Глава 32Ранее:
— Я вам не верю, — сказал он Снейпу, бросился к двери, выскочил из комнаты и стремглав пустился бежать по коридору, чтобы оказаться как можно дальше от этого места…
— Проклятье, — выругался Снейп, и, прежде чем мальчишка успел убежать достаточно далеко, отправился за ним вдогонку. Он мог бы запереть дверь заранее, но подумал, что этим еще больше напугает Гарри. Надо было просто отрезать ему путь к выходу… В таком состоянии Гарри опять может попасть в неприятности.
В самый последний момент Снейп кое-что вспомнил и вернулся к столу, чтобы взять пакет с фотографиями, которые обещал показать Гарри. Он намерен сдержать обещание — пусть Гарри и считает его злобным ублюдком, не веря, что Северус на самом деле пытается ему помочь.
Пока Северус искал мальчишку, он пытался понять, что сделал неправильно. Ему много раз приходилось задавать своим студентам подобные вопросы, и хотя дети отличались друг от друга по характеру, было у них и кое-что общее: все они сразу же начинали отрицать свои проблемы. Поэтому Северус был приятно удивлен, когда Гарри не стал обвинять его в том, что он всё выдумал, в том числе раны, которые они с мадам Помфри залечили мальчику в начале семестра. Как показывает опыт, дети, испытавшие на себе пренебрежение и жестокое обращение, — а Северус сталкивался со множеством таких случаев — были самыми недоверчивыми людьми на свете. Северус и сам побывал в их шкуре, поэтому безошибочно распознавал симптомы.
Но у него имелись неофициальные доказательства, полученные во время легилименции Дурслей. Конечно, он видел далеко не всё, что они творили с Гарри, но увиденного было более чем достаточно, чтобы привлечь их к ответственности за множество преступлений против несовершеннолетнего. Единственное, что ему было нужно от Гарри — чтобы он просто подтвердил имеющуюся у Северуса информацию.
Он шел за мальчиком до самой совятни. К тому моменту, как он вслед за Гарри поднялся в Западную башню, нога, вроде бы подлеченная после схватки с триждыклятой трехголовой собакой, уже адски болела. В совятне этим ноябрьским вечером было холодно и промозгло — последнюю неделю стояла отвратительная погода. Каждое утро земля покрывалась инеем, и оттого окружающие замок горы казались седыми.
Северус немедленно наложил на свою одежду согревающие чары, оглядываясь вокруг в поисках Поттера. Трудно найти в темноте черноволосого мальчика в темной мантии. Но белоснежную сову (Северус припомнил, что у Гарри была как раз такая) — гораздо проще.
Гарри стоял вполоборота к двери, нежно перебирая перья совы. Однако во всей его позе, в том, как дрожала его рука, в прерывистом дыхании и даже в наклоне головы безошибочно угадывалось напряжение. Очевидно, Северус слишком поспешил — искренность, с которой было написано Гаррино сочинение, позволяла предположить, что мальчик уже готов к откровенному разговору о своей дошкольной жизни. Оказалось, что нет.
Или он может говорить об этом только со своей совой.
Голос Поттера звучал совсем тихо, но Северус недаром был шпионом — он различал слова Гарри на фоне глухого бормотанья сов и шуршания перьев.
— …мог сделать, Хедвиг? Они всегда узнавали, если я кому-нибудь рассказывал. И становилось только хуже. Это было до того, как ты у меня появилась, ты знаешь, но в тот раз меня заперли на несколько недель, после того как школьная медсестра устроила бучу. Она сказала… — Гарри помотал головой и провел рукой по лицу. Плакал? — Просто… Я не думаю, что смогу снова вернуться в чулан. Боже, как мне тогда хотелось есть… И куда я тебя дену? Я не могу просить тебя остаться со мной взаперти в этот проклятом чулане.
Видимо, наконец выговорившись, Гарри вздохнул и опустил голову на руки, облокотившись на совиную жердь.
Северус услышал достаточно.
— Гарри, — мягко позвал он, боясь напугать мальчика.
Но Гарри всё равно вздрогнул. Его зеленые глаза блестели в полумраке совятни.
— Пожалуйста, — попросил он. — Пожалуйста, сэр, оставьте меня в покое.
— Не могу, — Северус шагнул ближе. То, что Гарри не отшатнулся в ужасе, как ожидал Северус, он воспринял, как маленькую победу. — Я за тебя отвечаю, точно так же, как и за других слизеринцев. Мне нужно убедиться, что с тобой всё в порядке.
— Со мной всё хорошо! — Гарри сглотнул и повторил уже тише: — Со мной всё хорошо, сэр. Правда.
Северус кивнул и сделал ещё один шаг. – Да,
сейчас — может быть, но…
— Нет, не только сейчас — вообще! Не надо делать вид, будто вы всё обо мне знаете!
— Ладно, не буду. Но ты мне рассказал кое-что о себе, и я сделал определённые выводы.
Гарри и понятия не имел, что увидел Северус в мыслях Дурслей, но Северус не собирался ему признаваться — не сейчас, во всяком случае. Он помолчал некоторое время, полез в карман и вытащил пачку фотографий. Но отдавать их не спешил. Эти снимки — идеальная приманка для Поттера.
— Я захватил с собой снимки Лили; ты сбежал из кабинета, даже не посмотрев их.
Гарри облизал губы и уставился на пачку в руке Снейпа, словно на восьмое чудо света. На его лице засветилась такая надежда, что у Северуса защемило сердце.
— Мне… мне всё ещё можно их посмотреть?
— Да, конечно. Если ты спустишься назад, в мой кабинет. Мне совершенно не хочется мёрзнуть здесь, давя ботинками останки мышей.
Гарри демонстративно обдумывал предложение, его взгляд метнулся от пачки снимков к двери, а потом переместился на лицо Северуса, и обратно на фотографии. Конечно, Северус знал, что он скажет — это ясно читалось в его глазах. Мальчик нерешительно проговорил:
— Я просто… просто хочу взглянуть на фотографии, ладно? И больше ничего. Я не хочу говорить о… о том, о чём вы спрашивали.
— Очень хорошо, — осторожно сказал Северус, не желая опять его вспугнуть. — Тогда пойдем.
Северус вышел из совятни, зная, что Гарри идет за ним.
***
Вернувшись в офис, Северус сел за письменный стол и принялся незаметно массировать ногу, пока Гарри отогревал руки у камина. Проклятая собака! Он знал, что Гарри заметил его хромоту, но, поскольку существование собаки держат в тайне, Северус не собирался ничего ему объяснять.
Взмахом палочки он поставил стул Гарри рядом со своим, чтобы они могли смотреть фотографии вместе. Не то чтобы он опасался, что мальчик испортит снимки, просто так будет удобнее давать пояснения, если потребуется.
Он окликнул Гарри. Тот никак не отреагировал, увидев, что они будут сидеть близко друг от друга; его напряжённая поза выдавала нетерпение. Когда Гарри устроился на своём стуле, Северус вынул фотографии из пакета — часть была сделана маггловским способом, но оттого снимки не стали менее выразительными — и положил их на стол.
Самая верхняя запечатлела юных Лили и Северуса, со скрещенными ногами сидящих под старым дубом на заднем дворе Эвансов. Ветер подхватил длинный рыжий локон Лили и бросил в глаза, и в момент съемки она подняла руку, чтобы заправить за ухо мешавшуюся прядь. На губах её играла насмешливая улыбка, она смотрела на Северуса, лица которого, как обычно, было не видно за тёмными волосами.
— Эта сделана её отцом, — пояснил Северус. — Нам тогда было лет по десять.
Гарри протянул руку, но не стал трогать фотографию, а вместо этого провёл пальцами над поверхностью бумаги. Рот у него приоткрылся, словно он не ожидал увидеть свою мать и своего профессора вместе, хотя Северус говорил ему, что они дружили.
— Где это снято?
— На заднем дворе у её родителей. — Северус указал на левый нижний угол фотографии: — Дом вон там. Мы не часто проводили время у неё дома, лишь иногда. — Северус заколебался, потом продолжил, желая… понимая необходимость наладить контакт с Гарри: — Родители Лили были очень добры и приглашали меня приходить к ним, когда бы мне ни захотелось.
Гарри взглянул на него, не поднимая головы, сквозь ресницы, словно он был слишком смущен, чтобы смотреть прямо в глаза.
— Она когда-нибудь приходила к вам домой?
Северус отрицательно помотал головой.
— Почему?
Северус раздумывал, не сказать ли мальчишке, чтоб тот не совал нос не в своё дело, но вспомнил, что сам как раз этим и занимается. — Мои родители были… не такие, как её.
Гарри понимающе кивнул и снова посмотрел на фотографию.
Северус отложил снимок в сторону, чтобы перейти к следующему, уже магическому, изображавшему Лили на берегу Хогвартского озера. Она нагибалась, чтобы подобрать очередной камушки и взвесить его в ладони.
— Первый курс, — сказал Северус. Лили одолжила школьную фотокамеру, чтобы показать родителям, как выглядит Хогвартс, и Северус сфотографировал её для них, но оставил этот снимок себе. Потом был чудесный пикник на свежем воздухе: солнечный осенний денёк, они вдвоём, впервые со дня приезда в школу. От воспоминаний сдавило горло. — Самое начало учебного года, кажется, конец сентября.
— А что мама делает? — спросил Гарри чуть слышно, словно почувствовал, как нелегко дается его профессору это путешествие во времени.
Северус выдавил из себя улыбку:
— Лили нравилось бросать камушки так, чтобы они прыгали по поверхности воды, любой воды. На озере, или на пруду, где мы с ней выросли. Даже на реке, хотя это гораздо более сложная задача. Так что она всегда высматривала идеально прыгающий камень.
Гарри улыбнулся и бессознательно потянулся, чтобы потрогать изображение, но в последний момент удержался. Должно быть, он не помнил материнских прикосновений, и инстинкт заставил его попытаться потрогать её хотя бы так.
— Она ужасно милая.
— Да, — согласился Северус.
Когда Лили с камушком в ладони выпрямилась и взглянула в объектив, у Гарри перехватило дыхание:
— Глаза… Они совсем как у меня.
Северус снова кивнул.
Они посмотрели ещё несколько фотографий. Было уже поздно, и Северус хотел оставить часть снимков на потом, чтобы у него была возможность снова позвать к себе Гарри и поговорить с ним. Поэтому он убрал фотографии и велел Гарри отправляться спать.
Северус уловил искру недовольства в глазах мальчика, и ожидал, что тот напомнит ему об обещании и станет говорить, что так нечестно. Но искра быстро исчезла, стоило Северусу лишь поднять бровь. Да, он обещал показать фотографии. Но не все сразу. В итоге Гарри не стал спорить, только сказал:
— Да, сэр. Спасибо, что показали мне их.
— Пожалуйста, Поттер. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, сэр.
Северус не удивился, когда увидел, что как только Гарри вышел за дверь, возле него, словно преданная собака, появился Кровавый барон. Тяжело вздохнув, Северус аккуратно собрал свою самую большую ценность в конверт и запер его в ящике до следующего раза. Даже просто смотреть на её изображения было больно, хотя уже не так, как в последний раз, когда он поддался сентиментальному порыву. Может быть, потому, что в этот раз с ним был её сын.
Следующие несколько дней пролетели довольно быстро — как обычно в это время года, когда студенты уже втянулись в школьную рутину. Приближался первый квиддичный матч сезона: Слизерин против Гриффиндора. У игроков, особенно новичков, наступили горячие деньки — не оставалось времени ни на что, кроме тренировок. И Гарри так и не пришёл, хотя и сказал в пятницу после урока, что хотел бы, если можно, зайти к Северусу в субботу или воскресенье.
— Может быть, — будничным тоном ответил Северус, хотя знал, что разрешит ему смотреть фотографии, когда б тот ни пришёл. — Разве тебе не надо навёрстывать уроки из-за тренировок?
— О, нет, сэр. Капитан Флинт следит за тем, чтобы я делал всю домашку. Сказал, что вы спустите с него и с меня шкуру, если… — Гарри вздрогнул, осознав, что сказал, и быстро отвёл взгляд. — Простите.
Но Северус только усмехнулся:
— Должен сказать, мистер Флинт совершенно прав. Молодец, что не запускаешь учебу.
У Поттера сделалось такое выражение лица, словно Северус не похвалил его, а, по меньшей мере, подарил ему звезду с неба.
— С-с-спасибо, сэр.
— Нé за что. Кажется, мистер Флинт начинает тренировку через пятнадцать минут, не так ли?
Гарри вскочил:
— Да, сэр. Спасибо, сэр!
На следующий день была назначена первая игра сезона, и Северус убедился, что его змейки проявляют приличествующий событию энтузиазм и настроены как следует поболеть за свою команду. Ещё он проследил за тем, чтобы игроки позавтракали. Невзирая на все отговорки нервничающих детей, Северус заставил их поесть. Первые матчи обычно длились часами, иногда до обеда или даже до ужина, и Северусу не хотелось, чтобы кто-нибудь из змеек ослабел во время игры из-за пропущенного завтрака. Поскольку оба ловца, и Гарри Поттер, и гриффиндорец Кеннет Таулер — или как его там — были новичками, матч грозил затянуться надолго.
Северус привел своих слизеринцев на квиддичное поле ровно в пол-одиннадцатого и поручил их заботе префектов, а сам отправился на трибуну для преподавателей. Команда уже час как была здесь, посвятив оставшееся до игры время переодеванию, обсуждению стратегии и взаимной накачке. Несколько первогодок, приятелей Поттера, смастерили транспарант-перетяжку «ПОТТЕРА В ПРЕЗИДЕНТЫ». Кто-то из них зачаровал буквы так, чтобы они меняли цвет с серебренного на зелёный и обратно. Не так уж плохо для сопливых первоклашек…
Без пяти одиннадцать команды вышли на поле. Поттер был слегка бледноват, но крепко стискивал свой Нимбус-2000. Северус уловил тот момент, когда мальчишка увидел надпись на плакате: он попятился, но потом улыбнулся и расправил плечи. Северус покачал головой. Все игроки в квиддич одинаковы.
Роланда Хуч выдала напутственную речь, сводившуюся к повторению заповеди «Играйте честно», которую слизеринцы привычно интерпретировали как «Не попадайтесь». И как обычно, она больше смотрела на Маркуса Флинта, чем на гриффиндорского капитана. Северус поморщился от такой вопиющей предубеждённости.
** Хуч с силой дунула в свой серебряный свисток. Пятнадцать мётел взмыли вверх, поднимаясь над полем всё выше и выше. Игра началась.
… — и квоффл переходит к Анжелине Джонсон из Гриффиндора — прекрасному охотнику и классной девчонке…
— ДЖОРДАН!
— Извините, профессор. **
Ну, конечно: Джордан из Гриффиндора, дружок проклятых Уизли, а это означает, что нет ни единого шанса услышать объективное комментирование. И, конечно же, в центре внимания комментатора исключительно только игроки гриффиндора,
их владение квоффлом,
их меткость, способность
их ловца заметить снитч. И неважно, что слизеринский ловец гораздо лучше летает, глаз его зорче, а метла - круче.
У Северуса вызывало отвращение желание Макгонагалл любой ценой добиться даже незначительного преимущества — взять хотя бы её выбор комментатора. Это раздражало. Возмущало. Даже злило. Но Северус, следуя истинно слизеринскому стилю поведения, не позволил ни одному из этих чувств отразиться на своём лице и твёрдо настроился насладиться игрой, не смотря ни на что.
И ему бы это удалось, если бы Поттера не попытались убить.
Гриффиндор вёл в счёте десять-ноль, — к глубокому разочарованию одной четверти болельщиков — когда снитч показался в первый раз. Поттер ринулся к нему, входя в крутое пике. Он опередил Тауелсона, который тоже заметил золотой мячик. Тогда Уизли одним отточенным слаженным движением подрезали Поттера под таким углом, что тот был вынужден войти в поворот на большой скорости, иначе бы завалился на близнецов. Поттер слегка не вписался в вираж; древко Нимбуса, задев одного из рыжеволосых уродов, рыскнуло, и Гарри на несколько мгновений потерял контроль над метлой.
Флинт апеллировал к Хуч, но она покачала головой, не назначив штрафной, хотя налицо было грубое нарушение правил.
Проклятая предвзятость.
Это случилось, когда другой бладжер пронёсся в опасной близости от головы Поттера. Его метла - идеальной формы, великолепно сконструированная, новинка и вершина в линейке Нимбусов (Снейп прочувствовал это до самой глубины своего кошелька) — резко накренилась, и у Северуса едва не остановилось сердце, когда он увидел это. Поттер забрался так высоко в небо, что далеко не каждый зритель мог разглядеть его с трибун. И далеко не у каждого зрителя перехватило дыхание, когда Поттер с выражением откровенной паники на лице обеими руками вцепился в метлу и сжал ногами самый конец древка.
Метла снова совершила рывок, и Гарри едва не сорвался вниз. На трибунах послышался ропот — болельщики заметили, что метла Поттера зигзагами рассекает воздух, делая резкие скачки, словно пытается его сбросить; падение с такой высоты стало бы для Поттера фатальным. Внезапно метла закрутилась вокруг своей оси, словно катящийся бочонок, и резко дернулась. Поттер повис на одной руке, пытаясь вскарабкаться обратно.
Похоже, кто-то здесь, как и Северус, очень пристально следил за Поттером, потому что этот кто-то заколдовал метлу. Кто-то, очень хорошо владеющий темной магией.
Северус зарычал от ярости. Ах так?! Вредить его слизеринцам?!
Он начал плести контрчары, уставившись немигающим взглядом на мальчика и его метлу. Тому, кто держал сейчас Нимбус под проклятием, тоже было необходимо сохранять постоянный зрительный контакт. И хорошо бы другой преподаватель — трудно представить, что кто-нибудь из студентов может обладать такими навыками и опытом, чтобы что-либо противопоставить этому темномагическому заклятью — обнаружил негодяя и помешал бы ему. Всё, что Северус был в состоянии сейчас сделать, это попытаться смягчить действие чар — снять их полностью он не мог.
Снейп слышал крики вокруг — люди осознали, что их чертов
спаситель сам находится в смертельной опасности. Гарри в это время пытался удержаться, вися на одной руке — никакой помощи от Уизли, летевших под ним с тем, чтобы подхватить его в случае падения, он не дождался.
А потом Северус почувствовал запах дыма.
Пожар!
Квиринус Квиррелл толкнул его сзади, визгливо прокричав «Горим!», и Северус, дёрнувшись, на мгновение потерял Поттера из виду; его сердце пропустило удар. Он взглянул вверх, страшась самого худшего.
Но не тут-то было! Этот чертёнок, вполне себе живой и здоровый, со свистом нёсся к земле, наконец сладив со своей метлой, на которой уже не висел, а сидел верхом. Последние несколько футов метла шла практически отвесно вниз. Поттер вдруг зажал рот рукой, словно его затошнило, и, долетев до земли, упал на четвереньки. Он закашлялся — надо сказать, зрелище было не очень приятным, — и тут изо рта Сопляка-Который-Выжил-Чтобы-Довести-Северуса-До-Разрыва-Сердца выскочил маленький золотой снитч.
Мерлиновы яйца!
Ухмылка Северуса почти превратилась в улыбку. Мальчик даже из простой игры в квиддич ухитрился устроить целое представление.
Зато он жив.
А у Снейпа теперь появилось еще одно убийственное доказательство, изобличающее заикающегося рохлю профессора ЗОТИ.
Только бы Дамблдор прислушался к Северусу хотя бы на этот раз.
TBC . . .
