Глава 30. Февральские сныГарри вздохнул и отложил только что законченное эссе по Трансфигурации. Он устало откинулся на спинку кресла, все еще сжимая в руке перо, с которого на стол капали чернила. Другой рукой Поттер взъерошил и без того находящиеся в беспорядке волосы и закрыл глаза. Шрам не давал ему покоя как минимум полчаса. Он не болел, как это было на первом и четвертом курсах, но мешал сосредоточиться на чем-то конкретном уже тем, что давал о себе знать. Внезапно Гарри почувствовал неконтролируемую ярость, ему хотелось крушить все, до чего доставал взгляд. Это чувство было настолько чуждым парню, что тот сразу сообразил, что Волан-де-Морт был в его голове.
Достав небольшой кусок пергамента, Поттер написал Сириусу: «Нужно поговорить». Не утруждая себя подписью записки, он поднялся и вышел из башни Гриффиндора. С трудом добравшись до совятни, Гарри подозвал к себе сову. Серая школьная сипуха подлетела и села на перекладину поблизости. Громко ухнув, она дала знать, что ждет распоряжений.
Гарри всегда было интересно, как эти птицы «работали». Как они находили адресатов? Как понимали все распоряжения? Как доставляли письма так быстро? Ответ на все был один – магия.
Парень привязал послание к лапке сипухи, и прошептал: «Отнеси это Бродяге. Отдай лично в руки». Сова посмотрела на него, еще раз ухнула и вылетела в окно. Некоторое время Гарри еще наблюдал за ней, но потом она и вовсе скрылась из виду, преодолев антиаппарационный барьер.
Вдруг перед взглядом Гарри все померкло, очертания совятни стали размываться, уступая место другой картинке. Шрам стал нестерпимо печь. Тем временем Поттер уже понял, что находится не в своем теле, он знал, что это было тело Волан-де-Морта. Перед ним предстал зал, чем-то до боли напоминающий столовую в Блэк-мэноре.
— Мне нужен Хогвартс, — говорил он Хвосту, стоящему перед ним на коленях.
— М-м-милорд,— казалось, Петтигрю вот-вот проглотит свой язык. — Слишком опасно. Министерство усилило наблюдение за школой, к тому же там постоянно живут несколько авроров.
— Не думаешь ли ты, Хвост, что какие-то авроры могут помешать Темному Лорду? — вкрадчиво начал Волан-де-Морт, и Петтигрю захотелось слиться со стеной.
— Н-н-нет, мой Лорд.
Темный Лорд постарался умерить свою ярость, и взмахом руки отпустил Пожирателя. Ему порядком надоели эти взрывы эмоций, происходящие в основном из-за недосыпа и проклятия, которое он получил давным-давно. Это проклятие…рушило все. Оно превратило его сторонников в слуг, а его самого – в сумасшедшего, а хуже всего было то, что действие проклятия остановить было нельзя.
Как только Волан-де-Морт смог успокоиться, Гарри вернулся в свое тело, оставленный один на один со своими мыслями. Что за проклятие преследовало Лорда? Кто наложил его?
Эти вопросы роились в голове Поттера, пока он возвращался в факультетскую гостиную. Там его уже ждали Рон и Гермиона, как обычно о чем-то спорившие.
— Гарри! — первая опомнилась Гермиона. — Мы тебя обыскались.
— Я ходил в совятню, — пожал плечами Поттер.
— Но Хедвиг же у меня в комнате, — недоумевал Рон.
— Она слишком заметна, — в один голос ответили Гриндевальд и Поттер.
Гарри не хотел рассказывать о своем видении друзьям в присутствии однокурсников, так что он просто предложил сыграть в шахматы. Уизли тут же согласился, а Гермиона, как и всегда, начала читать книгу.
Понедельник начался с Трансфигурации со Слизерином. Настроение Гарри и так находившееся у отметки «Плохо» упало ниже плинтуса. Под строгим взглядом Макгонагалл он еще пытался что-то делать, но как только она отворачивалась, откровенно зевал. Дело было в том, что ночью ему приснился странный сон.
Он еще ребенком лежал в кровати, пытаясь заснуть. А какая-то женщина рассказывала ему сказку о трех братьях.
Гарри так и не смог выспаться в эту ночь, что пагубно повлияло на его трудоспособность. На Зельеварении Гермиона чудом спасла его котел от взрыва, даже Невилл странно покосился в его сторону. Но уж на Прорицаниях он хотя бы мог расслабиться. Рон тоже клевал носом, что не помешало Трелони сделать с десяток предсказаний смерти Избранного. Отсмеявшись над очередным «предсказанием», парни встретились з Гермионой и все вместе пошли на обед.
Последний урок Гриффиндора был с профессором Брейди, который вместо итоговой контрольной сделал практическое занятие. В целом, урок прошел интересно и без эксцессов.
До занятия в Дуэльном Клубе у них оставалось несколько часов, так что Золотое Трио собралось в комнате Рона, обсудить новости, которых, похоже, у всех было предостаточно.
***
Сириус поднялся в рабочий кабинет, и пронаблюдал такую картину: Эль пыталась отобрать у серой сипухи послание, а та не хотела отдавать. Клевалась, отбивалась крыльями.
— Хозяин Сириус, сэр. Эта птица не хочет отдавать записку, — пискнула Эль.
— Отпусти ее. Ей было приказано отдать послание в руки.
Птица гордо подлетела к Блэку, явно довольная выполнением задания. Он отвязал послание и, быстро прочитав, принял решение.
— Эль, передай это сквозное зеркало мисс Гермионе. Тебя никто не должен видеть.
— Да, сэр. Эль с удовольствием выполнит поручение хозяина Сириуса.
***
Гермиона вернулась в свою спальню, когда было уже далеко за полночь. В комнате ее уже ждал домовик, в котором она без труда узнала личную домовую Сириуса. Та, увидев, ее очень обрадовалась.
— Мисс Гермиона, я так рада Вас видеть, — затараторила она. — Хозяин Сириус велел передать Вам эту вещь.
Эль передала ей сквозное зеркало.
— Спасибо, Эль.
Эльфийка кивнула, попрощалась и аппарировала, а Гриндевальд осталась недоумевать, зачем Сириус хотел передать ей зеркальце.
***
Во вторник Гарри удалось мало-мальски выспаться, если не ночью, в кровати, то на Истории Магии. Биннс как обычно монотонно бубнил лекцию, которую, казалось, записывала только Гермиона. Спустившись в подземелья, гриффиндорцы, как на каторгу, вошли в класс Зельеварения. Похоже, уроку были рады только Гермиона и Малфой, который с некоторых пор демонстративно усаживался рядом с Гриндевальд, что вызывало обмороки у Булстроуд, полный паралич у Крэбба с Гойлом и ярость у Нотта. Что ни говори, а Малфой любил выводить из себя людей. Единственными адекватными, по мнению Золотого Трио, были Забини и Паркинсон. Остальные же оставляли желать лучшего, гораздо лучшего.
На уроке они снова варили какое-то бесполезное и очень простое зелье, ведь Слизнорт не слишком заботился тем, что преподает ученикам. Гермиону и Драко это дико раздражало, а вот Гарри смог расслабиться без вреда для котла и окружающих. Невилл тоже делал заметные успехи, что добавило Гриффиндору 5 баллов.
Профессор Брейди на ЗОТИ устроил итоговую контрольную, а затем провел лекцию об оборотнях. Гораздо больше, чем можно было прочитать в книге. Откуда он взял столько информации, конечно, осталось секретом, но почему-то Поттер был уверен, что он узнал все на своем опыте.
Гермиона зашла в лабораторию, и привычным движением палочки отправила пергаменты на стол. Теперь они были сплошь заполнены ее записями, экспериментами с рецептом Оборотного зелья, которое она и решила усовершенствовать. Пока что она не решалась готовить само зелье, только выясняя свойства отдельных ингредиентов, при этом растрачивая драгоценный запас Снейпа. Но, раз уж он задал ей такую задачку, придется терпеть.
Простояв над котлом до самого отбоя, без устали конспектируя все, что видела, девушка очень устала. Хотя, делала она это не зря, получив подробные описания свойств ингредиентов, она могла понемногу приступать к готовке. Или подготовке.
Следующий поход в Хогсмид стараниями Дамблдора был назначен на день св. Валентина. Занятия в среду были отменены, а ученики в предвкушении дня вне школы все чаще отвлекались на уроках. Гарри пригласил Полумну на прогулку в Хогсмиде, та, конечно же, согласилась, при этом мило покраснев. Поттер же недоумевал, с каких это пор Полумна «мило краснеет», но в делах любовных он был отнюдь не профи, скорее даже чайником, так что отчаялся найти ответ на свой вопрос.
***
— Джинн, я тебя люблю, — прошептал Забини на ухо рыжей девушке, кутавшейся в слизеринский шарф. Свой-то она забыла в Хогвартсе.
— Я тоже тебя люблю, — Блейз раскрыл объятия, и она прижалась к нему, ища тепла.
— Мерлиновы подштанники! Джинни, что ты делаешь с
ним?— как будто из ниоткуда появился Рон.
— Уизли, давай я тебе все объясню, — Забини явно не собирался впутывать во все это Джинни, а особенно в разборки с ее же братом.
— Только,
пожалуйста, — с нажимом произнес он. — Не говори, что я все не так понял.
— Я не знаю, как ты все понял, — хмыкнул Блейз, а потом ласково обратился к девушке: — Джинни, подожди меня, ладно?
Девушка кивнула.
— Идем, — кивнул он Рону. — Поговорим.
Они перешли дорогу и зашли за угол здания. Рональд ожидал объяснений.
— Слушай, Уизли, можешь думать, что твоей душе угодно, но я люблю твою сестру.
— Знаю я, какая у вас, слизеринцев, любовь, — скривился Уизли.
— Я сделал ей предложение на Рождество, — как на духу, признался Забини.
