Глава 27В последнюю субботу перед каникулами, сдав Флитвику очередной зачет (мы перешли к артефактам древнего Египта), я отправился на занятие к Снейпу. Как ни странно, к этому времени я начал уставать меньше и по воскресеньям просыпался достаточно бодрым, чтобы сделать уроки и даже прошвырнуться к Хагриду. Мне так и не удавалось надолго спрятать информацию, о которой профессор знал или мог узнать косвенно, однако про Выручай-комнату ему было не известно, и наткнуться на нее он мог только из-за моей собственной невнимательности.
- Профессор, - начал я, как только вошел. - А можно вас спросить?
- Попробуйте, - сказал Снейп. Он ждал меня, сидя на стуле, где обычно располагался я, и читал какую-то книгу. Как только я вошел, он положил книгу на стол и поднялся.
- Вы не могли бы научить меня сопротивляться Imperio?
Некоторое время Снейп молчал.
- Мне кажется, Хмури накладывал на вас это заклинание, - с некоторым сомнением произнес он.
- Не на всех, - ответил я. - Мне просто хочется знать, что при этом чувствуешь, на всякий случай, мало ли... чтобы отличить состояние. - На самом деле я уже казался себе параноиком почище Хмури, воображая, что аврор только того и ждет, чтобы втихую наложить на меня Imperio и заставить рассказать обо всем, что я делаю в Выручай-комнате.
- Ну хорошо, - неохотно согласился Снейп. - Только не забывайте, что это Непростительное заклятье, и за его использование можно угодить под суд...
- Я не собираюсь об этом трепаться! - возмутился я. Сколько же можно считать меня ребенком? Снейп встал напротив, направил на меня палочку и добавил:
- Это заклятье не связано с состоянием вашего ума, так что ментальные блоки здесь не помогут. Оно работает на уровне логики и воли. Имейте это в виду, когда будете сопротивляться.
Но я на всякий случай очистил сознание - мало ли что на самом деле сейчас исполнит профессор? Вдруг он решил захватить меня врасплох и что-нибудь выведать?
- Imperio, - сказал негромко Снейп, и меня охватило ощущение невероятного блаженства, смешанного с настойчивым стремлением подойти к рабочему столу и начать готовить оборотное зелье. Казалось, если я сделаю это, покой и блаженство станут абсолютными, а тревога, растущая из-за моих колебаний, исчезнет. Логика и воля, напомнил я себе. Это только иллюзия, чужое желание. Наверное, нечто подобное происходит с людьми, которые по десять раз проверяют, заперли они дверь или нет. Умом они понимают, что заперли ее и проверили уже несколько раз, но чувства говорят другое, и чем дольше они оттягивают момент проверки, тем мучительнее становится ощущение тревоги и беспокойства. А надо-то всего лишь подойти к столу, подобрать нужные для первого этапа составляющие...
Снейп меня не щадил. Тревога сменилась паникой и ужасом. И когда мне показалось, что передо мной стоит выбор – либо умереть, либо подчиниться, я попытался отвлечь свое тело единственным на мой взгляд эффективным способом – развернулся и со всего маху ударил кулаком в дверь.
Боль мгновенно вывела меня из транса. Паника улеглась, желания варить зелье больше не возникало.
- Вот черт! - не удержался я, тряся кистью, костяшки которой начали кровоточить, а боль от удара быстро распространилась до плеча. Вытащив палочку, я затянул раны и уменьшил болевые ощущения, а потом обернулся к Снейпу. Тот молча наблюдал за моими манипуляциями.
- Будем считать, что вы узнали, что при этом чувствуют, - сказал он, когда я немного пришел в себя. - Принцип вам понятен, и больше мы к этому не вернемся.
Я снова не стал спрашивать, как у меня получилось, и через час занятий покинул кабинет Снейпа с ужасной головной болью и очередным вытащенным из закромов памяти воспоминанием.
Несмотря на большое количество заданий, каникулы я решил посвятить активному отдыху, временно затаиться и не посещать Выручай-комнату. Вместе с Хагридом мы соорудили ледяную гору, похожую на ацтекскую пирамиду. У нее было четыре стороны: с одной располагались ступеньки, а с трех других - ледяные спуски разной крутизны и длины. На верхней площадке постоянно толпился народ, сталкивая друг друга вниз, и некоторые преподаватели даже оказались недовольны нашей инициативой, сетуя на возросший травматизм и очереди к мадам Помфри с ушибами, ссадинами и легкими переломами.
Наступило время рождественского бала. Мы с Ноттом не искали себе пару и отправились туда, чтобы поглазеть на представителей других школ, поесть деликатесов, а также послушать музыку.
- Неплохо выглядишь, - сказал мне Нотт, когда я нарядился в свою парадную мантию. Сам он был в темно-зеленом. - Знаю, - усмехнулся он, - это банально, типа раз Слизерин, то зеленое, но цвет не самый поганый из тех, что был в магазине. Ну что, идем?
- А эти где? - спросил я, имея в виду Флетчера и Пирса. Нотт махнул рукой:
- Уже свалили. Посмотрим заодно, кого сосватали Флетчеру.
У дверей в Большой зал толпился народ. Поблизости ожидали своего торжественного входа чемпионы школ. Оказалось, что квиддичная знаменитость Виктор Крам пригласил Гермиону Грейнджер, которая ради такого случая нарядилась в элегантную легкую робу и привела в порядок свои волосы. Проходя мимо, я поймал ее взгляд и поднял вверх большой палец. Гермиона улыбнулась. Нотт покосился на меня.
- Да ты никак на нее запал!
- Вот еще, - сказал я. - Но ты же не будешь отрицать, что она тут лучше всех выглядит?
- Из тех, кого мы видели, - парировал Нотт. - Давай-ка искать Пирса.
На рождественский вечер в Большом зале устроили некое подобие ресторана, разбив длинные ряды столов на отдельные столики, за каждым из которых могло усесться с полдюжины человек. Мы протискивались между стульями, пытаясь отыскать Пирса или Флетчера. Наконец, Нотт заметил, как Пирс машет нам рукой.
- Где вы болтаетесь! - крикнул он. - Давайте сюда, мы вам места заняли!
Мы подошли и уселись за стол, где уже расположилась вся наша компания. Пирс был одет в темно-синюю мантию, Полина - в серебристо-серую переливающуюся робу. Как и Пирс, она распустила волосы и вплела в них тонкие серебряные нити. Они казались крайне довольны собой и друг другом и увлеченно обсуждали меню. Флетчер сидел с таким видом, будто проглотил тухлого тритона. Девочка, которую нашла ему сестра, была самой странной особой, какая только училась сейчас в Хогвартсе. На ее ядовито-оранжевую мантию было больно смотреть. Волосы она украсила полупрозрачными заколками в виде красно-синих осьминогов, которые шевелились на ее голове, словно гигантские пауки. Нотт не преминул поддеть Флетчера.
- Слушай, Флетчер, познакомь нас пожалуйста с твоей подругой, - вежливо сказал он. Полина вскинула голову и пристально посмотрела на Нотта.
- Луна Лавгуд, - буркнул Флетчер, сделав вялый жест в сторону девочки. Полина прищурилась, однако Нотт не собирался рисковать и нарываться на ссоры.
- Меня зовут Теодор Нотт, - сказал Нотт и слегка склонил голову, - а это – мой беспутный друг Линг Ди.
- Беспутный?! - вытаращил я на него глаза. Пирс и Полина уткнулись в меню, еле сдерживая хохот. Луна улыбнулась.
- А почему вы пришли одни? - спросила она.
- Ну, мы не были уверены, что вообще пойдем на это светское мероприятие, - ответил Нотт, пожимая плечами. - Мы хотели воспользоваться моментом и спокойно посидеть у камина в гостиной, посмотреть на огонь, поговорить об истории гоблинских войн, обсудить последние министерские новости... Однако наши друзья, - Нотт выразительно глянул на Пирса с Полиной, которые смотрели на него, не в силах понять, шутит он или говорит серьезно, - настояли на том, чтобы мы покинули наши сырые, но уютные подвалы и составили им компанию. Вот потому-то мы и пришли одни, - закончил он и выжидающе посмотрел на Луну. Та некоторое время глядела на него, не мигая, а потом сказала:
- Ах, так это шутка...
- Ведьмина головешка, а мы чуть не купились! - воскликнул Пирс. - Вот, значит, как аристократы беседуют между собой...
- За аристократа ответишь, - пообещал Нотт и вновь обежал глазами зал.
Наконец, все расселись по своим местам, и в зал вошли чемпионы со своими парами. Они расположились за столом, где сидели директора школ и судьи, а мы, наконец, смогли приступить к заказам. Я просмотрел меню, но ничего интересного не обнаружил, а потому взял пару салатов и курицу.
- Ди, на дворе праздник! - напомнил мне Нотт, удивленно глядя на мой заказ. - Выбери для разнообразия... хм-м... - он призадумался, тоже, судя по всему, не видя в списке блюд ничего примечательного. Луна решила ограничиться грибной запеканкой, а Флетчер, который наверняка думал, что сестра над ним просто поиздевалась, сразу начал со сладкого.
- Ну как там Хмури? - вдруг ни с того ни с сего поинтересовалась Полина. Я вздрогнул; Нотт тоже напрягся и бросил недовольный взгляд на учительский стол, где сидел бывший аврор, чей глаз по обыкновению вращался на все 360 градусов.
- Хмури? - переспросил Пирс. - Шпионит потихоньку.
Мы с Ноттом воззрились на Пирса, который спокойно продолжал есть блинчики с медом.
- Ты не преувеличиваешь? - спросила Полина. "Кажется, они уже имели разговор на эту тему", подумал я.
- Нет, - ответил Пирс. - А ты сама не замечаешь?
- Я? - удивилась Полина. - Да на кой черт я сдалась Хмури?
- Мой папа говорит - кто помянет чёрта, у того в желудке поселится яблочный червь, - невозмутимо заявила Луна. Услышав это, Флетчер, евший яблочный пирог, едва не выплюнул его изо рта. Полина, лучше всех нас знакомая с причудами Луны, только улыбнулась.
- В моем желудке бывало и не такое, - сказала она.
- Давайте не будем развивать тему, - попросил Нотт. - Лучше Хмури, чем червяки.
- Это еще вопрос, - пробормотал я, предпочитая любых червяков Хмури. Пирс помахал вилкой в сторону преподавателей и сказал:
- Его можно понять: министерству такой психованный не нужен, а Слизерин с его точки зрения – рассадник заразы, где у каждого третьего – родитель с Темной Меткой. Вот он и отрывается, как может.
- Но учитель-то он отличный, - сказала Полина. - Люпин, конечно, тоже был хороший, но ему бы что-нибудь теоретическое преподавать, вроде истории или маггловедения. А защиту должен вести такой бывалый, как Шизоглаз.
В ее словах была доля истины - к сожалению, Люпин во многом проигрывал Хмури. Вспомнив о Люпине, я подумал: чем, интересно, он занимается сейчас? Вряд ли в его ситуации легко можно найти работу.
Луна будто прочла мои мысли.
- Профессор Люпин, наверное, уже превратился, - сказала она, подняв большие глаза к потолку, отражающему звездное небо и полную луну. - В Рождество ему, должно быть, грустно.
- Он же оборотень, - не выдержал Флетчер. - Как ему может быть грустно, когда он в волчьем облике?
- А почему нет? - удивилась Луна. Один из красно-синих осьминогов добрался до кончиков ее волос и пытался переползти на плечо. Флетчер поежился.
- Потому что у животных другое восприятие, - ответил он. - Им бывает грустно, когда они голодные. И вообще, грустный оборотень - звучит как шутка.
- Как шутка? - теперь пришла пора удивляться мне. - Во-первых, оборотни - не совсем животные, а во-вторых, думаешь, животным не бывает грустно?
Флетчер пожал плечами.
- Бывает, наверное, но не оттого, что они в одиночестве встречают Рождество.
- Люпин - не животное, - сказал я холодно. - Это то же самое, что назвать животным анимага.
- Ладно, парни сбавьте обороты, - прервал нас Нотт, видя, что Флетчер тоже начал заводиться. - Вон танцы начинаются, сейчас какие-то панки будут выступать. В следующий раз подеретесь.
Через минуту в зале образовалась сцена и пустое пространство для танцев. Первыми на площадку вышли чемпионы со своими парами. Меня танцы не интересовали, и вместо этого я начал наблюдать за преподавателями и директорами. Те тоже постепенно поднимались и выходили из-за столов. Танцпол медленно заполнялся парами, и Пирс с Полиной, которые, видимо, давно ждали этого момента, покинули нашу теплую компанию. Флетчер не торопился танцевать с Луной, судя по всему, поставив себе целью съесть все хогвартские запасы пломбира. Нотт, откинувшись на спинку стула, лениво рассматривал танцующих.
- Никто не хочет потанцевать? - спросила Луна. Флетчер поскорее запихнул в рот ложку с мороженым. Нотт покачал головой и ответил:
- Спасибо, Луна, я не танцую.
- Пошли, - сказал я девочке и поднялся. - Правда, я не слишком-то умею...
- Я тоже, - улыбнулась она. Осьминоги в ее волосах зашевелились еще активнее. Мы вышли на площадку, и я взял ее за руку, а другую положил на талию.
Все оказалось не так ужасно, как я предполагал. В царящем полумраке было непонятно, кто насколько хорошо танцует, а мантия моей партнерши активно сигнализировала другим парам не слишком к нам приближаться. Когда медленные мелодии заканчивались и начинались быстрые, мы каким-то образом находили собственный ритм и продолжали танцевать медленно, словно под свою, слышимую нам одним мелодию. Сначала мы молчали, а потом немного разговорились.
- Ты бываешь на горке? - спросил я.
- Которую ты сделал с Хагридом? - спросила Луна. - Забиралась пару раз, но меня оттуда столкнули, и я решила больше не подниматься.
- Да, это популярная забава, - пробормотал я, разглядывая ее осьминогов, которые, как оказалось, светились в темноте. - Ты бы тоже могла кого-нибудь столкнуть.
- А если им будет обидно?
- Им не будет, - сказал я. - Они для этого туда и ходят.
Луна не ответила. Мы танцевали почти на одном месте, потому что группа играла что-то зажигательное, и народ бесился вовсю. Постепенно нас вытеснили к столам преподавателей.
- У тебя странный друг, - сказала Луна.
- Друг? - удивился я. - В смысле?
- Тот мальчик в зеленой мантии. Кажется, его зовут Тед...
- Почему странный? - До сих пор я не воспринимал Нотта как "друга", считая, что с нами он общается лишь потому, что хочет оставаться независимым и не ходить под Малфоем, который, по моему мнению, был ему гораздо ближе, чем мы с Пирсом.
- Ну... он так разговаривает...
- Он просто шутит, - сказал я. - У него своеобразное чувство юмора.
Мы снова помолчали. Наши преподаватели не рисковали выходить на быстрые мелодии и в основном вернулись за столы. Дамблдор увлеченно беседовал с Флитвиком и одним из судей. Я заметил, что Хагрид с мадам Максим, как два атомохода, прокладывают сквозь танцующие пары дорогу к выходу. Пожалуй, они правы, подумал я и спросил Луну:
- Не хочешь прогуляться, а то тут такая толпа...
- Давай, - легко согласилась она, и мы начали продираться к дверям. Оказавшись в холле, мы неторопливо прошли мимо украшенных кустов и каких-то зимних декораций, за которыми скрывались парочки. Дойдя до входных дверей, я обернулся к Луне. Та рассеянно оглядывалась по сторонам, а ее осьминоги сгрудились на макушке. "Вот, еще один фрик", подумал я.
- Куда теперь? - спросила она.
- На горку, - сказал я. - Там наверняка никого нет.
- Здорово! - обрадовалась она. - Пошли!
Мы вышли на улицу и зашагали к темнеющей пирамиде. Здесь действительно никого не было - кому охота болтаться по морозу, когда в замке пир, музыка и танцы? Проходя мимо дерева, я подобрал ветку и превратил ее в большой круглый щит для катания.
- Ты слышал о рогатых ползунах? - спросила между тем Луна. Я водрузил щит себе на голову, чтобы было удобнее нести, и ответил:
- Нет, а кто это? Может, Хагрид слышал? Ты ходишь к нему на уроки?
- Хожу, - сказала Луна. - Но его я не спрашивала. Рогатые ползуны - это такие древесные существа с коричневой шерстью, вроде гномов, но худые. С рожками, как ты можешь понять.
- Погоди, я вроде видел таких в Запретном лесу, - вспомнил я свои путешествия, точнее, путешествия моего патронуса. - Они еще на чертей похожи.
Луна немного удивленно взглянула на меня.
- Ты видел их в Запретном лесу? Очень странно. Может, это были не они? Папа рассказывал, что рогатые ползуны водятся в тропических лесах.
- Не знаю, как они назывались, но я их видел, - ответил я. Мы уже добрались до горки и поднимались по широким ступеням. - Наверное, это северная разновидность. А в тропических лесах живет тропическая.
Луна снова посмотрела на меня.
- Ну, ты по крайней мере не думаешь, что я того, - сказала она, остановилась на вершине и постучала пальцем по виску. Я расхохотался.
- Скорее, это ты – того, - продолжила она.
- Я – того, - согласился я, положил щит на снег и выпрямился рядом с ней.
Наша ацтекская горка была довольно высокой. С нее открывался вид на озеро, черный корабль дурмштранговцев, берлогу Хагрида и замок. В нем светились многочисленные окна, но на улице кроме нас никого не было. Полная луна освещала снежные сугробы и Запретный лес, сливавшийся в одно темное пятно. Я набрал в грудь побольше воздуха и заорал во все горло:
- Люпин!!!
Луна вздрогнула.
- Где? - спросила она, удивленно осматриваясь.
- Я просто хочу поздравить его с Рождеством, - сказал я. – Может, вместе?
- Конечно!
Мы подобрались к краю горки и на счет "три-четыре" хором завопили:
- Люпин!!! С Рождеством!!!
Эхо пронесло наши крики над озером и лесом. Луна засмеялась. От холода ее осьминоги перестали светиться и забились поглубже в волосы.
- Давай еще кого-нибудь поздравим, - сказала она.
- Давай, а кого?
- Не знаю. Кальмара из озера.
- А потом кентавров, хотя они не празднуют.
Мы развлекались не менее двадцати минут, позабыв о том, что собрались кататься, но в конце концов наши истошные вопли привлекли внимание, и из замка вышел какой-то человек. Сверху мы увидели приближающуюся фигуру и поняли, что это идут по нашу душу.
- Это профессор Снейп, - сказала Луна. - Давай его поздравим?
- Нет! - Я с содроганием представил, что сделает со мной Снейп на окклюменции, соверши мы этот безумный поступок, и сколько очков снимет с Равенкло. - Ему это не понравится. Лучше спустимся вниз. Садись.
Луна забралась в лежащий щит и скрестила ноги. Я оттолкнулся и на ходу запрыгнул позади нее. С нарастающей скоростью мы понеслись вниз и прибыли точно к ногам профессора, обдав его высокой снежной волной. Снейп раздраженно смахнул снег с лица и волос и проговорил:
- Немедленно в замок!
Я помог Луне выбраться, и мы пошли следом за профессором. Всю дорогу он демонстративно стряхивал снег с мантии, как будто это была не замерзшая вода, а какие-нибудь дохлые мухи. "И к чему это показное презрение? - думал я, глядя ему в спину. - Как будто я его оскорбил!" Луна тоже притихла. Мы вошли в холл и двинулись между кустами по проходу, в конце которого стояли Дамблдор, Хмури, Каркаров и Макгонагалл. Они о чем-то беседовали и не обращали на нас внимания до тех пор, пока профессор Снейп не попытался пронестись мимо, явно не желая к ним присоединяться.
- Северус! - сказал Дамблдор точно в тот момент, когда Снейп развернулся к лестнице в подвалы. - Что-нибудь случилось?
Снейп резко остановился и повернулся к нам.
- Мистер Ди и мисс Лавгуд решили продолжить праздник на улице, - сказал он таким тоном, будто наш праздник заключался в свежевании парочки первокурсников. - Довольно экстравагантным способом, - добавил он.
- Вот как? - Дамблдор заинтересованно взглянул на нас с Луной. Я заметил, что когда Снейп назвал фамилии, Каркаров посмотрел в нашу сторону более пристально. - И каким же?
Я ожидал, что ответит Снейп, но тот мстительно молчал. Теперь на нас смотрели все пятеро.
- Мы поздравляли с Рождеством, - сказал я. - И ничего экстравагантного в этом нет.
- Ну что ж, это замечательно... - с воодушевлением начал Дамблдор, но Снейп его перебил:
- Они поздравляли кальмаров, кентавров и фестралов, а их вопли, наверное, слышали даже в Хогсмиде.
- Северус, сегодня Рождество! - напомнил ему Дамблдор. - Возможно, кентавры его и не празднуют, но за кальмаров и фестралов я ручаться не буду.
- Значит, это тот самый мистер Ди, который некогда наложил на себя проклятье распечатывания тайных болезней? - спросил вдруг Каркаров с мерзкой улыбочкой на лице. Сердце у меня рухнуло куда-то вниз. Снейп, скотина, кому же ты все растрепал! Однако зельевар слегка прищурился и глянул на Дамблдора. Хмури и Макгонагалл, судя по их реакции, слышали об этом впервые.
- Что? - воскликнула Макгонагалл и повернулась к Дамблдору. – Проклятье?.. Когда?
- Ишь ты! - крякнул Хмури, и в его голосе послышалось одобрение. Дамблдор развел руки в стороны, будто примиряя противников.
- Дамы, господа, давайте не будем сегодня о серьезном, - попросил он и взглянул на нас. - Мистер Ди, мисс Лавгуд, в Большом зале все еще продолжаются танцы.
Нам не надо было повторять дважды. Мы быстро прошли к дверям в зал и смешались с толпой, отплясывающей под какой-то дикий грохот. Нотт и Флетчер все еще сидели за столом; когда мы подошли, откуда-то вынырнули и Пирс с Полиной, довольные и раскрасневшиеся.
- Где были? - спросил нас Нотт.
- На горке, - ответил я, наливая себе вишневый сок.
- Мы поздравляли, - добавила Луна и начала вытаскивать из волос замерзших осьминогов, складывая их в тарелку. Флетчер недовольно покосился на ее шевелящиеся украшения.
- Кого это? - заинтересовалась Полина. - Там кто-то был?
- Нет, но ведь это неважно, - сказала Луна и начала перечислять. - Мы поздравили профессора Люпина, кентавров, кальмара из озера, фестралов, рогатых ползунов, гиппогрифов... я еще предлагала профессора Снейпа поздравить, когда тот за нами вышел, но Линг почему-то не захотел.
Нотт рассмеялся.
- Я его понимаю. Он решил не рисковать.
- А у нас профессор вычел баллы! - с гордостью заявила Полина. - Мы тоже пошли прогуляться, туда, в холл, а там оказались всякие дурацкие кусты. Ну, мы и заблудились, нашли какую-то скамейку, сидим, типа болтаем, вдруг раз, кусты раздвигаются, и перед нами - Снейп с Каркаровым. "Десять баллов с Равенкло, мисс Мазерс!.." - и тут он замечает Трента. - Полина хихикнула. - Ну, думаю, как же ты будешь выкручиваться? Он подумал и говорит: "И десять со Слизерина". Видели бы вы его лицо, ха-ха!.. Он же никогда с вас не снимает!
Я смотрел на танцующих, краем уха слушал обсуждение невероятного происшествия в кустах и думал о том, какие последствия для меня может иметь фраза, брошенная Каркаровым. То, что о моих экспериментах знал Дамблдор, было более-менее логично: он директор, и Снейп, Люпин или мадам Помфри были обязаны ему обо всем доложить. Но Макгонагалл, своего заместителя, он не поставил в известность, а Каркаров, директор чужой школы, почему-то обо всем знал. Если поверить реакции Снейпа, он был удивлен, что дурмштранговец в курсе подобных вроде бы незначительных событий из жизни Хогвартса. Значит, ему рассказал Дамблдор? Но зачем? На этот счет у меня не возникало ни одной здравой мысли, и я решил подумать об этом как-нибудь потом, на свежую голову.
