Глава 2. ГостиГектор Трэверс был точен и исполнителен во всем, что касалось работы. Это требование относилось и к походу в гости. Гектор, конечно, понимал, что хозяевам неудобно прийти на ужин ровно к шести часам, как указано в приглашении. Нужны дополнительные полчаса, чтобы эльфы успели накрыть стол, а хозяева — особенно хозяйка — закончить вечерний туалет. Однако опоздания не допускались. До шести часов Гектор спокойно наслаждался кофе в кабинете, но, едва стрелки приблизились к нужному сроку, он поправил смокинг, пошел к двери. Можно было воспользоваться каминной сетью, но камин у Ноттов был маленьким и неудобным. Мистер Трэверс вышел на крыльцо и, стараясь не смотреть на струи ливня, мгновенно аппарировал к дому Ноттов. Благо, у них на крыльце был длинный козырек.
— Мистер Трэверс, добрый вечер, — проворный эльф Скорк открыл дверь. Гектор равнодушно рассматривал его маленькое рыльце, напоминавшее пятачок поросенка. Однажды его осенила мысль, что маглы, возможно, списали облик своих чертей с домовых эльфов, искусственно приставив им рога.
— Хозяева ждут Вас, сэр, — Скорк лихо повесил плащ гостя в черный зеркальный шкаф.
— Великолепно, Скорк. Проводи меня, — Гектор, прищурившись на отблеск свечей, лениво посмотрел на большой треножник с тусклым огоньком. Луиза, похоже, увлеклась последними новшествами в области освещения. "Не хватало еще керосиновых ламп", — хмыкнул про себя Гектор.
— Мистер Трэвэрс помнит Скорка... — с благоговением прошептал эльф. Растрогавшись, молодой эльф навел глянец на черные штиблеты Траверса.
— Отчего мне не помнить тебя, Скорк? — меланхолично улыбнулся Гектор.
— Тем более, что если ты, поганец, будешь продолжать в том же духе, я передам тебя Трэверсам, — пробурчал вошедший Кантанкерус с притворным недовольством.
— Сэр, пожалуйста... — глаза эльфа расширились от ужаса. Нотт рассмеялся и приобнял старого приятеля.
— Не сомневался, что это Вы, старина, — кивнул он. — Идемте, Луиза скоро позовет к столу.
— Ну а пока можем выкурить по трубочке? — невозмутимо отозвался Гектор.
— Почему бы и нет? — Нотт всегда был рад приходу друга, разделявшему его пристрастие к табаку. — Идемте поживее.
Курительная в доме Ноттов напоминала смесь кабинета и зимнего сада. В левом углу стояли огромный турецкий диван и пара плюшевых кресел. По бокам горели тусклые синеватые огни. В центре стоял маленький фонтан, окруженный газоном и карликовыми деревьями. Можно было все это наколдовать, однако миссис Нотт предпочитала живую природу. Кантанкерус иногда подшучивал над женой, что она-де недаром росла за городом.
— Как здоровье миссис Трэверс? — равнодушно бросил хозяин, едва Гектор подошел к креслу. Он говорил монотонно, словно отдавая необходимый долг.
— Благодарю, как обычно, — мистер Трэверс , усевшись в кресле, вытянул вперед ноги. — Немного кашляет с апреля разве что...
— Что с ней такое? — на лице Кантанкерсуа мелькнуло подобие складки.
— Возраст… Возраст, мой друг, — меланхолично ответил Гектор. — Проклятая болезнь, от который нет лекарств… Надеюсь, Луиза все также красива и весела?
— И отменная хозяйка, — кивнул Нотт. — Дети, наши дети — наша радость и наш крест… Иногда, старина, я удивляюсь — как ей удается справляться со всеми нами?
Гектор изобразил дежурную светскую улыбку. Оглянувшись, он с удивлением заметил фигурки массивных бронзовых слонов, которые несли на спинах курильницы для ароматов. Поодаль стояли каменные кобры, раздувавшие капюшоны. Гектор не смог сдержать улыбку: точно такие же фигурки он видел в юности у Блэков. «Как они все хотят быть похожими на Блэков», — подумал он. Впрочем, как ни старайся, а дом Ноттов никогда не станет домом Блэков. Никто, ни один волшебный род, не мог повторить особую магию их дома, где, несмотря на горевшие везде свечные люстры, углы тонули в тени, а потускневшие от времени зеркала не отражали свет. Разглядеть что-нибудь в этих зеркалах было сложно, и подчас казалось, что они отражают интерьер совсем других комнат, в другом доме, далеко отсюда.
— Недавно читал о Вас в "Пророке", — рассмеялась Кантанкерус, набивая трубку табаком. — Кливена пишет, что Вы, мой друг, достаточно циничны!
— Меня давно удивляет, что люди используют слова, не понимая их смысла, — Гектор удобно вытянул ноги. — Достаточно циничен... А что значит «недостаточно циничен»? — ехидно поднял он брови.
— Вам виднее, старина, — хохотнул Нотт, откинувшись в кресле.
— Где грань между достаточным и не достаточным цинизмом? — ехидно улыбнулся Трэверс.
— Опять же, достаточным для чего? — поддержал друга Кантанкерус. — Согласитесь, для различных поступков, которые кем-то могут быть осуждены, степень цинизма нужна разная. Вот, к примеру, со мной учился наверняка известный Вам Альбус Дамблдор. Его отец забавы ради убил трех маггловских детей. Какая степень цинизма нужна для этого поступка?
Он задумчиво выколотил трубку и продолжал:
— Тогда, помню, мы, маленькие остолопы, восхищались поступком его отца. Даже звали Дамблдора перевестись на Слизерин — да-да, Сириус Блэк и к этому нас подначивал. Однако теперь у меня самого дети, и я не понимаю, как можно тронуть хоть волосок на голове этих беззащитных существ.
Гектор помолчал. Некоторое время он сосредоточенно смотрел на кончик глиняной трубки — одного из главных украшений курительной коллекции Ноттов, которое отец Кантанкеруса привез из Мадурая. Друг не мешал ему думать: напротив, в его карих глазах мелькал заинтересованный огонек, напоминавший приятное предвкушение. Через пару минут Гектор с наслаждением сделал новую затяжку и тихо произнес:
— Иногда мне кажется, что Дамблдор в душе более ревностный любитель чистокровности.
Нотт не перебивал друга, хотя продолжал рассматривать его со все возрастающим интересом.
— Отец — убийца магловский детей, — снова пустил вверх кольцо дыма Гектор. — Мать, почему-то скрывавшая младшую дочь... Не потому ли, что та была сквибкой? В Годриковой Впадине ходят слухи, что Дамблдор был знаком с этим австрияком Гриндевальдом. Поговаривают, тот причастен ко многим нашумевшим преступлениям, вы знаете?
— Но Дамблдор защищает маглокровок, — несколько опешил Кантанкерус. От волнения он подвигал шеей, словно ему был тесен воротник.
— Думаю, это не более чем конъюнктура, — пожал плечами Гектор. — Такая шельма, как Дамблдор, отлично знает куда дует ветер. Однако, друг мой, именно дело Дамблдора, — продолжил он, набивая трубку тяжелым "корабельным" табаком, — побудило меня заняться интересным проектом.
— Вы сегодня просто в ударе, старина, — хлопнул Нотт по кожаной обивке дивана. — Дамблдор побудил Вас написать статьи по проблеме чистокровности?
— Можно сказать и так, — Гектор, привстав с кресла, принялся расхаживать по комнате взад и вперед. — Три года назад...
— То есть, когда чуть отошли от прекрасной Клементины, — насмешлив вставил Нотт, подняв пожелтевший от табака палец.
— ... Ближе к делу, — нахмурился Трэверс. — Так вот, три года назад я узнал кое-что о семье Дамблдоров. Представьте, что род Дамблдоров чистокровный — по некоторым выкладкам они идут едва ли не от самого Антиоха Певерелла. Только отец Даблдора женился на маглокровке, — поморщился он. — Вот я и решил проверить: есть ли действительно чистокровные роды?
— Антиоха Певерелла? — расхохотался Кантанкерус. — Он же умер бездетным! И потом, друг мой, вы не застали Альбуса Дамблдора в школе, а я-то был его одноклассником. Боже мой, видели бы вы его тогда! Это теперь он приобрел светский лоск. А тогда это был мальчишка в надставленных брюках, в поношенной мантии, в стоптанных башмаках, с обветренным лицом и ужасными руками. Наши девочки, Геспер Гэмп и Элла Крейвуд, дразнили его "медведем". А как он говорил — это чудовищное деревенское произношение? А как он ел? А с его братом еще хуже: такое впечателение, этот самый Аберфорт рос в хлеву и плохо умел говорить вообще, по большей части работал кулаками. Отец рассказывал, что и их папаша был не лучше. Женился на грязнокровой индианке…
"Типичный случай вырождения", — подумал Гектор, вспоминая Аберфорта. Этот дикарь вызывал у него страх и омерзение, когда он учился на первом и втором курсе. Впрочем, для чистокровных родов такая степень деградации была, к сожалению, не столь уж редкой.
— И это, по-вашему, настоящие чистокровные? — когда Кантанкерус кипятился, на его шее выступала вена. — Да я скорей признаю их в Брокльхерстах! Финеас хоть и опозорил себя, но все-таки он джентльмен.
— А представьте, что многие роды на самом деле похожи на Брокльхерстов, — подмигнул Трэверс. — Только они свои браки с магглами и магглорожденными скрывают. К примеру, Малфои не раз нарушали принцип чистокровности ради выгоды. Один из них, говорят, даже хотел жениться на королеве. Про Принцев вы и сами знаете — как бы они ни рвались в высшее общество, пока они только нувориши. Еще живы люди, которые помнят грязнокрового — и в прочих смыслах грязного — основателя их рода. Я боюсь, даже Блэки, — он демонстративно осмотрелся, словно проверяя, не подслушивает ли кто, — даже Блэки вовсе не так чистокровны, как они говорят.
Нотт расхохотался.
— Предположим даже, Вы правы, — согласился он. — Но как это проверить?
— Проверить можно, — неожиданно серьезно сказал Гектор. — Признаться, это стоило мне кое-каких трудов, нескольких поездок во Францию, но результат налицо.
Улыбнувшись, с видом заправского конферансье, он достал из смокинга тонкий лист пергамента. Затем быстро увеличил его до целого свитка. Изумленный Кантанкерус, не выпуская трубку изо рта, подошел к другу и начал рассматривать лист, словно перед ним было произведение искусства.
* * *
Между тем, Луиза спустилась встречать новых гостей — семейство Кэрроу, попутно дав знак эльфу, чтобы он поторопил мужа и Гектора, а также её сына. Мистер Кэрроу был тезкой Трэверса, но найти двух столь же непохожих людей было сложно.
Гектор Кэрроу был хорошо сложен, но хрупок и невысок ростом; в юности он походил, насколько помнила Луиза, на переодетую девочку, да так и остался несколько женоподобным. Его руки были руками изнеженной барышни, голубые глаза смотрели наигранно-томно, каштановые волосы поэтично спадали на плечи, а тонкие губы улыбались с притворной застенчивостью. В восемнадцать он был прелестным юношей, в сорок четыре стал похож на картину из романа маггловского писателя Оскара Уайльда — словно на изображении настоящего Адониса, на лбу и на щеках, нарисовали глубокие, уродующие прекрасное лицо морщины. Луиза с омерзением заметила, что у него дрожат руки, а судя по тяжелому дыханию, еще и пересохло во рту. «Чего он хочет на сей раз? — подумала она гневно. — Вина получит, а опиума мы не держим». Она с удовольствием бы отказала этому человеку от дома, если бы не Иллария и её дети. Им нужна была хоть какя-то отдушина, место, где они почувствовали бы себя в безопасности.
Иллария между тем оставила плащ и шляпку у эльфа и, подойдя, осторожно поцеловала подругу. Маленького роста, стройная — Луиза всегда шутила, что однажды пытками выведает у нее секрет того, как подруге, рожавшей, как и сама она, дважды, удалось сохранить девичью фигурку — с высоко зачесанными густыми белокурыми волосами, она казалась бы совсем молодой, если бы не потухшие глаза и тонкие, но глубокие морщинки у губ и в уголках глаз.
— Как твое здоровье, дорогая? — заботливо спросила Луиза шепотом.
— Благодарю, эту неделю мне гораздо лучше, — Иллария тепло улыбнулась подруге и немного нервно оглянулась на мужа. — У тебя не будет…
— Нет, Блэки отказались приехать, — поспешно заверила её Луиза. — не беспокойся, дорогая. Посидим в тихом семейном кругу. А твои сыновья, думаю, будут не против поболтать с моим Мервином. Ведь с Ликаоном они учились вместе. Успели соскучиться, я думаю. Ликаон, Полидор, как я рада вас видеть!
По старинному обычаю, казавшемуся Луизе весьма забавным, в семье Кэрроу было принято называть детей именами персонажей древнегреческой мифологии. Иногда имена казались подходящими, иногда звучали откровенно смешно. Луизе, впрочем, мало что резало слух.
Сыновья Илларии между тем поднялись по лестнице и поочередно приложились губами к руке миссис Нотт. Старший, Ликаон, темноволосый, с длинным мрачным лицом, поправил неловко съехавшие набок очки. Луиза отметила про себя, что без сильных линз его глаза с красноватыми прожилками в белках, вечно воспаленными веками и жидкими ресницами смотрели совершенно беспомощно. Полидор, благообразный мальчик, едва окончивший в прошлом году Хогвартс, очень походил на мать, и одно это безмерно располагало Луизу к нему. В отличие от Ликаона, вечно глядевшего букой и нелюдимого, у Полидора были очаровательные манеры и легкий характер. Учился он, правда, куда слабее брата, зато и учителя, и родня, и знакомые любили его куда больше.
— Очень рад вас видеть, миссис Нотт, — он склонил кудрявую голову. — На улице такая ужасная погода, а у вас, как всегда, уютно и мило.
— Да, и, как мне кажется, готовится сюрприз, — Луиза лукаво подмигнула мальчику. — А вот и Гораций! То есть, конечно, профессор Слагхорн, — она приняла строгий вид, вспомнив, что еще недавно кузен был у обоих мальчиков преподавателем зельеварения, а у Полидора — еще и деканом.
Гораций между тем поднимался по лестнице. Он всегда был толст, с годами еще раздобрел, но при том в нем не чувствовалось никакой тяжеловесности. Соломенного цвета волосы начали редеть, зато усы удивляли пышностью. Легко взойдя по лестнице, Гораций кивнул бывшим ученикам, поцеловал руку хозяйке, затем Илларии и поздоровался с Гектором Кэрроу. Тот неприязненно на него посмотрел… Кажется, он дошел уже до той стадии, когда пороки влияют на соблюдение правил приличия. «Какой пример сыновьям, — вздохнула Луиза про себя. — И бедная Иллария, ей ведь стыдно». Подруга коснулась руки своего любимца — младшего и что-то ему прошептала. Старший с отвращением и болью глядел на родителей.
— Пойдемте в гостиную, — улыбнулась Луиза. — Думаю, мистер Нотт и мистер Трэверс ждут нас там.
— Подозреваю, что они еще курят, дорогая, — возразил Гораций. — Ваш муж балуется время от времени. Но если уж рядом оказывается наш друг мистер Трэверс, комната будет насквозь пропитана табачным дымом.
— Сошлись два паровоза! — расхохотался Гектор Кэрроу. — Подумать только, какая у курильщиков солидарность!
"Да уж побольше, чем у пьяниц или тех, кто предпочитает опиум", — с раздражением подумала Луиза. Ликаон с презрением обернулся к отцу.
— Вы еще находите, что у вас есть чувство юмора?
— Ликаон! — Иллария мгновенно приняла строгий и холодный вид. Старший сын склонил голову и почтительно поцеловал ей руку. Младший, Полидор, смотрел в сторону — будто ничего не произошло.
"Она могла бы стать истинной леди Блэк, — вздохнула Луиза про себя. — Что стоило Арктурусу посвататься к ней, а не к этой авантюристке Яксли? Тогда Илларии не пришлось бы мучиться с мужем... И со старшим сыном, кажется, тоже".
— Мне в самом деле трудно понять такие удовольствия, — вздохнул как ни в чем не бывало Слагхорн. Сегодня он надел черный замшевый пиджак и темно-коричневую "бабочку" с желтыми прожилками, что придавало ему вид богемного художника.
— Но ведь ты же находишь удовольствие в зельеварении, а по мне это весьма неприятный процесс, — улыбнулась Луиза. — Идемте, я уже послала эльфа за мистером Ноттом и нашим сыном.
