Ядовитое растениеСветлые и темные волосы смешались, когда Миранда и Севостьян наконец-то добрались до "Растений..." Они с упоением водили пальцами по строчкам, перешептывались, обращая внимание друг друга на интересные моменты. Тихий голос Сева не мог помешать Дику играть в шахматы с Люпином, но в глубине души мальчик винил друга в том, что его партия не клеилась. На самом деле винить было некого, так как из Дика шахматист был никакой. Возможно, сказывалась психологическая травма: играть его учил дед в последний год своей жизни, Ричарду тогда исполнилось шесть. Время, проведенное над смешной клетчатой доской, назначение которой было непонятно аккуратно причесанному мальчику, наследнику великого рода, было единственным, когда дед его не бил. Тетя в шахматы не играла.
Тонкий палец с розовым круглым ногтем скользил по строчкам старинного фолианта. Страницы его пожелтели, а края их обтрепались и скруглились.
- Сев, а эта-то гадость где используется? - удивленно скривилась Миранда, постукивая пальцем по картинке.
- Сама ты... Прости. Это белладонна, растение сколь ядовитое, столь и полезное.
Миранда уже забыла обиду, так бесцеремонно нанесенную другом, который частенько увлекался настолько сильно, что практически не понимал, что делает или говорит.
«Белладонна обыкновенная [belladonna atropica] относится к условно ядовитым растениям [по классификации Уно Геннигса , составленной в 1785 году]. Условно ядовитыми они признаны потому, что кроме использования в приносящих смерть или длительную болезнь, так же применяются в сонных и болеутоляющих зельях, таких как: зелье Мгновенного Сна, Глоток Покоя, Сон без Сновидений, Безболье, Костерост+.
Впервые упоминается в исторических хрониках в 982 году в связи с именем известного знахаря Фомина Возмущенного, который описывает белладонну в своем трактате . Интенсивно используется в ядах быстрого действия, огромное распространение имеет в Италии в период Средних веков и Ренессанса. В конце восемнадцатого века белладонна одна из первых находит место в классификации Уно Геннигса. Сейчас широко используется в медицинских целях. Убийства с помощью яда белладонны уже много лет не практикуются даже в мире магглов. Белладонна выращивается в специальных теплицах Лекарственных растений третьей группы под контролем Травологического отдела Министерства Магии».
- А что такое Костерост+? - удивленно спросила Миранда. - Я знаю только простой.
- Новая формула. Говорят, не так противен на вкус и быстрее действует. Спишь, а кости срастаются. Я читал в июньском Вестнике зельеделия.
- Изобретение было оплачено сборной Англии по квиддичу, им-то оно необходимо, - не отрываясь от доски, промычал Дик.
- Шах и мат! - словно стесняясь, сказал Ремус с мягкой улыбкой на лице.
Дик даже не обиделся, не за что было, но чувствовал себя довольно неудобно. Миранда, разумеется, заметила это, обвела взглядом присутствующих и, прикрыв изящной ладошкой рот, зевнула.
- Извините, просто спать уже хочется. Все-таки уже погуляли, поужинали и здесь уже долго сидим. Не знаю, как вы, господа, а я иду спать, - проговорила она, вставая.
- Да, ребята, уже совсем поздно - засиделись. Мальчики, Твигги постелет вам здесь. Не против, а то комнаты гостевой у нас нет, - виновато разведя руками, улыбнулся хозяин.
- Отлично, - сказал Дик, собирая шахматные фигуры, - чем завтра раньше встанем, тем лучше.
Через полчаса мальчики, пожелав спокойной ночи хозяевам, пытались поудобнее свернуться в гамаках, по их просьбе наколдованных Твигги.
Шевеление Дика прекратилось раньше, и Севостьян засыпал под сладкое сопение друга.
***
Сон его был глубоким и душным. Одним из таких, когда не помнишь, что все происходящее не наяву. Видение стискивало его со всех сторон, и, продираясь сквозь его дебри, Севостьян уже не осознавал, где он и кто он. Фиолетово-красные круги перед глазами рассеялись, и внезапно он увидел двух мальчиков, которые стояли друг перед другом с явным намерением всыпать друг другу еще больше. На обоих были пыльные мантии, словно они нарядились в тряпки, которыми убирались, младший, возможно, он был просто ниже, орал на одной ноте. Второй смотрел на него с чувством явного превосходства.
Звуков Севостьяну, хотя вернее было бы назвать его наблюдателем, потому что так звали высокого мальчишку, который, усмехаясь, с вызовом смотрел на голосящего, как бы его назвать, наверное, брата.
На крик прибежала женщина, с копной густых каштановых волос.
- Джим, что случилось, хороший ты мой?! – она присела рядом с мальчиком и крепко обхватила его руками. Он тоже обнял ее, неловко вцепившись в воротник ее мантии.
- Гелмиона, Сев… меня… укусил! – он совал ей под нос ручонку, на запястье которой ужасно смотрелся красный, местами с сорванной кожей, след зубов каких-то крепких челюстей.
- Севостьян! Как ты мог?! – она отвесила хлесткий подзатыльник второму и, не видя его реакции, понесла Джеймса на кухню.
Внезапно Сев разревелся, тихо и зло. И внезапно проснулся. Теперь его, охватил не сон, а другая, более болезненная материя – память.
Тогда его обидела забота матери о другом, «неродном». Он был готов не то, чтобы укусить Джима, а чуть ли не убить его, чтобы того больше не было в жизни. Это была его первая ревность к женщине, от которой пахло кухней и тем, что на ней готовиться, лабораторией и ее зельями. Пленительный запах, который нравился ему больше всего. Это была его мама с ее обидными подзатыльниками и сладкими поцелуями. И ему она должна была читать сказки, сдвигая очки на кончик носа, и он должен был путешествовать с пиратами на необитаемый остров и летать на драконе за сокровищами, а не Джим. Гермиона всегда сидела в кресле, читая им, сидя строго посередине кроватей. Джим очень любил детские книжки с примитивными героями и сюжетами, только магические, которые поют песни и показывают сверкающие диорамы. Севостьяна же все больше увлекали и маггловские издания, вскоре он начал читать сам, великодушно разрешив Гермионе восторгаться вместе с Джимом приключениями фиолетового дракончика Локки, а сам, погрузившись в книгу, путешествовал то с капитаном Немо, то с Диком Сендом, иногда почитывая учебники для первого курса.
Обоим мальчикам было тогда около шести, разница в возрасте составляла два месяца, и старший, более начитанный, понимал, что родными братьями они быть не могут, поэтому однажды за семейным обедом он спросил у своего якобы отца – Гарри Поттера, как такое могло получиться.
Гарри сидел красный как рак, он не знал, как объяснить это мальчишкам. Его сын Джим был готов заплакать, узнав, что Мама на самом деле никакая ни мама, а тетя Гермиона. После этого случая Гарри не мог терпеть Сева за то, что «тот нанес мальчику психологическую травму», как он сам выражался в постоянных теперь ссорах с женой.
И начались драки. Мальчишки мутузили друг друга кулаками, подставляли друг другу подножки, Сев был хитрее и изобретательнее, Джим сильнее физически. О, Гермиона наказывала обоих. Он помнил, как примерно в том же возрасте. Они подрались в гостиной: сначала Джим долго дразнил Севостьяна, потом тот отлупил его тяжеленным томом, который читал в тот момент, потом … оба пришли в себя от ярости только, когда раздался звон стекла. Гермиона была разъярена, тогда он не понял чем, любой маг может заклинанием «Репаро» починить вазу, теперь он знал, он представила, как они оба могли порезаться, катаясь по полу. Она поставила их на кухне в разных углах, и они, проголодавшись, смотрели, как она готовит мясо и спагетти. Поели они только с приходом Гарри с работы. Такое было только единожды: в дальнейшем они старались не попадаться.
В случае с укусом разбор полетов был грандиозный, с участием Гарри. Севостьян до сих пор не мог забыть, с какой ненавистью смотрел на него Гарри и ту его фразу, которую он запомнил на всю жизнь.
- Если б эти упивающиеся не сдохли в Азкабане, я бы сам их поубивал за то, что они сделали нам. Воспитывать этого выродка – та его задачка!
И он помнил, как Гермиона упала на колени рядом с ним, и как мать и сын, обнявшись, уснули на диване в гостиной, и как пахло от нее корицей и грибами. На утро Гарри умолял о прощении, и почему-то Гермиона не ушла от него. Причину этого Сев не знал до сих пор.
Он так и не уснул до утра, обнимал колени руками и плакал.
