури это померещилось, потому что он старый параноик. Но в том-то и дело, что его в этот самый день подменили! Бесшумно не удалось, но все знают, что Хмури параноик и не воспринимают его всерьез.
Я молчу. В голове не укладывается. Барти и Хмури... как они могут быть одним и тем же? У Эсмеральды все сбывается... но почему у нее должно сбыться и на этот раз?
– Ты веришь Эсмеральде? – с вызовом спрашиваю я.
– Я верю не только Эсмеральде. Логике я тоже верю.
– Где ты тут видишь логику?
– Вспомни, как вы с Хмури боггарта в подземельях искали. Ты уверена, что это был твой боггарт? Ты же не была в Азкабане!
– Ну и что? Я достаточно о нем думала!
– Но ты никогда не видела дементора! Ты не можешь представить его так зримо! А он может!
А ведь Хмури тогда и вправду вел себя очень странно. Ни слова мне не сказал, чаю предложил... Представляю, как его трясло. Только тогда я это не заметила – не до того было.
Это что же выходит – Барти постоянно третировал меня на уроках, я сидела у него на этих дурацких отработках, и при этом он ни словом, ни взглядом не дал понять, кто он такой! Кричал на меня как ни в чем не бывало, а потом шел в свой кабинет и писал мне письма!
– Слушай, Рина, – начинаю я несколько растерянно, но дальше мой голос становится все увереннее, – но Хмури ведь меня ненавидит! Я ни на минуту в этом не сомневалась!
– Ты же подозревала, что он в тебя влюбился и к Бэгмену ревновал!
– Ну знаешь, я думала, что он не в том смысле в меня влюбился. Я думала, он поиздеваться надо мной хотел. Как когда-то над мамой... – я обрываю фразу, но Рина и так понимает, что я имела в виду.
Некоторое время она молча смотрит на меня, потом медленно, взвешивая каждое слово, начинает говорить:
– Хмури и должен тебя ненавидеть, а Барти должен был действовать так, чтобы никто не заподозрил подмены. Ты понимаешь, что аврор Аластор Хмури, к тому же страдающий паранойей, не может проявлять симпатию к дочери Беллатрикс Лестранж!
– Ага, значит, унижать на каждом шагу он меня может! – я почти кричу.
Рина делает предостерегающий жест рукой:
– Не ори! Ты думаешь, ему не было тяжело? Это нам с тобой не надо притворяться! А ему приходилось любить то, что он ненавидит, и наоборот.
Я вспоминаю, как он таращился на меня в первый вечер. Эсмеральда сказала «влюбился»... и ведь права была! Я его тогда испугалась – и немудрено было, с такой-то внешностью! Думала, что он меня ненавидит...
Драко тоже кричит на всех углах, как он Поттера ненавидит. Впрочем, кузен тут ни при чем, он маленький и глупый...
– Рина, – спохватываюсь я, – а зачем он тогда Драко в хорька превратил?
– Я думаю, у него не особо много поводов любить Малфоев. Люциус ведь после падения Темного Лорда мигом на сторону Министерства переметнулся, заявив, что был под Империо и все такое. Думаешь, тетя Беллатрикс от хорошей жизни пошла пытать авроров?
– А Драко-то тут при чем?
– Но ты ж ему съездила по физиономии однажды!
– Но хорек – это уже слишком!
– Для Барти – не слишком. Ты не забывай, что после Азкабана и «Империо» можно всякое чувство меры утратить.
Рина всему найдет разумное объяснение. А мне до сих пор трудно поверить в то, что Барти – это Хмури. То есть Хмури – это Барти. Кого я ненавидела целый год? Кого я хотела приложить об стенку и проклясть так, чтобы никогда больше встать не мог? Получается, что все это был обман?
– Погоди, Рина, а как же карта? Барти ведь показывал мне на ней Хмури! Тот спокойно себе спал в своем кабинете!
– Именно в кабинете? А у него в кабинете есть где спать?
Я непонимающе гляжу на Рину. Когда мы с Барти смотрели на карту, я не задавалась таким вопросом. Хмури сидит в своем кабинете – и этого достаточно. Но спать там и правда негде, не на столе же, заваленном вредноскопами и студенческими сочинениями! Так что же он там делал?
– Негде, – растерянно отвечаю я. – Но если Барти – это Хмури, что же там делал Хмури?
– Я думаю, что настоящего Хмури Барти прячет в своем кабинете. То есть в его кабинете.
– Где он его прячет? В шкафу, что ли? Я же у него порядок наводила, все по местам расставляла, каждый уголок от пыли протерла и никакого Хмури не нашла!
– Он мог его во что-нибудь превратить...
– В хорька! – радостно подхватываю я.
– Не обязательно в хорька. Либо спрятать туда, куда ты не добралась...
– У него там под окном большой сундук стоит... – вспоминаю я. И тут же радостно продолжаю: – Точно! Как раз в том углу мы Хмури и видели! Он в сундуке сидит! Так и ему и надо, пусть знает, как в Азкабан сажать кого ни попадя!
Мы смеемся, весело глядя друг на друга. Ну что же, Хмури можно не мстить – Барти уже за нас ему отомстил.
– Но что дальше делать? – спрашиваю я. – Эсмеральда сказала – следить за ним неотступно... Рина, а может, пойти сейчас к нему и во всем признаться?
– Нет, – качает головой Рина, – этого делать как раз и не стоит. Нельзя ему мешать! Да, – спохватывается она, – пока ты с Эсмеральдой разговаривала, я вот что получила. – И она протягивает мне сложенную вчетверо записку.
«Перед ужином сходите к нашему дереву, там будет для вас кое-что».
– Это он! – выдыхаю я. – А как он прислал тебе записку? Ты его видела?
– Как я могла его видеть? Он, скорее всего, под мантией был. Я шла в гостиную, и вот... – Она показывает рукой на записку.
Перед тем как отправиться к дереву, мы поднялись в спальню и Рина дала мне свою запасную черную мантию. Чтобы не выделяться. Меня, конечно, все в лицо знают, но в хогвартской мантии с толпой смешаться проще.
Вдоль опушки Запретного леса, прячась за деревьями при каждом шорохе, мы пробрались к условленному месту. Пока Рина смотрела по сторонам, готовая меня предупредить в случае опасности, я сунула руку в дупло и достала оттуда что-то серебристое и струящееся... Мантия-невидимка! В нее было что-то завернуто. Та самая книжка о войне с Темным Лордом, что я переводила для Хмури. Нет, книжка та же, но экземпляр другой, на обратной стороне обложки было написано «Барти Крауч». Непонятно, старший или младший.
– Зачем он мне это прислал? – растерянно спросила я у Рины.
– Он ведь так и не сделал тебе подарок на день рождения!
– Да мне не нужны никакие подарки! Он с ума сошел! Отдал мне мантию, а как сам будет выкручиваться?
– Ему лучше знать, понадобится ему мантия или нет. Если он ее отдает – значит, знает, что делает, – ответила Рина, беря меня за руку. – Успокойся, Бетти. Все равно больше уже ничего не сделать – ни ему, ни нам. Мы, начинающие волшебницы, мало что можем против взрослых магов. Но кто знает, может, эта мантия – как раз и есть шанс ему помочь.
В Большом зале я немного успокоилась и принялась украдкой рассматривать Хмури, сидящего за преподавательским столом. С трудом верилось, что это и есть Барти. Вид такой же страшный, как и обычно. Он посмотрел на меня очень злобно, и я тут же отвела глаза.
Как это может быть Барти! Это же невероятно! Барти не станет на меня так смотреть!
Но если подумать, как говорит Рина... Он ведь мне ничего особо страшного не сделал. Даже за нападение на Крауча после первого тура. Он, конечно, никогда бы не доказал, что это я, но по прежним меркам одного подозрения хватило бы, чтобы отправить нас с Риной в Азкабан. А так – я получила всего лишь прогулку по подземельям в поисках боггарта, а Рина не получила ничего, о ней и речи не шло. А сколько раз мы с ним оставались наедине в его кабинете! Он мог сделать со мной все, что угодно, но не сделал ведь! А за тот пузырек с зельем, что он у меня отобрал на Святочном балу, мне вообще ничего не было! Хотя за попытку отравить преподавателя по защите от темных искусств мне светил если не срок в Азкабане, то неделя отработок точно! А как он то подчеркнуто не обращал на меня внимания, то общался почти дружелюбно, то вдруг начинал ревновать к Бэгмену...
Я-то думала, что для Хмури такие перепады настроения нормальны! Он мог ненавидеть моих родителей, но лично я ему ничего не сделала! Ну, если не считать Крауча.
Могла бы и раньше догадаться. Рина же догадалась. Но Рина столько не общалась с Хмури, сколько я. Хмури вел себя так естественно, и так непохоже на Барти, что, даже что-то заподозрив, я не поверила бы в свою догадку! Если бы не Эсмеральда...
Я посмотрела в сторону стола Равенкло. Эсмеральда что-то горячо втолковывала Виолетте. Та улыбалась как-то очень испуганно и с опаской косилась на Флер. Боятся за нее? Эсмеральда же сказала, что Флер ничего не грозит.
Влад и Зденек сидели напротив меня, спиной к равенкловскому столу, и тихо о чем-то говорили. Зденек выглядел непривычно серьезно, а Влад – просто мрачно. Я поймала себя на том, что мне становится его немного жалко. Нашел с кем связаться – с Эсмеральдой! Да я бы на ее месте уехала в Румынию, не задумываясь! А она придумывает всякие отговорки – то Влад ее зарежет, то в Румынии моря нет. Да разве Влад способен кого-то зарезать? Скорее я сама Эсмеральду зарежу за такие подозрения!
Праздничный ужин наконец-то закончился, и Дамблдор предложил всем идти на поле для квиддича. Мы с Риной затесались в толпу слизеринцев, по дороге отшив Драко, который пытался опять заявить что-то насчет Поттера. Но я посмотрела на него так злобно, что он тут же заткнулся и отошел.
Зато рядом с нами оказался профессор Снейп и, когда мы заняли места, уселся прямо слева от меня. Против Снейпа я ничего не имею но при нем свободно говорить с Риной не получится. И лучше всего сделать вид, что для меня в третьем туре нет ничего интересного и ничего я от него не жду.
Пока что действительно ничего интересного не было. Чемпионы вошли в лабиринт – первыми Поттер с Диггори, затем Крам и последней – Флер. Преподаватели – Хмури, МакГонагалл, Флитвик и Хагрид остались патрулировать лабиринт снаружи.
Пока что я не видела ни каких-либо действий со стороны Барти (если там действительно был Барти), ни опасности, ему угрожающей.
Да при чем тут вообще этот Турнир? Какое отношение к нему имеют Темный Лорд и Барти? И что за ритуал, который упоминала Рина?
Вслух я этого, конечно, не говорю, а говорю другое:
– И какой смысл сидеть на этих трибунах, если все равно ничего не видно? Особенно в этой темноте?
Действительно – если бы не вечер, может, сверху и можно было что-то разглядеть. А так – стены живой изгороди в лабиринте сливались в одно темное пятно и лишь посередине что-то слабо светилось. Наверное, тот самый Кубок.
– Зато в хорошей компании! – подчеркнуто воодушевленно отзывается Рина.
Я кошусь на Снейпа. Да, хорошая компания, ничего не скажешь... Слизеринский декан сегодня мрачен, как никогда. На меня лишь едва глянул и никак не отреагировал на то, что я переоделась в хогвартскую мантию.
Ни о чем серьезном говорить было нельзя, но и о пустяках не получалось.
– Рина, а представь себе, как я доберусь рано или поздно до какого-нибудь приема у Малфоев. Как они все будут на меня смотреть!
– Если им будет до тебя, – глубокомысленно замечает Рина.
Впрочем, да. Если Темный Лорд вернется, Упивающимся смертью будет уже не до меня...
Пытаюсь найти нейтральную тему, но у меня ничего не получается.
– А Бэгмен, видела, даже ни разу на меня не глянул!
– Тебя это огорчает?
– Наоборот! Раньше я хоть Хмури могла подразнить, а теперь кого дразнить?
Рина предостерегающе поднимает палец к губам. Да, при Снейпе свободно не поговоришь!
Бэгмен и вправду меня не заметил. Может, из-за того, что я поменяла мантию, а может, ему просто было не до того. Объявив имена чемпионов, он стал рассказывать о препятствиях, поджидающих их в лабиринте, но я пропускала все мимо ушей. И очнулась только на фразе:
– Флер Делакур выбывает из игры! Сейчас судьи Турнира выяснят, все ли с ней в порядке...
Я чуть не вскочила со своего места, но Рина дернула меня за мантию. И правильно – все равно бы я ничего не увидела в этой темноте.
– Что с ней? Ее там никто случайно не прикончил?
– Нет вроде, – как-то неуверенно говорит Рина.
Как бы я ни относилась к Флер, мне вовсе не хочется, чтобы ее прикончили. Она мне одноклассница все-таки...
К счастью, Бэгмен объявляет, что Флер жива, просто пострадала от какого-то непонятного заклятия и сейчас будет отправлена в Больничное крыло. Мы с Риной вздыхаем с облегчением.
Хмури я отсюда не вижу. Вижу, что кто-то ходит по краю лабиринта, но в такой темноте даже Хагрида от Флитвика не отличишь.
Проходит еще какое-то время, и из соревнований выбывает Крам. Вот это уже совсем странно. Мы с Риной были уверены, что Крам куда сильнее Поттера, Зденек о нем чего только не рассказывал... Зденек, конечно, любить приврать, но не тогда, когда речь идет о Краме.
Я шепчу на ухо Рине:
– Эсмеральда давно еще говорила, что Флер не должна победить в Турнире. Она и не победила. Но что же тогда ждет победителя и при чем тут Барти?
– Подождем, – отвечает Рина. – До окончания тура...
– Да сколько можно ждать! – не выдерживаю я. – Может, уже пора спуститься? Как можно следить с такой высоты?
– Тише ты! – шикает Рина, и мы замолкаем.
До следующего объявления Бэгмена о том, что Поттер с Диггори блестяще обошли все препятствия, вдвоем взялись за кубок и пропали.
– То есть как это пропали? – в полный голос вопрошаю я и смотрю на Снейпа.
У Снейпа лицо совершенно непроницаемое, как будто исчезновение Поттера его не касается.
– Так не должно быть, – шепчет мне Рина. – Что-то не так. И Флер с Виктором слишком быстро из соревнования выбыли...
– Пойдем! – снова вскакиваю я.
– Да сиди ты! – Рина резко усаживает меня на место.
Снейп смотрит в нашу сторону, но мы тут же резко отворачиваемся. Рина может доверять Снейпу сколько угодно, но в глаза ему лучше сейчас не смотреть.
Прямо под нами собираются какие-то темные фигуры со светящимися красными звездами на шляпах. Так это и есть преподаватели, патрулирующие лабиринт! Теперь, когда они достаточно близко, я уже могу отличить Хагрида от Флитвика.
– Вот Хмури, видишь? – шепчет мне Рина.
Действительно, он стоит немного в стороне от остальных. Лица, конечно, не видно. Что он там делает, о чем думает – непонятно. К ним спускается Дамблдор – этого можно узнать даже в темноте, о чем-то говорит с МакГонагалл...
Снейп как сидел с бесстрастным лицом, так и сидит. Мы с Риной не сводим глаз с Хмури. Барти это или не Барти – уже неважно. Все равно больше следить не за кем. Не за Снейпом же!
Проходит, наверно, с полчаса, а то и больше, как Снейп перестает изображать из себя статую слизеринского декана, хватается правой рукой за запястье левой и издает какой-то неопределенный звук. Мы с Риной синхронно поворачиваемся и вопросительно смотрим на него. Декан нас не замечает. Все так же продолжая держаться правой рукой за левую, он вскакивает с места и устремляется вниз – туда, где преподаватели что-то оживленно обсуждают.
– Ну и как это понимать? – произношу я.
Рина качает головой.
– Понятия не имею.
Теперь, когда Снейпа нет, можно говорить свободно, тем более что в ровном гуле голосов нас никто и не расслышит. Но как раз говорить-то и не хочется.
Если сейчас Барти раскроют, то мы не сможем ничего сделать – рядом с ним и Дамблдор, и МакГонагалл, и Снейп... И никакая мантия-невидимка нам не поможет.
Преподаватели стоят темной кучкой на краю лабиринта, теперь Хмури уже не в стороне, а в самом центре группы, что-то горячо втолковывает Снейпу... Чего они ждут? И чего ждать нам?
Неожиданно Рина хлопает себя по лбу.
– Бетти! Я поняла, почему Снейп за руку схватился! – И она повторяет его жест.
Я недоуменно смотрю на Рину.
– У него там Черная Метка!
– Что?
– Это знак Упивающихся Смертью. Помнишь, ты подслушала, как Малфой с Эйвери говорили про Метку?
– И что?
– А то что Метка – знак связи с Темным Лордом! Раз Снейп так резко за нее схватился...
– Значит, Темный Лорд где-то здесь? – заканчиваю я и оглядываюсь.
Нет, никакого Темного Лорда поблизости не видно.
– Не здесь. Зачем ему появляться здесь, если он может позвать своих сподвижников через Метку?
Я смотрю на Рину, пытаясь осознать сказанное. Осознается оно пока что плохо...
– А у Барти эта Метка есть?
– Думаю, что да.
– Тогда что же он за руку не хватается?
Рина смотрит на меня снисходительно.
– Во-первых, он в облике Хмури не может за Метку хвататься. Во-вторых, он, в отличие от Снейпа, этого ожидал.
Правильно. Он сделал то, чего добивался весь этот год. Что именно и как – пока еще неясно, но сделал.
– Рина! – спохватываюсь я. – Что мы сидим? Надо спуститься хотя бы!
Но мы не успеваем даже подняться – рядом со мной на освободившееся место плюхается донельзя возбужденный Драко.
– Вы слышали? Поттер пропал! Бетти, как ты думаешь, что с ним?
Рина обрывает его:
– Драко, чем зря гадать, иди в гостиную и свяжись по камину с родителями.
– Зачем? – Кузен не понимает, в чем дело. Это я понимаю – если Темный Лорд вернулся, то Люциус Малфой об этом должен знать! – А Поттер...
– Поттер, скорее всего, мертв уже, – перебивает его Рина.
– Как мертв?
Все возбуждение разом слетает с Драко, он бледнеет и становится снова маленьким обиженным мальчиком... Нет, не снова! Все, что я видела раньше – это была игра в строгую старшую сестру и глупенького маленького братишку, – игра, которая устраивала нас обоих. А сейчас Драко испугался по-настоящему, так, что действительно стало страшно за него.
Барти превратил его в хорька. А что с ним может сделать Темный Лорд?
Да ничего не сделает! Мы с Барти за него заступимся, Драко-то ни в чем не виноват!
– Давай, – говорит Рина. – Беги скорее.
Драко не успевает ни выполнить приказ Рины, ни возразить – внизу что-то происходит. Что – мы поначалу не можем понять. Преподаватели собираются тесным кругом вокруг кого-то, неясный ропот ползет вверх по трибунам и сидящие постепенно устремляются вниз. Мы тоже вскакиваем.
– Что случилось? – задаю вопрос в пространство.
И кто-то отвечает мне:
– Он мертв!
– Кто? – переспрашиваю я.
– Диггори! Седрик Диггори мертв.
А Поттер?
Поттер, судя по всему, жив. Сквозь на мгновение открывшийся просвет в толпе я вижу его мертвенно бледное лицо. Он что-то говорит, но в шуме голосов его не слышно.
Но почему Диггори?
Впрочем, нам не до размышлений. Мы пытаемся сквозь толпу разглядеть Хмури. И уже совсем отчаиваемся, как вдруг что-то толкает нас и мы видим, как Хмури, держа под руку Поттера, пробирается к выходу с квиддичного поля.
Мы с Риной понимаем друг друга без слов – я достаю мантию-невидимку, мы укрываемся ею вдвоем и направляемся за Хмури и Поттером. Драко потерялся где-то в толпе и не заметил нашего исчезновения.
Вдвоем под мантией мы идем крайне медленно, но и Хмури с Поттером быстро идти не могут. Поттер тоже хромает: не иначе как где-то повредил ногу. Где, интересно?
Хмури, к счастью, не оглядывается. Я так и не узнала, может ли он видеть сквозь мантию-невидимку, но ему, скорее всего, не до этого.
Зачем Барти уводить Поттера? Да и точно ли это Барти?
Впрочем, кто бы это ни был, мы все делаем правильно. Если это Хмури, он мог выследить Барти и мы можем о нем узнать. А если это Барти...
Рине хорошо с ее логикой. А мне до сих пор трудно поверить, как Барти мог меня любить и ненавидеть одновременно!
Мы медленно подымаемся к кабинету Хмури. До боли знакомая дверь. Я было направляюсь в нее вслед за Хмури, но Рина меня одергивает. И вовремя – Хмури так быстро захлопывает дверь, что в лучшем случае с нас сорвало бы мантию-невидимку. А в худшем – даже предполагать боюсь, такой массивной дверью можно все мозги вышибить. Те, которые остались...
– И что теперь делать?
– Ждать. – Ответ Рины предсказуем, но этим и неинтересен. Сколько можно ждать?
– Чего ждать, Рина? Зачем он там заперся? Он же сам себя в ловушку загнал! А если сейчас Дамблдор сюда прибежит?
– Тише! – шипит Рина. – Накличешь!
Из кабинета не слышно ни звука. Что Барти там делает? Если это, конечно, все-таки Барти. Может, мы зря тут торчим? Мне кажется, что прошла уже целая вечность. Я сообщаю об этом Рине. Та качает головой. «Не больше десяти минут», – шепчет она мне.
По лестнице слышны торопливые шаги сразу нескольких человек. Мы с Риной инстинктивно вжимаемся в стенку, хотя под мантией нас бы никто и не увидел. Но никто и не пытается увидеть. Дамблдор, Снейп и МакГонагалл подходят к кабинету Хмури... Алая вспышка, и дверь с треском и грохотом разлетается на части. Я закрываю глаза руками. Вот и все...
Он же мог бежать! Зачем он потащил Поттера к себе в кабинет, откуда нет выхода?
– Бетти, – шепчет мне Рина. – Стой спокойно. Эсмеральда сказала – у нас есть шанс.
– Против трех преподавателей?
– Когда они уведут Гарри, вряд ли они останутся тут втроем...
Какие же мы с Риной идиоты! Надо было догнать их по дороге, Поттера оглушить, а с Барти договориться! Втроем мы бы справились! А теперь остается только стоять здесь и ждать...
Мы стояли у самых дверей кабинета, а поскольку дверей больше не существовало, то мы могли слышать все, что там делается. Как Дамблдор говорил с Гарри, как он допрашивал Барти с помощью веритасерума... Голос Барти был совершенно неживым... Влияние зелья? Или оглушающего заклятия, которым его шарахнули сразу трое?
Хорошо, хоть про меня ничего не сказал. А Дамблдор не спросил. Если бы спросил – может, я бы и не выдержала.
Дамблдор увел Гарри, а пришедшая с носилками мадам Помфри унесла Хмури. Настоящего Хмури. К счастью, он был без сознания и без волшебного глаза. Двух Хмури я бы не перенесла. Как раз когда Помфри, левитируя перед собой носилки, вышла, мы с Риной переглянулись и тихо проскользнули в кабинет.
Барти сидел, прислонившись к стене, безжизненно опустив голову на плечо. Его тело обвивали веревки. Рядом с ней сидела Винки – домовой эльф Краучей. А напротив стояла МакГонагалл с поднятой палочкой.
И что с ней делать? Оглушить?
Барти, кажется, без сознания. Что они с ним сделали?
«Стой», – предостерегающе подняла палец Рина. Я дернула головой – как можно стоять, действовать надо!
Рина закусила губу, что-то просчитывая.
Да что тут можно решить? Тут уже ни логика, ни прорицания не помогут.
И тут со стороны коридора послышались шаги. Мало было одной МакГонагалл!
– Минерва!
Министр магии Корнелиус Фадж стоял в дверном проеме и с любопытством взирал на открывшуюся ему картину. В отличие от МакГонагалл, вид у него был самый обыденный, и я подумала, что если Фадж сейчас захочет допросить Барти наедине, то у нас есть шанс. Министра, в отличие от преподавателя трансфигурации, не жалко.
– Я связался с Министерством, и сейчас мне пришлют дементора для охраны.
Что? Дементора тут только не хватало!
Рина берет меня за руку и тихонько сжимает ладонь.
Лучше уж МакГонагалл, чем дементор... Я не знаю заклинания, которое отгоняет дементоров! Точнее – знаю только теоретически, а с первого раза без практики никогда не получается!
– Корнелиус, а вам известно, что директор еще в прошлом году говорил, что не потерпит дементоров в своем замке?
– Существуют установленные министерством правила! – возмутился Фадж. – Опасного преступника должны охранять дементоры! Если вы в Хогвартсе не соблюдаете законов, это не значит, что они не существуют!
И он повернулся, направляясь в глубь коридора.
– Корнелиус, постойте! – Все еще держа в руке палочку, МакГонагалл выбежала за ним. – Я не позволю вам...
Что именно она не позволит, мы уже не расслышали. Я рывком сорвала мантию и бросилась к Барти.
– Эванеско!
Веревки исчезли, но Барти все так же продолжал сидеть неподвижно.
– Эннервейт! – выкрикнула Рина.
Веки Барти дрогнули, но он не очнулся. Тогда я стала перед ним на колени и подкрепила заклинание крепким поцелуем.
Барти открыл глаза и ошарашенно посмотрел на меня.
– Бетти? Что ты здесь делаешь? Уходи!
– Идиот! – с чувством произношу я. – Вставай давай, быстро!
Эльф у наших ног открывает глаза и смотрит на нас с неописуемым ужасом.
– Винки, молчи! – произносит Барти.
– Постой у двери, – добавляю я, – посмотри, не возвращаются ли они.
Винки испуганно смотрит на Барти, и тот кивает, подтверждая мои слова.
– Барти, у тебя еще оборотное зелье осталось? – спрашивает Рина, наблюдая, как Барти тяжело поднимается, опираясь на мою руку.
– Зачем тебе? – с подозрением спрашиваю я.
– Я выпью зелье и останусь здесь вместо него! А вы уйдете под мантией-невидимкой.
– С ума сошла? – я почти кричу. – Нет, ты вправду идиотка!
– Мы втроем под мантией не умещаемся!
– Тогда превратим Барти в хорька и уйдем!
Барти слабо улыбается:
– Не надо в хорька... В верхнем ящике стола, в шкатулке – портключ...
– А твой стол у меня руку не откусит? – спрашиваю я, вспоминая, как наводила порядок в этом кабинете. Знала бы я, с кем имею дело...
Опираясь на мою руку, Барти подходит к столу и достает оттуда шкатулку Я откидываю крышку – внутри лежит серебряная статуэтка девушки в длинном платье.
– Рина! Что ты там делаешь?
Рина занята чем-то совершенно странным. Вместо того, чтобы подойти к нам и взяться за портключ, она подтаскивает стул к тому месту, где только что сидел связанный Барти, и отходит на шаг, доставая палочку.
– Не мешай! – отмахивается она.
– Ты с ума сошла? – повторяю я. – Сейчас здесь будет Фадж с дементором!
Рина только машет левой рукой, правой поднимая палочку. Ладно, если она считает, что необходимо делать что-то еще, пусть делает, в конце концов, кто тут из нас голос разума? Уж точно не Барти – он и на ногах-то еле стоит.
Какое заклинание произнесла Рина, я не слышала – она произнесла его про себя. Но очертания стула подернулись дымкой, он как-то странно вздрогнул... и начал меняться. Несколько секунд и перед нами у стены сидит точная копия Барти. Одно отличие – в глазах никакого выражения.
Барти широко раскрывает глаза.
– Двадцать баллов Слизерину!
Рина только усмехается, любуясь своей работой.
Интересно, начислят нам эти двадцать баллов или нет, после того как Барти разоблачили?
– Веревки не забудь! – напоминаю я.
Пока Рина наколдовывает веревки, я оглядываюсь на караулящую у двери Винки. Очень вовремя – ее глаза наполняются ужасом, а из горла раздается сдавленный писк.
– Рина! Скорее!
Не так-то просто кричать вполголоса, да еще когда из коридора ползет какой-то леденящий холод. Там что – кто-то окно открыл? Да для такого мороза надо не то, что окно – полстены снести, причем за стеной должна быть зима и отнюдь не французская!
Почему-то становится не только холодно, но и темно, хотя лампы под потолком никуда не делись. Какой-то сгусток мрака ползет все ближе и ближе, заполняя собой не только пространство кабинета, но и душу...
Барти на грани обморока, Рина только что закончила с веревками, но с места сдвинуться не может и только беспомощно смотрит на меня. Да что же это такое! Опять все должна делать я!
– Беритесь за портключ, быстро! – ору я, стараясь перекричать нарастающий шум в ушах. – Рина!
Барти я беру за руку, потому что сам он уже действовать не в состоянии. Рина наконец-то спохватывается и кидается к нам.
– На счет три: раз, два...
Дементор уже совсем близко, на расстоянии вытянутой руки... даже уже и не вытянутой, ему и шага не надо делать, чтобы прикоснуться к нам, а я к нему ближе всего и начнет он с меня...
– Три!
Мы одновременно касаемся статуэтки. Пол уходит из-под ног, леденящий холод сменяется нестерпимым жаром, гул в ушах достигает критической точки... и внезапно все прекращается.
Я падаю на Рину, на мне сверху – Барти, кажется, все-таки потерявший сознание. Под нами – мокрая от росы трава, над нами звездное небо... Несмотря на ночь, здесь гораздо светлее и теплее, чем минуту назад, в кабинете с дементором.
– Слезь с меня! – недовольно ворчит Рина.
Спихиваю Барти и поднимаюсь сама. Рина отряхивается и смотрит на меня с изумлением, еще не веря, что нам удалось спастись.
– Что с Барти?
– Сейчас в чувство приведем.
Барти приводим в чувство уже испытанным способом – сначала Эннервейтом, а потом поцелуем. Одного поцелуя нам явно мало, несмотря на то, что Барти приходит в себя достаточно быстро. К реальности нас возвращает смех Рины.
– Что такое? – Я оборачиваюсь с нарочито обиженным видом.
– Может, мне отвернуться? – улыбается она.
– А ты зря смеешься! – продолжаю я с тем же видом. – Шоколада у нас нет, так что восстанавливаем силы после общения с дементором подручными средствами.
При упоминании о дементоре Барти вздрагивает, и мне опять приходится прибегнуть к тем же подручным средствам. Как такое можно выносить постоянно, изо дня в день? Барти пробыл в Азкабане около года и чуть не умер, а моя мама и сейчас там...
– Вы оторветесь друг от друга или нет? – сердито говорит Рина, но улыбка на ее лице портит весь пафос.
– Все-все, – говорю я с показным смирением, продолжая тем не менее обнимать Барти.
Он смущенно улыбается.
– Бетти, а как вы оказались в моем кабинете?
– Ты же сам нам мантию-невидимку дал! – Я хлопаю себя по лбу. – Ну мы и идиоты! Мантию там оставили!
– Мы и Винки там оставили, – добавляет Рина.
– Винки там будет лучше, – вздыхает Барти.
Я не понимаю почему, но пояснять Барти не хочет. Зато Рина довольно произносит:
– Зато я палочку твою взяла, держи! – и протягивает Барти палочку. – Она под стул закатилась.
– Что бы мы без тебя делали, – смеюсь я. И Барти тоже смеется вместе со мной.
– Совсем бы пропали, – серьезно отвечает Рина. – Они сейчас войдут в кабинет и подумают, что Барти поцеловал дементор.
– А разве МакГонагалл не различит подделку? Она же профессор трансфигурации!
– Она ненавидит дементоров! – возражает Рина. – Увидит, что с Барти сделали, и сразу побежит Дамблдору на Фаджа жаловаться.
– А нас они не заметили? Я так орала...
– Тебя было еле слышно, – признается Рина. – Не думаю, что кроме нас кто-то услышал.
– Дементора никто не станет допрашивать, – подает голос Барти. – Он мог бы сказать, что нас было трое, но с ними очень тяжело общаться...
– Дамблдор в прошлом году с ними общался, – говорит Рина, – он бы мог от него узнать, но ему не до того.
– Действительно, – подключаюсь я, – делать ему больше нечего, как дементоров допрашивать.
– Чует мое сердце – они с Фаджем так поругаются, – Рина мечтательно закатывает глаза.
Меня не особенно волнует ссора Дамблдора и Фаджа, куда больше я беспокоюсь о состоянии Барти. Вроде бы он чувствует себя нормально, хотя я бы не сказала, что он в полном порядке. Мы сидим прямо на траве, и ночная прохлада нас абсолютно не волнует, главное, что мы рядом...
– Барти, – спохватываюсь я, – а куда нас занесло?
– Кладбище деревни Литтл-Хэнглтон, – без запинки отвечает Барти.
Мне это название ничего не говорит. Рине тоже.
– Это где?
– Сам толком не знаю, – улыбается Барти. – Здесь Темный Лорд только что вернулся к жизни.
– А ты? – не понимаю я. – Разве не ты должен был...
– Я отправил к нему Поттера, превратив Кубок в портключ.
Ах, так вот в чем дело! Вот при чем тут Поттер!
Неужели Эсмеральда знала об этом с самого начала? Может, она еще и знает, что дальше будет?
Вот только спрашивать ее мне совсем не хочется...
– А Седрик? – спрашивает Рина.
– Они не должны были браться за кубок вдвоем, – с горечью в голосе произносит Барти. – Поттеру опять захотелось погеройствовать...
Он хочет что-то еще добавить, но вдруг хватается правой рукой за левую, прямо как Снейп несколькими часами ранее.
– Барти, что с тобой?
– Все нормально, – улыбается он. – Бетти, прости меня, мне нужно к Лорду.
– А мы?
– А вы возвращайтесь в школу. Вашего отсутствия не должны заметить.
– Мы с тобой! – не отступаюсь я.
– Нет, Бетти, – Барти качает головой, – во-первых, я сам не знаю, где сейчас Лорд, а с вами аппарировать не смогу.
– А сам как аппарируешь?
– По Черной Метке. – Он поднимает рукав левой руки и демонстрирует нам весьма уродливый знак на коже. – А во-вторых, я должен там быть, понимаешь?
Еще бы я не понимаю! Должен, значит должен.
– Хорошо, – я строго смотрю на него, – я тебя отпускаю, но сначала скажи, когда мы увидимся и когда наша свадьба.
– Если ты позовешь на свадьбу тетю Нарциссу, – замечает Рина, – то нескоро. Она тебя вконец изведет правилами хорошего тона!
– Мы увидимся, как только закончится учебный год, – отвечает Барти.
Такое положение вещей меня устраивает. Я грожу пальцем Рине:
– Отвернись! Дай нам попрощаться!
Прощаемся мы долго и со вкусом, пока наконец Рина не интересуется, не собрались ли мы пожениться прямо сейчас и не кажется ли нам, что на холодной траве делать это весьма неудобно. Только тогда мы отлипаем друг от друга.
– Я пришлю тебе сову, – говорит Барти. – Ты после школы куда поедешь – к Уилксам или к Малфоям?
– Конечно, к Уилксам! – опережает меня Рина.
Мы возобновляем церемонию прощания, на этот раз совсем ненадолго. Барти встает, делает шаг и с громким хлопком растворяется в воздухе.
Только сейчас я осознаю, как я устала. Хватило бы сил аппарировать в Хогвартс и добраться до слизеринской спальни, а там можно проспать хоть до окончания учебного года.
Аппарируем, держась за руки, и, оказавшись у ворот Хогвартса, чуть не падаем на землю. Ворота, к нашему счастью, открыты, и входная дверь замка – тоже. До самой слизеринской гостиной мы не встречаем ни одной живой души, хотя я боялась, что застану в замке суматоху и крики, а нас самих, едва мы войдем в холл, арестуют и отправят в Азкабан за содействие побегу опасного преступника.
Но нет – тихо, спокойно... даже скучно как-то.
После совершенно вымершего замка я ожидала, что и в слизеринской гостиной будет пусто, но нет – один студент там все-таки есть. Сидит в кресле у самого камина, поджав под себя ноги и кутаясь в мантию, как будто пламя его не согревает... А не Драко ли это?
Я не успеваю окликнуть – он чувствует наше присутствие и вскакивает. Действительно, Драко!
Не дожидаясь, когда мы что-нибудь скажем, Драко подбегает к нам и бросается мне на шею. Вид у кузена взволнованный и разве что не заплаканный.
– Бетти, Рина! Где вы были? Я чуть с ума не сошел!
– Все в порядке, Драко, – одной рукой я обнимаю братишку за плечи, а другой глажу по волосам. Он ненамного ниже меня ростом, надо же... Еще чуть-чуть – и совсем догонит...
– Ага, в порядке! – он освобождается из моих объятий и садится на ближайший диван. Мы устраиваемся рядом. Драко продолжает: – Все бегают, кричат, Снейп исчез неизвестно куда, сначала наверху где-то торчал, а потом вообще за пределы замка убежал.
– Откуда ты знаешь?
– Мне Кровавый Барон сказал. – Драко пристально смотрит на меня и спрашивает: – Это правда, что Темный Лорд вернулся?
– Откуда ты... – я даже не могу договорить фразу.
– Мама сказала. Она не хотела говорить... – Драко тоже не договаривает, но нам и так ясно.
– А где твой отец? – спрашивает Рина.
– Не знаю! – Драко с отчаянием хлопает рукой по коленке. – Когда я с мамой говорил, его не было! А тут еще и вы пропали! Я хотел Снейпа найти – и Снейпа нет!
– Ну, Драко, успокойся! – Я снова обнимаю кузена. Он весь дрожит.
Как хорошо, что мы вернулись, а то не знаю, что было бы с Драко.
– Ага, тебе хорошо говорить «успокойся», – кузен подавляет всхлип и старается говорить как можно ровнее. – Пэнси тоже хороша – заявила, что за ваше отсутствие со Слизерина могут баллы снять... я на нее наорал, мы чуть не поссорились. Я подумал – если Седрик погиб, может, и вас тоже...
– Да кто бы нас стал убивать? – недоумевает Рина.
– А если бы вы отправились спрашивать Темного Лорда о том, что у них там было с тетей Беллой?
Вот тут я уже не выдерживаю и начинаю истерически смеяться. Почему-то именно сейчас эта картина меня дико веселит. Придумал тоже! Если я у кого-то и буду спрашивать, то у мамы, когда она выйдет из Азкабана... а в том, что она выйдет, я и не сомневаюсь.
– Драко! – говорю я, отсмеявшись. – Зачем мне спрашивать Темного Лорда, если тетя Андромеда мне все рассказала? И не надо так обо мне волноваться!
– А где вы были?
– Мы... – Я мучительно соображаю, что бы придумать, но ничего не придумывается и тогда я говорю правду: – Я замуж выхожу!
– Как?
– А вот так. Как только семестр закончится.
– За кого?
– За профессора Хмури.
Рина фыркает. Драко нацепляет на себя маску обиженного ребенка:
– Опять смеешься, да?
Но я-то уже знаю, что это только маска. Драко может действительно выглядеть как несчастный ребенок, но лучше этого не видеть...
– Я не смеюсь!
– А меня на свадьбу позовешь?
– А как же! Оденем тебя в розовое платье и будешь подружкой невесты, а то одной Рины мне мало!
И тут мы все трое смеемся в полный голос. Наверное, этот смех звучит очень странно в слизеринской гостиной в три часа ночи, да еще какой ночи... Но нас это не волнует.
Надо будет с утра пойти к факультетским часам проверить, зачлись ли Слизерину те двадцать баллов, которые Барти дал Рине за удачную трансфигурацию. Обидно будет, если не зачлись, такое достижение не всякому взрослому магу под силу!

День третьего тура, хоть и был решающим, начался как обычно. После завтрака я принимал экзамен у четвертого курса Слизерина и получил немало удовольствия, заставляя Малфоя вспомнить все защитные заклятия, которым я их учил. Малфой, хоть и отчаянно трусил, все заклинания выполнил безупречно, заставив меня подумать, что я, пожалуй, его недооценил. После экзамена я поймал себя на мысли, что Драко ненавидеть мне вовсе не за что. Это Люциус пальцем не пошевелил, чтобы нам помочь, а в чем его сын виноват? Да и Бетти его любит, хоть и считает маленьким глупым ребенком.
Перед обедом я поднялся к себе в кабинет, чтобы хоть полчаса отдохнуть спокойно. Вечер обещал быть суматошным, и каждая минута отдыха была мне дорога.
Интересно, где сейчас Бетти? Сидит в гостиной вместе с Айрин и беспокоится за меня? Может, не стоило ей писать о том, что я могу погибнуть? Вдруг она что-нибудь выкинет и ее схватят вместе со мной?
Мне-то уже не страшно, главное, чтобы я успел к тому времени отправить Поттера к Лорду. А вот Бетти... Я не хочу, чтобы она попала в Азкабан из-за меня!
Сам я в Азкабан тоже не хочу. Страшно даже представить, что я окажусь там вновь. Лучше сразу погибнуть.
Нет – лучше сначала выполнить то, что я должен выполнить: превратить Кубок в портал и дождаться, когда Поттер до него дотронется.
А как Бетти останется без меня, лучше не думать. Может ей будет легче, чем мне без нее... ведь у меня до нее ничего не было, я почти и не жил, не считая тех трех недель дома и двух месяцев в Хогвартсе.
«А у нее без тебя что было? – не преминул вмешаться Хмури. – Потерять тебя ей будет больно, можешь не сомневаться. Очень больно. Все равно, что...» – тут он запнулся.
«Ногу? – ехидно подсказал я. – Или глаз?»
Если мои сравнения и задели Хмури, то он проглотил их, не поперхнувшись: ждал от меня подобного.
«И ты готов обречь ее на такую... увечную жизнь?»
«Вот и помоги мне выбраться, раз ты такой умный!» – проворчал я.
«Я не стану помогать Упивающимся Смертью!» – с пафосом ответил Хмури.
Мне стало смешно. Помогать он не станет, как же... А кто за меня все уроки ведет? И не слишком ли он обнаглел? Если бы я его не создал в своей голове, его бы вообще не было! Сидел бы он в сундуке под «Империо», дожидаясь, пока я спущусь к нему, чтобы в очередной раз допросить и покормить. А тут я предоставил ему относительную свободу. И он прекрасно понимает, что вредить мне не имеет права, потому что этим навредит и себе.
«Тогда хотя бы не мешай», – буркнул я. Хмури замолчал и удалился куда-то в глубину сознания. Ну и пусть. Сегодня я справлюсь и без него.
Только бы Поттер добрался до портала, а дальше я ничего не боюсь.
Вот только Бетти... Надо хоть что-нибудь оставить ей на память...
А что? У меня ведь почти нет ничего своего. Несколько книг, мантия-невидимка, колдографии мамы и Беллы, да и то – последняя выдрана из газеты. Колдографии у нее и так есть – Нарцисса ей присылала. Можно отдать ей ту книжку, что она в ноябре для меня переводила. Все равно у меня два экземпляра – так отдам тот, что принадлежит мне. Мне она больше не понадобится...
Да и мантия-невидимка мне уже больше не понадобится. Вряд ли я переживу сегодняшнюю ночь.
Бетти, скорее всего, уже не подойдет к нашему дереву, поэтому я решил написать ей записку, чтобы она оказалась там чуть попозже, перед ужином. Как раз к тому времени я сниму мантию-невидимку, постараюсь незамеченным пробраться к дереву, а потом отправлюсь в лабиринт относить кубок.
Я собирался подкараулить Бетти и Айрин в подземелье, когда они будут возвращаться в гостиную с обеда, но Бетти пошла не в гостиную, а во двор говорить со своей одноклассницей Жаннет Корсо. Странно. Она и раньше с бобатонцами почти не общалась, а после убийства Крауча девчонки ее откровенно опасаются. Зато Айрин после обеда направилась в свою гостиную, где по дороге я ее и подкараулил. Может, даже и к лучшему, что Бетти там не было – она бы наверняка помчалась меня разыскивать, а ее подруга спокойно засунула записку в рукав и двинулась дальше.
Интересно, она еще не догадалась, кто я? Могла и догадаться... Но не подходить же к ней в облике Хмури! Айрин Уилкс ненавидит Аластора Хмури не меньше, чем я. Хотя сейчас я уже не уверен в том, что я его ненавижу. Того, что в моей голове, – точно нет. Хотя он и обнаглел больше, чем следовало.
Перед ужином девочки забрали мантию-невидимку из дупла – в этом я убедился, глядя на карту. Я же тем временем отнес Кубок на квиддичное поле, заклинанием отправив его в центр лабиринта. Теперь оставалось только ждать, когда Поттер до него дотронется...
Надеялся я зря – Поттер, как истинный гриффиндорец, выкинул то, что от него никак не ожидали. Кто мог предполагать, что он не только спасет Диггори от Крама, но и предложит ему взяться за кубок вдвоем? А то, что это была идея Поттера, я и не сомневался.
Ну почему все гриффиндорцы такие идиоты? Хмури – не исключение, он отказался даже строить догадки о том, что могло произойти. Дескать, пусть я сам выпутываюсь.
А из чего выпутываться, если Дамблдор все уже знает? Я могу придумать все, что угодно, он мне все равно не поверит. И он и я знаем, в чем дело, но ни он, ни я этого не скажем... Потому что кому, собственно, говорить, если все знают и так?
Мелькнула мысль – бросить все и вернуться в свой кабинет. Но Хмури просто не мог этого сделать! Он должен предпринять хоть какие-то усилия по поиску Поттера, или, на худой конец, начать обвинять в этом исчезновении первого, кто попадется под руку!
Вот то, что я стал размышлять, как бы на моем месте поступил Хмури – это плохо. Я не должен размышлять, я должен действовать!
Утешает меня то, что никто ничего не делает и не собирается. Стоят у края лабиринта и тихо обсуждают. Я – чуть в стороне, изображая глубокую задумчивость. Знать бы, что сейчас происходит там, на кладбище... Сколько времени надо Хвосту, чтобы совершить обряд? Если он, конечно, ничего не напутает. От этого гриффиндорца можно ожидать чего угодно. От двух гриффиндорцев – тем более.
Было совершенно темно, и я не мог разглядеть, где именно на трибуне сидит Бетти. Черные хогвартские мантии студентов сливались в сплошное темное пятно, а поскольку Бетти переоделась в черное, то я не мог выделить ее из толпы по цвету мантии.
Внезапно левую руку обожгло резкой болью. Черная Метка!
Получилось! У меня получилось!
Только бы они не заметили и не поняли. Нет, они поймут рано или поздно, Снейп наверняка обрадует директора новостью, но аврор Аластор Хмури не может хвататься правой рукой за левую и корчить гримасу от боли! Хорошо, что я стоял спиной и никто не видел, как я вздрогнул. Боль – это пустяки, радость от осознания выполненной миссии куда сильнее. Интересно, каково сейчас Каркарову и Снейпу? Перетрусили небось оба?
Каркарова я не вижу, он сидит где-то на трибуне среди дурмстрангцев. А вот Снейп, похоже, не перетрусил. Или хорошо это скрывает.
Он подходит к Дамблдору, который тоже недавно спустился к краю поля, и начинает что-то тихо ему втолковывать. Сказать вслух, что случилось, слизеринский декан не осмеливается.
Я-то знаю. А вот Хмури – нет. И даже догадки ему строить не с чего.
Нет, все-таки нельзя сказать, что Снейп абсолютно спокоен. Он такой бледный, что его лицо можно использовать в качестве ориентира в темноте. Жаль, я не вижу себя со стороны – удалось мне сохранить спокойствие или нет.
А впрочем, зачем мне-то сохранять спокойствие? Разве старый параноик Хмури не имеет право устроить скандал в связи с исчезновением Гарри Поттера? Тем более есть, кого в этом обвинить – Снейпа.
– Что же вы так спокойно относитесь к отсутствию Поттера, Снейп? А где ваш дружок Каркаров? Что-то его здесь не видно!
Каркаров действительно пропал куда-то, о чем нам пару минут спустя сообщает подошедший студент Дурмстранга. Тот самый Влад Ионеску, которого я как-то видел разговаривающим с Бетти в пустом классе. Парень выглядел предельно серьезным и жаждал разъяснений, но Снейп отправил его обратно на трибуну сидеть и ждать и не сеять паники.
Все было как-то по-обыденному просто. Если бы Дамблдор поднял сейчас общую тревогу, стал бы допрашивать всех с помощью легилименции, послал бы поисковые отряды во все стороны – я бы его понял. А так – никто ничего не делал!
А может, они знают, что делать, только мне не говорят? Они ведь уже догадались, что я – не Аластор Хмури, так зачем со мной делиться своими соображениями?
Тогда что же они медлят? Пусть арестовывают меня, пусть отправляют в Азкабан... здесь и Фадж присутствует, он мигом вызовет сколько угодно авроров, пусть хоть убивают на месте, только не заставляют сходить с ума от неизвестности! Все равно я уже все сделал, что должен был...
А Бетти? Как я брошу Бетти?
Самым простым было – отправиться якобы искать Поттера, а самому аппарировать на кладбище. Но срок действия оборотного зелья еще не кончился и кончится не скоро, а зрелище Хмури, появившегося на кладбище, не из приятных. Вдруг кто-нибудь прикончит меня раньше, чем поймет, что это я. Да никто и не знает, кроме Лорда и Хвоста... Зато Хмури знают все – он за время своей работы в аврорате постарался.
Да и как я объясню Лорду свое поспешное бегство? Может, все обойдется и я смогу вернуться после окончания учебного года. Хмури вернется к себе домой... А то, что он потом исчезнет неведомо куда, – совершенно нормально для старого параноика. И никто ничего не узнает...
По крайней мере, таким был наш первоначальный план. Но можно ли действовать по нему, если все и так все знают? Снейп не может не сказать Дамблдору! А значит, он знает. Он и про меня знает, но у меня нет тому доказательств. Что же я – покажу Лорду, как я испугался и сбежал? Что скажет Лорд и что скажет Бетти?
Но если я погибну, Бетти вряд ли это понравится...
«А что если сделать так, – вмешался в мои размышления Хмури, – дождись, пока они что-нибудь решат, а потом отправляйся якобы на розыски Гарри».
«И что? – не понял я. – Я об этом и думал, но не получится ли, что я сбежал?»
« А ты не сбежишь. Ты отправишься к своему лорду за дальнейшими указаниями».
А ведь точно! Если меня не раскрыли, то я смогу вернуться, как Хмури. А если раскрыли... Лорд же не отправит меня обратно на верную смерть?
Оставался еще вопрос, что делать с настоящим Хмури. Убивать мне его не хотелось. Хватит с меня отца...
Я вяло переругивался со Снейпом, ожидая неизвестно чего. Почему-то никто не спешил принимать никаких решений... но не могут же они думать вечно! Если Поттера мы так и не дождемся (а мы его не дождемся), останется только всем разойтись...
Подсознательно я ожидал, что что-то случится. Не знал что, но чего-то ждал. Вплоть до явления Темного Лорда собственной персоной.
Но разве ж я мог предполагать, что Поттер вернется! Перепуганный, на грани обморока, но живой. А Диггори, который исчез вместе с ним, был мертв.
Но о Диггори я как-то не подумал. Поттер вернулся, и сейчас он все расскажет... Неизвестно, что он успел узнать...
В поднявшейся суматохе все, включая Дамблдора, временно упустили из вида виновника событий. И я понял, что это и есть мой шанс. Затащу Поттера в свой кабинет, узнаю от него все... а дальше посмотрю. На что у меня есть запасной портключ?
Поттер пошел за мной без особых вопросов. Пытался отговориться, что Дамблдор велел ему оставаться, но отговаривался весьма вяло. Я просто взял его за руку и потащил за собой.
По дороге я пытался расспросить Поттера, что же с ним произошло. Гриффиндорец отвечал односложно и невразумительно – он дрался на дуэли с Темным Лордом, потом что-то случилось с его палочкой, откуда-то появились его родители... Я ничего не понял и решил, оказавшись, в кабинете, узнать все с помощью легилименции. Это куда проще.
Поднявшись в кабинет, я первым делом запер дверь, а потом усадил Поттера в кресло и дал ему восстанавливающего зелья из своих запасов. Пока гриффиндорец приходил в себя, я внимательно посмотрел за стену кабинета. И чуть не забыл о том, что собирался у Поттера узнать.
Укрывшись одной на двоих мантией-невидимкой у самой двери моего кабинета стояли Бетти и Айрин. Вид у обоих был крайне взволнованный. Они напряженно прислушивались, пытаясь уловить происходящее за стенкой, но стенки были толстыми, а дверь тяжелой – никаких заглушающих заклятий не нужно.
Отдавая Бетти свою мантию, я не ожидал, что она использует подарок, чтобы следить за мной. Интересно, за кем она все-таки следит – за мной или за Хмури?
Поттер издал какой-то неопределенный звук, и я очнулся. Девчонок все равно не увидят, а я должен узнать, что же там произошло!
– Расскажи мне, что случилось, – повторил я.
Поттер начал рассказывать, постоянно сбиваясь и перескакивая с одного на другое, но мне важны были не слова, а то, что я увидел. Зачем Темный Лорд устроил эту дуэль и что произошло у них с палочками? Что-то ведь я слышал о таком... эффект Приори Инкантатем, обратного вызова заклинаний... при каких же условиях он встречается...
– Я совсем забыл! – спохватился Поттер. – В Хогвартсе есть Упивающийся Смертью! Это он подбросил мое имя в кубок.
Темный Лорд все-таки это сказал. Но не сказал кто. Не буду раскрывать Поттеру глаза, пусть Темный Лорд сам еще раз ему все расскажет. Куда же я запихнул этот несчастный портключ? Кажется, в ящик стола...
А может, открыть дверь и позвать девчонок? Отправимся все вместе, портал выдержит четверых... или все-таки девочкам не стоит представать пред Темным Лордом? Как я ему еще скажу о Бетти и как приглашу на свадьбу...
Поттер что-то говорил, но я его не слушал. Все, что надо, я узнал, осталось только достать портключ...
За дверью мне послышалось какое-то движение, я остановился, пытаясь понять, не тоэто девочки решились снести дверь, не то меня все-таки выследили... Нет, мне нельзя останавливаться, надо скорее браться за портключ...
И в этот момент дверь разлетелась на части, и я успел только увидеть ослепительную красную вспышку. Хорошо, что не зеленую – мелькнула последняя мысль, и я потерял сознание.
Очнулся я не сразу, какое-то время пробыв на грани сна и действительности... или это действительность была похожа на сон, или мне и вправду снилось, что Дамблдор меня допрашивал, а я ему рассказал все, что знал – и про побег из Азкабана, и про Черную Метку на Чемпионате мира, и про Темного Лорда в нашем доме... Только про Бетти он меня не спросил. Потом я снова потерял сознание.
Когда я очнулся, Дамблдора в кабинете уже не было. Я сидел, прислонившись к стене, в своем собственном облике, а рядом со мной стояла на коленях Бетти.
А где же Дамблдор? Как девочки сюда пробрались? Неужели он никого не оставил меня охранять?
Я еле стою на ногах и совсем ничего не соображаю. Пока девочки обсуждают планы моего спасения, я пытаюсь отыскать в своей голове хоть какие-то остатки разума. Когда Бетти высказывает идею превратить меня в хорька и бежать под мантией-невидимкой, вдруг просыпается Хмури:
«А про портключ ты забыл?»
И верно! Портключ! Он унесет нас всех троих! А если Лорда уже нет на кладбище, я аппарирую к нему по Метке.
Бетти подтаскивает меня к столу и зовет Айрин, но та почему-то медлит. Вместо того чтобы взяться за портключ вместе с нами, она подтаскивает к стене стул и превращает его в...
Наверное, это будет еще один мой ночной кошмар наравне с Азкабаном. На что похож человек после поцелуя дементора, я видел только на картинках, но фантазировал на эту тему много. Точнее – эти образы приходили ко мне помимо моей воли, это был один из навязчивых кошмаров перед Азкабаном и после него. Откуда Айрин это знает? Как ей удалось сотворить мою точную копию, но с отсутствием всякой жизни в глазах?
– Двадцать баллов Слизерину, – машинально говорю я.
А Бетти ведь сказала, что Фадж пошел за дементором... Вот наверное почему здесь нет охраны. Надо бежать скорее, пока она не появилась!
Но бежать я не в состоянии и не в состоянии даже дотронуться до портключа, потому что откуда-то из коридора ползет леденящий холод, и свет вокруг исчезает, и само пространство кабинета тоже исчезает, я оказываюсь снова в своей камере в Азкабане – холодный камень вокруг и серые тени за дверью, и сейчас они войдут и отнимут у меня последние крохи жизни...
Уже второй раз за этот день я очнулся в объятьях Бетти. Где – сперва не осознал, только когда мы оторвались друг от друга, я смог оглядеться вокруг и понял, что мы на том самом кладбище. И больше там никого нет.
Разумеется – Темный Лорд не станет меня дожидаться!
Что он теперь скажет – я упустил Поттера, сам чуть не погиб, вдобавок еще и палочку потерял... Нет, не потерял – ее подобрала Айрин. Какая она молодец! Я бы еще пятьдесят баллов Слизерину за нее начислил, да вот вряд ли эти баллы зачтутся, мы ведь не в Хогвартсе!
Но к Лорду мне все-таки надо. Я должен его видеть. Это и Бетти понимает и отпускает меня, хотя ей не хочется со мной расставаться. И мне не хочется...
Но девочкам лучше сейчас вернуться в школу, пока их отсутствия не заметили. Ворота вряд ли закрыты, в последнее время они всегда нараспашку, есть надежда, что в темноте Бетти и Айрин сумеют проскользнуть незамеченными.
А я напишу Бетти, как только представится возможность. И как только она вернется из школы, мы увидимся... чтобы уже больше не разлучаться.
Мы с Бетти окончательно прощаемся (Айрин при взгляде на нас не может сдержать довольной усмешки), я поворачиваюсь на месте и аппарирую.