Главы 35 - 3735.
До вокзала мы добирались порознь - членам Ордена хватило ума не доставлять меня к платформе в компании гриффиндорцев. Хотя я попытался настоять на том, чтобы идти на Кингс-Кросс самостоятельно, со мной отправился незнакомый мужчина, молчавший всю дорогу, что можно было только приветствовать. Я тащил целый рюкзак новых учебников, которые не успел даже толком полистать, стремясь прочесть в последний вечер и ночь как можно больше взятых с чердака книг. Заснуть так и не удалось, поскольку первую половину ночи я читал, а вторую просидел на кухне, и теперь солнце казалось мне слишком ярким, проезжавшие машины тарахтели слишком громко, а объявления об отправлении поездов на вокзале читали чересчур пронзительными голосами.
- Знаешь, куда теперь? – спросил меня мужчина, когда мы оказались неподалеку от платформы.
- Доберусь, - кивнул я и дальше пошел один. К этому времени мою сонливость как рукой сняло. Сейчас я второй раз в жизни окажусь на платформе 9 3/4 и, быть может, увижу родителей своих одноклассников! У меня есть шанс встретиться с Клайвом Пирсом! Подхватив новенький, набитый учебниками рюкзак, я устремился к перилам и, не слишком заботясь о том, сколько магглов меня видят, прошел сквозь поручни.
Хотя до отправления поезда оставалось не менее двадцати минут, платформа была полна народу. В густом белом пару, исходящем от "Хогвартс-экспресса", сложно было разобрать лица стоявших вокруг людей. Мне не хотелось выглядеть так, словно я кого-то ищу – кого, в самом деле, мне здесь искать? – а потому я неспешно двинулся вперед, то и дело обходя возникающих из клубов пара детей и взрослых, телеги с багажом, сумки и клетки с животными.
Вынырнув из очередного облака, я оказался на относительно чистом участке платформы. Здесь было меньше народу, и клубы плотного пара не скрывали лиц стоящих у поезда. Некоторые ученики были мне знакомы, но никто из них не учился в одном потоке со мной. Все еще надеясь встретить Пирса, я дошел до середины состава, смотря преимущественно на правую сторону платформы, где толпилось большинство семей, как вдруг ощутил на себе пристальный и от того сразу настороживший меня взгляд. Обернувшись влево, у дверей ближайшего вагона я заметил семейство Малфоев – Драко и его отца, Люциуса. Оба они внимательно и чуть напряженно следили за мной. "Он знает", подумал я, чуть замедлив шаг, чтобы получше рассмотреть Люциуса.
Ему оказалось свойственно знакомое мне по лицу Драко презрительно-высокомерное выражение, которое, впрочем, не могло скрыть внутренней тревоги и беспокойства. Ни то, ни другое меня не касалось, существуя уже давно - возможно, всегда, а возможно, лишь последние два месяца, со времени возвращения Волдеморта. "Ну конечно, - мысленно усмехнулся я. - Потратил на Уизли артефакт Темного Лорда, да еще так бездарно... Несладко, небось, пришлось?" Я отвернулся от Малфоев и направился дальше, в глубине души наслаждаясь произведенным эффектом и размышляя, не перестанет ли со мной общаться Нотт - мало ли чего успел наговорить ему отец?
Пройдя еще вагон, я, наконец, увидел знакомые лица: посреди платформы стояла Полина Мазерс, а рядом с ней - Трент Пирс. Молодой высокий мужчина в маггловском костюме-тройке что-то говорил им обоим. Пару секунд я колебался, но потом все же решил подойти.
- Привет, - сказал я, легко хлопнув Пирса по плечу. Он обернулся и мгновенно расплылся в улыбке.
- Ага! - воскликнул он. - Смотри-ка, кого сюда занесло!
- Привет, Линг! - обрадовано сказала Полина. - Какими судьбами в Лондоне?
- Привет, - кивнул я. - Да вот, за учебниками отпустили - Хагрида-то сейчас нет...
Такое сомнительное объяснение ни у кого не вызвало вопросов.
- Это мой брат, - Полина показала на молодого человека. Тот протянул мне руку.
- Брайан.
- Линг, - ответил я на крепкое рукопожатие.
- Рад знакомству, - проговорил Брайан Мазерс и быстро взглянул на часы. - Все, заходите в вагоны. Я должен убедиться, что вы сели, и после этого оставлю вас в покое.
- Хорошо, хорошо, - Полина махнула рукой и ухватила Пирса за предплечье. - Пошли ближе к началу, там обычно не так много народу.
Мы нырнули в очередное облако пара. За эти два месяца мои товарищи изменились столь разительно, что я не смог сходу понять, что же такое с ними произошло. Выросли, повзрослели, перестали быть детьми? А может, Полина сменила прическу? Я уже и не помнил, какой она была на четвертом курсе… Брайан Мазерс шел рядом с нами, не обгоняя и не выпуская из виду. Выйдя на чистое пространство, Полина остановилась у первой свободной двери и осмотрелась по сторонам.
- О, там Нотт! - воскликнула она и замахала рукой. Я проследил в направлении ее взгляда и увидел ту же картину, что предстала передо мной несколько минут назад - отец и сын Нотты, разговаривавшие неподалеку на платформе, обернулись, посмотрели на нашу компанию и как по команде уставились на меня. "Вот черт, - с досадой подумал я, - и что они все пялятся, будто я какой-то экспонат?"
- Значит, это Георг Нотт? - пробормотал Мазерс, остановившийся у вагона рядом со мной. "Может, он аврор?", мелькнуло у меня в голове при виде сосредоточенного лица молодого человека.
Я оказался участником странной сцены молчания. Нотты смотрели на меня выжидающе, словно не зная, как себя повести; Мазерс разглядывал их так, будто хотел лучше запомнить, а Пирс отчего-то помрачнел и переводил взгляд с Полины, улыбавшейся Теду, на ее брата. Мне это надоело, и я подошел к молчащему семейству.
- Здравствуйте, - сказал я старшему Нотту, который выглядел точно так же, как на тех фотографиях, что его сын показывал нам после поездки в Таиланд, и протянул руку. Тот мгновенно утратил всю свою нерешительность и приветственно улыбнулся.
- Приятно познакомиться, - произнес он и пожал руку в ответ. Нотт, однако, молчал и не улыбался. В эту секунду машинист дал свисток.
- Что ж, - сказал Георг Нотт, повернувшись к сыну. - Думаю, теперь я тебя оставлю. До отхода пять минут, так что вам нужно торопиться занимать места.
Купе нашлось без проблем. Мы запихнули свои рюкзаки и сумки на багажную полку и опустились в кресла; заходивший последним Пирс захлопнул дверь и сел рядом с Полиной, устроившейся у окошка. Он выглядел все таким же мрачным и сосредоточенным, каким был на перроне. Нотт тоже казался не слишком веселым.
В купе царило ощутимое напряжение, причина которого, судя по всему, была непонятна лишь одному мне. Поезд, наконец, начал медленно отходить от платформы, и я решил прояснить ситуацию.
- Что, черт возьми, здесь происходит? - проговорил я, развернувшись к Нотту, уставившемуся в окно. Полина отвела глаза от медленно проплывающих мимо нас двухэтажных вокзальных зданий и с интересом посмотрела на меня. Нотт бросил в мою сторону быстрый взгляд.
- А ты не знаешь, - язвительно сказал он.
- Не имею ни малейшего представления.
Нотт отвернулся. Я вопросительно глянул на Полину - она всегда умела проявлять чудеса дипломатии, когда ситуация требовала разрешения конфликтов.
- Ты правда не знаешь? - вместо этого удивилась Полина.
- Да о чем вы вообще говорите! - воскликнул я. - Что я такого должен знать?
- Ну, за это лето много чего случилось, - процедил Нотт, снова посмотрев на меня. - Сомнительно, что ты не в курсе.
- Так, ладно, - я постарался собраться с мыслями. Возможно, мы говорили о разных вещах - если Нотт и мог как-то знать об интересах Волдеморта хотя бы из намеков отца, то почему на него злится Пирс? Здесь было что-то другое, и я не собирался провести следующие десять месяцев в одной комнате с дующимися друг на друга друзьями-приятелями. - Давайте все же проясним ситуацию. Как я погляжу, вы с Пирсом что-то не поделили, иначе с чего бы вдруг такие мрачные рожи... Я должен знать причину? О ней что, писали в "Ежедневном пророке"?
Полина усмехнулась. Пирс, наконец, поднял голову.
- Уж конечно в "Пророке" о таком не напишут.
- Тогда будь так добр, просвети, - сказал я. - Что конкретно произошло?
- А то, что к нам в дом заявились Пожиратели, - проговорил Пирс, бросив красноречивый взгляд на Нотта.
Я похолодел. Вряд ли Клайв Пирс оставил хоть одного Пожирателя в живых, если те угрожали его семье. Небольшой разрывающий торнадо или мгновенно вскипающая кровь - сильному стихийному магу исполнить подобные заклятья не составило бы никакого труда.
- Они хотели, чтобы отец к ним присоединился, - продолжил Пирс. - Но он им даже ворота не открыл, так и разговаривал через решетку. Сказал, что если со мной или с моей мамой - или даже с нашими совами, - что-нибудь случится, то их хозяину останется жить считанные дни, потому что против него выступит не жалкая кучка неумелых авроров, а его друзья и коллеги, с которыми он не советовал бы связываться ни Темному Лорду, ни кому бы то ни было еще.
- Круто, правда? - не удержалась Полина. Пирс хоть и казался недовольным, но с трудом подавил улыбку.
- И что, к тебе приходил отец Нотта? - спросил я.
- Нет, - сказал Пирс. - Темный Лорд не такой идиот.
- Тогда в чем проблема-то? - не понял я. - Что вы друг на друга дуетесь?
- Да нет никакой проблемы, - ответила Полина и посмотрела на Нотта. - Так, детский сад...
- Я не дуюсь! - возмутился Нотт. - И вообще, он здесь не причем! - Нотт послал Пирсу яростный взгляд. - К тому же, согласно официальной позиции министерства, воскресшего Темного Лорда не существует, так что непонятно, о чем вы здесь болтаете.
- Ой, да ладно, - протянула Полина, снисходительно глядя на Нотта. - Все, кому надо, знают, что он вернулся.
- Знают? - переспросил Нотт. - А знают ли эти "все, кому надо" про небольшое приключение, которое пережил один наш общий знакомый не далее как пару недель назад? - И с этими словами он прищурился и посмотрел мне в глаза.
Пирс на время оставил свои мрачные размышления и взглянул на меня с некоторым интересом. В глазах Полины зажегся огонь любопытства.
- Так-так, - сказала она, потирая ладони в предвкушении очередной остросюжетной истории. - Ну-ка давай, выкладывай, что там у тебя случилось?
Отчетливо понимая, что все сказанное мною будет рано или поздно передано как минимум в две семьи, я осторожно ответил:
- Ну, Волдеморт, кажется, проявляет ко мне некоторый интерес... уж не знаю, почему.
- И? - кивнул Нотт, который, как я теперь убедился, был в курсе моей встречи с Темным Лордом.
- И... - на секунду меня посетило ощущение дежа вю - я рассказывал об этом уже в третий раз, - и мы с ним встречались. Вот! Довольны?
Полина вытаращила глаза.
- Ты встречался с Темным Лордом?! - восторженно прошептала она.
- Получил Темную Метку? - спросил Пирс язвительно.
- Да ничего я не получил! - возмутился я и вытянул вперед обе руки. - Разве не видишь? И вообще, не надо делать из этого какое-то событие!
- Ну конечно, - продолжил Пирс. - Ведь каждый учащийся Хогвартса этим летом побывал на аудиенции у Темного Лорда. Чего об этом говорить-то!
- Если ты так хочешь к нему на аудиенцию, мог бы обсудить это с отцом, - проговорил я. - Кто знает, может, тогда он не дал бы Пожирателям от ворот поворот.
- Я-то не хочу к нему на аудиенцию! - обозлился Пирс. - А вот тебе, судя по виду, там понравилось!..
- Начинается, - вздохнула Полина и с деланной укоризной посмотрела на меня. - Хватит вам склочничать. Не хватало только, чтобы из-за такой ерунды вы тут все поругались...
- Ты же сама сейчас чуть ли не до потолка прыгала, когда услышала, что Ди вызывал Темный Лорд, - с усмешкой напомнил ей Нотт.
- Во-первых, я не прыгала, - с достоинством заметила Полина. - А во-вторых, мне и правда интересно, о чем они говорили. Это ведь не тайна, правда? - Она выразительно посмотрела на меня. - Ты ведь нам расскажешь?
- Мы говорили о магглах, - вяло ответил я. - Еще о генетике... о том, что в министерстве сидят одни дураки, а в Хогвартсе не мешало бы преподавать Темные искусства. Ничего особенного, просто поболтали.
- Как мило, - скривился Нотт. - Прямо светская беседа.
- Слушай, а ты часом не завидуешь? - поинтересовался я, желая все же выяснить причину его злобствования. Нотт аж подскочил.
- Завидую? Я что, похож на самоубийцу?
- Все, хватит! - рявкнул Пирс. Мы с Ноттом удивленно обернулись; даже Полина вопросительно изогнула бровь. - Хватит, - повторил он, отбрасывая со лба длинные волосы. - Полина права. Не хватало только, чтобы мы переругались из-за всяких там Темных Лордов.
- Подумать только - "всяких Лордов"!.. - недовольно пробурчал Нотт, но спорить не стал.
- Зато, - продолжил Пирс уже более миролюбиво, словно это не он несколько минут назад волком глядел на Нотта, - последние две недели я был в гостях у Полины, и мы узнали кое-что действительно интересное.
- Как например? - скептически хмыкнул Нотт.
- Как например, - с коварной улыбкой произнесла Полина, - кто у нас в этом году будет преподавать защиту!
Все нелестные эпитеты, которыми Полина наградила Долорес Амбридж - "министерскую пикси", - оказались, к сожалению, верны. Не знаю, откуда ее многочисленные родственники проведали о новой преподавательнице, но родители сочли нужным предупредить их с Пирсом, чтобы те вели себя крайне осмотрительно.
- Положению Дамблдора сейчас не позавидуешь, - тихо рассказывала Полина, пока поезд несся среди холмов, приближаясь к горам, за которыми нас ожидал Хогвартс и горячая еда. - Министр не верит насчет Темного Лорда, "Пророк" несет всякую галиматью, вроде того, что Поттер на турнире просто чокнулся, а если директор продолжит гнуть свое, Фадж может наломать дров.
- Поэтому они ее и прислали, - пробормотал Нотт. - Будет вроде министерского шпиона.
- Вот-вот, - кивнула Полина. - Так что злить ее не стоит. Потерпим годик.
Но это было проще сказать, чем сделать. Войдя в Большой зал после долгого путешествия на поезде и тряски в запряженных фестралами каретах, мы устроились так, чтобы лучше видеть учительский стол, в центре которого восседал Дамблдор, а рядом пристроилась та самая Амбридж, больше смахивающая на расфуфыренную домохозяйку, вышедшую за сладостями в кондитерскую по соседству, нежели на высокую чиновницу министерства магии. Ритуал распределения прошел по-старому: Слизерин заполучил очередные полтора десятка испуганных малолеток, мы дежурно аплодировали, чтобы чем-то занять себя в ожидании ужина, и лишь после этого на столах появилась еда.
"Полторы недели, - думал я, неторопливо поглощая рыбу с морковным гарниром, - меня не было здесь всего каких-то десять дней, а я уже отвык и начал скучать". Хагрид еще не вернулся, но остальные преподаватели сидели на своих местах, и я вспомнил, что меня ожидают дополнительные занятия по магии стихий у Флитвика, а также серьезный нагоняй от Снейпа за стимулятор. "Но что он может сделать? - размышлял я, поглядывая на зельевара, сидевшего, по своему обыкновению, с краю стола. - Заставить потрошить живность? Перебирать тритоньи глаза? Это пройденный этап и уже давно не наказание". Однако, несмотря на подобные размышления, перспектива предстать перед разгневанным деканом меня отнюдь не радовала.
Ближе к концу ужина я внезапно осознал, насколько двусмысленным теперь является мое положение. Не у одного Нотта с Малфоем родители были в Пожирателях, и не им одним были даны в отношении меня наказы.
- Да, - с легким смущением поведал мне в поезде Нотт, когда мы вышли в туалет и ждали, пока освободится кабинка. - Отец говорил, чтобы я ни во что не влезал - ну, это как обычно, он же знает, что Малфой всегда бежит впереди паровоза, - и насчет тебя кое-что... - он выдержал паузу. - Чтобы был с тобой поаккуратнее.
- Я не ваза, чтобы быть со мной поаккуратнее, - ответил я. Нотт даже не улыбнулся.
- Много ты понимаешь, - сказал он. - То, что у Темного Лорда планы на твой счет, делает из тебя, прости за каламбур, темную лошадку, и кем она в конце концов станет, никому не известно: может, фаворитом, а может, вообще не дойдет до финиша. Поэтому логично, что с тобой надо быть именно аккуратнее. И никак иначе.
Дверь туалета распахнулась, и на пороге возник Захария Смит. Он смерил нас презрительным взглядом и зашагал по вагонному коридору.
- Что это он о себе думает! - возмутился Нотт, глядя ему в спину. - Барсук недоделанный!
- Я тебя слышал, - Смит резко повернулся и наставил на Нотта указательный палец. - Смотри, змееныш, как бы потом не пожалеть!..
Я сказал:
- Оставь его, он же бладжером ударенный.
- Чертов Хаффлпафф, - пробормотал Нотт и скрылся в туалете. Смит поглядел на меня так, словно будь у него в руках этот бладжер, он бы без колебаний запустил им мне в лицо.
Сейчас, сидя в Большом зале, я начинал понимать, что столь неоднозначное положение ставит меня между двух огней, и ни одна из сторон не может испытывать ко мне сколько-нибудь значительного доверия. Следя за Дамблдором, произносившим очередную речь перед насытившимися учениками, я вдруг подумал: а ведь он так ничего и не сказал мне об огненной плети. Ни слова. Такое впечатление, что если я стану заниматься где-нибудь рядом с домом Хагрида, он сделает вид, что так оно и должно быть. Или пришлет Флитвика в качестве тренера. Получается, он дает мне добро на продолжение самостоятельных занятий - что не запрещено, то разрешено. А отсюда следует...
- Эй! - сидевший рядом Пирс толкнул меня в плечо. - Смотри, кто сейчас будет выступать!
Я с трудом вернулся из своих размышлений и увидел, как Дамблдор садится за стол, предоставляя слово нашей новой преподавательнице защиты. Увы, но Долорес Амбридж обладала качеством, широко свойственным плохим учителям - она говорила слишком много и ни о чем конкретно, усыпляя аудиторию монотонной речью, в которой если и было что-то значимое, то оставалось не услышанным из-за бездарного исполнения.
- Где же страсть? - бормотал я, поставив локти на стол и зажав голову между ладоней. - Где жажда донести до нас истину? Где напор, где стремление убедить нас в том, в чем вы хотите нас убедить?.. Вот ведь послали подземные боги балаболку.
Нотт покосился на меня и постучал пальцем по виску. Я с тоской смотрел по сторонам, желая только одного - поскорее добраться до кровати и выспаться. Проплывавший мимо Кровавый Барон вдруг остановился прямо за спиной Нотта и поймал мой взгляд.
- Жаль, что вы их спрятали, - проговорил он тихим, низким голосом. Я непонимающе покачал головой.
- Свои картины, - объяснил Барон. - Я любовался ими по ночам. Кто бы мог подумать, что
они являются и вам...
Нотт вытаращил на меня глаза.
- Это для сохранности, - прошептал я Барону в ответ. - А то мало ли... еще растащат на сувениры.
Кровавый Барон степенно кивнул и отправился дальше, к новичкам, которые, завидев его приближение, заметно оживились, убаюканные до этого болтовней Амбридж.
- Кто это тебе является? - настороженно спросил Нотт. Пирс ответил:
- Опять, наверное, нарисовал что-нибудь безумное... Отец, кстати, ждет твоих новых работ, ты вроде как обещал.
- Обязательно пришлю, - кивнул я. - Только вот разберусь с насущными делами.
Когда Снейп пошел по ряду, раздавая расписания, я с разочарованием увидел, что мои субботы, равно как и воскресенья, оказались свободными. Впрочем, расстраиваться было рано - возможно, все дело было в Амбридж, появление которой не вызвало восторга среди преподавателей. Слушая речь чиновницы, профессор Вектор периодически возводила глаза к потолку, Макгонагалл сидела, натянутая, как струна, а Спраут скептически посматривала на новую преподавательницу, словно примериваясь, кого лучше на нее напустить - кусачий папоротник или ночную бестию, хищное ползучее растение, к которому не стоило приближаться без острого мачете в руках.
Малфоя действительно назначили старостой, и он прошел мимо нас, задрав нос и с гордостью демонстрируя свой значок. За ним торопились взволнованные первокурсники. Когда мы спускались в подвалы, нас нагнал Флетчер, сидевший в этот раз вдалеке от нашей компании.
- Как провели лето? - весело поинтересовался он. Нотт с Пирсом переглянулись. Я мысленно порадовался, что все причины для своих глупых разборок они оставили за стенами школы. Впрочем, теперь, после нашего разговора в поезде, я знал одно - миротворец из меня никудышный.
- Слушай, Флетчер, - сказал я. - Ты когда-то говорил, что один твой родственник учился в Слизерине?
Тот мгновенно насторожился.
- И что?
- Как его звали?
- А зачем тебе?
- Просто так, вспомнилось почему-то.
- Ну, это вообще-то младший брат моей бабушки по отцу, Фунгус, кажется, или Мундус... С нами он не общается, а бабушка о нем даже и вспоминать не хочет, - ответил Флетчер. - Говорит, в семье не без урода.
- Да, уроды в семье - это просто какая-то заразная болезнь, - сказал я, испытывая непонятную досаду. Надо же, как забавно получается: та куча тряпья с вонючей трубкой в зубах, бомжеватый Флетчер, у которого еще какие-то дела с Близнецами, оказывается, родственник нашему толстячку?.. Да еще и член дамблдоровского ордена? "Что ж, - думал я, забирая из наваленных перед лестницей сумок и чемоданов свой рюкзак, - возможно, все совсем наоборот, и уроды на самом деле не такие уж уроды, а расфуфыренные домохозяйки прячут в рукаве пару интересных трюков. Скоро увидим, кто чего стоит. Недолго осталось ждать".
36.
На пятом курсе мы сдавали С.О.В., после чего могли получить свидетельство об общем Среднем Образовании Волшебника и катиться на все четыре стороны, а могли остаться и проучиться еще два года. На первом своем занятии каждый преподаватель счел нужным предупредить, сколь трудным будет для нас этот год, и что все наши усилия должны в итоге сводиться к тому, чтобы хорошо сдать экзамены.
На сдвоенной с Равенкло гербологии профессор Спраут привела нас в новую большую теплицу, с которой я уже успел познакомиться в начале июля, собрала у входа в широкий полукруг и объявила:
- Прежде, чем мы начнем урок, позвольте довести до вашего сведения одну важную вещь. В конце пятого курса вы сдаете С.О.В. Это не просто экзамен, какой вы обычно проходили до этого. От него в некотором смысле зависит ваше будущее. Вам придется вспомнить все, что мы изучали предыдущие четыре года, а также хорошенько усвоить новый материал пятого курса… Мистер Пирс и мисс Мазерс, перестаньте болтать! За лето не наговорились? Спасибо. Так вот. То, что мы будем изучать в этом году, разительно отличается от того, чем мы занимались прежде. Нам предстоит изучить жизненный цикл ряда растений, начиная от посадки семян и заканчивая их сбором у выросших экземпляров. Вам придется посещать теплицу регулярно, а не только во время занятий. К концу семестра вы сдадите мне дневник наблюдений за вашим растением с подробным описанием его жизненного цикла… Мистер Пирс, еще одно замечание, и остаток урока проведете рядом со мной! Итак. У вас будет много теоретических работ, много практических работ, а в мае придется сдавать курсовую. Тему можете начинать выбирать уже сейчас и не забудьте заверить ее у меня. А теперь, пожалуйста, подойдите вон к тем столам слева от входа...
- Уверен, нечто подобное мы услышим еще не раз, - пробормотал Нотт, когда мы остановились у длинного металлического стола, на котором были расставлены большие горшки и коробочки с семенами. - И курсовые для всех придется писать, и заданий будет тьма тьмущая.
- Мы их и так писали, - ответил я, - просто называлось это иначе. Ничего, не мы первые, не мы последние.
- Хорошо тебе говорить - ты С.О.В. хоть сейчас можешь сдать...
- Ага, особенно по истории, - усмехнулся я, испытав, однако, смутное беспокойство при мысли о том, что мне придется заново перечитывать весь курс истории магии, которую я еле-еле вытягивал на "удовлетворительно".
- Внимание! - профессор Спраут хлопнула в ладоши, и гул, стоявший в теплице, стих. - Сейчас вам предстоит выполнить следующее: во-первых, определить состав почвы в двух любых горшках, что стоят перед вами; далее, разобраться, что за семена лежат в коробочках рядом с ними, а также какие из них подходят для выращивания в данных типах почв. Когда вы все это сделаете, то поднимете руку, и я подойду к вам, чтобы проверить ответ. После этого вы назовете, какое из представленных растений будете выращивать в этом семестре. Именно за ним вы будете ухаживать, и его жизненный цикл описывать. Все поняли задание?
- Да... - раздались нестройные голоса, и профессор Спраут кивнула, разрешая начинать.
Я с сомнением уставился на стоящие передо мной горшки. В одном из них была грубая почва, в равных пропорциях состоявшая из песка, мелких камней и земли. Содержимое другого походило на торф, а в третьем была обычная земля. Я подвинул к себе первый горшок, покосившись на Нотта. Тот не слишком любил гербологию, но всегда получал по ней "превосходно" или "выше ожидаемого".
- Что? – недовольно сказал Нотт, заметив мой взгляд. - Не нужен мне твой песок, я буду зеленый мухомор выращивать...
Перед ним уже стоял горшок с черной землей и коробка с кусочком грибницы. "Может, мне тоже взять гриб?", подумал я, но тут же отмел эту идею. Не слишком-то это интересно и вдохновляюще - наблюдать за тем, как растут грибы. Впрочем, зеленый мухомор был довольно своенравным созданием, и чтобы вырастить полноценный экземпляр, требовалось определенное мастерство и упорство. Поразмыслив и рассмотрев семена в своей коробке, я решил, что буду выращивать бешеный молочай, семена которого были благоразумно укрыты прозрачной стеклянной крышкой. "Уж его-то будет интересно наблюдать", подумал я и поглядел по сторонам. Профессор Спраут стояла рядом с одним из учеников Равенкло и делала записи в свой журнал. Несколько человек уже держали руки поднятыми.
- Кого решил? - спросил Нотт.
- Бешеный молочай, - ответил я.
- И почему я не удивлен? - Нотт скептически покачал головой. - Пожалуй, не буду составлять тебе компанию в походах сюда. Не хочется потом лечить ожоги.
- А перчатки для чего?
- Чтобы ухаживать за этим молочаем, надо одеваться в космический скафандр, - сказал Нотт. - Он не только жалится, он еще и плюется, как тот коровяк, помнишь?
- Есть же очки, маска... Protego, в конце концов.
- Ну и зачем тебе все это надо? Маска, очки, Protego - ты как будто специально стараешься еще больше усложнить себе жизнь.
- Так интереснее, - ответил я, в глубине души понимая, что Нотт в очередной раз прав. Пожалуй, настало время признаться, что даже намек на возможную опасность, пусть сколь угодно незначительную, заставлял меня делать выбор в пользу более рискованного пути. "Наверное, это что-нибудь врожденное, - размышлял я, пока с поднятой рукой ждал профессора Спраут. - Недостаток какого-нибудь гормона... зависимость от адреналиновых всплесков... что-нибудь органическое. В теории, над этим надо как-то работать, преодолевать, - вспомнил я прочитанные книги о тибетских магах и их учениях, - чтобы обрести покой и невозмутимость, но с другой стороны... ведь так действительно интереснее. Обрести покой я еще успею, а вот возможность вырастить бешеный молочай предоставляется мне, скорее всего, в первый и последний раз".
В тот же день мы спустились в подвалы на первый урок зельеварения. Я искренне надеялся, что гриффиндорцы, с которыми я провел последние десять дней августа, не обратят на меня внимания и не станут здороваться, как это было принято в доме у Блэка, и мои надежды полностью оправдались. Снейп, как и профессор Спраут, предварил наше занятие кратким сообщением на тему предстоящих экзаменов, недвусмысленно дав понять, что на своем шестом курсе не жаждет увидеть подавляющее большинство из присутствующих учеников.
Зелье умиротворения, которое он задал нам варить, было не слишком сложным, но требовало внимания из-за множества мелочей и постоянного добавления ингредиентов. Весь прошлый семестр я готовил зелья альтернативными способами, и такой подход прочно вошел в мое сознание как непреложный закон, которому я был обязан следовать на уроках Снейпа, наверное, до самого конца седьмого курса. Потратив десять минут на выведение формулы, позволявшей мне приготовить этот состав чуть быстрее и затратить на него меньше усилий, я примерно за час сварганил зелье, и когда над моим котлом взвился серебристый дымок, пролевитировал себе один из флаконов, чтобы перелить в него полученный настой. Однако Снейп, прежде не обращавший на меня никакого внимания, мгновенно оказался рядом, словно караулил именно этот момент.
- Мистер Ди, - проговорил он, - скажите мне, что произойдет, если кому-нибудь доведется выпить ваш настой?
Я припомнил все свои действия, скосил глаза на формулу, нацарапанную на клочке пергамента, и ответил:
- Ну... думаю, он успокоится.
- Причем навсегда, - ухмыльнулся Снейп. В классе раздались смешки. - Проанализируйте свою формулу и найдите ошибку. И подумайте, можно ли ее исправить в этом составе...
Оставшиеся двадцать минут я проверял и перепроверял все, что было написано на пергаменте, просчитал вес участвовавших в реакции ингредиентов и нашел еще один альтернативный способ приготовления настоя, однако никакой ошибки в формуле не обнаружил. Сверив ее с тем, что было написано на доске, я приуныл. Может, Снейп придумал этот ход, чтобы задержать меня в классе после занятий? "Нет, для этого он не стал бы врать насчет зелья", решил я и вновь обратился к формуле. Мысли казались почти материальными, образуя в голове причудливые конструкции, призванные обнаружить вкравшуюся в расчеты ошибку... Снейп тем временем поднял себе (и Малфою) настроение, в очередной раз придравшись к Поттеру, и скоро скомандовал, чтобы все сдавали полученные настои. Посмотрев на котлы Пирса и Грейнджер, я не заметил отличия между своим зельем и тем, что получилось у них. Поскольку свое задание я так и не выполнил, то остался на месте, ожидая, пока все покинут класс. "А еще стимулятор...", тоскливо подумал я, чувствуя себя все менее уверенно. Наконец, дверь за последним учеником закрылась, и в помещении повисла тяжелая тишина.
Снейп молча расставлял флаконы с только что приготовленными настоями в небольшую коробку. Мне ничего не оставалось, как только ждать. Время тянулось, от моего зелья над погашенной горелкой уже не поднимался пар, и я рассеянно смотрел на его плотную непрозрачную поверхность. Что с ним может быть не так? Оно слишком концентрированное? Но почему, что так усилило его действие? Пропорции вроде были соблюдены...
Я оторвал глаза от содержимого своего котла и увидел, что Снейп стоит напротив моего столика. Когда он успел подойти и как я мог его не заметить? Взгляд зельевара можно было бы назвать враждебным, но эта враждебность, скорее, отражала крайнюю степень его недовольства. Совершенно очевидно, что неправильно сваренное зелье являлось меньшей из моих проблем.
- Если бы, - начал декан, и несмотря на его тихий, обманчиво спокойный голос, я ощутил, как у меня по коже ползут мурашки, - вы были студентом любого другого факультета, я бы поднял вопрос о вашем исключении. Мало того, что вы без разрешения пользовались ингредиентами, которые вам не принадлежат, вы еще и варили из них наркотический состав, вызывающий серьезную биохимическую зависимость и, как следствие, синдром отмены. Я предупреждал вас, чтобы вы этого не делали, и не потому, что жалел составляющих, а потому, что знаю, к чему приводят подобные опрометчивые и безответственные шаги. На целых два месяца вы утратили контроль над собственной жизнью и работой своего организма: ими управляло сваренное вами зелье. Вы добровольно, безо всяких на то причин сдались на милость какого-то варева!
Снейп замолчал, разглядывая меня так, будто я был интересным, но отвратительным экземпляром его коллекции уродцев. Мне нечего было ответить - он был прав, а я нет.
- Все, чего вы достигли, обратившись к этому зелью, можно обрести без него, - продолжил Снейп. - Учитесь этому, а не обманам своих чувств... - Он снова помолчал, а потом добавил: - Курсовая работа, которую вы сдадите мне в мае, будет касаться стимуляторов. Тему сформулируете сами. Описания составов, формулы, воздействие отдельных ингредиентов на организм, побочные эффекты, антисыворотки, синдромы отмены и способы их снятия – минимум двадцать стандартных свитков.
Я не посмел возразить, услышав о таком чудовищном объеме, поскольку за эти минуты напредставлял себе значительно более худших наказаний.
- Вы исправили формулу? - спросил меня зельевар, выдержав небольшую паузу.
- Нет, - понуро ответил я. - Я не нашел ошибки.
- Исправите ее к следующему занятию и покажете мне, - он махнул палочкой, опустошив мой котел. - Ваши субботние занятия с профессором Флитвиком продолжатся, наши с вами - закончены.
- Это из-за стимулятора?! - воскликнул я, в отчаянии уставившись на Снейпа. Тот помедлил и ответил:
- Нет. Просто мне больше нечему вас учить.
- Как это нечему! - возмутился я. Ничего себе отговорка! - Вы всегда находили все, что хотели... и еще я не умею менять отношение к воспоминаниям... Пожалуйста, сэр, вы же сами знаете - я пока мало что могу!
Это было не совсем верно, поскольку довольно значительный и важный пласт моей памяти оказался Снейпу недоступен, но я был готов рисковать разоблачением, учитывая позицию Дамблдора, которая в данный момент лучше всего характеризовалась как "невмешательство". Снейп задумчиво направился к своему рабочему столу.
- Я поговорю с директором, - сказал он, наконец. - Зайдите ко мне в субботу вечером, в то же время. И будьте осторожны с Амбридж. Ясно?
- Да, сэр! - ответил я, старательно подавляя вспыхнувшую радость. Все мое уныние улетучилось в мгновение ока. Казалось, я уже забыл, каким измотанным был весь прошлый год из-за субботних занятий у двух преподавателей, и каким беспощадным бывал Снейп на наших уроках. Поднимаясь в Большой зал на обед, я недоумевал, зачем он сказал, что ему больше нечему меня учить? Ведь если следовать учебникам и книгам по окклюменции, мы не прошли и трети материала! Может, это все-таки было наказание, и мне удалось его уговорить? "Наверное, он хотел, чтобы я его попросил", пришел я к выводу, усаживаясь за наш стол, где уже почти никого не было. Еда остыла, но я не обратил на это внимания, поглощенный мыслями о новых субботних уроках и о том, что представляет собой эта Амбридж, если Снейп предупредил меня быть с ней осторожнее.
Входя в класс, где нам предстояло заниматься защитой, я воображал, что под плюшевым видом чиновницы скрывается железная леди, однако то, на что я бессознательно надеялся, не оправдалось. Большую часть урока мы сидели и читали зануднейший учебник по теории магии, тогда как Амбридж благосклонно посматривала на нас, прохаживаясь по рядам и делая замечания тем, кто отвлекался на что-нибудь другое. Отвлечься здесь было проще простого - лекции профессора Биннса по сравнению с этими уроками казались едва ли не верхом ораторского искусства. Опираясь на прошлый опыт, я знал, что если мне что-то не нравится, смириться с присутствием этого в жизни будет практически невозможно, поэтому я постарался внушить себе, что все, что написано в этом учебнике, рано или поздно как-нибудь да пригодится. После этого дело пошло чуть легче. Однако ни от кого из нас не укрылось, чего на самом деле хотела министерская чиновница, особенно после того, как изнывавший от скуки Пирс поднял в конце занятия руку и спросил:
- Скажите, а на экзаменах у нас тоже будет только теория?
- Мистер?..
- Пирс.
- Мистер Пирс, - сказала Амбридж, остановившись у нашей парты и глядя на него так, будто он был трехлетним несмышленышем. - Конечно же, на экзаменационном задании у вас будет и практическая часть, но информации, предоставленной в этом учебнике, одобренном, к слову сказать, министерской комиссией по образованию, вполне достаточно, чтобы вы прекрасно сдали С.О.В. Тем более, - обратилась она ко всему классу, - все вы, без сомнения, талантливые, сообразительные и здравомыслящие молодые люди. На экзаменах вам будет значительно проще, если вы досконально изучите теорию, не тратя драгоценное время и силы на практические занятия...
Чего-чего, а здравомыслия слизеринцам было не занимать. Никто не стал возражать на абсурдное утверждение о том, что практику можно освоить, вообще не практикуясь. Я начал подозревать, что Фадж и впрямь принял сторону Темного Лорда, иначе как можно было объяснить столь странную позицию министерства? Вместо того, чтобы обучать студентов защищать свою жизнь, оно пыталось превратить нас в ходячие мишени в грядущих боях, каковые, я не сомневался, вскоре начнутся. Слизерин, разумеется, был застрахован от них не больше, чем остальные факультеты, если даже Малфой по своей наивности полагал иначе. Однако все мы молча записали домашнее задание, убрали учебники в сумки и потянулись прочь из класса, провожаемые слащавой улыбкой новоявленного преподавателя теории защиты.
- Ну и как она вам? - поинтересовалась Полина, караулившая нас неподалеку от дверей. Пятикурсники Равенкло побывали на уроке Амбридж днем ранее, но Полина не стала делиться впечатлениями, заявив, что такое надо почувствовать на своей шкуре.
Мы отправились на улицу. Погода стояла отличная, и делать уроки, которых нам в первую же неделю задали столько, словно экзамены должны были начинаться едва ли не завтра, не хотелось.
- Тоска, - ответил Пирс. - Как можно научиться заклинаниям, только читая о них?
- В том-то все и дело... - глубокомысленно изрекла Полина и вдруг, полуобернувшись, замахала рукой: - Эй, Луна! Привет!
Мы остановились. Луна Лавгуд за лето нисколько не изменилась, разве только стала чуть выше, а ее светлые волосы – чуть длиннее. При виде Полины она улыбнулась и подошла к нашей компании.
- Привет, - сказала она. - Что это с вами такое?
- С нами? - с усмешкой переспросил Нотт, рассматривая причудливые украшения, которые нацепила на себя Луна. Красно-синие осьминоги ушли в прошлое. Теперь у нее в волосах сидели три огромных насекомых - две яркие божьи коровки и устрашающего вида черный с синеватым отливом жук, шевеливший длинными жвалами. Скорее всего, когда-то они являлись заколками, но фантазия Луны превратила их из обыкновенных практических вещиц в предметы ей одной известного культа, и теперь вряд ли кто-нибудь, кроме нее самой, решился бы к ним прикоснуться.
- У них сейчас была Амбридж, - объяснила Полина. - Поэтому они слегка тормозят.
- А-а, - протянула Луна. - Да, это и правда очень скучно... - И безо всякого перехода добавила, посмотрев на меня: - Я тебе кое-то привезла.
С этими словами она полезла в сумку, достала несколько журналов и вручила их мне.
- Думаю, тебе это может понравиться, - сказала она. - Там про рогатых ползунов, вампиров-авроров, и еще про министерство.
Я вздрогнул.
- Его мой папа издает, - Луна кивнула на журналы. - Ну ладно, я пойду, не хочется опаздывать на Снейпа...
- Вот это правильно, - пробормотал Нотт, глядя ей вслед. - На Снейпа опаздывать не стоит.
Удивленный подарком Луны, я собрался было посмотреть, что это издает ее отец, но тут Полина неожиданно приблизилась ко мне едва ли не вплотную, чему помешали только торчащие у меня из рук журналы, уперлась руками в бока и обвиняющим тоном спросила:
- Ты почему ей летом не писал?!
У меня отвисла челюсть. Увидев выражение моего лица, Нотт расхохотался так, что на глазах у него выступили слезы, а проходящие мимо ученики невольно заулыбались. Пирс тоже засмеялся.
- К-кому? - потрясенно спросил я, вытаращив глаза на Полину.
- Луне, кому же еще! - возмущенно ответила она.
- Да я... да с чего мне ей писать!
Полина прищурилась:
- Как это с чего? Ты же с ней встречался в прошлом году!
Может, все это сон? Может, я заснул во время урока Амбридж, и мне привиделся кошмар? Что здесь вообще происходит? Все мысли мгновенно вылетели у меня из головы - я не имел ни малейшего представления, что можно ответить на столь абсурдное утверждение. Нотт с Пирсом вовсю потешались над моим видом, но я ничего не мог с собой поделать, глядя на Полину так, словно надеялся, что она просто решила надо мной подшутить.
- Я ходил с ней кататься на ледяную горку - и все! - Ко мне, наконец, вернулся дар речи. - Это теперь называется "встречаться"?
- Ты танцевал с ней на балу, потом я видела, как вы болтаете в коридорах...
- Да мы просто здоровались!
- А когда ты двое суток провалялся в больнице после Crucio, она пришла тебя проведать!.. Ты прямо какой-то бесчувственный, Линг! - раздраженно продолжала Полина. - В кои-то веки у девочки появились друзья - может, впервые в жизни, - а ты так к ней отнесся!..
- Полина, ты бредишь! - воскликнул я. - Какая муха тебя укусила? Скажи мне, что все это шутка!
- Я не шучу! - разозлилась Полина. - Мы переписывались с ней летом, и она сожалела, что не знает, как твои дела, и что ты ей ни словечка не написал!
- Бред! - повторил я и сделал шаг назад, не желая попадать Полине под горячую руку. - Я с ней общался всего дважды, и я с ней не встречался! Что ты меня сватаешь в конце-то концов?!
Нотт с Пирсом вновь покатились со смеху, но мне было совсем не весело - Полина в ярости тыкала в меня своей палочкой, а в ее глазах горел огонь праведного негодования.
- Ты просто придурок, Линг! Ты кроме своих учебников ничего вокруг не замечаешь! - выкрикнула она. - И хватит ржать! - набросилась она на Пирса. - Заткнись!
Резко развернувшись, она направилась прочь к дверям замка, демонстрируя всем своим видом, что мы нанесли ей глубокое оскорбление. Пирс было двинулся за ней, однако Нотт вцепился в него одной рукой, другой утирая слезы.
- Нет, - простонал он, не в силах совладать со своей истерикой. - Оставь...
Я стоял, как идиот, сжимая в руках подаренные Луной журналы.
- Что, черт побери, с ней случилось? - проговорил я, глядя на Пирса. - Что еще я должен знать?
- Мы опоздаем на Макгонагалл, - ответил тот. - Лучше пошли. Потом поговорим.
- Без меня меня женили, - с крайне довольным видом констатировал Нотт и похлопал меня по плечу. На ходу запихивая журналы в рюкзак, я следом за остальными заторопился на урок Макгонагалл, однако несмотря на наше искренне желание успеть вовремя, мы все равно опоздали, за что Слизерин лишился сразу пятнадцати очков - по пяти с каждого из нас.
Весь день пошел коту под хвост. "Ну за что мне это? - в отчаянии думал я каждый раз, как видел улыбки на лицах поглядывавших на меня Нотта и Пирса. - Как будто и так проблем мало. И почему она в меня вцепилась?", злился я на Полину, почти не слушая, что говорила нам Макгонагалл. Наверняка это было что-нибудь про экзамены, о которых нам не рассказывал только ленивый. Впрочем, учебный план на этот год не слишком меня вдохновил. То, что все должны были изучать в первом семестре, я уже изучил в прошлом, а чем буду заниматься я, Макгонагалл так и не сказала. Первое занятие, как обычно, являлось сугубо теоретическим, но я ничего не записывал, пытаясь успокоить взбудораженные нервы и рисуя на клочке бумаги разных мелких насекомых. Когда Макгонагалл отвернулась, я незаметно махнул палочкой, и насекомые суетливо забегали по поверхности бумаги. "Интересно, смогу ли я оживить кого-нибудь из своих персонажей? - подумал я. - Надо будет на досуге попробовать".
- Объясни же наконец, в чем дело! - пристал я к Пирсу, когда урок закончился, и мы вернулись в нашу гостиную. - Они что, правда летом переписывались?
- Насколько я знаю, да, - ответил Пирс. - Они вроде как подруги. Луна ей нравится, она ее защищает и все такое...
- Защищает? От кого?
- Слушай, ты что, действительно кроме своих учебников ничего вокруг не видишь? - с досадой проговорил Пирс. - Лавгуд – странная девочка даже по меркам волшебного мира, в котором немного странности еще никому не вредило. И отец у нее с большим приветом... ты почитай журналы-то. Все эти морщерогие кизляки, вампиры-авроры, рогатые ползуны...
- Рогатые ползуны живут в Запретном лесу, - сказал я.
- Вот о том и речь, - Пирс кивнул головой. - Именно поэтому Полина на тебя так и взъелась. Она считает, что вы с ней два сапога пара, оба, прости за откровенность, маленько двинутые: Лавгуд – на своих придуманных животных, ты – на своих безумных картинах...
- Рогатые ползуны и правда существуют! - возмущенно воскликнул я. - Я их видел!
- Ладно, ладно, пусть существуют, - успокаивающим тоном сказал Пирс, как будто я был сумасшедшим, и со мной надо было во всем соглашаться. - Просто она хочет, чтобы вы... ну подружились что ли, не знаю. Встречаться - это, конечно, громко сказано, насильно мил не будешь, но просто общаться... хотя бы для того, чтобы ее никто не трогал.
- Ты так и не сказал, от кого она ее защищает? - напомнил я, решив проигнорировать тему насильственного расширения круга моих друзей.
- От всяких придурков, которым только дай повод, - сказал Пирс и хлопнул меня по плечу. - Ладно, Ди, не бери в голову. Полину иногда заносит, но она отходчивая. У нее все родственники такие. То орут друг на друга, как бешеные мандрагоры, палочками машут, шторы падают, посуда вдребезги, эльфы носятся, как угорелые, а потом смотришь - тишь да гладь, будто ничего между ними и не было, сидят, лошадей каких-нибудь обсуждают. Нравится им это что ли? Может, и правда нравится...
Я вполне мог себе представить, что подобный способ общения действительно является для кого-то привлекательным, но не хотел оценивать людей, которых ни разу не видел.
- Кто знает, - сказал я и махнул палочкой в сторону камина, чтобы посильнее разжечь огонь, уже почти не освещавший длинную гостиную, в которой кроме нас с Пирсом сидело лишь несколько учеников шестого и седьмого курсов. Упоминание об эльфах напомнило мне, что в это воскресенье надо бы навестить Добби и взять в библиотеке кое-какие книги... а завтра суббота, и я, наконец, задам Флитвику вопросы, возникшие после чтения блэковских книг. Да еще Снейп... - Слушай, а у них там много эльфов?
- Полно, - сказал Пирс, глядя на огонь. - Это же замок.
- Замок? Полина живет в замке?
- Я бы даже сказал, в крепости, - ответил Пирс. - Огромной и очень старой. Родовое гнездо, что называется. Там человек двадцать живет и кто-нибудь обязательно гостит, какие-нибудь знакомые или родственники. У нее их тьма. Так что эльфы там на каждом шагу, и свои, и чужие.
- Трудно, наверное, когда столько народу, за всеми не усмотришь, - заметил я, подумав, как сложно уберечь такое место от возможного вражеского проникновения. Пирс понял меня с ходу.
- На этой крепости заклинаний не меньше, чем на Хогвартсе. К ней просто так не подступишься. Да и потом, ее родственники очень сильны – во всех смыслах. Сам-Знаешь-Кому гораздо выгоднее дружить с ними, чем ссориться. Вопрос лишь в том, захотят ли дружить с ним они.
37.
К концу сентября я уже двести раз пожалел, что просил у Снейпа продолжить наши занятия. Никогда бы не подумал, что все, казавшееся мне в прошлом году жестоким, было просто цветочками по сравнению с тем, чем мы занимались в этом. Теперь профессору было не нужно, чтобы я просто прятал воспоминания – от меня требовалось демонстрировать к ним определенное отношение и скрывать те детали, что могли бы ему противоречить.
- Возьмем, к примеру, экзамены третьего курса, - говорил Снейп с холодным сарказмом, - а именно вашу реакцию на поставленное мной "удовлетворительно". Безусловно, она была неадекватной, однако именно это поможет нам в работе с упражнением. Вы должны изменить свое отношение к этой оценке, заставить меня поверить, будто рады ей... ну или хотя бы довольны, что получили заслуженное. Все, что может навести меня на мысль об обратном, необходимо скрыть – к примеру, ваш визит в мой кабинет и детскую истерику, которую вы тут устроили.
Прятать воспоминания было значительно легче, чем менять к ним отношение. Это требовало едва ли не филигранного владения собственными эмоциями, чем, откровенно говоря, я не мог похвастаться. К тому же, Снейп постоянно провоцировал меня, и я начал подозревать, что он получает от этого удовольствие. "Мазерсы бьют посуду и орут друг на друга, а Снейп ловит свой кайф с того, что его ненавидят, - размышлял я на уроках Амбридж, которых теперь ждал едва ли не с нетерпением, поскольку на них можно было хотя бы немного отдохнуть. - Ненависть и любовь – сильные эмоции, а из этих двух Снейп вряд ли может рассчитывать на второе".
Фундамент для нового витка неприязни профессора я заложил уже на первом занятии. За лето отсутствия практики быстрота моих реакций заметно снизилась, а потому на первом уроке Снейп основательно похозяйничал у меня голове. Я не успевал ставить блоки и пропускал те его приемы, которые в прошлом году уже научился отражать. Хорошо еще, что моя жизнь в доме Блэка на Гриммо его не заинтересовала, и эту часть он смотреть не стал.
- Я кое-чего не понял, Ди, - сказал он мне потом, когда мы отдыхали, сидя у его рабочего стола. - Зачем вы хотели вернуться к Темному Лорду?
- Как вы об этом узнали? - устало удивился я, не представляя, как можно было докопаться до мыслей, которые даже тогда, у почты, были слишком сумбурными и неотчетливыми.
- Мысли подобны ароматам, - произнес Снейп. - Достаточно мельчайшей доли рассеянного в воздухе вещества, чтобы профессионал почуял запах и определил его. Когда-то вы думали об этом, и я почуял ваши мысли. Видеть сцены, эпизоды, фрагменты воспоминаний – это, по сути, довольно грубо. Ароматы мыслей, живущих глубоко в подсознании – вот что представляет для легилимента истинную ценность. Если он умеет ощущать их, никакие визуальные подкрепления ему не нужны. Человек будет у него как на ладони. Легилимент узнает его лучше, чем даже он сам, поскольку большинству людей недоступно содержимое их подсознания. - Снейп помолчал, а потом посмотрел на меня:
- Ну и? Решили довести разговор до конца? Узнать что-нибудь? Что-нибудь попросить?
Сперва я не понял, о чем он говорит, а когда понял, то задумался, как бы ответить с минимальным риском для собственного психического здоровья.
- Нет, не попросить, - рассеянно проговорил я, делая вид, будто эта тема меня не слишком интересует. - Так...
- Что значит "так"? - Снейп был недоволен таким небрежным отношением к его вопросам.
- Я просто подумал, что...
Как можно было настолько расслабиться и допустить его именно до тех мыслей, которые требовалось скрыть? Заранее представляя яростную реакцию профессора, я постарался облечь свой ответ в наиболее нейтральные выражения, чтобы не слишком сильно задеть его самолюбие.
- ... что могу оказаться полезен. В тот момент.
Кажется, с нейтральностью я переборщил.
- Полезен в тот момент? И как это следует понимать? - поинтересовался Снейп, развернувшись ко мне всем корпусом.
- Полезен вам, - уточнил я после несколько секунд внутренней борьбы.
- Мне? - Снейп удивился еще больше и, кажется, вполне искренне. - Да как, скажите на милость, вы могли быть мне полезны?
Но в следующую секунду он все понял. Профессор уставился на меня с такой злобой, что я ощутил ее физически, поскольку все еще оставался настроен на его ментальные частоты, как и он – на мои. Тяжелая и густая, его злость окутывала меня, подобно Душной Тьме из гоблинских сказок, призраку, приходящему за теми, кто нарушил табу. Я не хотел чувствовать себя виноватым, но, тем не менее, испытал укол вины от того, что позволил себе сочувствовать Снейпу. Было очевидно, что ему легче пережить Crucio Темного Лорда, нежели узнать, что его пожалел ученик.
Я встал, стараясь выглядеть независимо, сказал "До свидания" и на негнущихся ногах направился к двери. Снейп не вымолвил ни слова. Оказавшись в коридоре, я схватился за голову - что же теперь будет? С точки зрения профессора, я его унизил, и унизил чудовищно. Все мои попытки оправдаться перед самим собой с треском проваливались. Сколько бы я себе не говорил, что мне не за что испытывать вину, я все равно понимал, что был не прав. "Это не та реакция, - думал я, сидя в гостиной перед камином и глядя на пляшущие в нем язычки пламени. - Я не должен был ему сочувствовать. Так учат только в глупых фильмах - сочувствовать тем, кому больно... Ну конечно же! - В ярости и досаде на самого себя я изо всех сил сжал кулаки. - Я отреагировал, словно какая-нибудь сентиментальная домохозяйка! Меня не жалели после Круциатуса, и я бы удивился, сделай это кто-нибудь, потому что... потому что..."
Я с некоторым содроганием понял, что Клайв Пирс был прав. "Не используйте его каждый раз, когда вас настигает творческий кризис", написал он мне когда-то, поскольку это заклинание действительно очищало ум и тело, сжигало весь накопившийся ментальный мусор и порождало...
"Да, да, - зло думал я, буравя глазами камин, как будто это он был виноват во всем, что произошло со мной сегодня. - Эйфория. Потом приходит эйфория. Неужели я такой извращенец? Но я бы точно не понял, если б меня тогда кто-то пожалел. А здесь другое... не эйфория, но, может, ощущение, что это правильно? Что так оно и должно быть?.."
В тот вечер я не смог не то что расставить все по своим местам, но даже определить, где они, эти места. Голова раскалывалась из-за урока Снейпа и запутанных размышлений, которые постепенно уводили меня в столь далекие дебри, что я переставал понимать, что из этого выдумано, что выведено логически, о чем я догадался, а что происходило на самом деле.
С профессором Флитвиком все было гораздо проще. Общение с ним было не похоже на общение со Снейпом, напоминавшее поход по минному полю с привередливым миноискателем, который сообщает о наличии мин только в зависимости от собственного настроения. Флитвик был холериком, постоянно в движении, в эмоциях, и темперамент профессора чар, являвшийся полной противоположностью темпераменту зельевара, помогал ему лучше справляться с ситуациями, в которых я снова выкидывал что-нибудь неожиданное.
Впрочем, с неожиданного начал сам профессор.
- Директор, - сказал Флитвик на нашем первом занятии, - сообщил мне, что вы освоили заклинание огненной плети, и, судя по его отзывам, неплохо с ней обращаетесь.
Я осторожно кивнул.
- Давайте, Линг, похвастайтесь! - Флитвик махнул рукой, приглашая меня продемонстрировать свои умения. Я вызвал плеть, но не рискнул размахивать ею в тесном кабинете, заваленном свитками и заставленном всевозможными приборами и шкафами, битком набитыми книгами. Флитвик обошел меня кругом, рассматривая лежащую на полу плеть, будто это был интересный экземпляр какого-нибудь животного, а потом уселся за стол и пригласил меня сесть напротив.
Убрав плеть, я опустился на свое привычное место, и Флитвик сказал:
- Огненная плеть – хорошее атакующее оружие, по крайней мере, для среднего противника, но защищаться ею неудобно. Вы умеете выставлять огненный щит?
Я снова кивнул. Судя по всему, Дамблдор не ввел профессора в детали летнего происшествия в больнице.
- К сожалению, он далеко не идеален, - сказал Флитвик так, будто огненная плеть была его личным изобретением, и ему неловко от того, что как изобретатель он не довел ее до совершенства. - Щит не выдерживает серьезных проклятий и заклинаний... Но я говорю это не к тому, чтобы разочаровать вас или принизить значение плети в целом, - добавил он. - То, что вы владеете ею, наводит на мысль о вашем вероятном успехе в овладении магией стихий, в частности стихией огня. Мы ведь с вами уже этим занимались, правда, затронули лишь основы, не проникая глубоко в суть материала... - Флитвик отчего-то засмеялся. - Думаю, в этом году мы попробуем что-нибудь более интересное... Вы приобрели учебник по общей теории?
- Да, сэр, - ответил я. - Он у меня с собой. А ту книгу мы теперь не будем проходить?
- Будем обязательно, - сказал Флитвик. - Вы не волнуйтесь, мы все успеем.
Я и не думал волноваться. Интересно, как Дамблдор убеждал профессора продолжать со мной занятия? В конце концов, Флитвик должен понимать, чем мы рискуем, если о содержании наших уроков каким-то образом прознает Амбридж. Рассказал ли ему директор о моем визите к Волдеморту? Макгонагалл явно была в курсе: ее отношение ко мне вновь изменилось, и хотя со стороны это вряд было ли заметно - профессор ко всем относилась одинаково сурово, - то недоверие, которое она испытывала ко мне из-за василиска, значительно уменьшившееся после первой встречи с Блэком, вернулось и только возросло. Я ощущал его во взгляде профессора, в ее манере разговора, а также в тщательно скрываемой неприязни, с которой она со мной общалась. Нельзя сказать, что я был сильно этим задет, однако для пользы дела, то есть ради успехов в ее предмете, предпочел бы более спокойное отношение к собственной персоне.
Можно, конечно, было польстить себе, предположив, что Флитвику просто интересно со мной заниматься, однако я был далек от подобных мыслей. Пока профессор левитировал мне книгу об артефактах, я, улучив момент, спросил:
- Сэр, мне тут встретилось несколько заклинаний - точнее, не самих заклинаний, а их названий. Вы не могли бы объяснить, в чем их смысл?
- Ну-ка, ну-ка, - Флитвик был сама готовность. - И что же это за названия?
- Во-первых, молния Плутона... - начал я и собрался произнести следующее, но заметил стремительно меняющееся выражение лица профессора и умолк.
- Линг, где вы нашли такие книги? - спросил Флитвик.
- В конце лета я был в гостях, а они лежали на чердаке, ну я и не удержался, полистал... Из контекста не очень понятно – написано, что один колдун выстрелил в другого молнией Плутона, и за это его род прокляли. Просто интересно, что это за заклинание такое, из-за которого можно проклясть целый род.
- Молния Плутона - очень древнее заклятье и давно уже не применяется, - не слишком охотно ответил Флитвик. - Вряд ли в изданиях последних четырех-пяти сотен лет вы сможете найти его точную формулу. Тем более что суть его настолько отвратительна и бесчеловечна, что даже в те дикие времена, когда подобные заклинания были распространены, его использование, как вы могли понять из прочитанного, вызывало значительное общественное возмущение... - профессор поджал губы и замолчал, словно размышляя, стоит или нет объяснять дальше. - Суть его в том, что оно превращает человека в камень, - продолжил Флитвик. - Точнее, тело человека. Его сознание остается запечатанным внутри до тех, пока камень не разрушится сам или его не разрушат извне.
- Кошмар, - пробормотал я, живо представив, что может испытывать человек, запертый в камне на веки вечные. - А контрзаклятье?
- Достаточно уничтожить камень, - ответил Флитвик, - однако прежде его надо найти, а это, как вы понимаете, непросто.
Я тут же подумал о дневнике Волдеморта с его воспоминаниями, но решил отложить все оставшиеся вопросы на потом. Профессору явно не хотелось рассуждать о Темных искусствах, так что я поблагодарил его за ответ и раскрыл книгу о магических артефактах, погрузившись в мир средневековой магии - проклятых колец, полых посохов с запертыми в них простейшими духами, потихоньку сосущими из владельца жизненные силы, и всевозможных амулетов, предназначение которых варьировалось столь широко, что авторы справочника разделяли их на девять основных категорий, дробящихся в свою очередь на более мелкие. "И как все это выучить?", в ужасе думал я, разглядывая длинные таблицы, занимавшие целых два разворота. Уточнять у Флитвика, надо ли мне все это запоминать, я не стал - раз уж взялся учиться, надо учиться, а не выклянчивать послаблений из-за каких-то таблиц.
- Мистер Ди! Прошу вас пройти со мной.
Профессор Макгонагалл поймала меня в коридоре, когда мы с Ноттом, Пирсом и Полиной возвращались из теплиц, где наблюдали за посаженными в начале сентября растениями. Мой бешеный молочай только-только взошел, но уже активно вертел по сторонам двумя маленькими листьями, ища, в кого бы пульнуть усеивающими стебель крошечными ядовитыми колючками. Мухомор Нотта начинал появляться из-под земли, но наблюдать там было еще нечего, так что он даже не стал подходить к горшку, поскольку рядом с грибом стоял мой молочай.
Макгонагалл направилась вверх по лестнице; переполненный дурными предчувствиями, я отправился за ней. Мы шли к ее кабинету, и происходящее начинало нравиться мне все меньше и меньше. Профессор молчала, но ее прямая, напряженная спина была красноречивее любых слов - вряд ли Макгонагалл хотела похвалить меня за последнюю контрольную, на которой я трансфигурировал воду (простую природную негорючую жидкость) в бензин (сложную искусственную горючую жидкость) и в процессе проверки результата едва не спалил парту.
Войдя в свой кабинет, Макгонагалл остановилась у стола, молча проследила за тем, как я закрываю за собой дверь, и указала палочкой на стену слева от меня. Я посмотрел туда и замер от удивления.
Хоть я и нечасто бывал в ее кабинете, однако помнил, что в нем висел небольшой портрет какой-то благообразной дамы, возможно, одной из бывших заместительниц прошлых директоров. Однако сейчас вместо дамы на меня смотрело желтоватое существо, загораживавшее собой почти все внутреннее пространство картины. Его толстое, обвисшее лицо было покрыто темными нарывами, из которых сочился гной и сукровица; глаза заплыли, превратившись в две узких щелки, за которыми, однако, виднелись черные зрачки; по толстым, лениво жующим губам стекала зеленоватая слюна. Голову существа покрывала черная монашеская мантия, из-под которой выбивались редкие клочки грязных седых волос. Существо спокойно посматривало на меня и на Макгонагалл, словно ожидая, что же будет дальше.
- Как это понимать? - спросила меня Макгонагалл, и в ее голосе прорезалось холодное бешенство. Я был удивлен не меньше нее, но к этому удивлению примешивалась гордость за сотворенное мной колдовство.
- Я не думал, что он сможет переходить из картины в картину, - ответил я.
- Вот как, - продолжила Макгонагалл. - Вы не думали... А разве вы не знаете, что все изображения Хогвартса представляют собой целостное, связанное между собой закартинное пространство? Если вы вешаете оживленное полотно на стену, все, кто на нем изображен, получают доступ к остальным картинам.
- Я не знал об этом, - честно признался я. - Это был просто эксперимент...
- В таком случае прогоните его отсюда, - заявила Макгонагалл. - Одно дело, когда вы просто рисуете всякую... нечисть, но совсем другое, когда она свободно разгуливает по замку!.. А если это заявится к директору?
Я подумал, что такое вряд ли возможно - картины в его кабинете наверняка умеют закрывать доступ обитателям других полотен, - но спорить не стал.
- А как мне это сделать? - спросил я, поскольку не имел ни малейшего представления, каким образом можно заставить изображенного мною монаха вернуться на холст, который я несколько дней назад оживил и к всеобщему неудовольствию прикрепил над изголовьем своей кровати.
- Убери его! - потребовал Нотт, кровать которого стояла напротив моей. - Думаешь, я смогу заснуть, когда на меня такая гадость смотрит?
- Да, это действительно перебор, - скептически сказал Пирс, поглядывая на монаха, рассматривавшего свою новую обитель. - И вообще, не стоило открывать окно в нашу спальню – теперь сюда начнут таскаться все кому не лень.
Тогда я пропустил его слова мимо ушей, поскольку решил, что этот портрет не будет связан с остальными картинами замка, однако Пирс оказался прав. Несколько дней монах никуда не отлучался и сегодня утром был на месте, а теперь пробрался в кабинет Макгонагалл, будто знал, кто из преподавателей меня особенно не выносит.
- Я не знаю, как вам это сделать! - воскликнула Макгонагалл. - Вы его нарисовали, вы его оживили, а теперь будьте так любезны, очистите от него мой кабинет!
Монах на картине перевел взгляд на меня. Хорошо еще, что он молчит; впрочем, я не был уверен, что это существо вообще умеет разговаривать. Макгонагалл посмотрела на часы и сказала:
- У меня начинается совещание, и я искренне надеюсь, что когда вернусь, его здесь не будет. В противном случае мне придется доложить обо всем вашему декану.
Она стремительно вышла из кабинета и захлопнула за собой дверь. Я остался наедине с собственным творением, которое немедленно расплылось в мерзкой улыбке, обнажив мелкие острые зубы.
- Ну и как это называется? - спросил я. - Между прочим, это я тебя нарисовал, а ты меня так подставил.
Монах пожевал губами и снова улыбнулся. Что мне было с ним делать? Я уселся на стул и начал вспоминать все, о чем думал, пока рисовал этот портрет. Его персонаж был одним из тех, кто, выражаясь фигурально, ждал своей очереди, когда меня охватила вызванная Круциатусом творческая эйфория. Он представлялся мне кем-то вроде Пивза, таким же вредным и хитрым, однако более умным и целеустремленным - в конце концов, это был монах, а значит, хоть и из корыстных побуждений, но служил каким-то своим богам или демонам, в отличие от бестолкового Пивза, только и умевшего, что хулиганить да сыпать пошлыми остротами.
- Договоримся? - спросил я монаха. Тот вопросительно поднял тощую светлую бровь.
Угрожать мне было нечем: если снять его картину со стены нашей спальни, монаху будет некуда возвращаться, и он примется бродить по всему Хогвартсу, что в определенном смысле мне бы польстило, однако преподаватели вряд ли стерпят такое существо среди привычных и до отвращения реалистичных жителей закартинного мира. Оставалось торговаться. Но что я мог ему предложить? Он ведь даже не был живым, как лесные питоны, которых можно было соблазнить мясом.
Сидя в кабинете Макгонагалл перед своенравным монахом, я чувствовал себя в полной растерянности, поскольку не представлял, как можно повлиять на практически недосягаемое неживое существо. Разве что разрезать полотно, как это сделал когда-то Блэк?
- Добби, - позвал я в порядке эксперимента. - Эй, Добби, ты не слишком занят?..
Раздался хлопок, и передо мной возник эльф, на голове которого красовалось несколько разноцветных вязаных шапок. Я уже знал, что это дело рук Гермионы Грейнджер, поставившей своей целью освободить упрямо не желающих свободы эльфов Хогвартса, и Добби считал своим долгом собирать всё, что она прятала в гостиной Гриффиндора, поскольку недовольные эльфы перестали там убираться, опасаясь случайно взять в руки столь неприятный подарок.
- Добби не слишком занят, - ответил эльф. - Линг хочет поговорить?
В этом году он наконец-то перестал звать меня сэром и молодым господином.
- Ты случайно не знаешь, как можно прогнать обитателя портрета? - спросил я и указал на монаха, косившего глазами вниз, туда, где стоял эльф. Увидев мое творение, Добби вздрогнул.
- Добби должен подумать, - нерешительно проговорил он.
- Некогда думать, - вздохнул я. - Время поджимает... Ладно, а ты можешь позвать сюда Кровавого Барона? Я бы и сам сбегал, да меня Макгонагалл здесь посадила. Если я уйду, а этот... - я указал на монаха, - останется, у меня опять будут неприятности.
- Добби сходит! - эльф с готовностью кивнул головой и собрался было отправляться на поиски слизеринского привидения, но я остановил его, поинтересовавшись:
- Можешь объяснить, как ты меня услышал? Я ведь не являюсь твоим хозяином.
- Добби просто слушал, - ответил эльф, пожав плечами. - Добби думает о Линге, потому что Линг верит, что из Добби может выйти учитель...
- Ты уже учитель, - сказал я. - Не прибедняйся.
Однако не взирая на то, что эльф обрел некоторую уверенность для обращения ко мне по имени, подобные слова все еще вызывали в нем приступы робости и самоуничижения, воспринимаясь как незаслуженная похвала. Добби замотал головой, отрицая тот факт, что из него получился учитель, и поскорее исчез из кабинета, чтобы в очередной раз не спорить со мной на подобные темы.
Монах на портрете больше не улыбался. Знал ли он, кто такой Кровавый Барон, или нет, но мне все же удалось вызвать в нем если не тревогу, то хотя бы интерес.
Казалось, время почти остановилось. Добби не было, монах продолжал занимать чужой портрет, прогнав из него предыдущую обитательницу, а я старался не думать о том, сколько времени потрачено впустую, поскольку вместо отсидки в кабинете можно было бы сделать астрономию и начать, наконец, собирать материал для курсовой по зельям. "Двадцать свитков! - с содроганием подумал я в очередной раз. - Это же кошмар!"
Прошло еще несколько минут, и, наконец, сквозь дверь кабинета в комнату вплыл Кровавый Барон. Он застыл посредине, глядя на меня без всякого выражения, будто я был предметом мебели. Добби, однако, решил не возвращаться.
- Спасибо, что согласились придти, - начал я. - Мне хотелось спросить, - отчего-то я слегка нервничал, - не знаете ли вы, как удалить отсюда вот этого типа? - Я указал на монаха. Кровавый Барон перевел взгляд на портрет, и его невозмутимость сменилась чем-то отдаленно напоминающим удовольствие.
- О-о, - протянул он, оценивающе разглядывая настороженного монаха. - Полагаю, здесь... - Барон повел рукой, - ему не очень рады.
- Не то слово, - ответил я.
- Думаю, я знаю, где ему может понравиться, - продолжил Барон, подплывая ближе к портрету. - Где ему будет на что посмотреть... и где его примут, как своего... Идем, - обратился он к монаху. - Идем вниз, за мной. Ты не пожалеешь.
Монах бросил на меня подозрительный взгляд, но, судя по всему, соблазн оказался велик. Барон начал опускаться прямо сквозь пол кабинета, и монах, глянув на меня последний раз, последовал за ним, отправившись в какие-то места Хогвартса, о которых знали только привидения, свободно проходящие сквозь стены.
"Неужели!", с облегчением подумал я и поднялся со стула. Что же мне делать дальше? Сомнительно, что монах когда-нибудь вернется в нашу спальню, справедливо полагая, что в этом случае я просто сниму его со стены, отрезав доступ к замку. Я вышел в коридор и отправился в гостиную, пообещав себе больше не оживлять написанные мной картины. В конце концов, если кто-нибудь их купит и пожелает, чтобы по его дому шастали такие вот создания, то пусть оживляет их сам.
Судя по всему, монах больше не тревожил чувствительных обитателей Хогвартса, и Макгонагалл решила пока не докладывать Снейпу о случившемся. Ее отношение ко мне стало еще суровей, но это, к счастью, никак не влияло на изучавшийся нами материал, разве что я начал получать больше домашних заданий.
Однажды я бился над эссе по трансфигурации ряда кислот, когда за стол прямо передо мной уселась Гермиона Грейнджер и плюхнула на раскрытый журнал Трансфигурация Сегодня, из которого я переписывал очередную цитату, какую-то толстую книгу.
- Смотри сюда, - проговорила она и ткнула пальцем в шевелящуюся картинку. Я посмотрел, но даже не успел разобрать, что там нарисовано, потому что Гермиона склонила ко мне голову и зашептала:
- Линг, нам очень нужно поговорить с тобой, только не в замке. Мы знаем, что ты не ходишь в Хогсмид, но не мог бы ты в следующее воскресенье взять у Снейпа разрешение?
Это было так неожиданно, что я слегка растерялся. Гермиона восприняла мое недоумение как колебания.
- Пожалуйста, не отказывайся, - продолжала она, не спуская с меня глаз. – Приходи в "Кабанью голову", часам к двум. Знаешь, где она? – И не дожидаясь моей реакции, ответила сама: - За почтой, в самом конце переулка…
- Гермиона, - перебил я ее, придя, наконец, в себя. – Ты уверена, что вы хотите поговорить именно со мной?
- Да, - тряхнула она головой, - уверена. Я понимаю, что ты имеешь в виду, но… послушай, здесь нам лучше ничего не обсуждать, - она снова ткнула пальцем в картинку. – Амбридж и все такое… Если у тебя не получится, предупреди меня заранее, хорошо?
- Хорошо, - сдался я. Гермиона с озабоченным видом подхватила книгу и унеслась обратно за свой столик. Я подвинул к себе журнал, но теперь, конечно же, все мои мысли оказались далеки от проблем трансфигурации. Гриффиндорцы что-то задумали, и хотя с одной стороны это было крайне любопытно, с другой я не был уверен, что меня не ожидает какая-нибудь разборка на тему "а не шпионишь ли ты на Волдеморта". К тому же, за все эти годы я ни разу не просил у декана разрешения на посещение Хогсмида – мне вполне хватало летних прогулок с Хагридом. "Он наверняка что-нибудь заподозрит, - думал я, рассеянно глядя на журнальную иллюстрацию, где молодая колдунья трансфигурировала синильную кислоту в лимонад. – Того гляди, не отпустит…" Однако впереди было еще десять дней, а Макгонагалл ждала эссе к понедельнику, так что я выкинул из головы мысли о гриффиндорских авантюрах и погрузился в мир трансфигурации органических и неорганических кислот.
