Глава 25. Рим, начало марта 2005 годаВетер задувает свечу, но раздувает костер.
Франсуа де Ларошфуко
Рим – необычный город. Его не зря называют Вечным: по нему можно вечность бродить, и он все равно не надоест. Здесь такое синее небо, что если долго в него вглядываться, начинает казаться, будто ты летишь. Здесь можно ходить по дорогам, камни которых топтали сандалии легионеров и сапоги гарибальдийцев. Можно прикасаться к стенам, которые помнят гордую Республику, изнеженных патрициев, буйных варваров и жестоких испанских завоевателей. Развалины любого дома, любых бань или театров готовы рассказать тысячи историй, надо только уметь слушать.
Рим – загадочный город. Он живой и мертвый одновременно. Прошлое застыло в древних камнях, и пусть дожди смыли кровь с мостовых, но они не сумели смыть память о смерти, которой здесь всегда было раздолье. Прислонись к стене Колизея, и ты почувствуешь жизнь, которая его переполняет. Эта жизнь кипит здесь уже тысячи лет. Приложи к уху камень с римского форума, и он расскажет тебе о святых и безумцах, императорах и проповедниках, поэтах и убийцах – обо всех, кто сделал этот город таким, какой он есть.
Рим – город магии. В каждом его камне есть хотя бы малая частичка волшебства, иногда доброго, иногда злого, а чаще всего – просто равнодушного. Этот город слишком стар, чтобы любить или ненавидеть. Он повидал больше, чем все туристы, которые ходят по его улицам и щелкают фотоаппаратами. Он вечен, и сам это знает.
А я знаю, что мне не найти в этом городе ответов на свои вопросы. Ему не важны жалкие проблемы смертных. Но я все равно брожу по его улицам, касаюсь древних стен и вслушиваюсь в шептание ветра. Я могу долго стоять, облокотившись о перила, и смотреть на неспешное течение мутных вод Тибра. Мне кажется, что здесь, в Вечном Городе, время словно ненадолго притормозило свой бег. Исчезло чувство, что мне надо спешить, и я впервые за последний месяц смогла позволить себе остановиться и отдохнуть.
А еще мне кажется, что когда-то давно я была здесь счастлива. Город сохранил память об этом счастье просто так, как он сохраняет все, что видит. И когда я вернулась, он подарил мне эту память. Какой подарок может быть ценнее для человека без воспоминаний?
***
Бой часов вернул меня к реальности. Уже три, а в четыре ведь экскурсия в катакомбы. Вчера, когда я, ошеломленная и растерянная, сидела в кафе, какой-то мальчик положил передо мной рекламный буклет. Отправление экскурсии от вокзала Термини, а это в пяти минутах от моей гостиницы. В моей новой жизни было слишком много совпадений, чтобы упускать еще одно.
Но мысли о катакомбах почему-то упорно возвращали меня в то кафе и к тому человеку. А я не хотела о нем думать. То есть нет, я хотела о нем думать и, наверное, ничего на свете я сейчас не хотела с такой силой. Но стоило мне только дать свободу мыслям, стоило позволить себе думать об этом человеке, как мир начинал расплываться перед глазами, а земля – уходить из-под ног. А мне нельзя терять сознание, ни за что нельзя, ведь я могу пропустить что-нибудь важное, и главное – могу не увидеть, когда он снова окажется рядом.
Я ни секунды не сомневалась, что мы встретимся снова. Да и как я могу сомневаться, если знаю это так же хорошо, как и то, что… А что я хорошо знаю? Это странно и нелепо, но, пожалуй, в этой жизни я твёрдо уверена только в одном – мы с незнакомцем из кафе встретимся вновь. А больше мне ничего и не надо. Пока не надо.
Кто он? Не знаю. Встречала ли я его прежде? Понятия не имею! И это странно.
Смешно в моем случае говорить о странностях, ведь вся моя новая жизнь, все события последних месяцев только из странностей и состояли. Пора бы привыкнуть.
Нет. Тысячу, миллион раз нет.
Почему? Потому, что это противоречит логике. Может быть, кому-то показалось бы, что говорить о логике в моей жизни еще смешнее и глупее, чем о странностях. Но логика – это единственное, что у меня осталось. Меня можно было лишить воспоминаний, можно было отобрать знания, но никому никогда не удастся отучить меня думать, рассуждать и делать выводы.
Да, я не помню своего прошлого. Да, я не могу вспомнить имена людей из своего прошлого. Но стоит мне их встретить, и уж одно я вспоминаю точно – мы с ними были знакомы. Я была знакома с Фаджем, с Крамом и с рыжеволосой Истинной. Увидев их, я сразу понимала, что знаю их. Фаджа хуже, Крама и рыжую – лучше.
А человека из кафе я не помню. Не помню, не знаю и никогда не знала. Но это невозможно, потому что в то же время я абсолютно уверена, что как-то связана с ним и что он играл в моей жизни большую роль.
Как, как это возможно?! Почему моя память и моя интуиция так яростно возражают друг другу?
Вопросы, вопросы, вопросы. Их слишком много и с каждым днем становится все больше. А ответов по-прежнему слишком мало. Причем на каждый полученный ответ приходится десяток новых вопросов. Так и с ума недолго сойти.
И тут мне стало так весело, что я остановилась прямо посреди улицы и начала смеяться. Я боюсь сойти с ума? Это я, которая еще вчера старательно пряталась от мысли, что уже сумасшедшая. О, нет, спасибо, леди и джентльмены, кто бы вы там ни были, но ни стертая память, ни ужасные сны больше не заставят меня усомниться в своей нормальности.
Я не сумасшедшая!
И мне все равно, что обо мне думают!
Или не все равно? Нет, наверное, все же не все равно. Я перестала смеяться и ушла с середины дороги, пока мною не заинтересовалась полиция. Хватит привлекать к себе лишнее внимание. К тому же, меня ждут катакомбы.
***
Пока я добралась до экскурсионного автобуса, успел пройти легкий дождик. Меня это не слишком расстроило – вчерашняя жара хоть и спала, но все равно было очень тепло, поэтому влажные волосы и чуть промокшее платье не доставляли особых неудобств.
В катакомбы я пошла с французской группой. Там очень удобно – то и дело приезжают туристы, и можно присоединиться к экскурсии, где будут рассказывать на английском, французском, немецком или итальянском. Я из любопытства поинтересовалась, есть ли у них гиды, говорящие на менее распространенных языках – датском, например, русском или арабском. Оказалось, есть, только таких надо заказывать заранее.
Впрочем, это все ерунда, на которую я просто убивала время в ожидании начала экскурсии, поскольку до французской группы надо было ждать минут десять. Можно, конечно, было пойти с английской, но моя паранойя настойчиво советовала прикинуться француженкой, чтобы сбить со следа.
Кого? Не знаю, но кто-то же охотился за мной в Париже.
Римские катакомбы меня не разочаровали. Я, кажется, говорила, что в Риме все пропитано магией? Глупости, только спустившись под землю, я увидела, как все может быть по-настоящему пропитано магией. Катакомбы настолько переполнены волшебством, что, если правильно настроить зрение, они кажутся пронизанными сотнями светящихся нитей. И каждая нить – это какое-то заклинание, или остатки древней защиты, или случайно оторвавшийся кусочек магической ауры. Одни нити тянулись ко мне, норовя зацепиться за одежду, запутаться в ногах, прикоснуться к волосам, другие, наоборот, изгибались и отодвигались как можно дальше, третьи не обращали внимания на посетителей и мирно колыхались, словно от порывов невидимого ветра.
Я шла по каменным коридорам, касаясь древних стен кончиками пальцев. Вспыхивали и гасли островки магической активности, нити сплетались в сложные узоры, разбегались словно волны, создавая одновременно впечатление хаоса и гармонии.
Здесь было на удивление спокойно. Теперь я поняла, как в этих неглубоких пещерах тысячи людей веками прятались от властей могущественной империи. Обрывки магии, стягивающиеся в катакомбы, защищали лучше самых сильных охранных заклинаний. Любой человек или волшебник может попытаться здесь укрыться, и если катакомбы примут его, то они его и спрячут, и защитят.
Меня катакомбы приняли, я чувствовала это. Словно кто-то, уже свой здесь, замолвил за меня словечко. Я вполуха слушала гида, вдохновенно рассказывающего о первых христианах, а сама наслаждалась таким непривычным ощущением покоя и безопасности. Жаль, что здесь нельзя поселиться…
Глупая мысль. Глупая и дурацкая. Разве покоя я искала, когда сбегала из Австралии? Разве мне не было спокойно там, в тихом пригороде Сиднея, рядом с Дереком?
Дерек. Надо же, я вспомнила о нем, кажется, впервые с тех пор, как ступила на европейскую землю. Странно и даже страшновато, как легко я вычеркнула его из памяти. Словно его больше нет.
Меня вдруг пробрал холод. Могильный.
Нет, глупости! Это просто катакомбы навевают такие мысли. Склеп он и есть склеп, какая бы древняя магия его ни наполняла. И платье не успело высохнуть, а под землей холодно даже самым жарким летом.
Как в могиле.
Меня затрясло так, что даже зубы начали стучать. Я с трудом удержалась от желания бросить экскурсию и побежать к выходу, поскорее наверх, к солнцу!
Нельзя! Зачем-то же я сюда пришла. И надо не о глупостях всяких думать, не древние захоронения рассматривать, а искать то, зачем я здесь. Или того, ведь нет смысла себя обманывать – не предмет мне нужен, а человек. А главное – я ведь знаю, точно знаю, куда мне идти.
Просто боюсь.
Трусиха! Злость помогла мне справиться со страхом, и, хотя холодно было по-прежнему, я решила не обращать на это внимания. Дело прежде всего.
Экскурсия остановилась в очередной круглой комнате, и гид начал показывать какие-то надписи под потолком. Все подняли головы и стали внимательно вглядываться в полуистлевшие буквы, словно и впрямь что-то могли разобрать. А я сделала шаг назад, потом еще один и оказалась в боковом коридорчике. Никто не заметил. Тогда я шагнула за угол и быстро пошла в глубь катакомб.
ТВС…
