Глава 3. ПринятиеЧетвертым человеком, посвященным в тайну, стала Доркас Медоуз. Помощь опытного колдомедика была необходима и для «извлечения» ребенка из магловской больницы, и для изменения памяти.
Именно она в конце июня тысяча девятьсот восьмидесятого года помогала врачам рядовой больницы в Суррее принимать у Петуньи роды. Они начались досрочно – Лили даже подозревала, что сестра, дождавшись семи месяцев беременности, все же что-то сотворила с собой. Регулярно навещая Петунью – за свою помощь Лили вытребовала возможность контролировать беременность, – она каждый раз выслушивала, как противно той и её состояние, и этот ребенок.
Роды оказались тяжелыми. Два дня ждали Поттеры вестей от Доркас. «Этот парень очень не хочет рождаться, видно, не ждет от жизни ничего веселого» – так прокомментировала начало вторых суток мучений роженицы акушерка. Наконец все закончилось, истощенную Петунью увезли в палату, еле дышащего ребенка засунули под магловские аппараты. Доркас не решилась сразу забирать мальчика, слишком уж он был слаб.
Джеймс открыл дверь и радостно пригласил в дом держащую ребенка Доркас.
– Лили, иди встречай сына! – закричал он и протянул руки к младенцу.
– Погоди, Джеймс. Это не тот ребенок.
– Что?
– Его сегодня подбросили к нам в Мунго, – пояснила Доркас, – ему недели две, и он сквиб. Скорее всего, или Эйвери, или Гойл. Или Малфой... Хотя нет, та, вроде, недавно родила здорового младенца. Я подумала, может, ваша родственница согласится его взять? Иначе придется нести его в магловский приют.
– А мы и спрашивать не будем! Она все равно просила стереть ей воспоминания. Но ты уверена, что это сквиб?
– Абсолютно. Сам понимаешь, иначе бы никто его к нам не подкинул. Но мы, конечно, еще раз проверили. Магии ни на кнат.
Через несколько дней врачи больницы в Суррее с радостным удивлением отметили, что новорожденный Дурсль неожиданно прибавил в росте и весе и оказался полностью здоров. И еще через пару дней гордый отец повез домой Петунью и голубоглазого бутуза.
А в Годрикову Лощину Доркас принесла Гарри.
Лили взяла младенца на руки. Ребенок куксился, маленькое личико было сморщено, темные глаза смотрели настороженно, неожиданно длинные темные волосенки прилипли к нахмуренному лбу. Лили прижала к себе ребенка и улыбнулась:
– Наш Гарри.
Её глаза искрились счастьем, и Джеймс ощутил, как и его заливает светлой волной радости.
– Наш Гарри, – повторил он и обнял жену. – Наш!
Все его опасения: что он не сможет любить малыша, что подведет, что ритуал не сработает, куда-то спрятались. Сейчас ему было совершенно наплевать, кто родил этого ребенка и на кого он будет похож. Даже ритуал казался чем-то необязательным. Гарри был его, а кто подумает иначе, может катиться к Мордреду в ад.
Ребенок был маленьким-маленьким – почти весь умещался на ладони Джеймса. Первое время младенец казался ему невероятно хрупким – и было страшно даже просто взять его на руки. Но этот комочек вдруг придал жизни Джеймса совершенно новый смысл. Теперь он не просто боролся с Упивающимися – он сражался за счастливую, мирную, достойную жизнь для Гарри. Пафосно звучит, но что поделать, ведь это правда.
А еще Джеймс мог бесконечно смотреть, как Лили кормит Гарри.
Лили начиталась книжек по уходу за детьми – добрые подруги и заботливые врачи снабжали ими Петунью, а та, не глядя, отдавала сестре – и была готова и к бесконечным пеленкам, и к бутылочкам с сосками.
Всё оказалось проще и чудеснее. Принесенное Доркас зелье вызвало лактацию, а бытовые заклинания справлялись со стиркой.
– Как же я счастлива, – говорила Лили, взмахом палочки отправляя в шкаф очередную стопку чистого белья, – что я волшебница! Всё же магия здорово облегчает жизнь.
Но с бессонными ночами и магия ничего поделать не могла – Гарри был слабенький, ел понемногу, но часто, просыпаясь несколько раз за ночь.
Колыбель сперва поставили рядом с кроватью, а потом Лили и вовсе стала брать Гарри на ночь к себе. Джеймс порывался вставать ночью по очереди с Лили – он всё равно ведь просыпался. Но через пару ночей Лили выгнала его в другую комнату:
– Тебе надо высыпаться! Ты не бумажки перекладываешь.
Джеймс понимал, что высыпаться надо, но ему почему-то казалось важным бодрствовать вместе с Лили, вставать ночью к Гарри, даже если всё, что он мог сделать – перепеленать ребенка.
Ребенок был болезненным, и Доркас запретила проводить ритуал в ближайшие дни – слишком будет сильна магическая нагрузка.
Сириус несколько ночей сидел над формулами и наконец выдал:
– Есть несколько подходящих дней. Пятнадцатое июля, тридцать первое июля или пятое сентября.
– Пятнадцатого июля – рановато, ребенку надо бы окрепнуть, – заметила Доркас.
– А до сентября ждать не стоит. Итак, тридцать первого июля наш Гарри станет Поттером, – и Джеймс гордо поднял ребенка вверх.
– Головку держи, Джим! Ну, что ты делаешь…
– Держу, держу, не ворчи, – Джеймс снова прижал младенца к груди. – Доркас, ты проведешь ритуал?
