Часы Королевы

Глава 3

Пожилые люди часто мучаются бессонницей. Миссис Хадсон знала это по себе и страстно ненавидела ночные часы, когда — сколько ни закрывай глаза — Морфей обходит тебя стороной, зато мысли о слишком близко подкравшейся старости посетить не забывают. Ломит суставы, особенно в бедре, не перед кем бодриться и называть себя женщиной в самом соку. Остро чувствуется, что взрослые дети остались в Америке, откуда она с такой радостью вернулась в родную Англию, что от них давно не было писем, и даже здешние её мальчики тоже не дома. И от этого не спасут резко пахнущие капли, которыми снабдил её добряк Джон. Каплям не вернуть молодость телу, а детей — в дом, и потому они не помогут нырять в сон с былой лёгкостью.

Впрочем, для лекарств было уже поздно — утро подступало. Пора будить Берту и Энн, проследить, чтобы горничная не забыла перетряхнуть постели и смести пыль: обрадованная долгим отсутствием жильцов служанка отвыкла каждый день ухаживать за комнатами, но сегодня постояльцы вернутся, и к их приезду всё должно быть в наилучшем виде. Мальчики, может, и не оценят, но миссис Хадсон самой хотелось, чтобы дом встретил их теплом, уютом и запахом так любимой Шерлоком пастушьей запеканки. В клинике, когда она навещала его, Холмс отнёсся к её появлению с редкой холодностью и равнодушием. Она списала это на проявления болезни, мужчины ведь совершенно не умеют терпеть в минуты слабости. Миссис Хадсон не стала сдерживать усмешку: никто не узнает, как снисходительно она прощает Шерлоку его поведение.

Но тут, на Бейкер-стрит, он обязан с порога улыбнуться, потом восхититься её кулинарными талантами и перестать, наконец, изображать из себя восковую фигуру с выставки мадам Тюссо. Джон рядом с ним и то загрустил, так что пора брать дело в свои руки.

Охнув, Марта Хадсон поднялась с постели и, совершив утренний туалет, принялась за домашние хлопоты.

До приезда дорогих мальчиков почтальон успел прийти три раза — как только почту на имя Шерлока Холмса снова перенаправили из больницы на Бейкер-стрит, письма стали поступать десятками, как и до его падения. А один раз Джон телеграммой подтвердил их прибытие. Частые визиты почтальона усиливали переполох в доме, начавшийся с того, что камин, разожжённый на проверку, выдал такой клуб чада в комнату, что они совсем было испугались, не забился ли — самостоятельно ведь не справиться, а когда звать трубочиста? К счастью, обошлось. Потом — один к одному — загорелось масло на сковородке, хорошо, что там жарился всего лишь лук. Не велик ущерб — а ведь будь там, к примеру, мясо, могли бы не успеть послать за свежим и приготовить к назначенному времени. Обитатели дома метались, будто предстояло невесть какое событие. Нервозность достигла апогея к десяти часам, когда Холмс и Уотсон наконец приехали. Кухарка и служанка тут же затаились, готовясь тихо подглядывать, а миссис Хадсон торжественно отправилась встречать своих мальчиков.
Она раскрыла им объятья, и Джон радостно упал в них, с чувством сказав, как же он счастлив вернуться домой, а Шерлок стоял истуканом, с равнодушным выражением лица.
Только когда Марта чуть растерянно обратилась к нему:

— Шерлок, ну что же ты стоишь как неродной? — лишь тогда растянул губы в резиновой улыбке, тоже обнял, но скованно, будто ему было трудно это делать. Миссис Хадсон испугалась: уже полтора месяца прошло, неужели до сих пор сломанная рука болит? И приподнятое настроение исчезло.

— Я тоже рад, — буркнул Холмс, прошёл в коридор, скинул пальто, сгрёб стопку писем со стола и поднялся наверх, не оглядываясь, будто и не отсутствовал долго.

— Извините, миссис Хадсон, — Джон довольно кисло улыбнулся, — боюсь, падение сделало его ещё худшим мизантропом, придётся нам привыкать. Впрочем, я уже практически привык, и вы сможете.

Уотсон похлопал её по руке и поспешил наверх к Шерлоку, даже не раздеваясь. Марта слышала, как он сердито заметил, открывая дверь в общую гостиную:

— Вовсе не обязательно быть таким неприветливым.

Что ответил Холмс, она не расслышала.

«Ничего, устал с дороги, бывает, — объяснила себе Марта. — Придёт в себя и успокоится».

Но маленькая холодная заноза в сердце не спешила отпускать.