Глава 3Медленно возвращается чувствительность нервных окончаний, практически также медленно как приходит в себя измученный разум. У меня снова был приступ… что ж этого следовало ожидать.
Какое странное ощущение в теле? Я не понимаю, почему мне так хорошо и приятно… хорошо? Я уже очень давно не говорил, что мне хорошо. Может быть, я умер и все же попал в рай? Тогда почему я все еще ничего не вижу? Я всегда верил, что в раю все должны быть здоровы и счастливы… так может это ад? И это такая изощренная пытка, когда вокруг все хорошо, светит солнышко, поют птички, но при этом ты не можешь этого увидеть, опознать, принять… хотя нет, я чувствую свое тело, значит, я жив и мне просто тепло. Почему мне тепло? Этого не может быть! Меня столько лет сопровождал только холодный, мокрый гул воды, а он не может нести тепло. Во всяком случае, там где меня держали столько лет.
Пытаюсь пошевелиться…одеяло? Я накрыт одеялом? Я столько лет не ощущал на своем теле приятного шелка постельного белья!
Что-то произошло тогда, что-то что изменило мою жизнь… нет, память снова отказывается воспроизводить нужную информацию, на месте необходимых воспоминаний зияет пугающая, беспросветная пустота, выматывающая душу и разум. Вы даже не представляете, какого это, жить, когда часть твоей жизни отсутствует, когда ты не знаешь, что ты делал в то время, и было ли это правильно… Я даже придумал себе оправдание, которое всегда помогало мне в заключении - зато можно пофантазировать над тем, что там могло произойти. Я уверен, что случилось что-то очень важное, у меня до сих пор в душе осадок от какого-то хорошего чувства. Их у меня очень мало, поэтому я надолго запоминаю ощущения, которые остаются со мной, даже если память подводит.
Осторожно приподнимаюсь… мягко? Я в тепле, под одеялом и, судя по-всему, на кровати! Наверное, я все-таки попал в сказку. Не иначе!
А запахи! Как же я не заметил, что все запахи другие? Жадно втягиваю в себя воздух, наслаждаясь каждым ароматом в отдельности и всеми сразу. Как же это… пахнет очень приятно. Кажется, свежеиспеченным хлебом и чаем с мятой, детскими красками и чернилами, свежесрезанными цветами и лекарственными настойками. Так должен пахнуть дом… Все эти запахи, такие забытые, такие невозможные кружат мне голову, вселяют в душу радость и еще какое-то чувство… я не помню его названия, но от него очень тепло.
Я провожу рукой по гладкой, чистой простыне. За окном шелестит дождь… я чувствую, как даже через закрытое окно в комнату проникает легкий, освежающий запах грозы. Вода, моя вечная спутница! Видишь, я все же сбежал оттуда… Интересно, где я?
Ах, память! Почему ты меня так подводишь? Когда я успел забыть, что выбрался из своей камеры?
Тихий перестук мягких туфель по ковру. Кажется, кто-то идет сюда. Судя по шагам, это ребенок…двое. Они останавливаются где-то совсем рядом, тихо открывается дверь, я слышу, как она шуршит по ковру.
- Мы не должны этого делать, - строгий девичий голосок. – Если папа узнает, что мы здесь были, он нас отругает и больше не разрешит приезжать домой на выходные!
Мальчик, видимо, не доволен. Он громко шипит.
- Тише! Ты его разбудишь!
А сам производит шума в несколько раз больше, чем сестра.
- Если ты ничего не скажешь папе, то он и не узнает… ты же не ябеда? - самодовольно сообщает он, всегда не любил таких детей. Они мне напоминали… как же его звали?
- Джеймс, как ты можешь так говорить…
Точно Джеймса Поттера! Память отыскивает обрывки воспоминаний детства… Да, не люблю таких детей.
В комнате на некоторое время повисает тишина, дети подходят к кровати, я слышу их шаги, приглушенные мягким ворсом, чувствую их любопытные взгляды.
- Он страшный, - испуганно шепчет мальчик.
- Бедный… - девочка плачет? Почему? Неужели я так сильно напугал ее…
- Перестань, Лили… - резко шипит ее брат.
Лили? От этого имени становится тепло и горько… я помню другую Лили. Мою маленькую подружку, мой лучик в безумном мире детства, мое спасение и мое проклятие.
- Интересно, а он, правда, сумасшедший? – шепотом спрашивает Джеймс.
Его сестра все еще всхлипывает, но отвечает:
- С чего ты это взял?
- Я слышал вчера, так доктор папе сказал… - доверительно сообщает мальчик.
Я с удивлением осознаю, что меня гложет любопытство…да, где же я все-таки нахожусь?
- А что папа?
- А папа сказал, что у доктора не спрашивали диагноз, от него требовалось грамотное лечение, и выкинул его за дверь… - весело рассказал Джеймс. – Они потом с дядей еще напились, и тот кричал, что Снейп не мог сойти с ума, что у него психика железная…он, вроде, шпионом на войне работал.
Снейп… да, когда-то так меня звали. Имя воспринимается неожиданно болезненно и обидно.
Кто-то из них подходит еще ближе:
- Как думаешь, папа сможет его вылечить?
- Папа все может! – какой самоуверенный юноша.
Девочка тихо вздыхает:
- Как думаешь, ему больно?
Ее прерывает сердитый окрик брата:
- Лили! Пошли отсюда! А то ты его разбудишь! Мало ли что…
Девочка отходит от меня, и я слышу, как за ними закрывается дверь. Появляется странное чувство потери, я так давно не слышал человеческую речь. Уж лучше эти дети, чем тяжелая тишина, наполненная безжизненным шепотом воды.
- Какой-то он не интересный… - разочарованно шепчет мальчик.
- Какой же ты бессердечный, Джеймс!
И снова топоток детских ножек… Какая хорошая девочка. А еще говорят, что имя не налагает на человеческий характер свой отпечаток. Да, вот оно! Самое яркое подтверждение того, что это не так. Если бы я не был уверен, что с тех пор прошло несколько десятков лет, то принял бы этих детей за Лили Эванс и Джеймса Поттера. Какое странное стечение обстоятельств… судьба словно издевается надо мной, заставляя страдать, переживая все заново. Интересно, кому пришло в голову назвать детей такими именами?
А вдруг мне все приснилось? Нет! Мои глаза не видят, мое тело помнит слякоть камней камеры, мои руки все еще болят от кандалов. Это не могло быть сном… Откуда-то в сердце заползает язвительный, непримиримый страх, холодный, яростный, заставляющий разум застыть в ожидании…
И как спасение где-то вдалеке снова появляются тихие, осторожные шаги и легкое шуршание двери. Я слышу, как ко мне подкрадывается кто-то, и я уверен, что это юная Лили. Я чувствую, как она наклоняется ко мне, ее легкое дыхание касается моих волос, щекочет лоб… Сам не знаю откуда во мне столько странного, щемящего чувства нежности к абсолютно незнакомой мне девочке. Я стар, это просто последствия старения.
- Бедный…
И тут я чувствую на своей щеке теплую ручку ребенка. От нее пахнет осенними листьями и какими-то травами, булочками и земляничным варением, а еще… нежный аромат, который я помню с детства.
- Хорошие духи… - это сказал я?
Зачем я это сделал? Вот, сейчас она испугается и убежит, а я останусь здесь один наедине со своим страхом… Ничего подобного девочка мелодично смеется и садится ко мне на постель.
- Я так и знала, что вы не спите, - сообщает она мне. – Вы не слушайте Джеймса, он просто глупенький.
Я улыбаюсь… я умею улыбаться?
- Давай знакомиться? – предлагаю я ей.
Я не знаю, зачем я это спрашиваю. Да, зачем я вообще разговариваю с ней! Я ведь так себя не веду, дети должны бояться и уважать меня. Я не помню, почему я это решил, но долгое время так и было… Нет! Я не хочу вспоминать то время, там не было ничего хорошего.
- Меня зовут Лили, - мягко сообщила она.
- А меня Северус… у тебя красивое имя, Лили.
- Меня так папа назвал, - гордо сообщает ребенок.
Я осторожно приподнимаюсь на подушках.
- Эти духи тоже он мне купил!
- Какой у тебя хороший папа…
Я чувствую, как девочка улыбается.
- Очень…
- И мама, наверное, тоже…
И улыбка тут же исчезает, будто, солнце зашло за тучу. Мне даже становится холодно. Я осторожно нахожу маленькую ручку ребенка:
- Я чем-то обидел тебя? – ну, почему мой голос не может быть чуточку теплее? Я чувствую, как ей больно, и мне самому становится плохо оттого, что я стал причиной этого. Но девочка снова удивляет меня… теплая ладошка поворачивается и ложится сверху.
- Я не знаю, где моя мама, - доверительно сообщает она мне. – Она ушла…
Я киваю…
- Не расстраивайся, - советую я ей. – Если бы она была хорошей матерью, она никогда не ушла бы.
Кажется, девочка кивает.
- Папа тоже так говорит…
Мы некоторое время сидим в тишине…
- А ты не боишься темноты? – спрашивает она.
Я качаю отрицательно качаю головой:
- В ней нет ничего страшного, - уверяю я ее.
- Ты ничего не боишься?
Наивная девочка… не бояться только глупцы. А я безумен, но не глуп…
- Я боюсь одиночества, - говорю я ей прежде, чем успеваю подумать. Девочка вздыхает:
- Я тоже раньше боялась, но папа подарил мне медведя, и я перестала.
Я осторожно глажу ее руку.
- Теперь ты не один… - уверяет она. – Нас много!
Я улыбаюсь…
Где-то в глубине дома слышится:
- Лили!.. иди есть.
Девочка подскакивает с постели:
- Ой! Меня зовет папа…
Я подталкиваю ее к двери.
- Иди-иди! А то он ругаться будет…
Девочка хихикает:
- Не будет! Он нас никогда не ругает, дядя Драко говорит, что он нас балует…
Драко? Память мягким толчком возвращает мне воспоминания…
- А можно я еще приду?
- Конечно…
Я откидываюсь на подушках и сжимаюсь в комок. Куда меня снова забросила жизнь? В дом к Гарри Поттеру…
Я практически засыпаю, когда в комнату снова входит Лили. Я узнаю ее по легкому запаху духов. Девочка кладет рядом со мной что-то мягкое…
- Теперь ты не один, - шепчет она, уходя.
Да, не один...
