Глава 3Глава 3
Северус не удивился, когда сработали его следящие чары. Он застонал, перекатился по кровати, выключил сигнал тревоги и вскочил, проснувшись лишь наполовину. Во рту было липко от огневиски, и, натягивая мантию, он щурился от яркого света, заливавшего спальню. Сколько ему выпало на этот раз: два часа, три? В общем-то, в первую ночь учебного года ему редко когда удавалось поспать. Каждый год одно и то же: среди его обормотов находился один, вообразивший, что правила придуманы не для него, и норовил испытать терпение своего декана и твёрдость его принципа «Ежечасно, повсеместно и внезапно», игнорируя установленный распорядок. Каждый год, без исключения, тот или иной змеёныш тайком выползал из постели в неурочный час, а Северусу ничего не оставалось, кроме как призвать нарушителя к порядку.
Каждый год только один вопрос: кто же окажется настолько глуп, что не убоится его гнева?
***
Гарри проскользнул в ванную с умывальными принадлежностями и взял полотенце из каморки за дверью. Ему просто необходимо вымыться до того, как остальные поднимутся. Он понимал, что делать так – значит испытывать судьбу, но он бы не смог вынести косых взглядов и насмешек, которые неизбежно начнутся, стоит лишь соседям по спальне увидеть его голым. И более всего его угнетала мысль о том, что он заработает взыскание в самом начале семестра из-за отсутствия приличной одежды.
Почти всю ночь он проворочался, думая о распределении, о новых правилах, которые нужно запомнить, и пытаясь придумать способ избежать назначения отработок сроком на всю оставшуюся жизнь, до того как он сможет что-нибудь сделать со своей поношенной одеждой, которая была ему велика. Хотел бы он провести побольше времени у мадам Малкин, где он покупал школьную форму – его мантии, брюки и галстук были новыми – но Хагрид, по его собственному выражению, «прибёг поздненько», и они попали в магазин перед самым закрытием. К счастью, они оказались единственными покупателями, и процедура подгонки прошла быстро. К несчастью, ни один из них не подумал о такой вещи, как нижнее бельё.
Этим утром надо было встать очень рано, успеть сбегать в совятню, отослать Хедвиг с заказом и вернуться обратно до того, как поздние слизеринские пташки продерут свои глазки и заметят его отсутствие.
И последним человеком, с которым ему хотелось бы столкнуться, был профессор Снейп. Весь прошлый вечер Гарри ловил взгляды Снейпа и гадал, чем успел разозлить своего декана. Возможно, причина была в Гаррином распределении: никто особо не обрадовался, когда шляпа отправила его в Слизерин. Гарри не знал, как ему добиться, чтобы его приняли как своего, но понимал, что нужно хотя бы прилично выглядеть – он не хотел позорить своих однокашников.
Сложив обноски Дадли на скамью в душевой, Гарри повернул кран и удивился, обнаружив горячую воду, которая показалась ему экстравагантным излишеством: он привык к холодному душу. Вода была не слишком горячая, а в самый раз для купанья. Пообещав себе, что вымоется быстро, он положил очки в пределах досягаемости и ступил под струи. Это было замечательно: тепло воды смягчало боль от ушибов, успокаивало напряжённые мышцы и изгоняло головную боль, вызванную неправильно подобранными очками.
Меньше чем за три минуты он вымыл шампунем свои непокорные волосы, с которыми он никогда не мог справиться, сколько ни пытался, потом намылил своё тщедушное – благодаря Дурслям – тело, поспешно ополоснулся и поторопился выключить воду. Он уже тянулся за полотенцем, когда кто-то схватил его за руку и выдернул его, абсолютно голого, из кабинки. Он был всё ещё без очков, но смог разглядеть сквозь густой пар вздымающуюся мантию главы Слизерина.
«О, Боже мой, нет!»
– Вы слабоумный, Поттер? – рявкнул мужчина. Он был взъерошен, будто только из постели, и его волосы торчали странным клином, почти как Гаррины. Напуганный, Гарри смог только помотать головой. Как будто не заметив этого, профессор Снейп продолжил:
– Неужели ваши недоразвитые мозги не способны воспринимать даже простейшие указания?
– Н-нет, сэр, – сказал Гарри.
Он стиснул челюсти и поднял голову. С ним уже такое бывало – ему не привыкать. Разве Дадли с дружками не били его практически каждый день? Но он не собирается раскисать.
– Нет, сэр, – возразил он снова. – Я не слабоумный.
– В самом деле? – протянул профессор, словно клещами сжимая его руку. Чёрт, будет ещё один синяк.
– Тогда почему вы здесь, когда вам следует быть в постели?
Что он мог ответить? Уж точно не правду! Это лишь вызовет новые вопросы, гнев Дурслей и, возможно, исключение из школы. Он знает, как это бывает. Одна медсестра, в начальной школе, задавала много вопросов, и он честно на них ответил: о том, сколько он ест, и о том, как часто его осматривает врач; а потом люди из социальной службы пришли на Тисовую улицу и задали ему те же вопросы в присутствии Дурслей. И что он мог сказать? Он лгал, и улыбался, и говорил, что всё замечательно, после чего та медсестра стала относиться к нему, как к ищущему внимания психу. Он не хотел даже вспоминать реакцию дяди на этот визит.
Снейп дёрнул его за руку и прорычал:
– Мальчик, я задал тебе вопрос!
Несмотря на данное себе обещание не раскисать, Гарри дрогнул.
– Виноват, сэр!
– Несомненно! Я полагаю, ты счёл, что не обязан отвечать на вопрос, не так ли? И что правила существуют для всех, но только не для Поттеров? Тогда позволь мне кое-что объяснить тебе, сопляк: когда я отдаю приказы, это означает, что им надо подчиняться. И если я что-то запрещаю, ты не должен этого делать!
В конце этой тирады он притянул к себе Гарри так близко, что забрызгал слюной его лицо и голую грудь. Даже без очков Гарри мог видеть отвращение и ярость в глазах профессора.
– Да, сэр. Простите, сэр. Я буду соблюдать распорядок дня.
– Разумеется, будешь! Отработка в семь вечера. И. Не. Опаздывать.
Тряхнув Гарри в последний раз, профессор оттолкнул его и удалился из ванной комнаты, угрожающе взметнув чёрными одеяниями.
Гарри схватил своё полотенце и вытерся, затем стал торопливо одеваться, стараясь выкинуть стычку из головы. На самом деле, профессор не сказал ничего такого, чего бы Гарри не слышал от Дурслей. Он был даже рад, что Снейп не задал ему больше никаких вопросов – вопросов, на которые он не смог бы ответить.
Одевшись, он прокрался в слизеринскую гостиную и быстро – так быстро, как только мог – сбегал проведать Хедвиг и отправить её с поручением в Хогсмид, в «Лучшее платье». Местонахождение совятни было частью сведений, почерпнутых от старост, как и список портных, обслуживающих школу.
Он едва успел вернуться, как соседи по спальне стали просыпаться. Полусонные слизеринцы разбредались по душевым и гостиной, а Гарри тем временем занялся чтением учебника по зельям, намереваясь наилучшим образом подготовиться к встрече со Снейпом в классе. Ещё он достал кусок пергамента и попробовал писать пером и чернилами. От пера грязи было гораздо больше, чем от шариковой ручки, и, после того как он заляпал чернилами свой свиток, Гарри готов был отдать сотню шоколадных лягушек за обыкновенный карандаш – разобрать хоть что-нибудь было почти невозможно.
Пытаясь отскрести лишние чернила, он увидел, что в гостиную спустился Малфой, прикрытый с обоих флангов двумя рослыми парнями, которые, казалось, следовали за ним повсюду. Гойл и Крамм... нет, Крэбб. Хотя Гарри не был уверен, что точно знает, кто из них кто. Другое дело – Малфой. Совсем нетрудно выделить его из толпы, с его-то светлыми волосами и постоянной полуусмешкой – как будто он знает, что с тобой сыграли какую-то шутку, и по сходной цене готов поведать тебе о ней.
Пока Гарри наблюдал за ними, Малфой сотоварищи неторопливо приблизился к дивану и плюхнулся на него, но Гарри не оставлял своего занятия. За ужином Малфой не сказал Гарри ни слова, но был одним из тех, кто глазел на него.
– Нелепо, не правда ли? – сказал блондин, прикрывая рукой зевок. – То, что мы должны так рано вставать каждый день. Я могу понять – в первое утро, когда расписание ещё не утряслось. Но в выходные?
Гарри, не совсем уверенный, что Малфой обращается к нему, а не к одному из своих телохранителей, не ответил, хотя в душé и был согласен с ним.
– Поттер, ты глухой?
Удостоверившись, что отодвинул перо на безопасное расстояние от пергамента, Гарри взглянул на ухмыляющегося Малфоя.
– Нет. Я не знал, с кем именно ты говоришь.
Малфой закатил глаза.
– Разве я могу разговаривать с этими двумя, помилуй!
Гарри криво улыбнулся: Дадли тоже презирал своих громил, что совсем им не мешало пускать в ход кулаки по его команде. Гарри ужасно устал от избиений в начальной школе; поэтому он лишь пожал плечами и сказал:
– Скорее всего, нам позволят поспать в выходные. Не вижу смысла вставать так рано. Думаю, что завтрак начнётся не раньше восьми.
– Точно!
Малфой немного наклонился и протянул руку.
– Полагаю, мы не представились друг другу должным образом. Я Малфой. Драко Малфой.
– Гарри Поттер, – Гарри пожал ему руку.
– Я пытался разыскать тебя в поезде.
– Ты? – Гарри вспомнил: он выходил в туалет, а в конце вагона мелькнула светлая макушка; но Рон ничего не сказал ему, когда Гарри вернулся в купе.
Малфой пристально посмотрел на него:
– Конечно. Ты довольно известен в определённых кругах, – в его улыбке проскользнуло высокомерие. – Я лишь хотел взглянуть, что это все с тобой так носятся.
Гарри рассмеялся:
– Носятся? Месяц назад я даже не знал, что я волшебник.
Малфой помрачнел.
– Но твои родители – не маглы.
– Нет, – Хагрид объяснил ему значение слова «маглы» и рассказал, что некоторые ребята в волшебном мире не больно жалуют тех, кто не волшебники или родились не от волшебников. – Но вырастили меня маглы. Ну, после того, как мои родители погибли.
Сморщив нос, будто унюхал падаль недельной давности, Малфой откинулся на спинку дивана.
– Это... это ужасно!
Да Малфой и половины не знал, но Гарри не собирался его просвещать.
– Им не нравилась магия, – добавил он, – но, как бы то ни было, я продолжал колдовать.
– Ясное дело! – тон Малфоя говорил, что тот уверен: иначе и быть не могло.
Завтрак за слизеринским столом проходил в вялом молчании – студенты поздно легли и рано встали – но за другими столами было довольно шумно, в частности, за гриффиндорским, куда был распределён Рон Уизли, тот мальчик, с которым Гарри познакомился в поезде и который рассказал ему о коллекционировании карточек от шоколадных лягушек. Было бы здорово, если бы они оказались на одном факультете, думал Гарри, но он понимал, что родственники Рона были бы расстроены, если бы тот попал в Слизерин.
Гарри дождался, пока каждый за столом возьмёт себе еды, и только тогда цапнул ломтик поджаренного хлеба, но тут же под тяжёлым взглядом Драко уронил его обратно, потом снова схватил и стал обгрызать по краям. В это время к их столу подошёл профессор Снейп, чтобы раздать расписание.
Гарри сжался и опустил голову. Его уши покраснели от воспоминаний об утренней сцене в ванной. Но когда профессор Снейп сунул ему пергамент, он, как ни странно, ничего не сказал, вообще ничего, лишь бросил на мальчика неприязненный взгляд и двинулся дальше.
Драко заглянул Гарри через плечо.
– Первой трансфигурация, – он закатил глаза и покосился на шумный стол. – Потом гербология с Гриффиндором.
– Интересно, как они ухитряются расслышать своего декана в таком гвалте, – пробормотал Гарри.
Драко ухмыльнулся:
– Как говорит мой отец, они все – нецивилизованные дикари; с этим ничего не поделаешь.
Гарри поморщился, но доел свой тост и стал, в соответствии с правилами, дожидаться, когда его одноклассники закончат завтракать, чтобы всем вместе отправиться на свой первый урок. Он чувствовал себя неуверенно, будучи полным нулём в магии и предвидя, что сразу же отстанет от одноклассников в учёбе.
Он осторожно шёл за Драко на первый урок, стараясь, чтобы его ужасные штаны не выглядывали из-под мантии. Было непросто прятать брючины, но он приноровился шагать так, чтобы подол мантии не заворачивался и не открывал обтрёпанные края. Пока всё вроде было неплохо.
Профессор МакГонагалл оказалась довольно суровым, но беспристрастным преподавателем; она сразу же заявила, что её предмет – один из самых сложных в программе Хогвартса, и она не потерпит разгильдяйства на своих уроках.
Позже, на гербологии, у Гарри впервые с тех пор, как они с Роном Уизли плыли через озеро в одной лодке, появилась возможность с ним поздороваться, но, к его великому разочарованию, Рон бросил в его сторону враждебный взгляд и отвернулся. Заметив это, Драко выругался, пробормотав нечто непонятное, типа «предатели крови».
Остаток дня прошёл вполне сносно; Гарри даже удалось как-то приспособиться к чудным хогвартским лестницам, которые начинали двигаться под тобой, когда ты меньше всего этого ожидал, и перестать шарахаться от многочисленных привидений, порхающих в школьных коридорах. Пивз – другое дело, но он доставал не одного только Гарри – значит, об этом можно было не волноваться.
Он обедал вместе с «Тедди» Ноттом – тот предпочитал, чтобы его называли именно так; Драко отсел с двумя девчонками, о которых сказал, что знает их всю жизнь, и хотел бы переброситься с ними парой слов.
Тедди то и дело как-то странно посматривал на Гарри, и в конце концов Гарри не выдержал и спросил:
– Что-то не так с моим лицом?
Губы Тедди дёрнулись в подобии улыбки:
– Да нет, кроме шрама – ничего такого.
Гарри нахмурился. Именно шрам сделал его знаменитым, тот шрам, который напоминал о ночи, когда погибли его родители, и он старался поменьше об этом думать. Хагрид объяснил ему, что они погибли вовсе не в автокатастрофе, а были убиты волшебником по имени Волдеморт.
– Это просто шрам, – сказал Гарри и, как мог, прикрыл лоб чёлкой. – Я не желаю, чтобы на него пялились.
Глаза Тедди слегка расширились, он коротко кивнул и вернулся к еде; казалось, он был смущён или даже… огорошен.
***
После обеда у них опять были уроки, затем ужин, а потом Гарри надо было идти на отработку в кабинет к профессору Снейпу. Он осторожно постучал в дверь: сердце в горле пульсировало неуклюжим комом, но раскисать он не собирался, даже если ему как следует всыпят – по словам Дадли, именно так поступают с выродками в их ублюдочных школах.
– Войдите.
Гарри толкнул дверь и огляделся. Вся комната была заставлена сосудами, банками и бутылями с причудливыми фрагментами растений и жуткими на вид органами загадочных существ, плавающими в разноцветных жидкостях. Пахло формалином и ещё чем-то затхлым.
– Закройте рот, Поттер, а то там муховёртка поселится, – профессор, согнувшись за своим столом, покрывал красными пометками пергаменты, похожие на студенческие работы. Он даже головы не поднял! Всё так же не глядя на Гарри, он указал тонким пальцем в направлении двери, которая вела в классную комнату.
– Вы найдёте там котлы. Вычистите их. Без помощи магии. Приступайте!
Гарри поспешил подчиниться: он закатал рукава мантии и следующие несколько часов провёл за отскабливанием котлов. Уж в чём-чём, а в вопросах мытья и чистки он был большой мастер, но нашлось всё-таки несколько пятен, с которыми он не смог справится. Он возился с ними, пока руки не заломило, а пальцы не стёрлись до болезненных волдырей. Теперь у него оставалось только два неотчищенных котла против дюжины готовых. Он трудился над двумя последними пятнами, когда голос за спиной заставил его подпрыгнуть от неожиданности.
– Достаточно. Можете идти.
Он обернулся и обнаружил в двух футах от себя Снейпа.
– Но, сэр, я ещё должен...
– До сих пор испытываете затруднения с выполнением простейших указаний? – проворчал профессор. – В таком случае могу назначить вам ещё одно взыскание.
– Нет, сэр. Извините, сэр.
Гарри быстро убрал за собой и заторопился на выход, не заметив, что профессор проводил его задумчивым взглядом.
Ему не хватило времени, чтобы как следует сделать домашнее задание до отбоя, но он начал читать трансфигурацию для подготовки к написанию эссе, которое надо было сдать через два дня. И снова, когда пришло время ложиться, Гарри не захотелось раздеваться под любопытными взглядами одноклассников, поэтому он залез на кровать и задёрнул полог перед тем, как переодеться в огромную сорочку Дадли, чуть менее поношенную, чем другая его одежда.
– Ой-ой-ой, наш маленький полукровка стесняется? – послышался голос снаружи. Гарри узнал его, хотя этот мальчик ещё ни разу с ним не заговаривал. – Прячется за занавесками, чтобы никто не смог увидеть его убогое полукровное тельце?
– Заткнись, Забини, – произнёс другой, невозмутимый голос.
– Он твой дружок, Тедди? – подначил Забини.
– Я сказал: заткнись. И я не шучу, – рыкнул Тедди. – Ты понятия не имеешь, о чём говоришь.
После этого Забини оставил его в покое, но у Гарри горело лицо, когда он вылез из-за полога и отправился в ванную, чтобы почистить зубы и сходить в туалет.
Он понимал, что рано или поздно… и скорее рано, чем поздно, ему придётся показаться одноклассникам на глаза, когда он будет вместе со всеми принимать утром душ. Совершенно ясно и то, что он не может позволить себе ещё раз ослушаться Снейпа.
Этой ночью, впервые за долгое время, ему приснился змееподобный человек, хохочущий посреди вспышки зелёного света, и когда Гарри проснулся, его шрам сильно болел.
___________
Примечание переводчика: в следующей главе те же самые события глазами Северуса.
