Глава 27. Последнее мгновениеТошнотворное кружение разноцветных пятен и режущий уши свист ветра закончились так же резко, как и начались, и Чжоу словно вывалилась из бесплотного вихря света и красок обратно на землю. С трудом поднявшись на ослабевшие ноги и отбросив с лица спутанные серебряные локоны Флер Делакур, она попыталась сфокусировать расплывающийся от непрекращавшегося головокружения взгляд и огляделась.
Хоть она и знала, где должна будет оказаться, давящая, готическая мрачность застывшего в немой угрозе заброшенного кладбища, словно скалящегося обломанными и растрескавшимися зубами старых надгробий, заставила ее съежиться от отвратительного, липкого и обессиливающего страха. За ее спиной послышался какой-то шорох, девушка резко обернулась и встретилась взглядом с серыми глазами Седрика. И не обнаружила на его лице ни малейшего следа тех чувств, что испытывала сама, — ни ужаса, ни отчаянного непонимания, ни напряженного ожидания — в его чертах сквозило только удивленное, немного неуверенное волнение. Ведь он не знал, где оказался. И прежде, чем Чжоу успела сказать хоть слово, он немного натянуто улыбнулся и спросил таким непринужденным голосом, что девушка едва сдержалась, чтобы не перебить его и не огорошить своими новостями немедленно, не задумываясь о том, чтобы быть убедительной и логичной, - чтобы он наконец увидел, понял, что же вот-вот произойдет:
- Не думал, что после лабиринта будет еще какое-то задание! Хотя здорово они придумали с порталом!.. Только вот что нам нужно здесь сделать?
Чжоу глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Чтобы убедить Седрика в правдивости всего того, что она должна будет сейчас сказать, ей придется призвать все свои силы и не поддаться панике — иначе он просто-напросто решит, что она сошла с ума. С лихорадочной поспешностью она пыталась выстроить в голове логическую цепочку, прозвучавшую бы достаточно убедительно для того, чтобы заставить его хотя бы на секунду ей поверить, как вдруг ее взгляд выхватил в туманной дымке над змеившейся между могил тропой какое-то движение, и у нее едва не подкосились ноги от удушающей и ледяной волны почти суеверного ужаса. Последняя фигура выставлена на доску. Пора начать решающую партию. Долю мгновения она почти до боли напрягала глаза, всматриваясь в медленно приближавшегося к ним человека, закутанного в темный плащ с глухим капюшоном, под которым не разглядеть было лица, и почти видя, как медленно, но неумолимо скользит черный ферзь по шахматной доске к ее одинокому белому королю... Игра. Игра на выживание.
- Нам нужно выжить! - произнесла она, не думая больше, как прозвучат ее слова.
Седрик удивленно взглянул на нее.
- Выжить? Ты шутишь?
- Нет, мы просто должны остаться в живых. Это и есть наше последнее задание. - Чжоу сама удивилась тому, как ровно и спокойно звучал ее голос.
Незнакомец в плаще подошел ближе, и девушка различила бесформенный силуэт какого-то свертка у него на руках, похожего на спеленутого младенца. Страшная догадка алой вспышкой полыхнула в ее голове, едва не уничтожив нежданно обретенную ею смелость, и тут она услышала голос этого неизвестного, в котором явственно прозвучало испуганное непонимание:
- Милорд, это... это не он!
Ожидать ответа того, кого назвали милордом, девушка не стала — слишком очевидным было то, что за ним последует. Рванув Седрика за рукав, она бросилась в строну, молясь о том, чтобы ее движение оказалось достаточно быстрым, и ее ослепленные страхом глаза опалил мучительно-яркий луч ядовито-зеленого света, с рассекающим воздух свистом пронесшийся в нескольких дюймах над ее головой. Подстегнутая леденящим кровь ужасом, Чжоу побежала еще быстрее, не смея обернуться, но с отчетливой, почти неправдоподобной ясностью слыша, как исполненный трусливой злобы голос незнакомца в плаще выкрикивает снова и снова:
- Авада Кедавра!
Очередной смертельный луч врезался в беломраморную статую склонявшегося над могилой скорбящего ангела, сложенные в молитвенном жесте руки фигуры рассыпались облаком сухой пыли, непроглядной пеленой окутавшим двоих беглецов, заставив их закашляться и зажмурить глаза, но страх смерти — куда более действенный погонщик, чем любые увещевания разума, заставлял их бежать все вперед и вперед, не видя ничего вокруг и не разбирая дороги.
Кладбище, казалось, не имело конца. Неровные ряды старых надгробий тянулись бесконечно, точно в кошмарном сне, из которого никак не выбраться, никак не проснуться...
Внезапная боль тупыми ножами ударила по коленям, Чжоу потеряла равновесие и полетела на землю, в безумной панике на мгновение подумав, что заклинание неведомого убийцы попало в цель, и когда она коснется земли, то будет уже мертва.
От удара о сухую землю вышибло весь воздух из легких, непроизвольно вытянутая в сторону в поисках опоры рука ударилась об иссеченный трещинами надгробный камень, и Чжоу дико закричала от острой боли, внезапно пронзившей руку от кисти до локтя, словно по венам бежала не кровь, а тысячи острых иголок.
Седрик пригнулся, укрывшись за надгробием от смертельных вспышек Убивающего заклинания, и потянул девушку в это жалкое укрытие.
Распоровшая ночной воздух над их головами зеленая полоса заклинания на мгновение залила его лицо ядовитым светом, и Чжоу увидела на нем выражение такого же панического, недоумевающего, неверящего ужаса, что испытала она сама, когда гулкий шум толпы на трибунах донес до нее чудовищные слова: «Седрик Дигорри мертв».
- Что происходит? - прохрипел он совершенно несвоим, безжизненно-безумным голосом, глядя на нее с таким выражением, словно надеялся, что она сейчас скажет ему, что это все неправда, кошмарный сон, жестокая шутка — что угодно, но только не действительность.
- Это была ловушка... Темный лорд...Нужно выбираться отсюда... - с трудом выговорила Чжоу, словно забыв, как говорить и дышать, прижимая к груди не слушавшуюся и пульсирующую горячей болью правую руку.
- Что?.. - едва слышно прошептал Седрик, - Но...
- Некогда, нужно быстрее... - попытка подняться на ноги отдалась резкой болью в коленях, которые словно готовы были вот-вот согнуться в обратную сторону. Чжоу вновь почувствовала, как слезы страха, злости и паники обжигают глаза. Неужели вывих или перелом?.. Только не теперь, не теперь — как они смогут спастись, если она не в состоянии двигаться, как она будет сражаться, если не может даже держать палочку? И тут мысль куда страшнее этой полыхнула в ее сознании, и она отчаянно заозиралась по сторонам, ища взглядом свою волшебную палочку, которую выронила при падении. На черной земле, в почти осязаемо густом мраке, словно делавшемся с каждым мигом все непрогляднее, ничего не было видно.
- Где моя палочка? - дрожащим, ломким голосом пролепетала она, и тут пальцы ее здоровой руки, бесцельно возившие по земле, внезапно наткнулись словно на обломки карандаша...
Не в силах вдохнуть от отчаянного, невыносимого ужаса, она подняла с рыхлой глины у надгробия, за которым они скрывались, хрупкие половинки своей волшебной палочки и в бессмысленном, детском недоверии приставила их одну к другой. Тусклая серебряная искра вспыхнула на краях трещины и тотчас же погасла. Палочка точно попрощалась со своей хозяйкой...
Их преследователь больше не выкрикивал заклинания, но внезапно повисшая над кладбищем тишина пугала куда больше. Несколько секунд беглецы не шевелились, съежившись за мраморной плитой надгробия, а затем Седрик осторожно выглянул из-за него...
- Империо! - внезапный и торжествующий выкрик раздался всего в нескольких шагах, и Чжоу, заледенев от страха, увидела, как Седрик медленно поворачивается к ней, невидяще смотрит на нее словно остекленевшими, ничего не выражающими глазами, протягивает к ней руки и, до боли стиснув ее за плечи, заставляет подняться.
Девушка понимала, что это конец, что нужно бороться, вырываться, сражаться за свою жизнь из последних сил, и она боролась бы с кем угодно — но только не с ним. Понимание того, что он сейчас уже не он, что у нее нет другого выбора, что от этого зависит ее жизнь, все равно не могли перевесить в ее смятенном сознании почти рефлекторное убеждение, что причинить боль Седрику она не может. Просто не может.
Словно запертая в собственном безвольном теле, почти не чувствуя боли в сломанной руке, она отчаянно и бессильно пыталась заставить себя бороться, но преодолеть растущую с каждым мгновением слабость уже не получалось. Безжалостная дикость и невозможность всего происходящего мгновенно уничтожила те остатки воли и сил, что у нее еще были, и ей не хватило... смелости сражаться.
Подчиняясь беззвучным приказам коротышки в плаще, Седрик подтащил ее прямо к нему и замер, словно надгробная статуя, по-прежнему крепко держа ее за плечи.
- Допроси их... - свистящий голос, больше похожий на змеиное шипение, чем на человеческую речь, разнесся по пустынному кладбищу от лежащего в паре футов от девушки черного свертка.
Человек в плаще нацелил волшебную палочку на Чжоу, но прежде, чем он успел выполнить приказание, девушка почувствовала, как изнутри наплывают волны тошнотворной, тянущей боли, тело словно съеживалось и плавилось, меняя форму и расплываясь, точно горячий воск. В ее отуманенное ужасом сознание не сразу пришла мысль о том, что это заканчивается действие Оборотного зелья, о котором она уже начисто позабыла.
- Что происходит?... - непроизвольно воскликнул неизвестный, непонимающе глядя на нее злобно сверкавшими крысиными глазками.
Болезненная трансформация завершилась быстро, атласная мантия Флер больно впилась в горло и руки, раздуваемые ветром серебристые кудри распрямились и потемнели...
- Кто вы такие? - рявкнул незнакомец, нацелив палочку точно ей в лоб, - Как вы оба оказались в лабиринте?!
Чжоу хотела было промолчать, но мысль о том, что сейчас только покорность может подарить ей еще хотя бы несколько мгновений жизни, заставила ее переменить решение.
- Мы... - начала было она, но тут змеиный голос названного милордом прервал ее, с ленивой, медлительной угрозой прошипев:
- Так значит, переход во времени? Ты видела будущее, любезная мисс Чанг? Это весьма интересно. Значит, это тебе я обязан провалом моего безупречно составленного плана? По твоей милости Гарри Поттеру в который раз удалось стать Мальчиком-который-выжил? - в воздухе сухим шелестом разнесся злобный смех, похожий на зловещее шуршание трещотки на хвосте готовой броситься гремучей змеи.
Словно заледенев, девушка отчаянно пыталась понять, откуда этому чудовищу, даже в своем теперешнем жалком облике внушающему дикий, противоестественный, животный ужас, было все известно?
- И зачем же все это? Расскажи мне, - вкрадчиво произнес голос. - Коль скоро ты нарушила безупречное течение моего замысла, я думаю, будет только справедливо, если ты развлечешь меня беседой.
Мягкость этой лживой просьбы напугала Чжоу куда больше, чем любые проклятия и угрозы, и ничуть не обманула ее. Хотелось трусливо подчиниться, зарыдать, умолять пощадить ее или хотя бы убить быстро и легко, не начинать эту свирепую игру, уже приговорив ее к смерти... Но бессмысленность любой мольбы была слишком очевидна, и Чжоу стиснула зубы и вскинула голову, уставясь в черное, укрытое тучами небо, на котором не видно было ни единой звезды.
Но от нее и не ждали никакого ответа. В безмолвном ночном воздухе вновь разнесся шуршащий смех Волан-де-Морта, а затем он заговорил:
- Так значит, в некоей альтернативной реальности мне удалось воплотить в жизнь свой план... Удалось вернуть себе тело, - он коротко усмехнулся. - Знаешь ли ты, насколько неприятна жизнь без тела? Пребывание в этой жалкой оболочке, неспособность даже самостоятельно передвигаться? Необходимость зависеть от ничтожнейшего своего слуги?.. Возможности положить всему этому конец меня лишила ты. И ради чего? Ради нашего юного друга!.. Хвост! - внезапно вкрадчиво-шелестящий голос зазвенел сталью и льдом. - Освободи его от заклятия.
Названный Хвостом тотчас же подчинился. Мучительная боль в безжалостно заломленных за спину руках ослабела, когда Седрик отпустил ее и растерянно поднял руки к вискам, приходя в себя после шока Империуса.
- Чжоу?! - хрипло пробормотал он, глядя на нее смертельно испуганными, непонимающими глазами.
С мучительной, жадной любовью, на секунду забыв о том, где она и что с ней происходит, она смотрела ему в глаза, и тут из дикого, больного, отчаянного хаоса безумно метавшихся мыслей с внезапной и абсолютной ясностью возникло понимание того, что сейчас произойдет...
- Дай ей палочку, Хвост. - скомандовал ледяной голос, теперь звеневший алчной, звериной, свирепой радостью. - Его палочку. Так будет даже символичнее.
Перед глазами внезапно потемнело, и Чжоу почудилось, что она словно на мгновение лишилась сознания, и, ничего не видя пред собой, ощутила, как ее грубо схватили за руку, больно сжав ее бессильные, не слушающиеся пальцы на теплом дереве волшебной палочки.
- Ты сорвала мой план. Ты должна мне. А по своим долгам надобно платить. Так плати, мисс Чанг. Плати своим планом.
Вновь девушка встретилась с Седриком взглядом, и на мгновение его губы дрогнули в какой-то судорожной, конвульсивной улыбке — точно он никак не мог поверить в сумасшедшую, нелепую дикость всего происходящего.
- Одно-единственное заклинание — и ты уйдешь отсюда целой и невредимой. Даю слово, - вновь произнес Темный лорд. - Поверь мне, убить - это не так уж и страшно, как кажется.
Чжоу до судороги в онемевших пальцах стиснула палочку, не отрывая взгляда от лица Седрика, и молча покачала головой.
- Хвост!.. - с ленивой, мрачной радостью протянул змеиный голос, и слуга немедленно исполнил не произнесенный вслух приказ своего господина.
- Круцио! - короткое, резкое слово дребезжащим, оглушающим звоном распороло на мгновение наступившую на кладбище тишину, и Чжоу отчаянно закричала еще прежде, чем мучительная, ослепляющая боль сжигающей все внутри кислотой заструилась по ее венам, раздирая мышцы и жилы, сокрушая и дробя кости, сдавливая легкие, сдирая кожу... Сквозь собственные разрывающие горло крики она точно издалека услышала голос Седрика, с невыносимым ужасом, ненавистью и болью умолявшего прекратить... Дикая пытка окончилась спустя несколько мгновений, но дрожащей и сжавшейся в комочек девушке казалось, что прошли годы и годы.
- Это, должно быть, немного больно? - участливо осведомился Волан-де-Морт. - Я, увы, не знаю — я ведь не попадал под его действие.
Чжоу из последних сил боролась с сотрясавшими все тело рыданиями, сухими и удушающими, пытаясь не поддаться этой постыдной слабости и не доставить своему палачу такой радости, чувствуя, что не сможет выдержать эту нечеловеческую муку еще раз... Помня, что когда сокрушающие жернова боли перемалывали ее тело, единственной мыслью, колотящейся в висках и пылающей под веками кровавыми кругами, была готовность подчиниться любому приказу, сделать все что угодно, лишь бы прекратить этот ад, животная и отвратительная в своей раздавленной, жалкой низости мольба о том, чтобы они пытали и убивали кого угодно другого, но только не ее...
- Ну, давай же!.. Ты преодолела столько препятствий, столько опасностей, чтобы спасти жизнь нашему дорогому гостю, а теперь не хочешь облегчить его мучения? Видишь, как больно ему смотреть на последствия твоего непослушания? - в голосе Темного лорда явственно слышался отзвук едва сдерживаемого смеха. - Нельзя быть такой бесчувственной, девочка!
Зная, что голос все равно ей не подчиниться, Чжоу лишь покачала головой, уткнувшись лбом в пахнущую пылью и плесенью кладбищенскую грязь.
- Круцио!
Волны ядовитого моря боли вновь забурлили и вздыбились над ее головой, превращая ее в обезумевшее от муки безвольное и ничтожное животное. Пожалуйста, пусть они мучают Седрика, маму, брата, Мариетту — кого угодно, но только не ее!.. Пожалуйста, пожалуйста!
- Ты ведь знаешь, что все равно сдашься, - тихо шипел ненавистный голос. - Так зачем же мучиться понапрасну?
Эти слова наплывали на нее словно из другого измерения, перед ослепшими от боли глазами в багровом мраке полыхали кроваво-алые глаза, и в лихорадочном, полубредовом забытьи Чжоу казалось, что ее тело опутывают горячими кольцами исполинский змей, с жестоким равнодушием глядя ей в лицо винно-красными звездами глаз.
- Ты так и не выучила мой урок, - в завораживающем голосе звучит мягкий укор. - Ты так и не поняла, что смелость и истинное мужество вовсе не в том, чтобы с неистовым упрямством не видеть и не признавать собственное поражение, а в том, чтобы иногда уметь смиряться...
- Просто подчинись. Это проще. Не так больно...
Шелестят страницы книги, интересной и увлекательной уже просто потому, что таковой ее считает любимый человек, тускло поблескивает серебром тисненое заглавие: «Мифы и легенды народов Скандинавии»...
«Так он прекрасен лицом и так светел, что исходит от него сияние...» Точно вычерченный грифелем по желтоватому листу утреннего неба точеный профиль незнакомого юноши с черно-золотым шарфом на шее, весело смеющегося и аплодирующего очередному броску Кэти Бэлл... Задорный смешок Мариетты и ее заговорщический шепот: «Это Седрик Дигорри, он новый ловец у пуффендуйцев. И их капитан! Симпатичный, правда?» Резкая команда мадам Трюк под свист ветра и гомон трибун: «Дэвис, Дигорри, пожмите руки. По метлам! Раз, два...» Быстрый взгляд и неожиданная улыбка, яркая, словно вечерняя зарница, искренне-веселая и немного смущенная — так улыбаться умеет только он один... Ослепительная золотая звездочка снитча всего в паре футов внизу, и руки — ее и его — тянущиеся к вожделенному символу победы... «И Чанг ловит снитч! Когтевран выигрывает со счетом 200-60! Молодец, Чжоу, так им и надо за то, что нас обыграли!» - весело выкрикивает Ли Джордан под неодобрительным взглядом профессора Макгонагал...
«И вот на этой-то земле, в небольшом круге света, окружающем их жилища, мужественные люди...» «Поздравляю! Ты отличный ловец!» - в его словах ни капли притворства или зависти к ней как к победительнице, и она вспыхивает и благодарит его с куда большим жаром, чем того требует его сдержанная похвала.
«...вступают в битву с враждебным миром и исчадиями тьмы...». Холодный ветер, смешанный с промозглым осенним дождем, бьет в лицо и безжалостно треплет мокрые волосы, тяжелая кипа учебников грозит вот-вот выскользнуть из-под ее локтя и посыпаться на мокрую землю. Быстрые шаги за спиной, и его голос окликает ее с плохо скрытой радостью: «Тебе помочь?»
«... в битву, которая для всех, даже королей и героев, кончается...» Сонный утренний гомон завтракающих учеников, солнечный сироп тыквенного сока в стаканах, аромат свежих тостов и ее любимого апельсинового джема... «Чжоу, доброе утро!» - и она едва не давится соком, торопясь ответить на его приветствие, и даже перспектива ненавистных сдвоенных прорицаний не в состоянии испортить ей это утро, ставшее добрым от одного его пожелания...
«...поражением».
- Нужно бороться... без надежды на победу. И даже поражение не считать свидетельством своей неправоты... - прошептала она, едва шевеля онемевшими от холода и боли губами.
Шуршащее эхо снисходительного смеха служит ей ответом.
- Северная теория мужества? Ты разве не знаешь, к какому финалу она привела исповедовавших ее?
Волны боли отхлынули, оставив на побережья этого океана страданий ее искалеченные останки. Сквозь сочувственно-убеждающие отголоски голоса Времени вновь зазвучало ядовитое шипение:
- Похвальное упорство... - в ледяном голосе слышалось почти сладострастное удовольствие от лицезрения ее боли. - Но Темный лорд не спрашивает дважды. Я предложил тебе выбор — повиновение или смерть. Ты свой выбор...
Его слова тонули во все усиливающемся мерном гуле, похожем на шум прибоя там, на побережье Бретани, где стоял старый коттедж ее бабушки... Когда-то давным-давно она мечтала, что станет прославленным археологом, обнаружив там, у моря, древнюю лестницу, уводящую в легендарный Каэр-Ис... Бабушка любила говорить, что перед грозой ветер с моря доносит звон колоколов этого утонувшего сказочного города... Словно наяву она увидела цепочку маленьких следов, пролегающих по мокрому песку в полосе прибоя, десятилетнюю девочку, бегущую по мелководью, поднимая фонтаны искрящихся золотом брызг... Бегущую куда-то без цели, смысла и планов — весело, бездумно и свободно. Счастливо. Как бывает лишь в детстве...
Внезапно картинка изменилась, и она увидела Драко Малфоя, весело и нахально ухмыляющегося ей и говорящего с самодовольным кивком: «Куда я, туда и ты, забыла?». Только теперь она вдруг сообразила, что вместе с ней через пару мгновений не станет и его... Если бы не эта безумная авантюра с возвращением в прошлое, она бы так никогда и не узнала его. Не увидела, что этот самовлюбленный слизеринский хлыщ на самом деле может быть совсем другим: веселым, храбрым, готовым помочь... Словом, почти совсем таким, каким она представляла себе своего старшего брата, которого у нее никогда не было... Граф Монте-Кристо говорил, что человеку не так страшно умирать не в одиночку. Он ошибался.
Алые звезды печально глядят на нее с непроглядно-черного неба.
- Шах. И мат, милая гостья. Я обманул тебя, наша игра была нечестной с самого начала — я ведь никогда не проигрываю. Поле любой битвы всегда остается за временем... Но ты доставила мне радость тем, как играла. Пешка - ты дошла до края доски и стала ферзем. Это был красивый эндшпиль, действительно красивый. И пусть это ничего и не изменит, но я восхищен. А потому позволь сделать тебе крошечный... прощальный подарок.
- Мне ничего не нужно.
- А я ничего и не дарю... Ведь одно жалкое мгновение — это почти ничто, верно?..
Блесткой искоркой вспыхнула во тьме крошечная золотая чешуйка, с тихим шорохом упав ей на ладонь. Она слабо улыбнулась.
- Монетка... Будет чем заплатить Харону...
А дальше, в свое последнее мгновение, она услышала дикий крик Седрика, шуршание подползающей змеи, свой собственный прерывистый вздох и ледяной и смертоносный, как отточенная бритва, голос, произнесший:
- Авада Кедавра!
В широко распахнутых серых глазах Седрика она увидела слепящий отблеск гибельной зелени убивающего заклинания, призрачной молнией несущегося к ней, но не почувствовала страха — просто не успела. Потому что мир для нее исчез за мгновение до того, как его смогла бы поглотить смерть.
