Глава 2616 января.
Поразительно: сегодня в Большом зале никто даже не упомянул о незаконной вечеринке и бегстве Хагрида. Словно ничего и не произошло. Парвати даже пыталась расспросить профессора МакГонагалл – безуспешно.
Но ведь никого из нас не наказали за «участие в противозаконном мероприятии»! Надо радоваться хотя бы этому.
Погода стоит прескверная, но Джинни упорно гонят своих подопечных на тренировки: через неделю матч со Слизерином, и победить – дело чести для нас. Я на стадион не хожу, боюсь простудиться, зато Симус обо всём мне рассказывает.
Ух, как воет метель… А у нас в камине горит огонь, и даже приятно смотреть, как за окном беснуется стихия. Я сейчас, пожалуй, могла бы чувствовать себя всем довольной. Если бы не война.
17 января.
Уж не знаю, откуда Невилл это проведал, но сегодня он сообщил нам всем, что Хагрид в безопасности. Очень рада за него. Всё-таки он добрый и славный, хоть и полувеликан. Хоть я и по-прежнему его побаиваюсь.
Панси Паркинсон мне просто житья не даёт: сегодня ранила мою сову. Бедняжка Берта сейчас на попечении профессора Граббли-Дерг. Слава Мерлину, та обещает через пару дней привести крыло в норму.
Ох, ещё немного, и я превращу слизеринку во флоббер-червя… если сумею.
18 января.
Приходила Энни Кроткотт, просила помочь с заклинанием Левитации. Мы распугали всех однокурсников в гостиной: они убежали, спасаясь от летающих учебников и чернильниц. Одна из них, увы, оказалась полной до краёв, и алый шерстяной ковёр украсился громадным пятном. Но нет худа без добра: отчищая его, я обучила Энни ещё и заклинанию Экскуро. Она, вообще, делает большие успехи, когда не робеет.
Парвати ходит как в воду опущенная: нагадала себе на картах вечную и трагическую любовь к врагу. Не пойму, в Малфоя она, что ли, боится влюбиться? Или, может, в Снейпа?
…Поделилась с ней этими подозрениями. Долго хохотали.
* * *
Устала я, и спать ужасно хочется. Зато сегодня на занятии ОД у меня впервые получилась Сектумсемпра.
Джинни утверждает, что применить её к живому человеку будет гораздо труднее. Сомневаюсь. К манекену-то я не испытываю никаких чувств, а Пожирателей смерти ненавижу.
Надо тренироваться, и результат будет ещё лучше. Уверена.
20 января.
Нет. Нет. Нет. Это неправда.
Я не хочу это знать.
Только в голове звенит: «К огромному сожалению, мы должны сообщить нашим радиослушателям о гибели Теда Тонкса и Дирка Крессвелла».
Мистер Крессвелл был добр ко мне. Он помогал мне с уроками, задаривал сладостями, давал разумные советы – а мне они были нужны ох как часто… Он любил мою мать.
Не тревожьтесь обо мне, я вернусь. Обязательно вернусь, чтобы увидеть Вас.
Он так писал. Ей. Знает ли она, что он не вернётся?
И Тонкс… Где-то я слышала эту фамилию. Тоже, наверное, хороший человек был. Храбрый.
Чёрт, сейчас слёзы бумагу закапают. Ненавижу плакать.
21 января.
Мерлин всемогущий! Почему я не умею держать себя в руках? Я шарахнула Ступефаем Паркинсон, обозвавшую меня гриффиндорской собакой, прямо в Большом Зале. И теперь – месяц отработок, минус пятьдесят баллов с факультета…
О, меня уже зовут к МакГонагалл. Всё-всё, сейчас иду.
Неужели она меня значка старосты лишить захочет? Не подхожу, мол, по моральным качествам. Что ж, если так, он мне и даром не нужен. Хотя… жалко, конечно.
* * *
Да лучше бы меня вообще из Хогвартса исключили. За что на меня это всё сваливается?
…МакГонагалл смотрела строго и печально, но даже не сделала попытки отругать меня. Тихо сказала:
- Садитесь, мисс Браун.
Поправила очки, пролистала какие-то бумаги на столе. И вздохнула:
- Утром я получила письмо от вашей матери. Боюсь, у меня для вас дурные вести.
- В чём дело, профессор? Что случилось? – Сердце неистово заколотилось.
- Мистер Джон Браун опасно ранен.
- Папа?! – Несколько секунд я не могла выдохнуть. – Что с ним?
- Он потерял много крови, задеты внутренние органы. Но, может, всё обойдётся. Миссис Браун говорит, что есть надежда.
Снова её тяжкий вздох.
- Кто… это сделал?
- Пожиратели Смерти, Нотт и Трэверс. К вашему отцу на выручку подоспел Кингсли Шеклболт. Нотт убит Авадой, его напарнику удалось сбежать. – Вдруг её глаза тревожно впились в моё лицо. – Мисс Браун, вам дурно? Может, примете успокоительное зелье?
- Не нужно мне зелье! – выкрикнула я. – Извините, профессор.
- Ну что вы, я понимаю ваше состояние. Если бы это было в моих силах, я бы отправила вас домой, к родным, пока мистер Браун не пойдёт на поправку.
- Спасибо, мэм. – Я сама не узнавала свой голос, едва шелестевший, как пергамент. – Можно мне идти?
МакГонагалл резко шагнула ко мне и приподняла пальцами мой подбородок, буквально впиваясь глазами мне в лицо.
- Не вздумайте попытаться тайно покинуть Хогвартс. Даже я не знаю обо всех заклятиях, наложенных на территорию школы. Столь неосторожный шаг может стоить вам жизни. Ясно?
Я кивнула, и она, наконец, отпустила меня. Слава Мерлину.
«Да что я на неё-то злюсь, она же не виновата в том, что двоё бандитов едва не убили моего отца! Только бы он выздоровел. Я вызубрю трансфигурацию, я ещё раз выпью ядовитое зелье, я залезу в самый ад, только бы он выздоровел! Но я – обыкновенная бездарность. Я ничего не могу сделать. Ни-че-го.
Но нельзя вот так сдаваться! Должен же быть какой-то выход!».
И – снегом на голову – озарение: «Слёзы феникса!»
Да. Я должна его спасти, я должна передать ему бесценный флакончик. Но как добраться до дома? МакГонагалл права: бежать из замка не удастся. Я смогу покинуть его лишь с разрешения Снейпа. Или Амикуса Кэрроу.
Прийти к Снейпу и попросить позволения уехать «по семейным делам»? Чушь полная. Никогда он меня не отпустит.
А вот Амикус… Амикус мог бы согласиться – при одном условии.
Эй, что с тобой, Лаванда? Неужели ты действительно на это пойдёшь? Позволишь втоптать себя в грязь, навсегда потеряешь право гордиться собой?
А на что будет мне нужна гордость, если отец умрёт?
Надо выбирать.
Постой-ка… Послезавтра - матч. И Амикус наверняка придёт болеть за Слизерин. Он, вообще, человек азартный. Так почему бы не предложить ему маленькое пари?
Безусловно, ставка высока. Но в моём положении торговаться не приходится. Надо рискнуть.
