Глава 3. Вторжение рыжихОн улыбнулся, не открывая глаз – Гермиона осторожно касалась губами его лица, и это было так приятно! Сквозь веки просачивался дневной свет.
«Сколько же мы проспали?»
- Гарри! Так ты не спишь?
- Давно.
- А почему притворяешься?
- Я не притворяюсь. Я просто…
- Ты просто боялся, что откроешь глаза, и я исчезну? Я здесь, Гарри!
- Да… - он заморгал.
- А я так боялась тебя разбудить! – Гермиона прижалась к нему, ткнулась носом в плечо. – У тебя было такое спокойное лицо… Это ничего, что я оделась? Мне стало немного холодно.
Гарри скосил глаза. Гермиона была в футболке и шортах.
- Ничего. Так даже лучше.
Она села в кровати:
- Все-таки я тебе не нравлюсь? – голос у нее был расстроенный.
- Ты мне безумно нравишься, - засмеялся Гарри, - и это ужасно отвлекает от ужасно важных мыслей.
- Ну тебя! И сутки с папой не знаком, а уже нахватался! – она встала, грациозно потянулась, и у Гарри перехватило дыхание. – Гарри… Надо ведь…
- …сказать Рону?
- И Джинни. Ты что, мысли читаешь?
- Нет, просто думал о том же. Они ведь еще не знают…
Он вздрогнул – дверь распахнулась и голос, который Гарри совершенно не ждал услышать, крикнул:
- Уже знаем! Гермиона!!!
Гарри в панике метнулся к одежде. Комнату прочертила огненно-рыжая комета, и Джинни повисла на шее Гермионы.
- …Джинни?! Господи, Джинни! – девушки обнялись. Гарри натягивал брюки, рискуя споткнуться, не в силах оторвать от них глаз.
- Гарри! – Джинни повернулась к нему; по лицу текли слезы, но глаза горели, как прожекторы. – Гарри, это правда! Ты это сделал!.. Ой! – только сейчас она заметила, что Гарри тянется за рубашкой, - С каких это пор ты меня стесняешься?
- А! - Гарри смущенно рассмеялся и выпрямился. – Все в порядке, Джинни. Просто ты так ворвалась, что я не сразу понял, что это ты!
- Тогда ладно. Тогда я тебя поцелую. Ты вернул нам Гермиону! – она так пылко выполнила свое обещание, что Гарри пришлось перевести дух, прежде чем он спросил:
- А где Рон?
- Я здесь…
Рон стоял в дверях, не решаясь войти. Бледный, с нерешительным выражением, он таращился на Гермиону, и в уголках глаз что-то подозрительно поблескивало. Гермиона бросилась к нему.
- А как вы узнали? – негромко спросил Гарри.
- Мистер Грейнджер позвонил утром, - объяснила Джинни. – Ой, что тут началось! Папа трансгрессировал сюда и привез обоих - вместе с миссис Грейнджер - в «Нору». На «Ночном рыцаре». Не представляешь – сразу спелись! Папа, как узнал, что мистер Грейнджер был летчиком, тут же прилип к нему со своим любимым вопросом – почему самолеты не падают? Миссис Грейнджер после автобуса была прямо зеленая, и мама увела ее на кухню, а когда мы с Роном потихоньку выбрались, мистер Грейнджер все еще объяснял папе насчет аэродинамики и так далее.
- Надо же – ему это интересней, чем даже… - он глянул на слившихся в поцелуе Роне с Гермионой.
- Да нет! – голос Джинни стал немного сердитым. – Гарри, папа что-то знал! И ничего нам не сказал, а ведь мы все так по ней горевали, особенно Рон! Во всяком случае, не очень-то удивился, сказал только: «Значит, удалось!» и трансгрессировал. Ты ему что-то говорил?
- Нет, конечно! Я его с тех пор… ну, с похорон… почти не видел.
- Мы все тебя так мало видели, - вздохнула Джинни.
- Ты же ко мне приходила.
Она присела рядом на краешек кровати
- Да, когда удавалось застать. Я тебя порой часами ждала. Знаешь, до сих пор не понимаю – почему ты не захотел жить у нас?
- Прости, Джинни, - виновато сказал Гарри. -. Я ж из библиотек не вылезал – то в Хогвартсе, то в Публичной… В моей комнатке в «Дырявом котле» почему-то думалось лучше.
- Да, ты прав. В «Норе» слишком много народу. Я и не сержусь, Гарри. Ты же нашел, в конце концов. Просто Рону было плохо. У тебя все-таки была я, а у него никого не осталось.
- Ну, теперь… - он улыбнулся, глядя, как Рон и Гермиона, обнявшись, негромко разговаривают у двери.
- Ну, теперь – наверное, да, - она сжала его руку. – Пойдем в гостиную? Или ты…
- Ни капельки, - улыбнулся Гарри. – Ты ведь тоже не ревнуешь меня к Гермионе?
- Нет, конечно! Это же Гермиона!
- Ну так чем я тебя хуже? – он встал, взял рубашку и куртку. – Пошли?
Рон с Гермионой была настолько поглощены друг другом, что пришлось протиснуться мимо них. Закрывая дверь, Гарри поймал сияющий взгляд Гермионы, улыбнулся ей и заторопился вслед за Джинни.
- А почему «наверное»? - спросил он, надевая рубашку, и пояснил, заметив вопросительный взгляд Джинни, - Насчет Рона. Мне не показалось, чтобы он ревновал… хотя несколько странно – чтобы Рон не ревновал.
Джинни забралась с ногами на диван.
- Я немного не так сказала, - задумчиво ответила она. – Насчет Гермионы у него все в порядке, я так рада - давно не видела его счастливым! Рон сильно изменился после большой битвы, Гарри. Очень повзрослел. Ты еще не видел – у него в волосах седая прядь. Просто, Гарри - не только ты любишь двоих, не только Гермиона…
- Он тоже?
- И я. А они погибли…
- Прости, Джинни! – он сел рядом, обнял. Джинни привычно перебросила ноги через его колени.
- Ничего, ты же не знал… - Джинни печально улыбнулась. – Тебе хочется узнать, о ком я, да? Ладно тебе, у тебя на лице все написано. Я могу сказать про себя – это был Невил. Еще на третьем курсе. Когда мы с ним танцевали на рождественском балу – как мы танцевали!..
Она осеклась – из спальни приглушенно донесся испуганный вскрик.
- Что?.. – Гарри привстал.
Джинни тоже прислушалась.
- Все в порядке, - вдруг сказала она. – Черт, надо было ее предупредить, вот не сообразила!
- О чем?
- У него такие шрамы… Кто угодно испугается.
- Я никаких шрамов не заметил.
- Они здесь, - Джинни показала, и у Гарри слегка перехватило дух (потому что она провела рукой по своей груди), – и на спине. Сивый разорвал ему все мышцы.
- Сивый?! Господи! Как Билла?..
- Не совсем! – зло усмехнулась Джинни. – Укусить его Сивый никак не мог, только пальцами рвал…
- А почему не мог?
- Потому что Рон его задушил. Голыми руками.
Гарри ошеломленно смотрел на нее.
- Как же ему удалось?! Это же Сивый!!!
- Это Сивый убил Гермиону, Гарри, - тихо пояснила Джинни. – У Рона на глазах. Выскочил внезапно, обезоружил их и метнул в нее «Авада Кедавра». А потом так спокойно прошел мимо Рона и сказал что-то вроде: «Свежатинка, а?»
Гарри всего передернуло:
- Мразь!!!
- Да, мразь. И дурак - Рон так озверел… И знаешь, когда Рон нам рассказывал, что он еще сказал? «В больнице мне его морда, когда язык вывалился, потом часто снилась. Это были хорошие сны!»
- Рон просто молодец! – прошептал Гарри.
Его била дрожь; перед глазами снова возникали сцены битвы - спина убегающего Волдеморта, лощина… Лежащие в траве тела – Джинни с глубокой раной на плече, Невил – весь в крови, Луна – она как будто спала.
И омерзительные, обгорелые куски – все, что от Волдеморта осталось.
Он как издалека ощущал, что Джинни целует и гладит его – но понемногу эти ласки словно отогрели.
- Видимо, мне придется привыкать к новому Рону.
- Да нет, Гарри, вряд ли. Он как бы одновременно – и прежний, и новый. Знаешь, самое заметное, наверное – он стал добрее. Будто всю злость, которая прежде была в нем – всю возместил на Сивом. В больнице, как только ему разрешили вставать, каждый день ходил в женскую палату, навещал Лаванду Браун – она там лежала рядом с Парвати. Даже попросил маму принести ту дурацкую цепочку, помнишь, которую она подарила ему на шестом курсе? Которая «Мой любимый»?
- А, да! – Гарри засмеялся.
- Он хотел ей показать, что и правда сохранил ее. Его несколько мучило то, как у них тогда получилось. Хотел загладить вину – и знаешь, ему удалось. Парвати потом рассказала мне, что Лаванда умерла счастливая…
- Что?! Лаванда умерла?!
- Ты не знал? В нее попали «Проклятьем Долохова». От него редко кто выживает – Гермионе тогда, в Министерстве, очень и очень повезло.
- Это я заткнул Долохову рот - «Силенцио». Ему пришлось работать невербально, а он в этом, видимо, слабак – на наше счастье. Но надо же, Лаванда… Прямо стыдно – я настолько заперся в этих библиотеках…
- Не надо, Гарри! – строго сказала Джинни. – Ты был занят очень важным делом! Никто не стал бы тебя винить!
- Ну, да… Джинни, многие умерли… потом, в больнице?
- Нет, немногие – несколько человек. Из наших – только она. В Святом Мунго все-таки хорошие целители. Парвати вот выздоровела, стала такой же красивой, как прежде, и зрение восстановилось - а ей ведь пол-лица сожгли. Дин тоже здоров, только хромает немного.
- Хоть это хорошо, - тихо сказал Гарри. – Знаешь, то, что ты сказала про Рона… Мне нравится.
Джинни улыбнулась:
- Всем нравится. Он как будто вырос. Даже Фред и Джордж, хотя по-прежнему прикалываютя над ним – ну, они же всегда такие – теперь делают это, как бы сказать… с уважением! Так что он даже не может на них обижаться.
Гарри рассмеялся.
- Вы нас долго ждали? – спросил он.
- Часа два, наверное. Никак не могли понять, спите вы или уже проснулись, - Джинни сконфуженно улыбнулась. – Я не вытерпела – поднялась на цыпочках и начала подслушивать. А как услышала ее голос – ну совсем не вытерпела! Гарри! – она крепко обняла его. – Я тут с тобой разговариваю, будто ничего и не было – а ты ведь сделал такое! Слов нет!
- Ну, Джинни, если у тебя слов нет – значит, я и правда сделал такое!
Джинни со смехом отпустила его, достала палочку и махнула над столиком. Появилась тарелка с печеньем и дымящаяся чашка.
- Я несколько проголодалась, - пояснила она, потянувшись к чашке. – Что-то в последнее время пристрастилась к кофе. Хочешь что-нибудь?
- Тебя.
Джинни чуть не поперхнулась:
- Ну, Гарри!.. Я не это имела в виду! – она оглянулась. – Да и они, наверное, скоро спустятся.
- Да, ты права… - слегка разочарованно согласился он.
Джинни утешающе взъерошила ему волосы:
- Потом! Мне все равно было бы не по себе – все-таки чужой дом, хоть и гермионин… - она посмотрела на него с удивлением. - Однако не подумала бы, что ты сразу после Гермионы…
- У нас на самом деле ничего не было, - вздохнул Гарри.
Джинни скептически подняла бровь:
- После того, как она только что воскресла?
Гарри серьезно кивнул.
- Мы были совершенно выжаты, - объяснил он. – Нас только на то и хватило, чтобы пообниматься, пошептаться немного – и мы заснули.
- Бедняжки… - сочувственно сказала Джинни. – Да, я знаю, как вам обоим досталось - мистер Грейнджер немного рассказал, – она отхлебнула из чашки, потом сотворила еще одну. – Хоть кофе попей.
- Спасибо. Он у тебя всегда замечательный.
Джинни благодарно улыбнулась, потом ее лицо снова стало задумчивым.
- Мистер Грейнджер сказал, что вы ее вытаскивали оттуда вчера утром…
- Ну да. А что?
- Знаешь, мне сон снился… как раз на рассвете. Сначала – как кошмар: я лежу над краем пропасти, куда сорвалась Гермиона, успела схватить ее за руку, но чувствую, что еще немного, и все… Делаю такой страшный рывок, из последних сил – и вдруг удается! Она вылетает из пропасти, уносится в небо, и я так счастлива… Потом проснулась и начала плакать, я ведь еще не знала, что Гермиона снова жива! Гарри, Гарри!..
Она вытерла глаза, поставила чашку и вгрызлась в печенье.
- А вот печенье у меня толком не получается - опять черствое.
- Положи назад, - посоветовал Гарри и немного поколдовал над тарелкой. – Теперь попробуй.
- Класс! – восхитилась Джинни, откусив большой кусок. – Как ты это делаешь?
- Чуть-чуть «Акуаменти» и «Инсендио» одновременно, чтоб внутри возник горячий пар. Только ты сначала потренируйся - у меня в первые разы все либо взрывалось, либо раскисало. Зато теперь я даже стряпню Хагрида могу без опаски есть – надо только палочкой из-под стола обработать…
- Умница! Расскажу маме – она это оценит!..
Она вдруг нахмурилась и замолчала.
- Джинни, в чем дело?!
- Что?.. Нет, ничего. Просто вдруг сообразила одну вещь. Расскажу потом… если смогу… О, наконец-то!
Гарри тоже поднял голову, и они недоуменно переглянулись – шаги звучали как-то неуверенно и медленно. Впрочем, недоумение рассеялось, когда Рон наконец появился в поле зрения: он нес Гермиону на руках. Гарри рассмеялся:
- Смелее, Рон! Я вчера тоже боялся!
- Вчера Гарри отнес меня наверх, - радостно пояснила Гермиона, спрыгивая на пол. – Удобно, когда тебя любят двое!
- Я всегда знал, что любовь – тяжкий труд, - вздохнул Рон и, шагнув к Гарри, обеими руками сжал его руку. – Гарри, прости, что я такой осел – я даже слова тебе не сказал! Ты великий человек, Гарри, ты гений!
- Ладно, Рон! – улыбнулся Гарри, вставая и отвечая на пожатие. – Еще в краску вгонишь. Ты же знаешь, я человек тихий и весь из себя скромный…
Сияющая Гермиона подошла, обняла обоих:
- Мальчики!..
Все трое в обнимку плюхнулись на диван, при этом Рон чуть не придавил сестру. Что-то возмущенно проворчав, девочка пересела на противоположный конец, снова прильнув к Гарри. Посмотрев по сторонам, Гермиона засмеялась:
- Гарри, а ведь и ты, и я – в кавычках!
- Что? А, точно!
- Так ты понял? А, ну ты ведь тоже в магловской школе учился.
- А мы - нет! В чем юмор, Гарри? – требовательно спросил Рон.
- Так у нас в начальной школе прикалывались, - объяснил Гарри. – Когда мальчик садился между двумя девочками или девочка между двумя мальчиками. Это называлось «сидеть в кавычках».
- Смешно! – улыбнулась Джинни. – Ладно, ребята – кому что?
- Да что угодно! – воскликнул Рон.
Гермиона запустила руку за спину (сейчас она была в джинсах и рубашке), достала из заднего кармана свою палочку, и они с Джинни принялись колдовать. Тем временем Рон негромко сказал:
- Гарри, не удивляйся, что я спрашиваю, но я хочу выяснить одну вещь. Когда ты вытаскивал Гермиону – это во сколько примерно было?
Джинни застыла с поднятой рукой, потом резко повернулась к нему:
- Это было на рассвете, я уже знаю! Рон!
- В чем дело, Джинни?
- Ты… видел сон?!
- Да! Откуда ты…
- Тебе снилось, как я вытаскиваю Гермиону из пропасти?
- Нет! Как я ее вытаскиваю!
- Что?! – Гермиона ошеломленно завертела головой, глядя то на Рона, то на Джинни.
- Гермиона! – хрипло потребовал Рон. – Повтори то, что ты мне рассказала. Насчет того момента, когда Гарри начал тянуть и ты прошла!
- Я… сначала не получалось…
- Как «не получалось»?! – удивился Гарри, и без того несколько ошарашенный их реакцией.
- Гарри, это были какие-то секунды – ты, наверное, не заметил! Окно только прогибалось, как в первые разы, мне так страшно стало – еще немного, и я бы закричала! Да нет, внутренне как бы я уже кричала! И вдруг – меня словно еще кто-то потянул, и поверхность расступилась… Джинни, мальчики – что получается? Вы меня-вытаскивали–все-вместе?.. Гарри! – она обняла его, сжав изо всех сил, уткнулась ему в плечо и разрыдалась.
- Но как это могло получиться? – обалдело спросил Рон, гладя ее по голове. – Я никогда такого не слышал! Гермиона… успокойся, пожалуйста! Ты где-нибудь о таком читала?
- Простите… я так счастлива… - всхлипнула Гермиона. – Я с вами, снова с вами… благодаря вам… Что? А… - она вытерла глаза об гаррино плечо и подняла голову. – Рон, да… кажется, что-то было. Я обязательно вспомню!
Успокоившись, она мягко освободилась из объятий Гарри, отодвинула руку Рона, похлопав по ней, когда тот проворчал: «Ну что ты, в самом деле, дай погладить! У тебя волосы такие пушистые!» и опять взяла палочку. С пола раздалось вопросительно-требовательное:
- Мр-р-р?!
Глянув вниз, друзья увидели Живоглота – кот сидел, подергивая кончиком хвоста, и каким-то образом умудрялся смотреть в глаза сразу всем четверым. Гермиона указала палочкой под стол, где возникло блюдечко со сливками. Кот величаво повернулся к законному угощению, а она принялась сооружать большущий торт.
- …Ф-фу! – Рон обессилено откинулся назад. – Нет, больше в меня не влезет!
Джинни смотрела на стол, о чем-то размышляя.
- А я еще кусочек съем, – наконец решила она и потянулась к остаткам торта. – Можешь убрать остальное, Гермиона.
- А Гарри?
- Нет! Спасибо, Гермиона, больше не могу. Это был самый вкусный торт на свете.
- Сестренка, ты у нас самая маленькая – как в тебе столько помещается?
- Сам ты маленький!
- Смотри, фигурку испортишь, Гарри тебя разлюбит.
- Правда, что ли, Гарри?
- Гм… А погода-то сегодня!..
- Не уходи от темы! Если я растолстею, ты меня разлюбишь?
- Нет, конечно – ты не можешь растолстеть.
- Гарри, не увиливай!
- Мне можно – я великий, Рон вот сам сказал. Великим все можно. Сделай нам еще кофе, Джинни. С твоим кофе ничто не сравнится – разве что торты Гермионы.
- Льстец ты, однако… Прошу. Гарри! Гарри!!! Ты здесь?
Гарри повернулся к ней.
- Да, - сказал он в наступившем молчании. – Я здесь. Извините.
Постаравшись сделать вид, будто ничего не произошло, он взял чашку и отхлебнул. Но молчание продолжалось. Потом Рон тихо сказал:
- Мистер Грейнджер прав, Джинни.
Гарри с Гермионой резко повернулись к нему.
- Рон, можно я? – вмешалась Джинни. – Гарри, когда я говорила, что мы с Роном незаметно ускользнули… ну, не совсем так было. Мистер Грейнджер нас догнал, когда мы вышли во двор, и… в общем-то, он очень просил нас немного тебя придержать.
- Придержать?!!
- Он сказал такое.. – пояснил Рон. – что во имя тех, кого ты любишь, ты способен себя прикончить.
- И это ведь правда! – поддержала его сестра.
- Это правда, - согласилась Гермиона. – Ты чуть не умер, Гарри, да что я говорю!.. Ты же умер, у тебя остановилась сердце, и не будь мама с папой врачами… это было бы насовсем! Я ведь не смогла бы тебя воскресить, как ты меня – у меня нет твоей магической крови! Я бы, наверное, только повторно умерла!
Джинни ахнула, а Рон почти закричал:
- Ты делал это своей кровью?!
- Этого вам Джеральд не сказал? – сердито спросил Гарри.
- Нет. Сказал только: «Это было достаточно жутко».
- Он прав, Гарри, - глухо сказала Гермиона. – Нет, подожди, - резко добавила она, заметив, что Гарри хочет возразить. – Выслушай меня, пожалуйста! Я знаю своего папу! Он всегда говорит… ну просто очень точно! Раз он сказал «придержать», значит, он и имел в виду – придержать, а не остановить!
- Зачем?
- Чтобы ты не кинулся опять все делать в одиночку… Гарри, твоей крови не хватит на всех, пойми! Должен быть другой способ!
- Я знаю только свой! – разозлился Гарри. – Это было все, что я смог найти!
- Я этим займусь, - твердо заявила Гермиона. – Я найду, я уверена! Не обижайся, Гарри, но я лучше умею искать в книгах. Хотя вижу, ты немалому научился. Но ты явно искал, как все ищут – прямую информацию. А есть еще и косвенная, порой не сразу уловишь, что есть какая-то связь. А у меня на это чутье.
- Я знаю твою интуицию. Мне так не хватало тебя, когда я рылся в этих фолиантах! Но, Гермиона, учти – это жуть! Это ведь о Стране Мертвых, Гермиона!
- И что, - усмехнулась Гермиона, - думаешь, что мне будет страшно? После того, как я там побывала? Гарри… - она поцеловала его. – Ты сделал великое открытие! Просто… оно еще несовершенно. Когда трансгрессию только открыли – знаешь, сколько народу погибло, пока не сделали ее безопасной? Нет! – она заметила, как изменилось лицо Гарри. – Нет, мы погибать не будем! С меня лично одной смерти хватит! Но способ усовершенствуем! И еще… - она посмотрела на Рона и Джинни.
Джинни сделала решительное лицо. А Рон сказал:
- Нас уже четверо. Еще двоих, правда, не хватает… Наверное, с них и начнем, так?
Гарри молчал. И улыбался.
Страшное напряжение этих месяцев (почти полгода!), не отпустившее его даже когда Гермиона восстала из мертвых, лишь ненадолго утихшее, когда они сидели в гостиной, когда он отнес ее в спальню, когда они лежали и, обнявшись, что-то шептали друг другу – это напряжение, снова вернувшись, вдруг истаяло, как туман под солнцем. Ему стало тепло. Гермиона, любовь моя, думал он, ты права, и все правы. А значит, я тоже.
- Я согласен, - сказал он.
Рон застыл перед искалеченным постером. Достал палочку, почесал кончиком голову, потом начал водить в воздухе - словно очерчивая контур постера невидимой линией.
- Вот как ты сделал! Обалдеть! - он повернулся к Гарри, который, присев на край стола, молча следил за его действиями. – А как ты вообще ее нашел, Гарри?
- В смысле? Я звал ее образ.
- Это-то я понял, но при таком расстоянии – как ты взял направление?
- Через любовь, - тихо ответил Гарри.
Гермиона одарила его улыбкой. Джинни широко раскрыла глаза.
- Рон, - сказал Гарри, - я попробую объяснить, но звучать будет очень глупо. Знаешь, как пишут всякую чушь типа «любовь преодолевает все преграды, любовь неподвластна расстояниям и времени»… Так вот, у меня, похоже, это все буквально, - он привлек к себе Гермиону. – Я раза два ее звал, был смутный отклик, и все…
- Я думала, что меня зовет кто-то из теней.
- Так ты услышала?
- Очень слабо.
- А потом Джеральд мне задал один вопрос, я понял, что надо делать, и я позвал так – «любимая». И расстояние сжалось. Это было все заклинание, Рон.
- Потрясающе! Как тебя надо называть, Гарри? Наверное – «Маг любви»? Таких, наверное, в истории еще не было!
- Были, - поправила Гермиона, - но очень, очень редко. Маги Жизни. Осторожно, наступишь.
Рон поглядел вниз, шарахнулся от красного пятна на полу и слегка побледнел.
- Не беспокойся, - усмехнулся Гарри, - мне мадам Помфри восстановила кровопотерю.
- И все-таки это – твоя…
- Тергео! – приказал Гарри, направив палочку. Пятно исчезло. – Вот и все.
Он перевел взгляд на постер и снова скомандовал:
- Тергео!
Ему пришлось несколько раз повторить заклинание, пока постер не очистился целиком. Да, крови он потерял очень много! «Если бы не Гермиона…» Он повернулся к ней, встретил ее взгляд. Похоже, Гермиона думала о том же. Она улыбнулась ему, потом вдруг отвернулась, всхлипнула и вытерла глаза.
- Прости, Гарри… У меня все время глаза на мокром месте. А еще Грейнджер!
- Ты о чем?
- У нашей семьи такой девиз: «Грейнджеры не плачут. Грейнджеры справляются»!
- Хороший девиз! – Гарри засмеялся, подошел к постеру и начал рассматривать дырки от пуль.- Мне нравится, Гермиона. Вот бы с этим справиться!
- Мы тут с Джинни управимся. Поможешь, Джинни?
- Конечно.
- Ого! – Рон только сейчас заметил лежащий на столе пистолет. – Магловское оружие, да?
- Рон, не трогай! – Гермиона перехватила его руку, взяла пистолет.
- А ты умеешь с ним обращаться? – с опаской спросила Джинни.
- Да, папа научил, - она оттянула затвор, посмотрела. –Все в порядке, он пустой… А почему пустой?! Так, эти дырки…
Она метнулась к постеру.
- Он и правда стрелял?! Я слышала, когда мы трансгрессировали в гостиную… Но в кого? Не в дементоров же! – Гермиона в недоумении смотрела на друзей. – Он же не мог их видеть! Или… мог? – она прижала пальцы ко рту. – Значит, это правда! Он правда стал волшебником!
- Что? – воскликнула Джинни. – Так не бывает!
- Он вам этого не сказал?
- Что-то сказал, но мы думали – он шутит! Гермиона, маглы не становятся волшебниками! Такого никогда не было!
- Однако…
Гермиона рассказала, как ее родители оживили сердце Гарри.
- …Понимаете – этого прибора, забыла, как он называется, у них не было – и они сделали таким прибором себя! Поверить не могу!
- Я тоже не мог, - сказал Гарри. – Но они оба чувствуют палочку, и Джеральду удалось применить «Эпискеи», чтобы остановить у меня кровь. Ты разве не видела?
- Нет! – Гермиона содрогнулась. - Твоя кровь текла по всему окну, я ничего не видела, пока не впиталась… Как такое могло случиться?!
- У меня возникло предположение, - проговорил Гарри, - я Джеральду сказал - когда узнал, что у него есть чувство палочки – что, может быть, это с ними сделала ты. Перед смертью … прости, что я об этом.
- Ничего…
Гермиона смотрела на него расширенными глазами.
- Я вполне могу говорить об этом. Понимаешь ли, «Авада Кедавра» - она сразу вышибает из тела. Причем это почти не больно, но ощущение просто кошмарное – будто тебя от головы до пяток пробивает невыносимая тошнота. И еще дикий страх. И я стала их звать, и очень, очень хотела, чтобы они могли мне помочь! Именно так – чтобы они оказались способными!
- И они стали! – сказал пораженный Рон. – Гермиона, знаешь… бывает, я тоже книги читаю.
- Ну, знаю, вообще-то. А что, тебе что-то об этом попадалось?
- Нет, не об этом. Я одну книжку читал о происхождении имен – интересно было. И там твое имя нашел, оно ведь и редкое, и древнее. Знаешь, что означает «Гермиона»?
- Конечно, знаю - «Одаренная». И что… - она осеклась, замерла с полуоткрытым ртом. – Получается, что... буквально?!
- Во всяком случае, - тихо заметила Джинни, - у тебя дар. И у Гарри.
- У Гарри – да, - растерянно согласилась Гермиона. – Любовь. Магическая любовь. Но у меня? Что за дар такой, и как вообще его можно назвать?.. Ладно, - она мягко, но решительно выскользнула из объятия Гарри и начала оглядывать комнату. – Об этом надо подумать. Джинни – займемся комнатой?
- Давай.
- Мальчики!
- Что?
- Проваливайте!
Гарри и Рон уставились на нее – лицо у Гермионы было суровым и решительным. Глаза, правда, смеялись.
- Уборка – не мужское дело, - добавила она. – Можете прогуляться снаружи – вот какая погода классная! Мы потом присоединимся.
Несколько удивленные мальчики вышли из комнаты и начали спускаться по лестнице. Вдруг Гарри рассмеялся:
- Мне Джеральд кое-что про нее рассказал. Ну, о том, какая она.
- Ты о чем?
- Она терпеть не может быть растерянной. А от такого еще как растеряешься!
Они подошли к стеклянной двери.
- Черт, - пробормотал Гарри, крутя ручку. – Как это открывается?
- Элементарно, - Рон подошел и поднял палочку. – Алохомора!
Замок щелкнул, дверь легко скользнула в сторону. Мальчики вышли на лужайку.
- А погодка-то и правда – класс! – воскликнул Рон.
В лучах низкого солнца его волосы вспыхнули огнем. Он повернулся и начал рассматривать коттедж.
- Нравится? – спросил Гарри, присоединившись к нему.
- Очень. Хороший дом! Такой… спокойный. Не то, что наша шумная «Нора».
- Ну, в «Норе» тоже здорово.
- А кто спорит? Мне, скажем, наш шум нравится – просто потому что наш. Ты сейчас будешь жить здесь, Гарри?
- Очень хотел бы… но не знаю. Они же мне ничего не говорили.
- Потому что само собой разумеется. У нее славные родители, особенно мистер Грейнджер – классный мужик!
- Да, это точно, - улыбнулся Гарри. – Пойдем посидим?
Он показал на полускрытую за пышными кустами беседку.
- Давай. А они нас найдут?
- Так это же гермионин дом. Гермиона сообразит, где мы.
Друзья направились к беседке.
- Здесь тебе будет хорошо, - заметил Рон. Они уселись. – Кстати, как ее маму зовут? Он ее представил, да я не расслышал – Фред с Джорджем начали в их честь хлопушками греметь.
- Ой, представляю! Погоди… я о ней привык думать, как о миссис Грейнджер… А, кажется, Эльза… Да, точно, Эльза. Она тебе понравилась, да?
- Конечно, она так на Гермиону похожа… тьфу ты, блин, это Гермиона на нее так похожа!
Смеясь, Гарри облокотился о спинку и повернулся к дому:
- Что же они так долго? Не так уж и много там было на самом деле убирать.
- Ты не понял? – удивился Рон. – Им надо поговорить. О мальчиках девочки говорят не при мальчиках.
- Ха! Это ты сам придумал?
- Нет, это Джинни так говорит.. Гарри, сейчас - когда Гермиона вернулась - ты будешь встречаться с Джинни?
Гарри поднял на него взгляд:
- Рон, я никогда не брошу Джинни, пока нужен ей. Друзей не бросают, а она мне больше, чем друг…
- Потому что она девочка, - засмеялся Рон. – И красивая девочка! Когда она была маленькой, мы и подумать не могли, что она вырастет такой потрясной!
- Да… и не только. Она… одним словом, замечательная. Рон, я очень хочу, чтобы Невил вернулся. Она сказала, что любила его.
- Мы его вернем. Я верю в Гермиону – она найдет. Гарри, а про меня Джинни сказала?
- Нет. Думала, наверное, что ты сам должен … - Гарри замолк, широко открыл глаза. Потом засмеялся.
Род бросил на него хмурый взгляд и отвернулся.
- Догадался, да? Я потому и не хотел говорить. Не хотел, чтобы над ней смеялись.
- Да нет… Рон, ты не понял! Я не над ней, ты что!
- Ну, если надо мной – ладно, я сейчас это нормально переношу!
- Нет! Ну ты опять не понял! Я просто от неожиданности! Прости, что так… Я не ждал, что именно ты… и Луна Лавгуд! Рон, поверь, я давно над ней не смеюсь. Луна была, наверное, самой необычной из всех нас. Я же видел, как она сражалась, пока мы пробивались к Волдеморту. И помню еще тогда, в Министерстве, когда она вытащила из боя и Джинни со сломанной ногой, и тебя под «Конфундусом»… Она тогда дольше всех оставалась невредимой. А как Луна сообразила насчет фестралов? Как летала на фестрале, будто всю жизнь этим занималась? Хотя села на него в первый раз…
Рон рассмеялся:
- Ну, это я могу объяснить. Ее папаша увлекается верховой ездой, а Луна – ты же знаешь – увлекается всем тем же, что и он.
- А, понятно. Хотя есть, наверное, разница – лошади не летают.
- Летают метлы. Мы иногда вместе летали. Гарри, она ничуть не хуже тебя – из пике выходит, когда до земли два дюйма, и успевает цветок сорвать!
- Правда? Жаль, не видел! Но это только подтверждает – она совершенно не ведает страха. Мы тогда шли вчетвером – я, она, Джинни, Невил, и они с Невилом сразу вышли вперед. Рон, она всех сметала, я правду говорю. Невил ее прикрывал, а она просто водила палочкой, вот так, - Гарри очертил в воздухе восьмерку, - и перед ней словно крутился невидимый смерч. Пожиратели взлетали в воздух футов на двадцать и падали куда-то далеко в сторону – мы с Джинни шли, как по дорожке, били только тех, кто пытался лезть слева и справа. И какое у Луны было лицо!
- Жуткое?
- Нет! Спокойное! Как будто играла в плюй-камушки! Кажется, я тогда впервые заметил, что она на самом деле красива… хотя нет, впервые я это заметил на шестом курсе, когда пригласил ее на вечеринку Слизнорта. Обычно ее всегда портит это ее выражение – ну, ты знаешь, о чем я - а тут она стала такой счастливой, не представляешь!
- Очень даже представляю, - задумчиво сказал Рон. – А что дальше было, Гарри? Я про битву. Ты не знаешь, как она погибла?
- Нет. Точно – нет. Только, боюсь, что… из-за меня.
Рон резко повернулся к нему.
- Не знаю, как они оказались в той лощине, - начал рассказывать Гарри. На сердце опять было тяжело. – Меня все же оттеснили, я оказался среди нескольких пуффендуйцев, нам пришлось отбиваться от целой кучи Пожирателей – и вдруг Пожиратели расступились, и вышел Волдеморт. Нас всех… парализовало, я думал – все, конец. Почти так и было! Волдеморт метнул два раза «Авада Кедавра», очень мощно, и положил всех вокруг меня. Я попятился, споткнулся об чье-то тело – это был Эрни Макмиллан. И тут не знаю, что меня толкнуло – под руку попалась его палочка, я схватил ее, а когда вставал на ноги, спрятал в рукав мантии. Под ремешок часов. А Волдеморт так насмешливо спросил: «Ну что, Поттер? Уже ноги не держат? Может, все-таки сразу, без мучений?»
- Дрянь! – воскликнула Джинни.
Гарри подскочил – они с Роном даже не заметили, когда девушки подошли.
- Привет! Вы давно здесь… Ой!.. – он растерянно вскочил на ноги. – Здравствуйте, профессор! Простите, я вас не заметил.
- Ничего, Поттер, - Мак-Гонагалл со сдержанной улыбкой протянула ему руку через оградку. – Вы не возражаете, если я тоже послушаю ваш рассказ?
Войдя в беседку, она устроилась напротив и вперила в них внимательный взгляд. Гермиона и Джинни сели рядом с ней.
- Конечно. А вы с какого места слышали?
- Как Рон с Луной летали вместе. Поттер, мне нужно услышать ваш рассказ о битве. Я не хотела вас трогать, я знаю, что вы пережили, но это очень важно.
- Хорошо. На чем я остановился? Да, Волдеморт. И палочка Эрни. Сам не знаю, зачем я ее взял. Наверное, чтобы иметь запасную, вдруг Волдеморт меня обезоружит. Еще подумал – нельзя ли бить из двух палочек сразу, хотя никто так не делает… Как-то сразу о многом подумалось. И о том, что вроде нечестно так, двумя палочками, потом – что какая уж тут честность с Волдемортом! Это все было – секунды, еще вспомнился тот поединок, мне вдруг стало легко, и такая была дурацкая мысль – пусть конец, но настроение я ему испорчу!
И я первым поклонился и сказал: «Сначала дуэлянты кланяются, Волдеморт», как он мне на кладбище. Он так удивился, что поклонился в ответ, потом глаза такие бешеные стали! Махнул Пожирателям и крикнул: «Отойти! Это наша дуэль, он мой!» Они, как и в первый раз, расступились, образовав такой полукруг – только сейчас не стали окружать меня сзади. Видимо, хотели держаться поближе к нему… Потом произошло такое, что я и подумать не мог. Видно, Волдеморт уже был совсем того. Из полукруга выскочила Белатрисса Лестрейдж и бросилась к нему с криком: «Мой лорд, позвольте мне…» Не представляете – он ее убил! Метнул смертельное заклятье и заорал: «Молчать, я сказал!» Тут уж все Пожиратели, как один, отступили еще дальше. Только один остался. Постоял, потом пошел ко мне. «Малфой! – крикнул ему Волдеморт. – Назад, идиот! Я тебе потом его труп отдам!» А я думал: «Люциусу-то чего понадобилось?! Не видел, что с Белатриссой стало?» Он подошел, встал рядом, повернулся и откинул капюшон. Это был Драко! Глянул на меня со своей усмешечкой – и спросил: «Что, Поттер? Кому слава достанется?» Я язык проглотил. В этот момент Волдеморт, наверное, мог прихлопнуть меня без труда. Только он тоже, видимо, обомлел.
Гарри помолчал, пытаясь выстроить в последовательную цепочку картины, которые всплывали из памяти. Он видел ужас в глазах девочек, побледневшее лицо Мак-Гонагалл. Желание рассказать боролось в нем с острой жалостью.
Но ведь Мак-Гонагалл сама потребовала. И сказала, что это очень важно. Он пересилил себя и продолжил:
- Волдеморт его, конечно, убил. И Нарциссу, когда она бросилась к сыну. Драко успел метнуть какое-то заклятье, очень даже неслабое – вся трава до Волдеморта сразу сгорела. Крикнул: «Это тебе за Пенси!» - а потом и он, и его мать уже валялись на земле. Волдеморт ударил в меня, я – в него, и произошло, как на кладбище: палочки соединились. Луч стал слепящим, распался на отдельные лучики, возник такой же купол, как тогда. И пел феникс. Волдеморт снова поднялся в воздух, видимо, пытаясь разорвать эту связь – меня, конечно же, тоже подняло, мы отлетели метров на двадцать.
На этот раз было несколько легче. Я удерживал палочку одной рукой, а тогда приходилось двумя. Нелегко было, но я хотел иметь свободную руку, помня о своем «козыре». Не знаю, сколько мы так простояли – наверное, немного, хотя казалось, что вечность. По огненному лучу снова ползли утолщения, и мы силой воли толкали их друг на друга. Я уже знал, что чем ближе они к тебе, тем быстрее кончаются силы. Мне и на это раз удалось их оттолкнуть. Я чувствовал, что мы оба буквально сгораем в этом луче, но Волдеморт все же слабел быстрее, хотя на этот раз он не дал этим шарикам войти назад в его палочку. Я изо всех сил пытался, надеясь на то, что в этот раз призраков будет очень много – он же столько народу убил после Седрика! Что они мне помогут. И я не понимал, на что рассчитывает Волдеморт. У него же хоркруксов больше не было, но то ли он настолько свихнулся, что забыл об этом, то ли ему было уже все равно и он хотел только разделаться со мной… то ли он все же потом создал еще один-два хоркрукса, вот это было бы паршиво! И еще подумал, что от этого-то он и свихнулся, потому что в хоркрукс вместе с частью души уходит, наверное, и часть разума…
-Точно! - вдруг перебила Гермиона, глядя с восхищением. – Гарри, ты гений!
- Я… спасибо, Гермиона. Но это же лежит на поверхности. Подумалось мельком, как бы со стороны. Не до того было. Потом вдруг заметил, что он свободной рукой полез в карман мантии, и поднял левую руку – палочку Эрни пришлось выдернуть из-под ремешка зубами, я же не мог опустить свою. И едва успел перехватить ее, как Волдеморт тоже достал вторую.
Это уже были разные палочки, и драка пошла по-настоящему. Волдеморт бил, я отбивал. Он был очень быстр! Я полностью ушел в защиту, а мне приходилось одновременно следить и за своей палочкой. Я метал все, что приходило в голову – и самые мощные заклятья, и совершенно детские, лишь бы они сталкивались с его заклинаниями и рикошетили, снова думал – все, конец, надолго меня не хватит. И в какой-то момент упустил контроль. Огненные шарики скользнули по лучу, вошли в мою палочку, оттуда хлынули в руку – в меня, будто изнутри я одновременно горел и замерзал… но все же, оказавшись во мне, эта энергия уже подчинялась моей воле. Только я не знал, что мне с ней делать, я хотел лишь освободиться, выпустить ее наружу – и я направил ее в палочку Эрни.
И выбил у Волдеморта вторую палочку. У него расширились глаза. Вдруг вспыхнули каким-то жутким огнем, потом начали быстро-быстро менять цвет. Я еле отвел взгляд – похоже, он пытался меня заворожить и войти в меня, как тогда, в Министерстве. Начал бить его раз за разом, и где-то с пятого раза достал! Это была «Сектумсемпра», ему рассекло грудь до ребер, но крови не было ни капли. Он уже не был человеком, и я не представлял, как его убить.
Я снова и снова пробивал его защиту – и тут до него, наконец, дошло, что его бьют собственной же силой. Тогда он опустил свою палочку, порвал луч и швырнул мне под ноги Взрывное заклятье. Меня отбросило, я покатился по земле, чтоб он не мог в меня попасть – и увидел, что он убегает. Метнулся к своим Пожирателям, которые уже сбились в кучу, расшвырял их – и побежал дальше. Я бросился за ним.
Непонятно было, почему он не трансгрессирует – вспомнилось, как он «прыгал», когда бился в Министерстве с Дамблдором. Только сейчас сообразил – видимо, я его ранил серьезно. Меня самого трансгрессия чуть не прикончила из-за потери крови. У него-то крови не было – но все равно могло «расщепить» насмерть. Но тогда я всего этого еще не знал, и решил, что просто сильно истощил его – тем более что он и взлететь не пытался, просто бежал, и все.
Ему еле удалось увернуться от целого залпа заклятий – к нам на подмогу мчались когтевранцы, они ошалели, конечно – сам Волдеморт, да еще от кого-то убегает! – но среагировали четко. Пробегая мимо них, я крикнул, чтобы они взяли Пожирателей, пока те оглушены. Тут они меня узнали, кто-то – вроде Терри Бут – крикнул: «Задай ему жару, Гарри!», остальные тоже начали кричать: «Поттер, удачи, Поттер, удачи!» Знаете, мне стало в два раза легче бежать! Я начал догонять Волдеморта.
Он не перестал сражаться. Раза два делал вид, что устал, замедлял бег, а когда расстояние сокращалось, вдруг поворачивался и метал заклятье. Я еле отскакивал. Один раз, сильно обогнав, остановился и попытался превратиться в змею. Не получилось – у него не осталось сил на такое, вышел жуткий урод. Ему еле удалось вернуться в свой облик и побежать снова. Я не отставал, но у меня легкие огнем горели, страшно кололо в боку – а Волдеморт бежал, как машина. Я испугался, что он поймет и перестанет оборачиваться, просто продолжит бег, пока я не свалюсь без сил – и либо попросту убежит насовсем, либо вернется, прикончит меня, и… все равно убежит! Тогда я стал метить Взрывным заклятьем то слева, то справа от него, чтобы загнать в лощину, я ее как раз приметил. Джинни, я не знал, что вы там! Получилось, что я его гнал прямо на вас! Волдеморт тоже увидел лощину, но не свернул – наверное, решил, что сможет там спрятаться. Дошел до края и спрыгнул вниз, я его напоследок достал «Импедиментой». Потом начал туда спускаться – я же не мог прыгнуть, как он. Продрался через кусты, услышал какой-то страшный крик, совершенно нечеловеческий, потом взрыв – и стало тихо.
Профессор, я несколько раз пытался объяснить – не я убил Волдеморта, но никто мне не верит: всем хочется, чтобы его убил Гарри Поттер, Избранный. На самом деле я выбрался из кустов, меня тошнило от какой-то жуткой вони, и я нашел там их – Джинни, Невила, Луну… И то, что осталось от Волдеморта. На его куски я даже смотреть не мог, да и желания не было. У меня вообще никаких желаний не осталось, ничего – как будто совершенно опустел. К ним я подошел, решив, что все мертвы – и вдруг обнаружил, что Джинни дышит. Пустил в небо условный сигнал – почему-то я знал, что риска никакого, что все закончилось, и прибегут на сигнал только наши. Сел рядом с Джинни, начал приводить ее в чувство, потом прибежало несколько мракоборцев, еще кто-то из когтевранцев – у меня уже в глазах темнело, я не мог отдышаться после этого дикого бега… Даже не понял, когда меня положили на носилки, только один раз огляделся – забрали ли всех, но так и не увидел. Потом, наверное, был обморок, я очнулся уже в больнице Святого Мунго – но это уже потом… Вот все, что я могу рассказать, профессор Мак-Гонагалл. Добавлю только – последний раз я достал его «Импедиментой», а оно не могло сделать с ним такое. Представить не могу, чем его убили. И запах был не горелой плоти… человеческой, во всяком случае. Меня ведь порядочно обжег дракон на турнире, так что я знаю, о чем говорю. И снова повторяю, профессор – я очень, очень рад его смерти, но убил его не я.
Джинни… Волдеморта убил кто-то из вас, верно? Может, даже ты. Я просто не мог спрашивать. За полгода ни разу не смог спросить. И ты ничего мне не сказала.
