Главы 28 - 3028.
Как я себе и обещал, зимние каникулы я посвятил отдыху, благо Флитвик со Снейпом на это время отменили свои занятия, и у меня возникла целая пропасть свободного времени. Я потихоньку делал домашние задания, но они отнимали только первую половину дня - всю вторую я бездельничал. Мое вдохновение так и не вернулось, и, получив новое письмо от Пирса-старшего, я послал ему остатки того, что у меня было, и сообщил о творческом кризисе – свежих идей нет, а от вида бумаги, красок и карандашей просто воротит. Через пару дней сова принесла ответ. "Не стоит отчаиваться, - писал мне Клайв Пирс. - Многие художники переживали подобные времена. Отвлекитесь от этих мыслей, не считайте себя обязанным рисовать, забудьте об этом на время – в конце концов, вы ничего никому не должны..." Все это я понимал и так, но мысли, высказанные человеком, который не только в жизни разбирался побольше моего, но еще и был авторитетным колдуном, вселили в меня немного оптимизма. И правда, думал я, вот отдохну, отвлекусь, а потом с новыми силами выдам что-нибудь такое, чего еще никто не рисовал.
К Выручай-комнате я теперь и близко не подходил, стараясь к тому же не попадаться на глаза преподавателям, в особенности Макгонагалл. Большую часть времени я посиживал в библиотеке, гулял, катался с горы, общался с Хагридом, поглощенным мадам Максим, или сидел на Астрономической башне, когда там не было семиклассников, в панике готовившихся к сдаче выпускных экзаменов. Иногда по вечерам я отправлялся на опушку леса пообщаться с питонами.
Как-то раз я спустился на кухню за очередной порцией мяса. Вот уже который раз я предлагал эльфам деньги, чтобы как-нибудь компенсировать недостачу продуктов, но те оскорблено трясли головами – молодой господин нас обижает! Мы знаем, что если он что-то берет, значит, это ему нужно!.. В декабре на кухне появилось пополнение – вечно пьяная эльфийка Винки, которая обычно сидела где-нибудь у дверей в подсобку с бутылкой наперевес, и эльф по имени Добби, который освободился от хозяев и теперь работал в Хогвартсе за деньги. Местные эльфы смотрели на эту парочку крайне неодобрительно.
- Мистер Ди пришел за мясом! - мои знакомые эльфы засуетились и исчезли в недрах огромного помещения. В ожидании я сел на стул, оказавшись рядом с Добби, который занимался чисткой огромной кастрюли. Заметив, что я за ним наблюдаю, он перестал следить за работой двух скребущих стенки губок и немного настороженно посмотрел на меня.
- Молодой господин знает Добби?
- Нет, - сказал я. Добби бросил взгляд на мой шарф.
- Сэр чего-то хочет от Добби?
- Ты ведь свободный эльф, верно? - спросил я, внезапно подумав, что Добби и вправду может мне пригодиться. Добби кивнул, все еще напряженно глядя на слизеринские цвета. - Слушай, хватит таращиться на мой шарф! У тебя какие-то проблемы со Слизерином?
- Нет, сэр, никаких проблем, - соврал Добби, опуская уши.
- Ладно, - сказал я. - Не хочешь подработать?
- Что? - пораженно переспросил Добби, глядя на меня во все глаза. - Вы хотите, чтобы Добби работал на вас?
- Нет, не на меня, - сказал я. - Я не предлагаю тебе стирать мои шмотки или таскать еду в постель...
В этот момент передо мной возник эльф с пакетом мяса. Я поблагодарил его и поднялся.
- Слушай, Добби, ты пока не ломай себе голову, хорошо? У тебя вообще бывают выходные?
- Воскресенье, сэр, - протянул ошарашенный эльф.
- Я зайду в воскресенье, - сказал я. - После завтрака. Тогда и поговорим о деталях. А пока помалкивай об этом.
Не дожидаясь ответа, я покинул кухню и зашагал по просторному, увешанному натюрмортами коридору. Это воскресенье было последним перед началом семестра, и мне нужно было постараться уговорить Добби, чтобы не тратить время на переговоры в учебное время.
В воскресенье после завтрака я спустился на кухню и обнаружил там эльфа, сидящего на стуле неподалеку от входа. Увидев меня, он вскочил.
- Привет, - сказал я. - Хорошо, что ты согласился поговорить.
- Добби тоже рад видеть молодого господина, - кивнул Добби, на лице которого не было даже намека на радость.
- Мы можем где-нибудь уединиться?
- Идемте, сэр, - Добби махнул рукой и повел меня между столами к подсобным помещениям. Указав мне на одно из них, эльф произнес:
- Здесь, если вы не против.
Я не был против. Мы зашли в комнату, где хранились щетки, тряпки и другие хозяйственные принадлежности, и Добби закрыл дверь. Осмотревшись в поисках стула, я не обнаружил ничего, кроме полок, а потому вытащил палочку, сотворил пару ковриков и уселся на один из них, знаком предложив присесть и Добби. Тот был слегка ошарашен тем, что я сел на пол, но не стал возражать.
- Послушай, Добби, - начал я. - Я не буду ходить вокруг да около и скажу тебе свое предложение, а ты мне скажешь, согласен ты его принять или нет и на каких условиях. Хорошо?
- Какое предложение, сэр? - спросил Добби.
- Я хочу, чтобы ты учил меня магии.
Добби, видимо, решил, что это шутка, потому что в первые секунды начал непроизвольно расплываться в страшноватой улыбке. Однако видя, что я не смеюсь, эльф тут же согнал улыбку с лица и решил уточнить:
- Молодой господин шутит?
- Нет, не шутит, - ответил я. - Речь идет не о магии вообще, а об эльфийской магии. Вы же не пользуетесь палочками, верно? Или та же аппарация... хозяин может вызвать вас откуда угодно, и вы должны будете к нему явиться... В общем, учи всему, что ты знаешь и умеешь как эльф.
Глаза Добби стали еще больше и занимали теперь едва ли не пол-лица.
- Но это невозможно! - воскликнул он, отрицательно качая головой. - Эльфов никто не учит магии, мы ею просто владеем! Добби не знает, как это объяснять, Добби не учитель!
- Слушай, давай ты сперва решишь, интересно тебе мое предложение или нет, а технические детали мы обговорим потом, - попытался я его успокоить. Добби казался потрясен самой мыслью о том, что его кто-то попросил о подобной услуге, и довольно долго молчал, переводя взгляд с меня то на полки, то на потолок, будто пытаясь найти там ответы и разобраться, как он относится к такой перспективе.
- Добби никогда еще не просили стать учителем, - вдруг сказал он. - Молодой господин считает, что у Добби получится?
- Думаю, да, - сказал я.
- Добби будет учить! - теперь эльф позволил себе широко улыбнуться. - Хотя и не знает, как.
- Это мы выясним в процессе работы, - сказал я, воодушевленный его согласием. - Вот мое условие - ты никому не будешь рассказывать о наших уроках, а если тебя кто-то спросит, станешь все отрицать.
- Даже если спросит директор? - Добби снова вытаращил глаза. Я представил, что придет в голову эльфу, не любящему Слизерин, если попросить его помалкивать о наших делах перед Дамблдором, а потому ответил:
- Если спросит директор, скажешь правду...
Добби с готовностью кивнул.
- ... Но только если он сам спросит, - уточнил я. - Ты ведь умеешь держать рот на замке, верно?
Добби закивал головой так, что его уши захлопали, будто листья на ветру.
- Теперь ставь свои, - сказал я. Эльф тут же проговорил:
- Добби ничего не надо, у Добби уже и так все есть! Молодой господин сделает из Добби учителя – этого ему более чем достаточно.
- Мудро, - вполне искренне одобрил я. - Тогда до следующего воскресенья. Здесь же, после завтрака. И подумай пока, о чем бы ты мог рассказать мне на первом уроке.
Я встал и открыл дверь. Добби подхватил оба коврика, быстро скатал их в рулон и сунул на полку. "Прекрасно, - подумал я. - И во что я ввязался на этот раз?"
Если я считал, что в первом полугодии у меня не было времени, то теперь по сравнению со вторым оно казалось настоящими каникулами. Преподаватели едва ли не на каждом уроке напоминали нам о близости С.О.В. и всей серьезности этих экзаменов, хотя до них оставалось еще полтора года. На дополнительных занятиях Флитвик гонял меня по всему материалу, которого становилось все больше, а Снейп начал учить не скрывать воспоминания, а менять к ним отношение, чтобы сбить легилимента с толку. Хмури, по всеобщему мнению слизеринцев, слегка уменьшил свою шпионскую активность, и я возобновил тренировки в Выручай-комнате. По воскресеньям после завтрака мы с Добби запирались в подсобке и разбирались в тонкостях эльфийской магии. Добби оказался довольно сообразительным и быстро вошел во вкус.
- Эльфа и его хозяина связывают особые чары, - объяснял он мне. - Если Добби решит поступить кому-то в услужение, он подпишет с хозяином контракт.
- То есть достаточно одной подписи, чтобы эта связь начала работать? - спросил я. - Одна твоя подпись делает так, что хозяин может вызвать тебя откуда угодно?
- Сэр прав, - кивнул Добби.
- Я так и не нашел в книгах, как образовался такой закон, - с досадой сказал я. - А если, к примеру, я подпишу с тобой контракт, ты сможешь меня вызвать?
Добби снова вытаращил на меня глаза и встопорщил уши.
- Добби не может быть хозяином Лингу Ди!
- Почему?
- Добби не может!..
- Да почему? - воскликнул я. - Что тебе запрещает?
Эльф испуганно молчал. Учить меня было очень непросто.
Я перекопал всю библиотеку и в одном из юридических сборников нашел образец документа, который эльфы подписывают с хозяевами, к которым впервые поступают в услужение. Там же приводился документ, делающий эльфа и всех его потомков собственностью одной семьи. Я списал первый документ и притащил его Добби.
- Давай просто попробуем!
Два воскресенья мне пришлось уговаривать эльфа на этот эксперимент, но в конце концов он все же согласился. Добби поставил свою подпись под именем хозяина, а я свою - под именем слуги.
- Теперь я выйду, а ты меня через какое-то время позовешь, - сказал я и выбрался из подсобки.
Стоя в коридоре перед натюрмортом, ведущим на кухню, я с нетерпением ожидал вызова Добби, но прошло уже довольно много времени, и ничего не происходило. Наконец, из кухни высунулся эльф.
- Не работает! - Добби выглядел опечаленным.
- Может, мы сделали что-то неправильно? - я взял у него контракт и вновь начал перечитывать.
- Добби предупреждал, что ничего не выйдет, - напомнил эльф.
- Да уж, - я бросил пергамент на пол, махнул палочкой и сжег. Древние уклады было не обмануть.
Тем временем Хагрид опять оказался в немилости, на этот раз у газеты "Ежедневный пророк".
- Да что это за Скитер? Кто хоть она такая? - спросил я у Нотта, который за завтраком сунул мне под нос статью о Хагриде, вышедшую в "Пророке" сразу же после каникул.
- Ну, если на тебя положила глаз Рита Скитер, можешь прощаться со своей репутацией, - усмехнулся Нотт. - Пишет все, что захотят читать. Иногда даже встречается правда.
Статья была отвратительная, но хуже всего, что половина гадостей о Хагриде исходила из уст Малфоя и его компании. Говорить с ними было бесполезно, а нарываться на конфликт я не хотел – хватит у меня проблем и без разборок с Малфоем. Следующим вечером я отправился к Хагриду, но тот засел в своей берлоге и на стук не отозвался.
- Хагрид! - орал я, колотя в дверь. - Открой немедленно, или я такое заклинание наложу, что будешь свой дом по щепкам собирать!
Наконец, мне соблаговолили открыть. Что ж, видал я рожи и пострашнее. Всклокоченный Хагрид с темными кругами под глазами распахнул дверь и бестолково уставился в проем.
- Я здесь, внизу, - сказал я. - Отойди с дороги!
- Ты! - воскликнул Хагрид и попытался ухватить меня за плечо, но я уже скользнул в дом и едва не растянулся, споткнувшись о хлам, валявшийся на полу. В единственной комнате царил полный бардак. Хагрид с грохотом захлопнул дверь и плюхнулся на кровать, пролив на себя половину содержимого бутылки, которую держал в руке.
Несчастный Клык, лишенный хозяйского внимания, прижался к моей груди. Я погладил пса по голове, стараясь не давать Клыку лизнуть меня в лицо. Судя по виду Хагрида, он уже забыл, что кого-то впускал в дом.
- Accio, - сказал я, и рука Хагрида опустела. Его взгляд проследил за летящей бутылкой, он попытался ухватить ее огромной ладонью, но я взял ее и поставил на стол.
- К-куда! - пробормотал он. - А ну вернись!..
Я не знал ни одного отрезвляющего заклинания, поэтому налил ему в чашку воды и протянул вместо бутылки. Хагрид выпил ее одним большим глотком, только потом прочухав, что это не алкоголь.
- Бутылка... - пробормотал он, медленно обводя глазами комнату. - Где-то ведь была...
- Хагрид! - крикнул я. - Ты вообще меня видишь?
Бесполезно. Лесничий пребывал в состоянии, в котором у людей пропадают из памяти целые часы и даже дни. Я плюнул на это дело и вышел на крыльцо. Надо будет поискать отрезвляющее заклинание... или, может, зелье сварить? Ага, так Снейп и разрешит мне на его уроках варить зелье для Хагрида! Я спустился с крыльца и увидел, что к хижине приближается Поттер со своей компанией.
- Что, тоже решили оказать моральную поддержку? - поинтересовался я, когда они подошли к крыльцу.
- Ты у него был? - спросил Поттер, останавливаясь рядом.
- Был. Толку-то.
- И как он себя чувствует? - встревожено спросила Гермиона.
- Подозреваю, что сейчас он вообще ничего не чувствует. Он пьян, как только может быть пьян депрессивный Хагрид.
Гриффиндорцы переглянулись.
- Можете попытаться, - я махнул рукой на дверь. - Если знаете отрезвляющее заклинание, советую применить при первой же возможности.
- А ты не знаешь? - удивилась Гермиона.
- Нет, - я удивился не меньше. - Будто оно мне надо! А ты?
- Тоже нет, - она огорченно покачала головой. Я попрощался и зашагал к замку. Дойдя до дверей, я обернулся и посмотрел на дом Хагрида. Гриффиндорцы все еще толклись у порога, а потом развернулись и потопали обратно. "Ну конечно, сегодня он уже один раз поднимался с постели – два будет чересчур", мысленно усмехнулся я и вошел в холл. Первым, кого я там увидел, был профессор Хмури. Он молча стоял и таращил на меня свой волшебный глаз. Я осторожно прошел мимо, ожидая от него чего угодно, и устремился вверх по лестнице, в библиотеку, спокойно вздохнув только тогда, когда уселся за свой столик у каталога.
Февраль перевалил за середину. Приближалось второе испытание Тремудрого турнира, и народ предвкушал очередное необычайное зрелище. Я вновь забросил астрономию, решив, что невозможно все делать одинаково хорошо, и слегка поумерил пыл на рунах, которые мне хоть и нравились, но отнимали слишком много сил.
В один из субботних вечеров я пришел в кабинет Снейпа после трех часов, проведенных в библиотеке, где занимался переводами упражнений из учебника по рунологии. В конце третьего часа мой мозг напрочь отказался работать, и битых десять минут я тупо пялился на ряд символов, пытаясь понять, что все это значит и как мне быть с этими палочками и черточками. Видимо, такое состояние ума каким-то образом отразилось у меня на лице, поскольку Снейп, который по своему обыкновению что-то читал, сидя в кресле за столом, увидев меня, поднял бровь.
- Что это с вами? - спросил он. Я бросил рюкзак у входа и пожал плечами:
- Не знаю, сэр.
Он посмотрел мне в глаза и за несколько секунд нашел ответ.
- Вы должны хоть иногда давать мозгу отдых, - недовольно сказал он, будто я был виноват в том, что на это нет времени. - В таком состоянии невозможно усваивать материал.
- Разрешите мне сварить зелье, - снова заканючил я. - Я самое легкое сварю, без привыкания, без сильных стимуляторов, женьшень там какой-нибудь или африканских муравьев...
- Нет, - отрезал профессор, поднимаясь. - И хватит об этом. Ждите здесь. - Он прошелестел мантией мимо меня и вышел из кабинета. Я сел на стул и посмотрел, что за книжку читал Снейп, пока меня дожидался.
Это оказалась какая-то мудреная монография, посвященная внедрению в практику зельеварения новых составляющих, добытых автором в Индонезии. "Надо же, - думал я, разглядывая темно-серую мягкую обложку. – Какой-то сумасшедший колдун уехал к черту на рога, чтобы болтаться по неизвестным джунглям на самом экваторе, таскать с собой портативную лабораторию, отрывать у насекомых лапы и усы, и все ради того, чтобы найти какой-нибудь особо эффективный ингредиент! Будто их сейчас мало!"
За такими размышлениями меня и застал Снейп. Он вернулся не с пустыми руками. На столе передо мной оказалась широкая ваза на толстой ножке с вырезанными по ободу рунами. Мерлин, опять эти руны!.. Наверное, вид у меня стал еще более несчастным, и от Снейпа это, конечно же, не скрылось.
- Успокойтесь, - пробурчал он, убирая свою книгу в стол. - Я не буду заставлять вас заниматься переводами. Судя по всему, вы еще не знаете, что это такое? Что вы сейчас читаете в "Артефактах"?
- Артефакты Римской империи, - ответил я. - Сундучки Лар, статуэтки малых богов...
- Ясно, - он махнул рукой, чтобы я замолчал. - Это Омут памяти, предназначенный для просмотра воспоминаний, как своих, так и чужих. Его историю и устройство вы изучите в свое время с профессором Флитвиком, а я покажу, как он работает на практике.
С этими словами он приблизился к вазе, убрал свои длинные волосы за ухо и прикоснулся палочкой к виску. Через секунду из его головы к кончику палочки потянулась какая-то серебристо-голубая нитевидная субстанция. Зрелище это было довольно дикое. Снейп поместил субстанцию в Омут, и она засверкала в нем, медленно вращаясь, будто океанский водоворот.
- Подойдите, - сказал он мне, и я встал рядом. - Теперь наклонитесь и посмотрите в чашу.
Я последовал его указанию и склонился над Омутом. Субстанция, вращавшаяся передо мной, оказывала гипнотический эффект - водоворот затягивал внутрь, то ли перемещая мое сознание в себя, то ли проецируя свое содержимое прямо мне в мозг. Спустя несколько секунд я очутился у входных дверей в замок. Кажется, это был Рождественский бал: меня окружали кусты и другие декорации. Рядом с дверьми я увидел профессора Снейпа. Он стоял, словно чего-то ожидая, а потом с улицы донеслись приглушенные вопли. "О нет", подумал я. Снейп распахнул дверь и вышел на мороз. Я последовал за ним.
Смотреть на себя со стороны оказалось довольно забавно. Я следил не столько за происходящим, которое отлично знал, поскольку являлся непосредственным участником воспоминаний профессора, сколько за самим собой. Вот я с Луной съехал с горки, обдав профессора волной снега. Вот иду следом за ним к замку... Воспоминание закончилось ровно в тот момент, когда мы с Луной скрылись за дверьми в Большой зал, после того, как Дамблдор предложил своим собеседникам не обсуждать серьезные темы. После этого меня вынесло из содержимого чаши обратно в реальный мир.
- Круто! - в восторге сказал я. Снейп состроил недовольную физиономию и протянул палочку к серебристой субстанции.
- Профессор, а когда вы помещаете туда свои воспоминания, вы продолжаете помнить их содержание или забываете вообще? - поинтересовался я, наблюдая за тем, как Снейп подносит к виску серебристые нити, и те исчезают в его голове.
- Сейчас вы попробуете выяснить это на собственном опыте, - сказал он и опустил палочку. - Возьмите для работы тот же эпизод, что видели сейчас – как вы валяете дурака с мисс Лавгуд...
"Интересно, а что еще можно делать на ледяной горке?", подумал я.
- ...Задайте начало эпизода, выбрав для этого какой-то определенный момент, и зафиксируйте конечную сцену. Это две временные точки, на которых вы должны сосредоточиться. После этого четко представьте себе этот отрезок воспоминаний, поднесите палочку к голове и представьте, будто направляете их к кончику. Заклинаний здесь не требуется – это волевой акт... Все ясно?
- Да, - ответил я и начал искать первую точку отсчета. Что ж, если профессор начал с двери, то и я начну с нее. Вспомнив, как мы с Луной стояли у выхода, я зафиксировал это воспоминание как начало, а эпизод, когда мы вернулись в замок вместе с профессором, как конец. Стараясь удерживать в голове два этих фрагмента, я поднес к виску палочку и попытался направить воспоминания к ее кончику, но они очень быстро рассыпались, перепутавшись с другими эпизодами и утратив свою четкость.
Я сконцентрировался еще сильнее, но справился со своей задачей лишь с четвертой попытки. Когда воспоминания потянулись к палочке, возникло крайне неприятное ощущение, будто из меня высасывают часть моего существа, пусть небольшую, но все равно очень важную. В груди больно защемило. Мне вдруг расхотелось делать упражнение. Я замер на полпути, и серебристые нити, идущие от виска к палочке, вяло повисли в воздухе.
- Так всегда, - сказал до сих пор молчавший Снейп. - К этому надо привыкнуть. Продолжайте.
Я нехотя продолжил и, наконец, переместил свои воспоминания в Омут. Они закружились в нем точно так же, как до этого кружились воспоминания профессора. Снейп молча придвинул к себе чашу и наклонился над ней. Некоторое время он стоял, словно загипнотизированный сверкающим водоворотом, а потом поднял голову и вернул Омут на место.
- Можете вспомнить, о чем здесь идет речь? - спросил он, указывая на чашу.
В некотором смысле я помнил. Не знаю, как устроен мозг, хранит ли он в себе всю информацию, которая в него поступает в течение жизни, или только самую важную, самую эмоционально заряженную или самую интересную, но то, что лежало в чаше, я не забывал, а отдал, и потому там была часть меня самого. В сознании я не мог восстановить все детали, но знал их общее содержание - Рождественский бал, прогулка с Луной, что-то приятное и радостное...
- Более-менее, - неохотно ответил я. - Можно их вернуть?
Он кивнул. Я приблизил палочку к чаше, и воспоминания сами притянулись к ней. Когда они оказались в моей голове, я вновь почувствовал себя целым и приободрился.
- Значит, воспоминания можно хранить отдельно от их обладателя? - спросил я, взглянув на Снейпа. Тот уселся в кресло и посмотрел на чашу:
- Можно, но вы же почувствовали, как это... малоприятно, когда ваша пусть даже малая часть от вас отделена. Хранить воспоминания во флаконах способны только опытные волшебники. Так что лучше направьте свои усилия на защиту сознания - это гораздо более эффективный способ сокрытия мыслей.
На следующий день я отправился к Добби. За прошедшие два месяца мы не слишком продвинулись вперед, учитывая, что никакой программы и четкого плана у нас не было. Наши уроки больше походили на совместные эксперименты, поскольку Добби не мог внятно объяснять принципы эльфийского колдовства, и мне приходилось требовать от него четкого описания ощущений и мыслей в процессе магического творчества. Впрочем, благодаря нему я научился некоторым элементарным действиям вроде подманивания мелких предметов и управления бытовыми принадлежностями без применения палочки. В конце занятия эльф вдруг сказал:
- Добби много слышал, что сэр Линг - очень хороший колдун...
- Сколько раз тебе говорить, чтобы ты не называл меня "сэром"! Посмотри на меня! - я встал с коврика и развел руки в стороны. Сейчас на мне был старый свитер и не слишком чистые джинсы. - Я что, похож на сэра? И потом, ты мой учитель, это я тебя должен так называть.
- Нет, нет, не надо меня так называть! - перепугался Добби. - Добби обещает постараться...
- Ладно, так что ты хотел мне сказать? - спросил я эльфа. Уши Добби поникли, и он робко прошептал:
- Линг Ди много учится, он может знать одну вещь... он может помочь Добби, очень помочь!
- Давай уже перейдем к делу, - нетерпеливо перебил его я. - Без предисловий, хорошо?
- Он может знать, как долго плавать под водой!
Я оторопел.
- Плавать под водой? Ты что, хочешь научиться плавать? На улице февраль!
Добби изо всех сил замотал головой и пару раз стукнул себя по лбу.
- Добби не так выразился, он имел в виду совсем не то, не то! Добби хочет знать, как можно долго дышать под водой, пока ты там плаваешь!
Я схватил его за руку:
- Перестань себя колотить! Что за идиотская привычка?
Добби отнял руки от головы и, нервно дрожа, уставился на меня с жалобным выражением лица. Я не стал спрашивать, зачем ему понадобилась такая странная информация - в конце концов, он же меня не спрашивал, для чего я хочу научиться эльфийской магии.
- Есть такая фигня, называется жаброводоросли, - сказал я. - Их надо съесть, после чего у тебя вырастут жабры, и ты сможешь какое-то время находиться под водой. Мы с профессором Спраут пересаживали их прошлым летом... или позапрошлым, не помню. Еще можно обернуться рыбой, если ты умеешь это делать. А еще - надеть акваланг.
- Что надеть? - удивился Добби.
- Такое маггловское приспособление, - ответил я. - Баллоны со сжатым воздухом или чем-то вроде. Впрочем, вряд ли они здесь есть.
Добби ухватил меня за руку и крепко ее сжал.
- Добби очень благодарен Лингу Ди! - радостно сказал он. - Очень-очень. Линг Ди много знает...
- Всё, прекрати, - разозлился я. – Меня не надо хвалить, меня надо ругать. Ты же мой учитель!
Судя по всему, до того, чтобы меня ругать, Добби еще было далеко. Он снова вытаращил на меня глаза и медленно, словно не веря собственным ушам, покачал головой.
Только после второго испытания Тремудрого турнира, о котором мне подробно рассказали Нотт и Флетчер, стало ясно, зачем эльфу потребовались такие сведения. "Работаем на Поттера, - думал я, пытаясь вычислить, с чего бы вдруг приблудному эльфу воспылать к Гарри такой любовью. - Значит, они знакомы? А вдруг он разболтает ему о наших занятиях?" Мне совсем не хотелось, чтобы все подряд были в курсе моих дел, и я решил поговорить с Добби начистоту - в конце концов, возможно, благодаря мне Поттер прошел испытание и получил свои баллы, оказавшись на втором месте после Диггори. "Кстати, - размышлял я, уже менее встревожено, - летом можно и самому попробовать понырять, раз уж в озере, оказывается, обитают не только гигантские кальмары и загрыбасты".
29.
Началась весна, и наша горка постепенно растаяла. Экзамены неуклонно приближались, но большинству учеников было не до них – через пару дней после последнего экзамена должно было произойти финальное испытание Тремудрого турнира. После внушения, сделанного ему Дамблдором, Хагрид вернулся к работе и перестраивал стадион, сооружая на поле нечто вроде лабиринта. Наши занятия с Добби проходили чуть более активно после того, как я нашел в библиотеке монографию какого-то средневекового колдуна, детально описывавшего принципы применения магии нечеловеческими созданиями. Большая часть информации была посвящена истории и легендам, но кое-что оттуда оказалось вполне применимо на практике. К сожалению, об аппарации там не оказалось ни слова.
Однажды после завтрака я пришел на кухню, немного задержавшись из-за Хмури, который высматривал кого-то, шастая по первому этажу, и застал у нашей подсобки гриффиндорцев - Поттера, Уизли и Грейнджер. Они о чем-то болтали с Добби и остальными эльфами.
- Привет, - сказал я не слишком дружелюбно, покосившись на Добби, чье выражение лица говорило об эйфории от пребывания в обществе Поттера. Гриффиндорцы поздоровались в ответ. Они стояли рядом с укрытой полотенцем пьяной Винки, на которую неодобрительно посматривали столпившиеся вокруг эльфы.
Судя по всему, я пришел в самый разгар политических дебатов: Гермиона произносила речь о том, что эльфам было бы гораздо лучше на свободе, поскольку тогда они будут получать деньги за свою работу и иметь право на выходные и отпуск. Эльфы отнеслись к ее словам довольно враждебно и попытались вытолкать с кухни всю компанию, что для этих услужливых существ было крайне нехарактерно. Гермиона, удивленная таким отпором, в отчаянии взглянула на меня:
- Линг, скажи им! - Будто я хоть раз утверждал, что эльфы должны обрести свободу! - Они ведь даже не понимают, что теряют! Они имеют право!..
Я сказал Добби, что сейчас вернусь, и вышел с гриффиндорцами в коридор.
- Послушай, Гермиона, - сказал я негромко. - Ты же разумный человек. Неужели ты не понимаешь, что ведешь себя как последний миссионер?
Грейнджер в недоумении покачала головой.
- Ты совершаешь типичную ошибку, - сказал я. - Ты считаешь свою культуру единственно верной и пытаешься навязать ее принципы чужой культуре.
- Но это не одно и то же! - воскликнула она. - Они же находятся на положении рабов!
- Это с твоей точки зрения, - ответил я. - Эльфы смотрят на свою ситуацию иначе.
- Потому что их сотни лет угнетали!
- А ты хочешь изменить их психологию, сформированную сотнями лет угнетения, одной гневной речью?
Гермиона промолчала, явно расстроенная отсутствием поддержки.
- Мне пора, - сказал я и нажал на грушу.
- Слушай, - нерешительно проговорил Поттер. Я обернулся. - Насчет Сириуса...
- Что с ним? - мне стало немного не по себе. - Надеюсь, его не взяли?..
- Нет-нет, - Поттер отрицательно покачал головой. - Наоборот. С ним все в порядке. Я, собственно, это и хотел сказать. Подумал, что раз ты... кстати, а как ты это сделал?
- Что - это? - не понял я.
- Ну, узнал, что он не виноват, что его подставил Хвост?
- Какой еще хвост?
- Петтигрю, крыса.
- А... Это случайно произошло, - сказал я, не желая вдаваться в детали. - А Люпин разве ничего не говорил, когда вы в хижине встречались?
- Он рассказал, но как-то непонятно, - ответил Поттер. Я посмотрел на Гермиону - она-то наверняка все поняла. Грейнджер, однако, не собиралась мне помогать.
- Спонтанная легилименция, - произнес я, вздохнув. - Со мной иногда такое случается.
- Ты природный легилимент? - с некоторым испугом спросила Гермиона. Я кивнул, изучающе разглядывая своих собеседников. Судя по всему, никто, кроме Грейнджер, не знал, что это такое. Вот и хорошо.
- Все, пока, - сказал я, - иначе я ничего не успею.
Я снова надавил на грушу, дверь открылась, и я вернулся на кухню, где рядом со спящей Винки меня дожидался Добби. "Что ж, - думал я, проходя мимо столов и не спуская с Добби глаз, - раз уж сложилась подходящая ситуация, самое время узнать, что тебя связывает с Поттером".
В мае, совершенно не вовремя, когда до экзаменов оставалось всего ничего, меня в очередной раз охватили сомнения в том, что занятия в Выручай-комнате имеют хоть какой-то смысл. Я выучил множество разнообразных заклинаний, но, как и в окклюменции, следовало выбрать несколько наиболее эффективных и развивать владение ими, чтобы в случае чего не перебирать в голове всё, что я знаю, лишь тратя понапрасну время. Я пытался представлять ситуации, в которых мне может понадобиться то или иное заклинание, но все они казались умозрительными и маловероятными. Из-за кучи заданий я перестал посещать Выручай-комнату и не испытывал особого желания изучать что-либо новое.
А потом у меня возникла очередная безумная идея. Сперва я даже испугался, не были ли это происки Хмури, который каким-то образом внушил мне отчаянную мысль испытать на себе Crucio, пыточное заклятье, но потом решил, что для Хмури это было бы слишком – кроме истории с Малфоем-хорьком, он никому из учеников не причинил вреда. Идея с Crucio преследовала меня неотступно, и в конце концов я пообещал себе, что решу проблему, когда сдам экзамены - в любом случае, сейчас у меня не было ни единой свободной минуты, учитывая степень, до которой я запустил некоторые предметы.
- Я не сдам историю, - сказал я Пирсу, когда мы отправлялись на экзамен. - Не знаю, как не завалил астрономию - повезло с вопросом про сверхновые.
- А со Снейпом и Флитвиком ты еще занимаешься? - спросил Пирс.
- К счастью, нет, - ответил я. - В мае были последние уроки.
- Толк-то от них есть?
- С Флитвиком вроде есть, - не покривив душой, ответил я. Мы добрались до середины книги, приступив к артефактам средневековья, времени, когда искусство создания всяких волшебных предметов достигло своего расцвета. Хотя поначалу мне было непросто запоминать столько теоретических знаний, постепенно я втянулся. Поскольку Флитвик не разрешал ничего записывать, наши уроки неплохо тренировали память, что очень пригодилось на обычных занятиях, особенно по истории. Теперь мне оставалось рассчитывать лишь на то, что вопросы коснутся тем, содержание которых я запомнил хотя бы отчасти.
Со Снейпом, как всегда, все было сложнее. Настроения для урока легилименции у него так и не возникло, а во время последних занятий профессор, казалось, думал о чем-то совсем ином. Помимо этого, он ни разу не оценил мою работу, и я не имел ни малейшего представления, насколько хорошо или насколько плохо у меня получается.
Кажется, в этот раз фортуна снова была на моей стороне - на экзамене по истории я ответил на большую часть вопросов и вполне мог рассчитывать на положительный балл. До третьего испытания Тремудрого турнира оставалось два дня, и я решил не медлить - если я собираюсь испытать на себе Crucio, делать это надо тогда, когда внимание окружающих сосредоточено на ожидании финала.
Некоторое время я носился с мыслью о том, чтобы и в этот раз попросить Снейпа - в конце концов, согласился же он на Imperio. Но Круциатус - совсем другое дело: речь шла об осознанном стремлении причинить другому боль. Вряд ли Снейп при всей его жестокости к ученикам способен на то, чтобы с удовольствием мучить студента собственного факультета. К тому же, я представлял, какое у профессора будет лицо, попроси я его применить к себе Crucio. Вдруг он решит, что после экзаменов я окончательно свихнулся? Нет уж, как-нибудь сами справимся.
Для своего эксперимента я выбрал неработающий туалет на втором этаже, где обитало занудливое привидение по имени Плакса Миртл. Мало ли, рассуждал я, вдруг что-нибудь выйдет из-под контроля? Если я останусь в Выручай-комнате, кто меня найдет? А здесь есть Миртл, если что, она сообщит... Вечером я прокрался в туалет и уселся на пол рядом с большими раковинами. Миртл немедленно повисла рядом.
- Ты зачем это сюда пришел? - спросила она.
- Скоро увидишь, - ответил я. - А пока не мешай.
Заинтригованная Плакса Миртл отлетела к туалетным кабинкам. Я постарался сосредоточиться. Прочитав пару энциклопедических статей о пыточном заклятье, я преисполнился убеждения, что смогу реализовать свою идею хотя бы отчасти – совсем не обязательно желать себе серьезных мучений. Можно просто пожелать небольшую боль... или среднюю... Направив на себя палочку, я представил, что хочу причинить себе некоторые страдания, и подумал: "Crucio".
Но ничего не произошло. Я не почувствовал даже легкого укола. "Crucio!" - вновь подумал я, однако результат и на этот раз оказался нулевым. Еще минуту я бился с самим собой, а потом, рассвирепев из-за собственной трусости, вскочил и заорал на весь туалет:
- Crucio!
Плакса Миртл, все это время терпеливо за мной наблюдавшая, подпрыгнула аж до потолка, и в ту же секунду во мне начала расти боль. Она возникла в области солнечного сплетения, сперва даже какая-то ласковая, мягкая, и постепенно распространилась по всему телу. Словно зачарованный, я следил за тем, как она заполняет мои внутренности, проникает в ноги, руки, шею и голову, как впивается в позвоночник, будто обхватывая его обжигающими руками. Сила ее росла с каждой секундой, но пока я мог терпеть. Не позволяя себе впадать в панику, я стоял, направив на себя палочку, и ждал, что же будет дальше. "И это все? - с некоторым разочарованием подумал я. - Не слишком-то..." Но не успел я додумать мысль до конца, как мое тело оказалось словно охвачено пламенем. Я не мог представить, что при такой силе боли можно контролировать свое поведение. Мозг отказывался подчиняться, хотя краем сознания я понимал, что заклятье надо снять. Руки не слушались, ноги тоже - я уже не стоял, а лежал на полу. Миртл куда-то исчезла. Кажется, я заполз под раковины и прижался к холодной стене, однако из сознания пропадали целые куски, и в следующей сцене я уже боролся с какими-то людьми, которые пытались вытащить меня из-за труб. В конце концов им это удалось, после чего в следующем фрагменте осознанного бытия я лежал в полутемном помещении, не в силах пошевелиться. Огонь, пожиравший меня изнутри и снаружи, продолжал свою адскую работу. Однако, несмотря на все эти хаотичные события, какая-то часть моего "я" смотрела на происходящее со стороны, не испытывая ни малейшей тревоги, спокойная и даже в чем-то довольная - ну как же, у меня ведь получилось... "Ты этого хотел, - думала та часть, не обращая внимания на боль, - ты этого хотел. Впредь желай осторожнее – или без возражений принимай все, что к тебе приходит".
Я очнулся от холода. Вокруг было темно. Обведя глазами просторное помещение, я заметил тонкий лучик света, указывавший на дверь, за которой кто-то находился. Я попытался встать, но едва смог шевельнуть рукой. В голове было пусто, словно оттуда выкачали все воспоминания. Сосредоточившись, я нащупал одеяло и с трудом отбросил его в сторону. Приподнялся на локте, спустил с кровати ноги и сел, согнувшись едва ли не пополам под тяжестью собственного тела. "Что за ерунда происходит? Где я вообще? Надо добраться до двери..." Опираясь о край, я сделал попытку встать, но предательские ноги меня не удержали, и я свалился на пол, ударившись головой о соседнюю кровать.
- Вот тварь! - пробормотал я, вновь пытаясь подняться. В эту секунду темное помещение прорезал свет - дверь распахнулась, и кто-то быстро подошел ко мне. Опираясь о поданную руку, я забрался в постель и взглянул на человека, который мне помог. На лице женщины была написана целая гамма чувств, наиболее ясным из которых была тревога.
- Как ты? - спросила она, накрывая меня одеялом.
- Не знаю, - хрипло ответил я. - Можно воды?
Женщина скрылась в своей комнате и через секунду вернулась с полным стаканом. Я выпил все до дна и откинулся на подушку. Женщина вновь исчезла и больше не возвращалась. Надо поспать, вяло подумал я и закрыл глаза.
Мне показалось, что прошло всего несколько секунд – только я закрыл глаза, и вот уже открыл их снова, - но на этот раз в помещении было светло: поблизости горело несколько настенных ламп. Неподалеку от моей кровати стояли, негромко переговариваясь, три человека. Одним из них была недавно помогавшая мне женщина, двумя другими - высокий седобородый старик в причудливой фиолетовой мантии и мужчина в черном с длинными волосами. За столь короткое время я вряд ли мог успеть хорошо отдохнуть, но когда попробовал сесть, тело откликнулось с гораздо большей готовностью, чем в предыдущий раз. Как только я зашевелился, троица умолкла и повернулась ко мне. Женщина смотрела встревожено и немного сочувственно. Переведя взгляд на седобородого, я понял, что здесь меня не ожидает ничего хорошего - его взгляд был суровым и пронизывающим, как северный ветер. Длинноволосый глядел спокойно и безо всякого выражения.
Седобородый старик подошел ближе, и я на всякий случай отодвинулся к подушке.
- Как вы себя чувствуете? - довольно прохладно спросил он. Я покачал головой:
- Да вроде нормально.
- Хорошо, - сказал старик, оглядев меня с головы до ног, укрытых полосатым одеялом. Судя по выражению лица, ничего хорошего он перед собой не увидел. - Было бы очень интересно послушать ваш рассказ.
Я искренне удивился:
- Какой рассказ?
- О том, что произошло в туалете, - проговорил старик. Видимо, на лице у меня отразилось всё изумление, что я испытал при этих словах, потому что черноволосый мужчина вдруг сорвался с места и оказался по другую сторону кровати.
- Погодите, - сказал он старику и посмотрел на меня. - Вы помните, как вас зовут?
Еще бы я не помнил! Что за идиотский вопрос?
- Конечно, - я пожал плечами.
- Ну и как?
Я молчал. Меня вдруг охватило странное ощущение. Я понимал, что знаю свое имя, но не мог произнести его даже мысленно. Имена этих людей я тоже знал, равно как и то, кто они такие, но вся информация попряталась в таких укромных уголках мозга, что добраться до нее не представлялось возможным. Судя по всему, от меня остались одни эмоции.
- Я помню, - упрямо сказал я. Мужчина посмотрел на старика.
- Это пройдет? - спросил тот. Мужчина скривился:
- Должно. Вопрос времени.
- Вы можете что-то сделать?
- Думаю, пока не стоит ничего предпринимать. Лучше, если он вспомнит самостоятельно...
- Я помню! - возмутился я. - Только сказать не могу!
Мужчина усмехнулся. Старик покачал головой.
- Как не вовремя, - проговорил он и отвернулся. Отчего-то меня охватила жгучая обида. Я опустил глаза, стараясь не выдать своих чувств, но тут дверь в конце длинного прохода, по обе стороны которого стояли пустые кровати, распахнулась, и в помещение вошел еще один человек, от чьего вида на меня нахлынула настоящая паника. Пока он ковылял по проходу, я шарил под подушкой и матрасом, потом рванул ящик тумбочки, но и там не нашел того, что искал. Черноволосый мужчина с некоторым недоумением наблюдал за моими действиями. Я уставился на него и проговорил:
- Где моя палочка?
- Палочка? - удивленно переспросил он.
- Да, палочка! - крикнул я, чем тут же привлек внимание седобородого. - Палочка моя где?!
Человек, приближения которого я так боялся, с усмешкой наблюдал за моими тщетными попытками найти свое оружие. Он подошел к старику и остановился рядом. Без палочки я чувствовал себя совершенно беззащитным и испытывал невероятную досаду, что остальные не понимают, какую угрозу несет этот новый гость.
- Слышал, кое-кто тут применил Непростительное? - довольным голосом пророкотал вошедший. Старик посмотрел на него с явным неодобрением.
- Ничего, оклемается, - хмыкнул тот. - На себя всегда так: закольцовывается, и самому не снять... Амнезия, небось, а, Снейп?
- Амнезия, - напряженно ответил черноволосый и покосился на меня. "Палочку", прошептал я ему одними губами.
- Да верните вы ему палочку, - с усмешкой сказал человек, вращая во все стороны свой огромный глаз. - Может, быстрее вспомнит.
Старик бросил взгляд на черноволосого, и тот полез в карман. "Вот кто тут главный", подумал я, глядя на старика. Мужчина вытащил палочку и протянул ее мне. Я схватил оружие и направил на глазастого. Тот и бровью не повел.
- Ну-ну, - сказал он, постучав тростью по полу. - Чего тебе еще привиделось?
- Мне ничего не привиделось, - ответил я, не спуская с него глаз. - Вы и сюда шпионить пришли? Никак не можете оставить меня в покое?
- Работа такая! - с готовностью откликнулся тот. - Приходится, знаешь ли, послеживать... Заклинания-то хоть помнишь, а то как драться собрался?
Меня пронзил холодный ужас - заклинания! А вдруг я забыл их вместе с именами и другой жизненно важной информацией? Я лихорадочно попытался вспомнить хоть что-нибудь, озираясь по сторонам, будто там могли находиться какие-то подсказки, но память тела не подвела - рука сама проделала все, что нужно, заряжаясь моей паникой, и через секунду огненная плеть прочертила в воздухе изящную петлю, упав на пол рядом с кроватью. Черноволосый шарахнулся прочь, старик потянулся к карману мантии. Только мой противник остался доволен и расплылся в страшноватой улыбке.
- Прекрасно! - сказал он и вытащил свою палочку. - Ну давай, выходи!
Меня не надо было уговаривать. Я спрыгнул с кровати, не обращая внимания на то, что в руках Снейпа и старика тоже оказались палочки. Плеть потащилась за мной по полу, оставляя на камнях черный след. Я был босиком, в одних пижамных брюках, но никакого холода больше не чувствовал.
На обезображенном шрамами лице была написана неприкрытая радость, когда я осторожно вышел в проход между кроватями.
- Посмотрим, посмотрим, - сказал он, подбираясь ближе. - Где ж ты такому научился?
- Здесь, - кратко ответил я, помахивая плетью.
- Хмури, - предупреждающим голосом произнес старик. - Что вы задумали?
- А вот увидите, - ответил Хмури.
Он сделал молниеносный выпад палочкой, но я легко отбил заклинание. Stupefy, детский сад просто! Но Хмури и не думал останавливаться. Заклинания из его палочки вылетали, словно пули из автомата, в основном несложные, отбить которые не представляло никакого труда. Плеть сжигала их в тот же момент, когда касалась разноцветных молний оглушающих и разоружающих или пересекала направление движения невидимых легких проклятий. Видя, что такой номер не пройдет, Хмури перешел на более серьезные заклинания.
- Аластор! - услышал я тонувший в треске молний голос старика, но тот не обратил на него никакого внимания. Проклятия и заклинания, которые теперь в меня летели, сжигались либо не все, либо не целиком, и мне приходилось уворачиваться от града остаточных следов, прорывавшихся через плеть, чертившую в воздухе причудливые узоры. В пылу борьбы у нескольких кроватей в пределах моей досягаемости оказались срезаны ножки и спинки. Воздух наполнился грохотом падающей мебели и запахом жженого металла. В конце концов под неистовым напором Хмури я закрылся огненным щитом, и все выпущенные заклинания отразились от него, полетев назад. Аврор, Снейп и Дамблдор мгновенно выставили щитовые заклятья, прикрыв ими целительницу, пребывающую в ужасе от царившего в ее владениях хаоса... Дамблдор?!.. Вот черт!
Я снял щит и убрал плеть. Мерзкий Хмури все же добился своего! Ему не пришлось ни накладывать на меня Imperio, ни залезать в голову. Я сам выложил ему все свои тайны – ему и директору. С ненавистью я смотрел на аврора, запихивавшего палочку в карман. Дамблдор пытался успокоить мадам Помфри, уводя ее под руку в кабинет. Снейп продолжал держать свою палочку. Он явно был потрясен увиденным, но быстро принял случившееся как факт и теперь ждал развязки. Хмури, наконец, разобрался со своим оружием и направился к выходу. Я стоял, не шевелясь. Поравнявшись со мной, он вдруг остановился и похлопал меня по плечу.
- Ничего, - тихо проговорил он. - Потом еще спасибо скажешь.
И заковылял дальше.
Я починил покореженные кровати и уселся на свою, оставшуюся невредимой. Снейп продолжал внимательно следить за мной. Глянув на него, я уныло сказал:
- Думаете, я на вас нападу?
Профессор ничего не ответил, но, помедлив, убрал палочку в карман.
- Вы вспомнили? - негромко спросил он, подойдя и остановившись рядом. Я кивнул. Снейп не стал уточнять, поверив на слово. Дамблдор все еще оставался в кабинете мадам Помфри, наверняка убеждая ее никому ничего не рассказывать. "Такие уж у него манеры, - подумал я горько, - загадки, тайны, головоломки, дурацкие секреты..." Снейп присел напротив.
- Я этого не видел, - задумчиво проговорил он, и сперва я не понял, что профессор имеет в виду. - Вам все же удалось кое-что от меня скрыть.
- Ах, в этом смысле... - я бросил на него быстрый взгляд. - Получается, что да.
Мы помолчали. Наконец, Дамблдор покинул кабинет и подошел к нам. Как ни странно, теперь он выглядел вполне довольным. На его лице была легкая улыбка, словно битва, разыгравшаяся здесь несколько минут назад, вывела его из мрачного расположения духа и настроила на благодушный лад.
- Идемте, Северус, - сказал он миролюбиво. - Мистер Ди пробудет здесь еще пару дней, пока мадам Помфри не убедится, что с ним действительно все в порядке.
Снейп поднялся. Я осторожно посмотрел на директора и декана. Неужели вот так все и закончится?
- Днем финал, надо хорошенько отдохнуть, - добавил Дамблдор и направился к двери. Финал будет этим днем? Я похолодел.
- Я что, сутки был в отключке?
Снейп посмотрел на меня сверху вниз.
- Примерно, - нехотя ответил он, перевел взгляд на Дамблдора, шествующего по проходу к двери, и вдруг сел обратно на кровать.
- Зачем вы это сделали? - резко прошептал он. - Круциатус! Как вы только до такого додумались!
- Просто хотел понять, - тихо ответил я. - Я же на себя, не на кого-то...
- На кого-то! Этого еще не хватало! У вас дикие, опасные идеи, которые раньше никому и в голову не приходили!..
- А Хмури вон знает про закольцованные Crucio.
- Хмури – сумасшедший!
- Северус! - позвал Снейпа Дамблдор, и профессор вновь поднялся. Уже не глядя на меня, он быстро прошел между кроватями и догнал директора. Оба они покинули больничное крыло, и я остался один.
- Значит, я тоже сумасшедший, - проговорил я. - Но похоже, Дамблдор совсем не возражает.
30.
Меня разбудили голоса. Сперва они раздавались будто издалека, нечеткие, глухие, сливавшиеся в один бубнящий гул. По мере того, как я возвращался из сновидческой реальности, они становились отчетливыми, резкими и неприятными. Кто-то спорил, кричал... потом воцарилась тишина. Я приоткрыл глаза - в палате горел свет, но было неясно, день сейчас или ночь. В проходе стояли какие-то люди, чьи-то силуэты виднелись на кроватях по соседству. До меня донесся спокойный голос Дамблдора, обращавшегося к какому-то Корнелиусу... Корнелиус ответил – в голосе испуг, наигранные угрозы, - что-то про оборотней, Хагрида... ну сколько можно об одном и том же!.. А потом промелькнуло имя - Волдеморт. Я раскрыл глаза пошире, не желая ничего пропустить, и осторожно сел, стараясь не обращать внимания на закружившуюся голову.
На кровати по ту сторону прохода сидел Поттер в окружении своих гриффиндорских приятелей и еще нескольких незнакомых мне людей. Рядом стояли Дамблдор, Снейп и тот, кого звали Корнелиусом. Я видел его раньше, в комиссии, приезжавшей казнить гиппогрифа. Кажется, это был Фадж, министр магии. Он спорил с Дамблдором, не желая верить тому, о чем они только что говорили, отказываясь признать очевидное.
Решив, что слов здесь недостаточно, до сих пор молчавший Снейп шагнул к министру и засучил рукав. Он стоял ко мне вполоборота, и с замиранием сердца я увидел у него на руке большое черное клеймо. Даже отсюда, с расстояния трех-четырех метров, можно было понять, что этот череп со змеей – не обычная татуировка. Темная Метка была самым настоящим выжженным в коже клеймом. Однако в отличие от клейм, которыми метят скот, его рисунок был четким: тонкие детали, чешуя змеи, раздвоенный язык, швы на черепной коробке... Я был заворожен меткой - она гипнотизировала, притягивала, будто накладывая Imperio и заставляя подчиняться. Снейп что-то говорил Фаджу, но тот явно не был настроен на лекции и объяснения; его лицо искажалось, становилось все безумнее, мрачнее и в конце концов министр бросился прочь из палаты. Однако перед самым выходом он вдруг остановился, повернул назад и подошел к Поттеру.
- Вот ваш выигрыш, - он бросил ему на кровать тяжелый мешок. - Надеюсь, вы понимаете, что никакой церемонии награждения при данных обстоятельствах не состоится.
И с этими словами покинул больницу.
Дамблдор казался не слишком расстроенным таким поведением министра - вероятно, ничего другого от него и не ожидал. Он начал отдавать распоряжения незнакомым мне людям, что-то говорил Макгонагалл и Помфри, тотчас же отправившихся исполнять его указания, а я не отрывал глаз от Снейпа, который в молчании замер поодаль, напряженно глядя на Дамблдора. Темная Метка, так вот она какая! Она есть у всех Пожирателей, ближайших соратников Волдеморта. Но с чего вдруг Снейпу вздумалось совать ее под нос Фаджу? "Этому есть только одно объяснение, - в непонятном восторге подумал я. - Темный Лорд возродился, но министр отказывается в это поверить!"
Неожиданно я осознал, что в палате воцарилась тишина. Снейп смотрел на меня в упор - я и не заметил, как он перестал следить за Дамблдором. "Не стоило подниматься", с досадой подумал я, увидев, что являюсь теперь объектом пристального внимания всех, кто в данный момент находился в больнице.
- Полагаю, Линг, вы слышали достаточно и уже поняли, что здесь происходит? - полувопросительно сказал Дамблдор.
Я кивнул.
- Прекрасно, - директор развернулся к остальным и произнес:
- А сейчас я хотел бы представить некоторым из присутствующих нашего гостя. Сириус!..
Отсюда, с кровати, я не видел того, кто находился на полу прохода. Анимаг в образе собаки сидел так, что никто не обращал на него внимания до тех пор, пока его не попросили превратиться. Похоже, последний год не пошел Блэку на пользу - он был таким же ободранным, худым и бледным, с грязными длинными волосами. Однако выражение его лица разительно отличалось от того, которое мне довелось увидеть в коридоре третьего этажа. Он больше не был одинок и загнан в угол. Сейчас все вокруг него были друзьями.
Точнее, почти все, потому что на лице Снейпа при встрече со своим старым врагом не отразилось никакой радости. То же можно было сказать и о Сириусе.
Я прислонился к подушке, наблюдая за тем, как Снейп и Блэк с отвращением пожимают друг другу руки, как Дамблдор просит Блэка собрать какую-то старую команду (фамилия Флетчера немного меня насторожила, но мало ли в Британии Флетчеров), как Блэк превращается обратно в собаку и покидает больницу. Наконец, очередь дошла и до Снейпа.
- Северус, - Дамблдор повернулся к Снейпу, - вы знаете, о чем я хочу вас попросить. Если вы на это готовы...
- Готов, - ответил Снейп.
Еще ничего не произошло - директор только закончил свою фразу, а Снейп едва договорил "готов", - но мне стало ясно, в чем заключается эта просьба. Профессор быстро вышел за дверь; скоро за ним последовал и директор. Не желая ни с кем говорить, я тут же лег и забрался с головой под одеяло.
Столько впечатлений за какие-то полчаса! Я понимал лишь то, что Волдеморт вернулся, что Дамблдор собирает преданных ему людей, а Снейп отправился к Темному Лорду. Мне было невероятно любопытно узнать, каким образом здесь оказались Поттер и Фадж, но спросить было не у кого - друзья Поттера и незнакомая женщина скоро ушли, а сам Поттер уснул, напоенный зельем.
Когда свет погас, я выбрался из-под одеяла и тихо приблизился к спящему. Раньше мне никогда не доводилось применять легилименцию к людям, находящимся без сознания, и уж тем более к спящим волшебникам. Но не было сил терпеть до утра - к тому же, как только вернется мадам Помфри, она наверняка напоит меня еще какой-нибудь гадостью, и я снова на сутки отрублюсь. Так что либо сейчас, либо никогда.
Я сел на соседнюю кровать, дав себе слово посмотреть только то, о чем беседовали министр и Дамблдор. Глядя чуть поверх головы Поттера, я настроился на его энергии, хаотичные, бурлящие, беспокойные, но не доходящие до сознания, на которое сейчас влияло зелье снов без сновидений. Он ничего не почувствует, решил я и плавно погрузился в его память.
Сцены сменялись одна за другой - вот Дамблдор, Фадж, который не желает верить в очевидное, а вот... я не мог поверить своим глазам! Аластор Хмури оказался совсем не Хмури, а Пожирателем Смерти, целый год продержавшим настоящего аврора в сундуке! Это потрясло меня настолько, что я едва не прервал контакт. Слишком о многом хотелось подумать после увиденного - но что же случилось еще раньше?..
... Когда я вернулся, Поттер все также спал, а мадам Помфри все также не было. Я добрался до своей кровати и опустился на смятое одеяло. Перед моими глазами стоял Волдеморт, возникающий из огромного котла и наколдовывающий Петтигрю серебряную руку... прилетевшие на зов Пожиратели – министерский палач Макнейр, отец Нотта, отец Малфоя, отцы Крэбба и Гойла!.. странная игра палочек Поттера и Волдеморта... Только спустя несколько минут я осознал, что, вспоминая увиденное, испытываю какой-то болезненный восторг, уже знакомый мне при взгляде на Темную Метку Снейпа. А Хмури? Как теперь понять его поступки? Почему он следил за слизеринцами? Почему следил за мной - ведь у меня нет родителей, Пожирателей Смерти... И как объяснить его фразу: "Потом еще спасибо скажешь?", произнесенную здесь, в этой комнате, всего лишь сутки назад? Теперь уже не спросить – этот человек хуже чем мертв...
Неожиданно меня разобрал смех. Я спрятал лицо в ладони, краем сознания понимая, что выгляжу настоящим безумцем, но ничего не мог с собой поделать. "Наверное, это просто отходняк, - думал я, - отходняк от легилименции, от зелья, от Круциатуса..." Надо дождаться мадам Помфри, пусть она даст снотворного, чтобы я проспал еще часов двенадцать, до самого обеда.
Целительница вернулась через десять минут, когда я уже успокоился и просто сидел на кровати, размышляя о том, почему это я не хочу есть, если с момента применения Crucio прошло уже около двух суток.
- Вы дали мне зелье Голода? - поинтересовался я у мадам Помфри, которая встревожено смотрела на меня, идя по проходу между кроватями.
- Нет, - чуть резче обычного ответила мадам Помфри и, не останавливаясь, проследовала к себе в кабинет. Слегка удивленно я посмотрел ей вслед, но менее чем через минуту она вернулась со стаканом дымящегося голубоватого напитка.
- Выпей это, - сказала она и протянула мне стакан. Я взял его и принюхался. Ага, успокоительное. Ну да, я же буйный псих. Залпом проглотив поданное зелье, я вернул стакан и улегся под одеяло. "Пусть так", думал я, закрывая глаза. Мысли, еще секунду назад суетившиеся в голове, словно тараканы в гнезде, постепенно успокаивались. Завтра... завтра я что-нибудь узнаю... Спустя несколько мгновений я провалился в сон – в сон без сновидений, без мыслей, без чувств.
После очередного пробуждения настроение у меня было препаршивейшее. В больнице я остался один - видимо, Поттер покинул ее еще утром. Одевшись и заправив постель, я наколдовал для палочки новое крепление и поместил ее туда, решив, что вряд ли за дверью меня поджидает отряд авроров, посланных засадить нарушителя закона о Непростительных заклятьях в Азкабан. Не желая встречаться с мадам Помфри, я направился к выходу, собираясь с мыслями. Распахнув дверь, я нос к носу столкнулся с Пирсом и Полиной, за которыми следовал Нотт и, что меня крайне удивило, Луна Лавгуд.
- Вот он, - удовлетворенно констатировал Пирс. - Очнулся, наконец.
- Очнулся, - вяло согласился я.
- Ну и хорошо, - Пирс схватил меня за плечо. - Пошли с нами.
- Куда еще?
- Давай без возражений.
Мы не стали спускаться с этажа. Вместо этого мои товарищи зашли в один из свободных классов, располагавшихся вдали от основных коридоров. Нотт тут же уселся на подоконник, а Луна, Полина и Пирс придвинули стулья к первой парте у окна, пригласив меня занять один из них.
- Выглядишь ты неважно, - заметила Полина, критически осматривая меня с ног до головы.
- Потому что не ел двое суток, - ответил я. - И в основном спал.
- До финала вся школа только о тебе и говорила, - подала голос Луна. - Что ты наложил на себя Непростительное заклятье и сошел с ума.
- Нет, это он сначала сошел с ума и только потом наложил Непростительное, - хмыкнул Нотт.
Я пожал плечами.
- И это все? - возмутился Пирс. - Ты же чуть копыта не отбросил!
- Ничего я не собирался отбрасывать, - ответил я. - Подумаешь - Crucio! Оно же не смертельное.
Все переглянулись.
- Подумаешь - Crucio? - переспросил Нотт, прищурившись. - Я не ослышался?
- Да ладно! - воскликнул я. - Как будто вам это интересно!
Полина сказала немного обиженно:
- Между прочим, не каждый день мои друзья накладывают на себя Crucio. Все же любопытно, что при этом чувствуешь!
При словах "мои друзья" я слегка смутился, но не подал виду и ответил:
- Чувствуешь, будто горишь внутри и снаружи, и еще ни фига не соображаешь. А потом - амнезия. Ко мне Снейп с Дамблдором заходили, а я их не узнал, даже свое имя с трудом вспомнил. Судя по разговорам, когда это заклинание накладываешь на себя, оно как бы закольцовывается, и ты не можешь его снять. Только другие могут.
- А что ты сейчас ощущаешь? - спросила Полина. - Что-нибудь изменилось?
Я задумался.
- Сложно сказать. Я пока от лекарств не отошел. В голове пустота какая-то.
- Да, для тебя это не характерно, - усмехнулся Нотт. - Смотри, все знания растеряешь, если слишком увлечешься Круциатусом.
- Ты не видел стрекоз смерти? - вдруг спросила Луна.
- Трелони, - тут же ответил я. Пирс засмеялся. Луна тоже улыбнулась.
- Есть такие стрекозы смерти, они прилетают к умирающим и выпивают из них жизнь, - объяснила она. - Но раз они к тебе не прилетали, значит, ты не собирался умирать.
- Умирать я точно не собирался, - ответил я и, желая перевести разговор в другое русло, продолжил:
- А вы про Хмури знаете?
- Слухи доходили, - уклончиво сказал Пирс. - Вроде это был не он, а сын Крауча из министерства.
- Ну да, - ответил я уныло. - Зачем он тогда за всеми следил?
- Все очень даже логично, - проговорил Нотт, ерзая на подоконнике. - Сына Крауча отправили в Азкабан вместе с Лестрейнджами, и получается, что отец вытащил его оттуда под носом у дементоров. Причем совершенно не ясно, как он это провернул. А следил младший Крауч для того, чтобы быть в курсе: там подслушал, здесь подслушал, вот тебе и картинка вырисовывается...
- Которую можно потом сообщить Сами-Знаете-Кому, - вставила Полина.
- Кстати, он вернулся, - напомнила Луна таким обыденным тоном, будто речь шла о ее однокласснике. - Дамблдор сегодня за завтраком говорил, что Сами-Знаете-Кто убил Седрика Диггори, а Гарри Поттер сумел от него сбежать.
Пирс, Полина и Нотт выжидающе посмотрели на меня. Я возмутился:
- А от меня-то вы чего хотите? Вон у Нотта спрашивайте!..
- Ага, конечно, у Нотта! - язвительно парировал тот. - Как будто отец слетал вчера к Темному Лорду, а когда вернулся, тут же сел писать мне письмо: мол, так и так, виделись с Повелителем, велел передавать тебе привет!
Мы дружно расхохотались. Не знаю почему, но никому не показалось странным или опасным шутить на такие темы. Я даже не обеспокоился, что Нотт не отрицает принадлежности своего отца к Пожирателям в присутствии Луны, которую едва знал. Возможно, он считал, что к ее словам вряд ли отнесутся серьезно: она и так считалась блаженной - странностью больше, странностью меньше...
- Слушай, Линг, - сказала Полина, отсмеявшись. - Ты ведь лежал вместе с Поттером... может, он что-нибудь рассказывал? Что-нибудь такое, о чем Дамблдор не упоминал.
- Поттер ничего не рассказывал, - ответил я. - Большую часть времени я спал, а проснулся только потому, что рядом говорили Фадж и директор. Дамблдор пытался убедить его, что Волдеморт вернулся, а тот ему не верил. Потом Фадж отдал Поттеру выигрыш и свалил. Еще там была какая-то тетка... ну и гриффиндорцы, конечно. Так что мне не удалось поговорить с ним с глазу на глаз. К тому же, нас обоих напоили зельем, и мы всю ночь проспали.
Судя по выражению лиц, от меня ожидали более развернутого рассказа, но я не собирался зря болтать и опасно откровенничать. Продолжая обсуждать события последних дней, мы неторопливо спустились вниз и вышли на улицу. Завтра ученики разъезжались по домам, так что у меня появлялась реальная возможность спокойно разобраться, изменил ли во мне Круциатус хоть что-нибудь или нет.
Не знаю, что это заклинание во мне замкнуло - или наоборот, разомкнуло, - но как только Хогвартс опустел, и его коридоры и классы больше не заполняли шумные студенты, я испытал невиданное ранее чувство свободы, будто события последних дней очистили мне голову и сердце. Казалось, жизнь начинается именно сейчас. Вдобавок ко всему, я, наконец, узнал, что такое творческая одержимость.
Почти год я ничего не рисовал, и теперь мое воображение словно прорвало. Я прибегал на завтраки, обеды и иногда ужины, чтобы быстро запихнуть в себя какой-нибудь еды под недоумевающими или неодобрительными взглядами остававшихся в замке преподавателей, и, если не было никакой работы, возвращался в слизеринскую гостиную, где день за днем и лист за листом рисовал.
Виновато ли было Crucio в том, как изменились мои работы, или нет, то мне не ведомо, но при всей своей самокритичности я видел, что рисовать стал... не то чтобы лучше – просто иначе. Первыми моими картинами после простоя были абстракции, написанные купленными прошлым летом красками. За неделю я написал около дюжины работ и расставил их неподалеку у камина, чтобы постоянно оценивать. Через несколько дней половину из них я сжег, но другую трогать не стал - при всей их наивности мне удалось выразить нечто такое, что придавало абстрактным композициям гармонию. После этого я приступил к портретам.
Существа, чьи лица я изображал, вряд ли были реальны даже в нижних мирах - хотя кто знает? Они толпились в моей голове, будто выстраиваясь в очередь - каждый хотел, чтобы я запечатлел его первым. В конце июля мне пришлось идти в Хогсмид за новыми красками и кистями. Там же я купил несколько готовых загрунтованных холстов на подрамниках.
К тому времени вся гостиная была уставлена моими работами. Я постоянно правил старые картины или уничтожал их, если спустя некоторое время замечал, что портрет так и не обрел внутренней жизни. Словно из суеверного страха мне не хотелось размышлять о причинах такой одержимости и изменений в стиле и качестве: казалось, начни я об этом думать, и вдохновение уйдет. Я рисовал в любую свободную минуту, которых в это лето было меньше, чем в любое предыдущее, и в конце концов стал работать ночами, ложась только под утро. Помимо домашних заданий, на мои плечи лег уход за лесными обитателями, поскольку в середине июля Хагрид оставил замок, отправившись выполнять какое-то задание Дамблдора.
Через несколько дней после отъезда учеников лесничий ошарашил меня известием, что скоро и сам покинет Хогвартс, так что ухаживать за животными придется мне.
- Мне? - потрясенно переспросил я, со стуком опустив на стол тяжелую кружку с горячим чаем. Клык, лежавший у моих ног, вскинул голову. - Ты шутишь?
- Вот ни на столечко ни шучу, - улыбнулся Хагрид, решив, что мое изумление вызвано крайней степенью радости. - Дамблдор тебя рекомендовал, да и я считаю, что ты вполне справишься.
У меня не было слов. Кажется, на несколько минут я потерял дар речи и только качал головой, представляя, каким же кошмаром обернется для меня это лето. Домашние работы, пара зелий, которые задал мне Снейп, книги, которые я должен был прочесть для Флитвика, послойная трансфигурация высшего млекопитающего (на выбор) для Макгонагалл, история, гербология... А мои занятия в Выручай-комнате? А рисунки? Добби, наконец?! Ничем из этого я не мог пожертвовать, и потому, невзирая на предупреждения Снейпа, после отъезда Хагрида начал варить себе легкий стимулятор, позволявший спать всего три-четыре часа в сутки и не оказывающий серьезных побочных эффектов. Его единственным отрицательным свойством было наличие синдрома отмены, но Хагрид обещал вернуться в начале сентября, а за такое короткое время, надеялся я, организм не успеет настолько пристраститься к зелью, чтобы потом страдать от ломки.
С середины июля профессор Спраут перестала брать меня на работу в теплицы, поскольку всю первую половину дня я занимался хагридовыми обязанностями – работал на огороде, бегал в Хогсмид за необходимыми продуктами для животных, которым требовался особый уход, готовил смеси для детенышей фестралов и гиппогрифов или пропадал в Запретном лесу. Мобилизовав дружественное мне змеиное население, за небольшую плату я узнавал о передвижениях кентавров и старался лишний раз не попадаться им на глаза. Змеи держали меня в курсе того, что происходит с единорогами, хотя Хагрид предупреждал, чтобы я не совался на территорию, где обитают эти животные. Иногда, если я быстро заканчивал дела, мы с Файтером отправлялись в полет над лесом и замком. Фестрал был не прочь поразмять крылья, и мы совершали все более продолжительные прогулки, добираясь до самых гор, где как-то я раз заметил странных козлоногих существ, похожих на сатиров.
После обеда я занимался уроками, либо сидя в библиотеке, либо уединяясь в лаборатории. Работу по трансфигурации я тоже выполнял там. В качестве животного для послойной трансфигурации я выбрал волка. Несмотря на то, что я не видел Люпина вот уже полтора года, он не выходил у меня из головы. Мне так и не удалось полностью принять его негативное отношение к собственной двойной природе. Не может быть, чтобы не существовало золотой середины, размышлял я. От себя невозможно спрятаться, невозможно подавить часть собственного "я" без ущерба для психического и физического здоровья. Как там влияет волчеборец на состояние оборотня в полнолуние?..
Незаметно для себя я втянулся в изучение зелья, которое принимал Люпин и другие оборотни, чтобы не болтаться всю ночь по полям и весям, а спокойно спать. Оно было почти идеальным успокоительным, предназначенным для того, чтобы сдерживать в оборотнях агрессию. Однако ни один его ингредиент не влиял на анатомию и физиологию превращения. Обложившись специальной литературой, я выискивал какие-то вещества, способные блокировать пусковые механизмы трансформации, но оказалось, что не один я был такой умный – пару лет назад этой проблеме посвятили целый номер "Вестника зельевара", так и не придя ни к какому выводу относительно возможности подобной блокировки.
Помимо темы оборотней, я активно изучал эльфийскую магию и в особенности историю магических контрактов. Мне хотелось разгадать тайну дистанционного вызова эльфа-слуги хозяином, а для этого надо было исследовать принципы эльфийской аппарации и сравнить их с принципами аппарации обыкновенной. Мадам Пинс от моих запросов приходила в полнейшее недоумение.
- Вы что, собираетесь в следующем году сдавать Ж.А.Б.А.? - как-то раз осведомилась она, положив передо мной на стол шесть книг по аппарации и юриспруденции, которые я заказал.
- Нет, - удивился я. - Это для работы, которую я пишу...
- Вот я и говорю, - продолжила мадам Пинс, занося названия взятых книг в мою карточку. - Такие книги на седьмом-то курсе редко кто читает... Хотите потом в адвокаты идти?
Я отрицательно помотал головой - этого еще не хватало!
- И как вы только справляетесь? - чуть мягче произнесла мадам Пинс, взглянув на меня поверх очков. - Я смотрю, вы всегда чем-то заняты... нехорошо так загружать ребенка на каникулах. Лето предназначено для отдыха; даже преподаватели отдыхают, а вы только и знаете, что книги читать да зелья варить.
- Я отдыхаю, - уверил я ее. - Например, когда варю зелья, отдыхаю от книг, а когда кормлю животных, отдыхаю от всего остального. Отдых ведь не означает безделья.
- Безделье – не так плохо, как вам сейчас кажется, - вздохнула библиотекарша. - Поверьте, Линг, однажды вы будете вспоминать о школе как о единственном времени в своей жизни, когда можно было хоть немного побездельничать.
В середине августа я отправил Клайву Пирсу посылку. Выбрав из своих новых работ два портрета, я как следует упаковал их и приложил небольшое письмо, в котором объяснял, что после некоторых событий в последние дни учебы (я был уверен, что Пирс расскажет отцу о Круциатусе) мой стиль немного изменился, и теперь я рисую вот так. Интересно ли ему это? Нужны ли ему такие работы? А если нет, не мог бы он написать, что ему не нравится? С замиранием сердца я следил, как две большие совы с посылкой в лапках держат путь на северо-восток и исчезают в ясном утреннем небе. После этого я вернулся в школу и отправился завтракать.
Вторую половину дня я посвятил работе в Выручай-комнате. С некоторых пор мы с патронусом изменили наш традиционный способ тренировки. После вызова патронуса я оставлял палочку на книжной полке и выходил против него с голыми руками. Поскольку он больше не пытался меня убить, максимум, что меня ожидало, это раны от его когтей, а останавливать кровь я давно уже научился. Суть упражнений сводилась к тому, чтобы выработать быстроту реакций. После сражения с Хмури я осознал, насколько несовершенной защитой является плеть – она пропускает все более-менее серьезные заклинания, от которых приходится уворачиваться. Плеть предназначалась для атак, а не для обороны, и мне казалось необходимым отточить технику уклонения от заклятий, для чего я вновь использовал патронуса. К концу таких упражнений я обычно оказывался весь в синяках и порезах от его когтей, потому что тягаться в скорости и реакции с быстрой тварью было бессмысленно.
Через пару часов тренировки я оказался совершенно измотан, зол и залит кровью. Решив, что на сегодня с меня хватит, я кое-как затянул раны, привел себя в относительный порядок и вернулся в гостиную. Ночью я наконец-то убрал расставленные повсюду картины в специальным образом заколдованную папку, где внутреннего пространства было гораздо больше, чем казалось снаружи. Запихнув ее под кровать, я вытащил из рюкзака анатомический атлас оборотней и специальный номер "Вестника зельевара", посвященный волчеборцу и его вариантам. Остаток ночи я посвятил изучению мудреной статьи о влиянии резкого падения серотонина в мозге оборотня на повышение агрессивности в первые часы после трансформации. Под утро я перестал что-либо понимать в схемах и формулах и решил, что ближе к концу недели надо устроить себе небольшой выходной и полетать на Файтере.
В тот день, на который я запланировал полет, Пирс-старший прислал мне письмо. Он извинялся за то, что не ответил сразу – письмо получила жена, поскольку самого его в Британии не было. "Трент - писал он, - поделился со мной возможной причиной столь разительной перемены в вашей технике и содержании работ. Присланное чрезвычайно впечатляет, и я хотел бы видеть больше, чтобы составить максимально объективное мнение о вашем новом стиле... Однако хочу предостеречь вас. Безусловно, вы знаете, что это заклинание закольцовывается и может быть снято только другим человеком. Люди, испытывавшие на себе действие подобных заклятий, сходили с ума, если подвергались ему достаточно долго. Пожалуйста, не используйте его каждый раз, когда вас настигнет творческий кризис: художники-безумцы давно уже не пользуются такой популярностью, как раньше – возможно, потому, что в наше время их развелось слишком много. С уважением, Клайв".
Его предостережение порядком меня повеселило. "Неужели он думает, что я получил удовольствие от Crucio!", усмехался я, направляясь в лес к Файтеру с пакетом, наполненным кусками свежей печенки. Добравшись до пастбища, я скормил фестралу весь пакет, а потом забрался ему на спину и сказал:
- Давай-ка на этот раз слетаем к озеру. Мы еще не были у самых дальних гор.
Файтер разбежался и поднялся в воздух. Мы полетели обратно к замку и за несколько минут преодолели путь от пастбища до хагридовой берлоги, на который я потратил почти полчаса, после чего стремительно помчались над водной гладью к далеким горам. Мне хотелось снова увидеть похожих на сатиров горных существ, однако на этот раз нам не повезло. Безрезультатно покружившись над крутыми утесами, мы опустились на незнакомую поляну, где Файтер немного отдохнул. Я побродил по окрестностям в поисках чего-нибудь интересного, но нашел только гнездо нюхлей, которые при виде меня бросились врассыпную. Вернувшись на поляну, я вскарабкался на Файтера, и мы отправились назад.
Когда перед нами вырос замок, фестрал повернул было к Запретному лесу, но тут я заметил, что у хижины лесника кто-то стоит. Хагрид уже вернулся? Так быстро?
- Вниз, туда! - заорал я, похлопал фестрала по шее и указал на дом. Файтер плавно развернулся и полетел к дому Хагрида. Я изо всех сил всматривался в фигурку, стоявшую неподалеку от входа в хагридову берлогу, но чем ближе мы подлетали, тем понятнее становилось, что это не Хагрид. Какой-то человек следил, как фестрал заходит на посадку. Разглядев, кто это был, мне стало не по себе. Нас поджидал Снейп. За все лето он появлялся в Хогвартсе лишь трижды и оставался в замке не дольше двух-трех часов. Пока Файтер снижался, я в панике перебирал причины, по которым он мог ждать меня не в замке, а у хижины Хагрида. Я забыл потушить горелку? Сваренное зелье неожиданно взорвалось, и вся лаборатория запачкалась? Я не убрал ингредиенты для стимулятора?! В последнем случае меня бы ожидала наиболее серьезная взбучка.
Файтер остановился рядом с профессором, и я соскочил на землю. После полета ноги затекли, но я не решился размять их. Снейп выглядел странно. Лицо его было бесстрастным, но за тот год, что мы занимались окклюменцией, я немного научился понимать его настроение, которое совсем не обязательно было либо никаким, либо отвратительным. Сейчас он казался взволнованным, насколько вообще мог быть взволнован Северус Снейп. Профессор бросил быстрый взгляд на мою палочку, прочно сидевшую в креплении, потом посмотрел на меня и негромко сказал:
- Вы должны пойти со мной, Линг.
