Глава 3Папа всегда предостерегал меня от выпивки и мужчин.
Но он и словом не обмолвился о кокаине и женщинах!
Таллула Бэнкхед
Следующее утро было отвратительным. Хотя нет… Оно было просто ужасающе кошмарным.
Если бы Гермиона сейчас могла связать хоть слово своим распухшим, словно подушка, языком, она бы дала Непреложный Обет, что никогда в жизни не возьмет в рот ни капли спиртного.
Внутренности сворачивались жгутом и явственно просились наружу, в голову будто кипящего свинца налили, а в глаза воткнули горящие булавки. Стоило разлепить набухшие веки, как в глазницы тут же раскаленным металлом врезался солнечный свет, а в мозгах завизжала бензопила.
- О боже… - просипела староста, с трудом пытаясь сесть. Получилось у нее не с первой и точно не со второй попытки. Когда, наконец, непослушный кусок мяса, бывший когда-то телом Гермионы, принял относительно вертикальное положение, девушка попыталась оценить масштаб «катастрофы».
Лучше бы она этого не делала… Во-первых, оказалось, что всю ночь она проспала не в собственной кровати, а в гостиной Гриффиндора в окружении полупустых бутылок из-под спиртного, объедков и конфетти. Во-вторых, что было еще кошмарнее, компанию ей и бутылкам составлял мертвецки пьяный Гарри Поттер. Собственно, именно он и служил Гермионе «подушкой». Его руки до сих пор намертво сцепились в замок на талии девушки, и разжать их получилось бы разве что с помощью домкрата.
Очков на Мальчике-который-выжил не обнаружилось, зато его губы были вымазаны чем-то, сильно напоминающим по цвету помаду Гермионы. Это могло означать лишь, что… о боже… Возможно, инициатива исходила от Гарри, а может, это был их общий порыв. Девушка совершенно не помнила ничего из вчерашнего вечера с того самого момента, как опустошила третий кубок со «сливочным пивом». Хорошо еще, что они были в гостиной – видимо, присутствие других студентов не дало им перейти к чему-то большему, чем просто поцелуи. Господи… она больше никогда… никогда не будет пить.
При дальнейшем осмотре «места происшествия» выяснилось, что большинство оставшихся горизонтальных плоскостей в гостиной занимали глубоко спящие, нетрезвые гриффиндорцы. Что именно произойдет, когда сюда явится МакГоннагал или когда все увидят Гермиону в обнимку с Поттером, не хотелось и думать. По сути, староста не представляла, что из двух зол было бы меньшим, в данной ситуации.
Нужно было что-то делать, и Гермиона принялась почти беззвучно, но активно будить вцепившегося в нее бульдожьей хваткой Мальчика-который-выжил. Через минут пять Гарри, наконец, открыл глаза. Еще около трех минут ушло на то, чтоб он осознал, кем является и где находится. В следующее мгновение лицо Гарри залила краска, и он резко отпрянул от подруги, явно пытаясь при этом извиняться «за все, что было и чего не было».
Действие было явно ошибочным, потому что мучимый похмельем желудок парня совершенно не желал таких резких движений. Гермиона едва успела отодвинуться в сторону, когда вмиг позеленевшего Поттера обильно вырвало. Когда спазм, наконец, прекратился, измученный и бледный Гарри вновь предпринял попытку принести свои искренние извинения.
- Эванеско! Лежи уж, - отмахнулась девушка, удаляя последствия его «благого порыва». – Глассиус! Агуаменти! – один стакан с водой она подала другу, а другой залпом выпила сама. Стало чуть-чуть полегче.
- Нужно убрать тут все… а то МакГоннагал… - прошелестел все еще плохо соображающий Гарри, прикладывая к гудящей голове пустой стакан.
- Да… но лично я сперва – в душ, - ответила девушка, осторожно вставая на нетвердые ноги. Комната тут же поплыла перед глазами, а к горлу подкатил комок. Переждав пару секунд, Гермиона, пошатываясь, двинулась к своей комнате.
- Угу, - запоздало пробормотал Поттер, глядя ей вслед. Он машинально сжал в кулаки ладони, которые все еще хранили ощущение тела Гермионы. Кажется, в воздухе продолжал витать запах ее волос… или это алкогольные пары еще недостаточно выветрились?
Осторожно вставая, чтоб по примеру подруги подняться в спальню и привести себя в порядок, Гарри подумал, что за одно это ощущение Гермионы, спящей рядом с ним, он был готов терпеть даже муки мучительного похмелья.
Кто вчера сказал, что напоить старосту – это весело? Гарри смутно помнил кого-то рыжего и веснущатого. Кажется, когда Гермиона пришла в гостиную, сам Поттер уже был в легком подпитии. Девушка показалась ему еще прекраснее, чем обычно, хотя, казалось, это уже невозможно.
События прошлого вечера вспоминались отрывочно, но Мальчик-который-выжил отчетливо помнил ощущение чьих-то губ на своих губах. А если учесть, что проснулся он в компании своей любимой зубрилки Грейнджер, то логично предположить, что…
Несмотря на пульсирующую головную боль Гарри счастливо улыбался, неровным шагом бредя в сторону душевой.
***
Наверное, боги решили сжалиться над гриффиндорцами, потому что МакГоннагал в то утро так и не посетила гостиную и не устроила своим «львятам» последний день Помпеи. Она лишь с подозрением косилась на завтраке в сторону гриффиндорского стола, половина студентов за которым в этот день имели нежный салатный оттенок лица и испытывали явное отвращение к еде.
Приличный вид был лишь у двух старшекурсников – старосты Грейнджер и Гарри Поттера. Секрет был прост: предусмотрительная Гермиона всегда хранила в своих запасах зелья практически на все случаи жизни, в том числе и Живительный Эликсир сиречь Антипохмельную Настойку. Увы, этой Настойки у девушки было всего две склянки, поскольку правильная староста не предполагала когда-либо напиваться до свинячьего визга, а потому остальным гриффиндорцам-старшекурсникам приходилось страдать.
Во время уроков Гарри кидал на свою подругу такие красноречивые взгляды, что было трудно не понять его намерения: парень явно собирался серьезно поговорить с ней, причем в самое ближайшее время. Так что Гермионе оставалось лишь избегать этого момента как можно дольше.
Она и сама не могла точно сказать, отчего не хочет расставить, наконец, все точки над «i». Да, это было трусостью, недостойной истинной гриффиндорки, - вот так сбегать, но девушка ничего не могла с собой поделать. При одной мысли о том, что они с Гарри снова окажутся где-нибудь наедине, и возникнет эта неловкость между ними…
Не хотелось ничего решать. Гермиона не хотела терять еще и этого друга. Своего единственного, лучшего друга, Гарри Поттера. И не важно, что, напившись, она, по всей видимости, целовалась с ним до потери пульса прямо в гостиной Гриффиндора на глазах у половины факультета. Она не помнила этого (или не хотела помнить), а значит, можно было сделать вид, что ничего и не было.
***
Само собой так случилось, что сразу после уроков ноги принесли старосту в Выручай-комнату. Она просто хотела сбежать подальше ото всех – от шумных студентов, от Рона, не теряющего надежды извиниться и «все вернуть», от рассерженных взглядов Джинни, но больше всего от Гарри. Она не была готова ни к словам Поттера, ни к его поцелуям, ни к чему бы то ни было еще, что еще сильнее усложнило бы и без того непростую ситуацию.
Теперь можно было признаться самой себе: она просто устала от всего. Хотелось самую чуточку покоя хотя бы ненадолго.
Пройдя три раза вдоль знакомой стены рядом с гобеленом Варнаввы Вздрюченного, Гермиона увидела очертания двери и, не теряя ни секунды, повернула ручку.
Комната ничуть не изменилась с тех пор, как гриффиндорка была здесь последний раз: то же уютное полукруглое помещение с камином, высокими книжными полками и мягкой мебелью.
Зайдя внутрь, Гермиона поняла, что в комнате уже кто-то был. С дивана свисал край клетчатого пледа, а под пледом, свернувшись калачиком, дремала Луна. Ступая как можно тише, чтоб не разбудить спящую девушку, староста прокралась к креслу у камина и залезла в него с ногами.
Лавгуд спала, подложив под щеку ладошку, и это выглядело настолько мило, что Гермиона не сумела сдержать теплой улыбки. Отчего-то внутри разлилось то самое долгожданное чувство покоя. Наверное, это было одно из проявлений магии Выручай-комнаты…
Глубоко вздохнув, Луна что-то пробормотала во сне и попыталась сильнее скрутиться калачиком, потому что плед почти полностью свалился на пол. Осторожно, чтоб не наделать шума, Гермиона подошла к дивану и укутала Луну, повыше натянув ткань. Повинуясь какому-то порыву, гриффиндорка присела на корточки рядом с диваном, всматриваясь в лицо рейвенкловки.
Несколько прядей сползли спящей девушке на щеку и теперь едва заметно колыхались от ее дыхания. Захотелось дотронуться до них, а еще лучше – провести рукой по пышным локонам, рассыпавшимся по спине Луны. Наверняка, на ощупь они точно такие же, как выглядят – мягкие, словно шелк, и легкие, как пух… Но Гермиона не посмела. Еще не хватало, чтоб Луна проснулась и испугалась от неожиданности.
Почему она пришла сюда, эта странная, удивительная девушка? Сама Гермиона здесь искала покоя. Неужели Луне, вечно находящейся где-то там, в собственном мире, тоже нужен был этот покой? Или они обе искали чего-то еще… Может быть, они искали кого-то, кто бы понял, принял?
Гермиона до последнего времени всегда знала, что у нее есть друзья, близкие люди, готовые поддержать в трудную минуту. Но сейчас… Она вдруг поняла, что в действительности очень одинока и всегда была такой. Так неужели и Луна чувствует то же самое одиночество? Им обеим необходим был кто-то.
Одна серебристая прядка свесилась ниже, так, что еще чуть-чуть – и она коснулась бы губ спящей Луны, и староста не выдержала – осторожно отвела локон в сторону. Кажется, при этом Гермиона даже задержала дыхание, боясь нарушить покой этого мгновения любым неосторожным движением.
Волосы Луны действительно на ощупь были мягкими, как шелк, и такими же невесомыми, как пух. Не просыпаясь, девушка слегка улыбнулась, как будто ей снилось что-то очень приятное, и легко вздохнула.
Еще раз аккуратно проведя ладонью по волосам Луны, Гермиона отошла к полкам с книгами, чтоб выбрать себе что-нибудь для «легкого чтения». Как и ожидалось, там нашлись прекрасные труды по большинству магических дисциплин. Выбор пал на трактат 14 века по Высшей Трансфигурации, и довольная гриффиндорка с чувством, близким к блаженству, устроилась в кресле, углубляясь в чтение.
Несколько часов пролетели совершенно незаметно под шелест страниц и потрескивание поленьев в камине. Отвлечься от путанных, но интересных теорий по поводу неполной трансфигурации человека Гермиону заставил тихий голос:
- Привет, - Луна улыбалась своей знакомой полусонной, мягкой улыбкой, чуть приподнявшись на локте.
- Привет, - гриффиндорка отложила книгу в сторону, запоминая страницу. – Хотела сказать «С добрым утром», но сейчас уже почти ночь.
Лавгуд неторопливо села и, зевнув, потерла глаза, а затем полувопросительно сказала:
- Ты здесь…
Не зная, что на это ответить, Гермиона просто кивнула.
- Хочешь чего-нибудь? – спросила гриффиндорка, имея в виду «завтрак».
- Какао, наверное, - задумчиво пробормотала Луна, а затем похлопала по дивану рядом с собой: - Иди сюда.
От Луны замечательно пахло чем-то травянистым и цветочным, как будто она только что встала с весеннего луга. Гермиона украдкой вдыхала этот аромат, сама не зная, почему ей так приятно находиться рядом с этой девушкой. Просто когда они вот так сидели вместе, все было настолько легким и не требующим никаких объяснений… Когда староста общалась с Джинни или другими знакомыми, всегда оставалась некая недоговоренность, приходилось то строить из себя всезнайку, умеющую найти ответ на любой вопрос, то делать вид, что тебя действительно интересует мода, тряпки и косметика, то прикидываться фанаткой квиддича или носить еще одну из сотен масок, навязанных обществом. С Луной же можно было просто сидеть рядом и говорить обо всем на свете или молчать.
Камин прогорал медленно, но верно, и по мере того, как уменьшалось количество поленьев, в комнате становилось все темнее и прохладнее.
- Тебе холодно? – вопрос Луны заставил обратить внимание на это. Гермиона с удивлением поняла, что действительно испытывала легкую дрожь, но, задумавшись, не замечала этого.
- Да, немного.
Гриффиндорка ожидала, что Лавгуд наколдует еще поленьев для камина, но та просто накинула плед на себя и Гермиону:
- Двигайся ближе.
Они оказались тесно прижаты друг к другу, вдобавок Луна обняла старосту за плечи одной рукой, а другой повыше натянула на них плед. Гермиона не помнила, чтоб когда-нибудь вот так сидела с кем-то. Это было настолько близко… такой родной жест... Как будто они уже давно знают друг друга, и ближе у них никого нет. Странно, но гриффиндорка не испытывала при этом неловкости, хотя обычно довольно редко пускала кого бы то ни было в свое личное пространство.
А сейчас они с Луной сидели, обнявшись, и это казалось абсолютно правильным. Внутренний свет, вечно сияющий в глазах Лавгуд, как будто вырвался сейчас наружу и окутал их обеих своим теплом. От этого тепла веяло весной и свежим майским дождем…
Через некоторое время Гермиона почувствовала, что веки становятся тяжелее, и она медленно, но верно погружается в дремоту. Голова сама собой опустилась на плечо Луне. Хотелось сидеть вот так целую вечность, но царство Морфея манило.
- Спать хочется… - прошептала гриффиндорка.
Луна аккуратно опустила уже почти спящую Гермиону на диван и сама легла рядом, накрывая их обеих пледом. Она мягко провела подушечками пальцев по лицу девушки, убирая с него разметавшиеся пряди, и прошептала:
- Спи. Я буду рядом.
Гермиона в ответ что-то пробормотала и, обняв Луну рукой, инстинктивно теснее прижалась к ней в поисках тепла.
***
Пробуждение было совершенно отличным от вчерашнего. К примеру, сегодня голова не раскалывалась, а была удивительно легкой. Вначале Гермиона подумала, что все еще спит, и ей снится зеленый цветочный луг, залитый солнцем, в бездонном синем небе неспешно плывут кучерявые облака, а легкий ласковый ветерок слабо колышет ее волосы…
Но потом девушка почувствовала, что теплое дуновение ветра вполне реально, и открыла глаза.
Первое, что она поняла – это то, что опять уснула не в своей спальне. Это уже начинало становиться странной тенденцией.
А вот второе… Кажется, тенденция имела закономерное продолжение: как и вчера, гриффиндорка была не одна. Обнимая ее рукой за талию и уткнувшись носом ей в висок, рядом спала Луна Лавгуд. Это ее дыхание слегка колыхало волосы Гермионы. Лицо гриффиндорки при этом почти касалось тонкой шеи Луны. Серебристые волосы Лавгуд перемешались с каштановыми прядями Гермионы, и староста со всевозрастающим смущением отметила, что ее собственная нога весьма двусмысленно, если не сказать провокационно закинута на бедро другой девушки. Более того, чувствуя горячее ото сна тело Луны рядом с собой, староста поняла, что это вызывает у нее весьма запутанные, хоть и приятные ощущения.
Черт возьми… Джинни была не так уж неправа, намекая на то, что они с Луной могли… Вот черт…
До этого Гермиона никогда не думала о других девушках в
таком смысле. Нет, она не была ханжой, родители с детства прививали ей толерантность ко всем людям, какой бы расы, вероисповедания или ориентации те не были. Однако Грейнджер попросту не задумывалась о том, что сама вполне могла влюбиться в другую девушку.
О, господи… Что она только что подумала? Влюбиться? Она, что, влюбилась в Луну Лавгуд?!
От неожиданности подобных мыслей она судорожно вздохнула и, тем самым, видимо, разбудила неглубоко спящую рейвенкловку. Луна медленно открыла глаза, а затем совершенно спокойно произнесла:
- Доброе утро.
- Доброе утро, - пролепетала в ответ Гермиона. Поза, в которой они лежали, была настолько странной для «просто подруг», что она со страхом ждала реакции Луны, когда та окончательно проснется и поймет, с кем и каким образом провела ночь. Однако минута шла за минутой, а Лавгуд, кажется, и не думала впадать в истерику по поводу того, что лежит, плотно прижатая, к телу другой девушки, и ее шея находится в непосредственной близости от губ Гермионы.
В свою очередь, гриффиндорка, глядя на чуть пульсирующую венку на шее Луны, боролась со странным, непонятным для себя желанием прикоснуться к этому месту губами. Вся ситуация, все эти ощущения были столь несвойственны обычному поведению Гермионы, ее упорядоченному миру, что сейчас она позволила себе просто плыть по течению, наслаждаясь одним мгновением и не заботясь о том, что будет потом.
Гермиона почувствовала, как пальцы Луны нежно коснулись ее щеки – совсем как тогда в коридоре. Это снова вызвало уже знакомую волну легкой дрожи.
- Ты такая красивая, Гермиона, - прошептала Лавгуд, повторяя свои слова.
Гриффиндорка переместилась чуть выше, и теперь их глаза были прямо друг напротив друга. Зрачки Луны казались огромными и затягивающими в себя. Взгляд Гермионы спустился вниз и замер на бледно-розовых губах рейвенкловки. Нестерпимо сильно захотелось податься вперед и…
Резкий стук заставил обеих девушек вздрогнуть. Казалось, кто-то с силой бьет чем-то металлическим по каменной стене снаружи. Через пару мгновений стук прекратился. Зато ему на смену пришел чей-то взволнованный голос.
- Гермиона! Гермиона, ты здесь?! – глухо донеслось из-за стены.
- О боже… - резко сев, прошептала староста. – Кажется, это Гарри.
Ну, конечно, она же вчера сразу после уроков сбежала в Выручай-комнату именно для того, чтоб скрыться от Поттера. И естественно, гриффиндорцы заметили, что их старосты не было на ужине, и даже после отбоя она так и не возвратилась в гостиную. Наверное, Гарри от беспокойства уже всю школу на уши поставил. Но как он догадался искать ее именно здесь? О, нет…
- Карта Мародеров! – Гермиона в ужасе пыталась вспомнить, отображается ли на карте Выручай-комната, и если да, то видно ли на ней, насколько близко Грейнджер и Луна находятся сейчас друг к другу… А впрочем, даже если и так, какое до этого дело Поттеру? Это вообще никого не касается! Тем более, что они же ничего такого…
- Гермиона! Я знаю, что ты здесь! Открой! – вслед за криком снова послышался звон.
- Может, действительно стоит открыть? – подала голос молчавшая до этого Луна. Она тоже села и сейчас лениво потягивалась, разминая позвонки. Казалось, ее нисколько не смущает вся эта ситуация. Впрочем, скорее всего, так оно и было.
- Да… да, наверное, стоит, - растерянно согласилась с ней Гермиона.
Выпутавшись из теплого пледа, она зябко повела плечами. Звон из-за стены то стихал, то начинался снова. Чувствовалось, что Гарри был весьма настойчив в своем желании «выдолбить» из Выручай-комнаты свою подругу. С каждой секундой это начинало все сильнее раздражать.
Приведя себя в порядок несколькими взмахами волшебной палочки, Гермиона решительно подошла к противоположной стене и представила, как в ней появляется выход. Через несколько секунд в каменной кладке действительно образовалась тяжелая, окованная металлом дверь – видимо, таким образом Выручай-комната отразила мрачное настроение девушки.
Шум из-за стены тут же прекратился, а дверь резко рванули на себя. В следующее мгновение в Выручай-комнату со стенным канделябром* наперевес ворвался взъерошенный Гарри Поттер.
- Гермиона! – не успела девушка даже рот открыть, как оказалась стиснута в объятьях парня. – Я так переживал! Еще столько Упивающихся на свободе, вдруг кто-то из них проник в Хогвартс?.. Ты куда-то пропала сразу после уроков и не ночевала в своей комнате… А потом Симус сказал, что видел тебя на восьмом этаже… Я не знал, как тебя позвать, ведь тут не было двери, только глухая стена… а тут этот подсвечник подвернулся… Но как хорошо, что с тобой все в порядке! - Поттер, наконец, замолчал и еще сильнее прижал к себе ошеломленную девушку.
С дивана раздалось деликатное покашливание, и Гарри рефлекторно отпрыгнул от Гермионы, резко поворачиваясь в сторону звука и со всевозрастающим удивлением глядя на закутавшуюся в плед Лавгуд.
- Э-ээ… привет, Луна, - неуверенно протянул парень. – А ты тоже тут… В смысле, что вы тут делаете… вдвоем? – в конце фразы гриффиндорец подозрительно сощурился.
- Спим, - совершенно искренне ответила Луна и добавила: - Но ты нас не разбудил, так что можешь не извиняться. Когда ты начал стучать, мы уже не спали.
В ответ на это Поттер только сильнее нахмурился. Единственный диван в комнате не позволял усомниться в том, что спали девушки явно под одним одеялом. Точнее, пледом.
Стоя за спиной Гарри, Гермиона чувствовала, как с каждой секундой у нее все сильнее горит лицо. Все это было настолько смущающим… Черт возьми, создавалось впечатление, будто Поттер действительно застукал их с Луной за чем-то… неприличным. Интимным.
Да и сам Гарри вел себя так, будто Грейнджер была его официальной пассией, а то и вовсе невестой – так откровенно переживал, а затем еще и тискал… на глазах у Луны. Последняя мысль вызывала наибольший дискомфорт.
Гарри же молча хмурился, что-то просчитывая для себя в уме. Он не был идиотом, что бы там не говорил профессор Снейп, и кое-что в жизни понимал. В том числе и то, как чувствует себя третий лишний. Он не знал, что связывает Гермиону с Лунатичкой Лавгуд, но он видел, как девушки смотрели друг на друга сейчас, как горели глаза его лучшей подруги, когда в ее поле зрения оказывалась Луна. Наверняка, у них была масса тем для разговоров об учебе и науке, из которых сам Гарри понял бы едва ли половину. Сейчас же он видел, что явился совершенно не вовремя. И это после того, как он чуть с ума не сошел от беспокойства за Грейнджер…
Весь вчерашний вечер он места себе не находил – так хотелось поскорее поговорить с Гермионой обо всем. Парень хотел, наконец, разобраться в этой запутанной ситуации, но как назло староста весь день бегала от него, как от зачумленного. Это не прибавляло Поттеру оптимизма, но он все равно был намерен довести задуманное до конца.
А потом выяснилось, что Гермиона не была на ужине, да и вообще в гостиную после уроков не возвращалась – даже учебники не занесла. Поднимать панику было рано, однако когда и на следующее утро Грейнджер не объявилась, Гарри решил, что больше ждать нельзя и начал расспрашивать всех подряд. Ему повезло почти сразу наткнуться на Симуса Финнигана, который и сообщил, что последний раз видел старосту вчера после уроков – направляющуюся на восьмой этаж…
Поттер сразу вспомнил о Выручай-комнате. Скорее всего, Гермиона просто устала от его преследований, и решила спрятаться там ото всех. Это было на нее похоже… У парня аж от сердца отлегло, и он поспешил на восьмой этаж. Кто же знал, что гриффиндорка окажется там не одна, да еще с Сумасшедшей Лунатичкой Лавгуд?
Очевидно, они провели вместе вчерашний вечер и, судя по всему, еще и ночь. В голове невольно вспыхнули образы того,
как Гермиона и Луна могли эту ночь провести… Однако этого просто не могло быть, потому что… Потому что просто не могло и все тут. И все же невольная ревность тут же поднялась из глубин души. Захотелось сделать какую-нибудь глупость – например, наорать на Грейнджер или разбить что-нибудь вдребезги.
Наконец, шумно втянув носом воздух, гриффиндорец очень аккуратно положил подсвечник (который, как оказалось, так и забыл выпустить из рук) на каминную полку и сказал:
- И все же прошу прощения. Не буду… хм… вам мешать. Пожалуй, я пойду, - и стремительно вышел. Кованая дверь тяжело и глухо бухнула, а затем исчезла, снова сделавшись каменной стеной.
- Пока, - запоздало пробормотала в пустоту Гермиона.
Ну, и что это означает? Как теперь все объяснить Гарри? А как она сама себе все это объяснит? И что вообще делать дальше? Она хотела просто немного покоя и тишины, а получилось с точностью, да наоборот: все еще сильнее запуталось.
- Похоже, на Гарри с утра нарглы напали, - задумчиво предположила Луна.
В ответ Гермиона лишь тяжело вздохнула. Она, определенно, вляпалась по уши. И как прикажете теперь все это разгребать?
----------------------------------
* Шутка юмора. В карточной игре пойманных шулеров били канделябрами (также подсвечниками, шандалами). Призыв бить канделябром в современном языке соответствует обвинению в мошенничестве. В контексте рассказа это намек на двусмысленность ситуации, в которой Гарри застал девушек.
