Глава 33Гермиона стояла посреди ветхого дощатого сарая. В щелях свистел ветер. Странно, она не заметила, что на улице так ветрено. Впрочем, сквозняк. Она поежилась, сжалась, сцепив руки под подбородком. Пусто. Зябко. Промозгло. Единственное, что не позволило ей разреветься от разочарования, это запах. Знакомый аромат разогретой солнцем степи и морского ветра. Откуда он в этом холодном сарае?..
Глаза Гермионы немного привыкли к полумраку, и она принялась осматриваться. Сарай и сарай. По всей видимости, хозяева использовали его, когда не решались вынести пришедшие в негодность или просто ставшие ненужными вещи прямо на помойку. Но, как ни странно, он не был слишком захламленным. Вещей совсем немного – некоторые брошены как попало, некоторые аккуратно сложены. По чему-то, казалось, уже давно ходили, втаптывая в земляной пол. А с чем-то носились, не находя достойного места. Гермиона прошлась вдоль стены, под которой вещи были разложены с особым тщанием, время от времени наклоняясь, чтобы рассмотреть тот или иной предмет, брошенный прямо на полу. Хлам. Старье. Обрывки пергаментов, лоскут, мешочек с травами... В углу она скорее угадала, чем увидела нечто, напоминающее стопку книг, и кинулась туда. По дороге хотела поддеть носком ботинка нечто бесформенное... И едва не вскрикнула, в последний миг рассмотрев предмет. Позабыв о книгах, она наклонилась и взяла в руки плюшевого инвалида непонятного цвета, без лапы, с пуговицей на месте носа.
Элвис...
Гермиона осторожно опустилась на коленки и осмотрела груду добра, рядом с которой подобрала игрушку. Нет, не груду – здесь вещи, казалось, были не только сложены, но даже подобраны с особым тщанием. Гермиона подняла с пола и поднесла поближе к глазам бумажный обрывок. Колдография. С нее Гермионе улыбалась молодая женщина. Она поворачивала голову к оборванному краю, тянулась к кому-то невидимому... У Гермионы перехватило дыхание. Она знала, к кому тянется женщина – к маленькому мальчику, сидящему на руках у черноволосого мужчины в круглых очках. Колдография семьи Поттеров. Оторванный фрагмент так и остался в доме Сириуса на площади Гримо.
Гермиона отложила колдографию, вынула палочку и зажгла на ней огонек. Еще несколько вещей в этой груде показались знакомыми. Засохший каштан, лежавший когда-то на полке вместе с осколком зеркала и засаленным пером. Веленовая тетрадь. Латунный медальон, который она превратила в порт-ключ, приведший ее к Стену. Бутылка с недопитым бренди – неужели та самая? О, а вот это действительно странно: гобелен, висевший рядом с ее детской кроватью. Кошки играют в шахматы – одна похожа на МакГонагалл в ее анимагической форме, еще одна – вылитая миссис Норрис. Не точная копия ее домашнего гобелена – но довольно похоже. Откуда он здесь? Из ее бреда? Гермиона взяла в руки засохший каштан и принялась задумчиво крутить его в пальцах.
- Что ты делаешь? – услышала она вдруг звонкий детский голосок. - Зачем тебе каштаны? Это для зелья?
Дощатый сарай исчез. Гермиону окружали серые стволы деревьев. Сквозь уже поредевшие золотые кроны пробивались солнечные лучи. В ноздри ударил горький аромат опавшей листвы, запах влажной земли. До слуха Гермионы доносился какой-то низкий гул, резкие голоса, обрывки чьей-то ссоры. Смрад, исходящий от реки, стал куда более густым и отвратительным, чем она помнила. Прямо перед Гермионой на влажных листьях сидел мальчик не старше десяти лет. Неопрятные черные волосы, обтрепанные джинсы, лоснящийся заношенный плащ не по росту, тонкие обветренные губы, угрюмый взгляд. Мальчик подбирал каштаны, очищал их от колючей кожуры и бросал в холщевую сумку. Едва Гермиона успела его рассмотреть, как он повернулся и глянул через плечо – на рыжеволосую девчонку, появившуюся из-за дерева. Звонкий голосок, конечно, принадлежал ей. Гермиона вдруг совершенно ясно почувствовала его радость, смятение, жгучее желание все это скрыть и безразлично ответить: да, разумеется, для зелья. А потом рассказать о каком-нибудь страшном, опасном зелье, которое они будут варить – даром, что конский каштан напрочь лишен магических свойств... Но вместо этого он отрывисто произнес:
- Мать велела собрать. От моли.
- Точно, - девочка вышла из-за дерева и подошла поближе. - Мы тоже обычно складываем в шкаф каштаны. Но забываем их менять – потом они там лежат годами и ссыхаются. Становятся такими сморщенными, - она и себе сморщила носик. - Похожими на финики. Только круглые. Я, когда была маленькая, пыталась один съесть. Разгрызла. Гадость.
Она подошла еще ближе, опустилась на коленки рядом с мальчиком и тоже принялась подбирать каштаны и кидать в сумку. Мальчик как зачарованный следил за тонкими пальцами, очищающими каштаны от колючих шкурок. Так уверенно, не боясь уколоться, испачкать руки... Девчонки обычно так не делают...
- Эй, ты что уставился? А ну, работай! – крикнула она.
И со смехом кинула в него только что очищенный каштан. Он вскочил, сжав кулаки... Как она смеет... Маленькая нахальная маггла! Но ее смех... Ее летящие рыжие волосы... Он наклоняется, хватает каштан и тоже кидает в нее. И вот они уже носятся между деревьев друг за другом, кидаясь каштанами. Обычные расшалившиеся дети... А потом девочка вдруг исчезла. Мальчик притаился за деревом, а когда выглянул – ее уже не было. И солнце спряталось за тучу. Он прерывисто вздохнул. Убежала. А вдруг, он ее обидел? Снова сделал что-то не так... Сердце сжалось. Горло перехватило. Потом пришло спасительное раздражение. Но тут же сменилось щемящей тоской. Может, ее и вовсе не было, этой девчонки? Просто какая-то доселе неведомая разновидность солнечного зайчика, спрыгнувшего на опавшую листву с небес... Он совсем уже собирался подобрать сумку и идти домой, когда что-то вдруг скользнуло за ворот рубашки – гладкое, прохладное, - прокатилось вдоль позвоночника и застряло над поясом. Он вздрогнул от неожиданности, передернул плечами и оглянулся. Девочка стояла, прикрыв рот ладошкой, а в изумрудных глазах искрился смех. Мальчик нахмурился, подавив желание рассмеяться – от облегчения, что она есть и все еще здесь, от нелепости ситуации. Ну, как он его достанет, этот троллев каштан? Не раздеваться же прямо тут, перед ней... Он так и ходил до самого вечера с каштаном за шиворотом. Забыл о нем. И только когда раздевался перед тем, как лечь в постель...
Гермиона вздрогнула и отложила каштан в сторону - заставила себя прервать этот странный контакт с чужой памятью. Нехорошо как-то – будто в думоотвод залезла. Нет, хуже – в думоотводе только видишь, что происходит, но не переживаешь чужих эмоций. Не читаешь мыслей. Мерлин, да этот сарай не так прост...
Ее взгляд вернулся к латунному медальону. Она потянулась к нему и замерла. О, она догадывалась, что за память он в себе скрывает. Последний раз Гермиона видела его в руках у Стена – в их первый вечер. И вот он тут – среди воспоминаний Снейпа. Почему?
Ответ очевиден, девочка моя. Общая память. Даже больше - общее сознание. Значит, Стен и Снейп все-таки один человек? Но одно сознание – это еще не все. Важно и то, с какой реальностью оно соприкасается. Какой сценарий разворачивает. Нет, все-таки, один. Просто это сознание - синтез опыта разных жизней. Разных жизней одного и того же человека.
Так вот что хотел сказать Стен, когда разъяснял ей суть преобразований, происходящих в тайной комнате. Значит, и ее собственный сценарий обошел ту точку, на которой пресеклись жизни Жанны и Моффрэ? Чью же реальность переключает эта тайная комната – Жиля или Жанны? Возможно, обоих?
Гермиона с тоской посмотрела на каштан. Она не Лили. Но она и искала тут Стена, а не Снейпа. Что же ждет ее теперь? Кем окажется Синяя Борода? Вот, она появилась в тайной комнате, изменив порядок событий, сценарий, саму реальность. Осмелилась прочитать и воплотить палимпсест. Создала место, в котором они встретились, как Жиль и Жанна...
А теперь он возненавидит ее. За то, что она не та, которую он ждал. И поступит с ней так, как и надлежит Синей Бороде: посадит в банку и снабдит бирочкой, как результат неудачного эксперимента. Что ж, это, наверное, не хуже, чем то, что делал Жиль де Рэ с результатами своих неудачных экспериментов - бочка с обугленными костями...
Гермиона по-прежнему не решалась прикоснуться к латунному медальону. Стен. Прекрасная возможность выяснить, что им двигало на самом деле. Какие чувства. Желания. Узнать, хотя бы, с какой целью, он ее использовал. Гермиона смотрела на медальон, прислушивалась, как от напряжения начинают ныть пальцы, и постепенно осознавала: нет, она не притронется к нему. Ни за что.
Она не хочет знать, какие чувства испытывал к ней человек, которого она больше никогда не встретит. Она не находила в себе сил снова шагнуть в его объятия, на сей раз твердо зная, что это иллюзия. Она честно призналась себе в том, что отступает просто потому, что боится. Ее иллюзия может не пережить этого знания. А значит, ей не стоит знать, о чем он думал, обнимая ее. Чего он добивался. Что искал. Какие чувства пережил. Или не пережил. Не лучше ли держаться за свои иллюзии - чтобы снова не опрокинуться в абсурд? Что сделано, то сделано, девочка моя. Возможно, теперь он останется жив – кем бы ни оказался в сценарии, который ты запустила, открыв эту дверь.
Гермиона отдернула руку от медальона. Затравлено оглядела вещи, к которым хотелось прикоснуться так, что внутри все дрожало – гобелен, бутылка, Элвис... Нет. Она зажмурилась. А когда снова открыла глаза, первым, на что упал взгляд, оказался веленовый палимпсест. Гермиона схватила его, радуясь, что может занять руки...
В комнате было жарко. Неудивительно – мансарда, под самой крышей. Не спасают ни толстые выбеленные стены, ни распахнутые настежь окна – ни малейшего движения воздуха, только шум. Где он? В каком городе? Какой стране? Ни разу не поинтересовался. Италия? Испания? Можно только догадываться по доносящемуся с улицы быстрому говору и пению по вечерам. Он не знает ни итальянского, ни испанского – только латынь. А эти языки похожи на латынь в равной степени. Лето под раскаленной крышей кажется адом. Он принимает холодный душ, заворачивается в простыню – мысль надеть на себя хоть что-то, хотя бы белье, кажется страшилищем. А простыни лежат в шкафу-нише, выдолбленной в толстой каменной стене – они всегда прохладные, даже без чар. Он почти не пользуется волшебством. Целый день может не прикасаться к палочке. Зачем? Все, что нужно – принять душ, завернуться в простыню, упасть на кровать и читать, писать в веленовой тетради, прислушиваться к себе, выводить формулы, пока простыня не высохнет и не нагреется. Тогда он достанет из шкафа следующую и снова отправится в душ...
Полукровка, воспитанный среди магглов, он очень хотел понять магию. Почувствовать, как она работает. Как он сам становится ее частью. Он учился распознавать, нащупывать магию, которой пронизан мир. Он учился отдаваться ей, позволяя управлять собой. Он постигал и записывал все в веленовой тетради - ход своих преобразований, то, что изобретал его ум под влиянием невидимых потоков магии. А иногда ему казалось, будто его рукой водит кто-то другой. Само волшебство? О, он мог почувствовать, как оно прорастает внутри него, овладевает его природой. В отличие от большинства потомственных волшебников, он мог смотреть на это словно бы со стороны. Говорить об этом. Анализировать. Он был счастлив – там, в этой раскаленной мансарде. Он мог с уверенностью сказать, что такое счастье...
Гермиона не знала, сколько она сидела над тетрадью и смотрела, как ее собственные слезы капают на страницы, как чернила расплываются в этих каплях и исчезают без следа. Она сидела на земляном полу, замерзая на сквозняке в тайной комнате Синей Бороды. Где готова была найти все, что угодно – с маринованными женами и трупами мальчиков включительно. Она втайне надеялась даже на то, что встретит здесь его самого – кем бы он ни оказался. Что ж, так оно, в общем-то, и случилось...
Гермиона очнулась – ей показалось, что стены сарая дрогнули. Она отложила тетрадь и прислушалась. Кто-то звал ее. По имени. Она нервно оглядела сарай, усилив освещение, с подозрением посмотрела на палимпсест. Но тут крик повторился, и Гермиона с облегчением поняла, что голос ей знаком и доносится, судя по всему, с улицы.
Она поспешно покинула сарай, плотно прикрыла дверь и через минуту на крыльце столкнулась с Гарри – он не решался зайти в дом.
- Гарри?
- Герми, слава Мерлину, - выдохнул он. – Скорее. Мы его поймали. Он возродил Волдеморта... Тебя кто-то обидел?
Гарри задыхался, его глаза лихорадочно блестели, руки терзали отворот мантии. Но, несмотря на нетерпение, он встревожено оглядел Гермиону. У нее сжалось сердце. Наверное, она просто устала от этой неопределенности. Устала держать удар. И вот перед ней ее старый друг - издерганный, уставший, но по-прежнему не обозленный. Он мог сделать глупость – но не мог предать...
Гермиона осторожно погладила Гарри по плечу.
- Обидел? – переспросила она.
- Ты плакала, - Гарри нахмурился. – Герми?
- А, ты об этом...
Она вытерла лицо, стараясь не разреветься снова – теперь уже от внезапно нахлынувшей благодарности. Мерлин, как тепло...
- Ерунда. Бабьи слезы, - она последний раз шмыгнула носом и попыталась улыбнуться.
Получилось.
– Так кого поймали?
- Снейпа, - выдохнул Гарри, снова выпучив глаза. – В магазине Уизли. Он возродил Волдеморта, Герми.
- Волдеморта? – переспросила Гермиона, не зная, будет ли пристойным рассмеяться, и не отправит ли ее Гарри сразу в Святого Мунго. – Ты уверен, что именно Волдеморта?
Гарри хмуро глянул из-подо лба – его, кажется, разочаровала ее реакция на такие потрясающие новости.
- Герми, это же Снейп, - сказал он с тихим отчаянием. – И он жив. Ты разве не удивлена?
- Признаться, слегка удивлена, - честно ответила Гермиона. – Где он?
- Артур приказал доставить его в аврорат и... пока не трогать.
Гермиона удовлетворенно кивнула и похлопала друга по плечу.
- Что ж, хорошая работа. Ты его видел? – с сомнением спросила она.
Гарри кивнул.
- Как тебя.
- И что, на кого он похож? – с замиранием сердца прошептала она.
Гарри пожал плечами.
- Снейп и Снейп. Будто вчера из класса вышел.
Гермиона задумчиво кивнула, надеясь, что облегчение не слишком явно читается у нее на лице. Значит, внешность осталась прежней. А все остальное?
- Гарри, а вирус точно активизировался? – встревожено спросила она.
- Вирус? – переспросил Гарри.
- Ну, Волдеморт – он точно возродился?
Гарри снова помрачнел.
- Точно, - ответил он. – Пока нам удается сдерживать его в магазине.
- А как вы взяли Снейпа?
- На пороге лавки, - сказал Гарри. - Он оттуда выскочил, а мы тут как тут. Получили сигнал о том, что кто-то проник в зону нестабильности.
Гермиона снова кивнула.
- Отведешь меня к нему? – спросила она.
Гарри покачал головой.
- Он в аврорате. Не думаю, что тебе разрешат...
Его виноватый взгляд раздражал и смешил одновременно. Гермиона фыркнула.
- Пускай попробуют помешать, - процедила она. – Давай, аппарируем.
Ей нужно было срочно увидеться со Снейпом – или кто он там теперь. До того, как он что-либо скажет или не скажет и будет отправлен в Азкабан. И она с ним встретится, даже если ей придется отправить в отключу все Министерство магии. Раз Риддл все еще под контролем, игра продолжается. А значит, один звонок Полу – и любая дверь перед ней открыта, любой персонаж отправлен погулять – хоть он аврор, хоть министр магии, хоть сам Артур Уизли.
Она влетела в кабинет начальника аврората, едва не снеся по дороге дверь. Двое авроров, находившихся в кабинете и, по-видимому, охранявших Снейпа, удивленно взглянули на нее и потянулись к палочкам.
- Выметайтесь, - скомандовала она, нетерпеливо махнув рукой в сторону двери. – Можете охранять с той стороны.
Авроры переглянулись и вынули-таки палочки.
- Мисс... – начал было один из них, но тут же прикусил язык, встретившись с хмурым взглядом Гарри Поттера.
- Миссис, - отрезала Гермиона. - Мальчики, не доводите до греха. Гарри, - она обернулась к другу, - объясни младшим по званию.
Гарри испытующе посмотрела на нее, потом на Снейпа, с безучастным видом подпирающего стену, потом перевел взгляд на авроров и молча махнул головой в сторону двери. Те, удивленно оглядываясь на Гермиону, неохотно побрели к выходу. Едва за ними закрылась дверь, Гермиона вынула мобилку и набрала Пола.
- Я в аврорате. Ты меня видишь? – спросила она.
- Совершенно ясно. Как и твоего мужа. А он совсем не изменился. И я рад, что ты все еще не в банке.
- Это ненадолго, боюсь, - сказала она, косясь на фигуру в черном. – Закрой нас тут.
- И что? Посмотрите, кто кого? – судя по всему, Пол уже пришел в себя – он говорил бодро и от его уверенного тона Гермиону начало тошнить.
- Что-то вроде, - проворчала она. – Дай нам минут пятнадцать – а потом впускай всех желающих. И оставайся на связи.
– А то! Нам же еще с малышом Риддлом разбираться, - жизнерадостно ответил Пол. – Ах, что за вирус, Миона, что за вирус... Он уже благополучно инфицировал все, что мог.
- А как же ты нас тут закроешь? – с тревогой спросила Гермиона, и у нее все внутри похолодело. – Что, ничего не получилось? Игра по-прежнему владеет реальностью?
- Получилось, Миона, - Пол, казалось, чуть не урчал от удовольствия. – Но я же творец. В любой игре есть парочка багов, которые при необходимости превращаются в фичи. Так вот, благодаря этому маленькому несовершенству программы, я еще какое-то время смогу удерживать игру на ручном управлении. Надеюсь, вы успеете выяснить отношения.
Гермиона отключилась и спрятала мобилку в карман. Сделав глубокий вдох и приказав себе сохранять спокойствие и чувство собственного достоинства, она, наконец, повернулась к Снейпу и посмотрела ему в глаза. Он ответил ей знакомым холодным взглядом. Гермиона поежилась. Она рвалась встретиться с ним, но сейчас совершенно не знала, как заговорить. И по-прежнему не могла себе представить, кто перед ней и чего ждать от этого человека – хоть он и выглядел в точности как Северус Снейп. Какое-то время они просто стояли и сверлили друг друга взглядом, словно искали брешь в защите.
- Я открыла тайную комнату, - хрипло произнесла она.
Он медленно наклонил голову, по-прежнему не сводя с нее пронзительного взгляда. И вдруг Гермиону осенило: он же сам всматривается в нее, потому что не знает наверняка, кто перед ним – она-то тоже могла стать кем угодно, войдя в тайную комнату. Но он же легиллимент - кто мешает заглянуть в ее сознание? Пожалуйста, смотри. Я даже закрываться не стану - все равно не умею толком. И в то же время она почему-то была уверена – он не станет этого делать. Почему? А почему ты сама не стала касаться медальона в тайной комнате, девочка моя?
Ох, Стен...
- Ты на него совсем не похож, - вырвалось у нее.
Словно опровергая ее слова, он пожал плечом – такой знакомый жест...
- Извини.
Кратко. Холодно.
- Не думаю, что ты сумела хорошенько его рассмотреть.
- Ты использовал маскирующие чары? Менял внешность? – спросила она, не понимая, почему это ей так важно.
Он вздохнул и покачал головой.
- Что бы не происходило с миром, привычка сначала говорить, а потом думать, остается при тебе, - произнес он без всякого выражения. – При той степени близости, которая была у нас... у вас, вряд ли можно было бы удержать маскирующие чары.
- У нас... – автоматически повторила Гермиона.
Мерлин великий, кем бы он ни был, этот человек, - это с ним она встречалась в полутемном, всегда полутемном доме. И он же кормил ее манной кашей, вытягивал из горячки, доводил до истерики в Тупике Прядильщика, давал в письмах советы по борьбе с похмельем... Методично подталкивал к грани безумия. И теперь ничего не изменилось. И не изменится. Потому что образ Синей Бороды был пустой формой - пустым местом во вселенной, где мог появиться человек, которого она сама старательно списывала с профессора Снейпа. Ведь это его она искала, создавая западню из строк, написанных им же. В результате, он окружил ее собой – так плотно, как только мог. И все, что теперь нужно сделать - набраться мужества и назвать вещи своими именами. Иначе, как он и предупреждал, они совсем запутаются. Она же первая и запуталась. Слишком много имен для одной жизни...
– Как же мне теперь тебя называть? – спросила она, все еще надеясь, что ошибается, и в то же время страшась этого.
Он дернул углом рта и произнес не без яда:
- А ты не помнишь? У меня есть имя, данное мне при рождении. И зная о... – он сделал паузу, словно подбирая подходящее слово, - ловкости твоего языка, не сомневаюсь, ты справишься с таким нехитрым набором фонем.
Гермиона смотрела на знакомую кривую усмешку, вслушивалась в звучание голоса, в игру интонаций, улавливала болезненную нотку. Змея укусила?.. Боевое ранение, кажется, кинжал... Этот недобрый прищур...
Ей хотелось его убить. Или ударить – жестоко, чтобы заскулил от боли. Или хотя бы просто сесть на пол и разреветься. Все, что удержала ее память из облика Стена Смотрицки, несомненно, принадлежало Северусу Снейпу. А все остальное казалось теперь размытым пятном, общей фразой о светлых волосах и загрубевшей от ветра коже. Впрочем, еще она хорошо помнила его прикосновения. Его? Чьи именно, девчонка?
- Мерзавец, - прошипела она. - Как ты посмел?
- Ты о чем, милая? – насмешливо поинтересовался Снейп, заломив бровь.
- О чем? О том! – выкрикнула она, заталкивая руки поглубже в тесные карманы джинсов, чтобы не дать ему по морде сию минуту. - Значит, решил меня использовать со всей возможной приятностью?
Снейп побледнел и глянул на нее так, что Гермиона попятилась. Мерлин, она уже забыла, как он может быть страшен. Или никогда не знала? Или это не он – а Синяя Борода?..
- Ах вот как, женщина, - это я тебя использовал? – обманчиво спокойным тоном произнес Снейп. - А что, позволь узнать, ты сделала со мной? С моей жизнью? Ничтоже сумняшеся, превратила в игрушку на потеху магглам!
Он сделал шаг к Гермионе и навис над ней, отчаянно сцепив пальцы за спиной, словно последним усилием удерживая себя от рукоприкладства.
- Почему Стен Смотрицки не слишком похож на меня, хотя это, несомненно, я? Да это у тебя надо спросить! – рявкнул он. - Как ты умудрилась скрестить в своих экспериментах Жиля де Рэ и Северуса Снейпа? Палимпсест, Грейнджер! И я не знаю, что оказалось страшнее – моя тетрадь или твоя голова.
Он резко отстранился, снова привалился спиной к стене, и прикрыл глаза, пытаясь подавить ярость.
- Нет, самым жутким оказалось то, что получилось при их взаимодействии, - с горечью произнес он после паузы. - Я кузен Люциуса Малфоя...
Гермиона тоже отошла от него подальше и села за стол главного аврора.
- Как ты выжил? – спросила она. – Там, в Визжащей хижине.
- Не знаю, - ответил он.
Она сделала нетерпеливое движение.
- Действительно не знаю, - повысив голос, повторил он. – Могу только предположить, что не без твоего участия.
- Интересно, в этом мире хоть что-то происходит без моего участия? – раздраженно пробормотала Гермиона. – Но на сей раз, думаю, ты ошибаешься. Девять лет назад...
- Да хоть сто девять! – перебил ее Снейп. – Ты исключила фактор времени, если не помнишь. Пятнадцатый век. Одиннадцатый. А тут каких-то девять лет...
Он махнул рукой и снова застыл у стены. Гермиона неосознанно зашарила руками по столу Канингема, будто искала, за что ухватиться. Мерлин, это не так уж невероятно...
- Значит, любой нумеролог... – ошеломленно произнесла она.
- Не любой, - ответил он. – В данном случае, только ты. Да и то, как я понимаю, случайно.
- Я?
- Моя жена. Мы связаны родовой магией, - он неприятно ухмыльнулся. – Я об этом позаботился.
Гермиона снова завелась. Она вскочила из-за стола и заметалась по кабинету.
- Прекрасно, - шипеть она научилась разве что чуть-чуть хуже, чем он. – Надеюсь, таким образом, моя миссия в твоей жизни выполнена. Как и твоя в моей. Поэтому покончим с этим, - она обвела руками кабинет. – И разведемся, как нормальные, цивилизованные люди. Я даже не стану тебе предлагать остаться друзьями.
Снейп кивнул и осклабился.
- Спасибо, дорогая, - таким же ядовитым тоном произнес он. - Это потребовало бы от меня титанических усилий. А я всего лишь человек.
Гермиона набрала было в грудь воздуха для достойного ответа, но услышала возню за дверью и передумала. Кто-то пытался открыть дверь. Семейные отношения следовало пока отложить - Гермиона понимала, что Пол не сможет удерживать контроль над игрой слишком долго.
- Что произошло в лавке Уизли? – спросила она деловито.
- Уизли, - повторил Снейп с нескрываемым отвращением. – Когда я переступил порог, прямо передо мной появилось лицо...
- Волдеморт? – быстро спросила Гермиона.
Снейп покачала головой.
- Альбус Дамблдор, - ответил он.
Гермиона едва не открыла рот от удивления.
- Дамблдор?
Снейп кивнул – кажется, он наслаждался ее замешательством.
- А вы тоже думали, что я возродил Волдеморта, мисс Грейнджер? – с ехидцей поинтересовался он.
Гермиона потрусила головой.
- Неужели... - выдавила из себя она. – Профессор, неужели вам так хотелось дать по морде Дамблдору?
Снейп поднял бровь.
- По морде? Интересная мысль, - насмешливо произнес он. – Никогда об этом не думал.
Гермиона с минуту задумчиво смотрела на него, пытаясь сообразить, почему именно распаковка Риддла привела к появлению всплывающего боггарта в виде Дамблдора. Вообще-то, в этом был определенный смысл...
- И что было дальше? – спросила она.
Снейп снова пожал плечом. В точности как Стен. У Гермионы перехватило дыхание, и она едва услышала ответ:
- Я вышел из лавки и увидел, что окружен аврорами. Это все.
- Зачем вы вообще туда пошли?
Злость. Ей надо растравливать в себе злость. Это поможет справиться со странным желанием, возрастающим всякий раз, как она узнает в Снейпе Стена. Прижаться к нему и забыть обо всем... К кому – к нему, девочка моя? К Снейпу?
- Зачем было просто не спрятаться, не затаиться? – бушевала она, глуша в себе голос сирены, зовущий ее в тихую гавань. – Почему вы не связались со мной? Вы же знали, что меня это касается непосредственно! Зачем вы пошли на эту дурацкую встречу с Прелати? Какого пьяного тролля вы там устроили? И как вы посмели запереть меня в этом доме?
Снейп какое-то время просто смотрел на нее ничего не выражающим взглядом. Гермиона всматривалась в его глаза – но напрасно искала там ответ на совсем другой вопрос, мучивший ее куда сильнее. Напрасно. Она никогда не могла распознать истинных чувств человека по глазам. Она вообще сомневалась, что это возможно...
- Как много вопросов, - наконец ледяным тоном произнес Снейп и устремил взгляд поверх ее головы – в окно.
Гермиона почувствовала, что вот-вот достигнет точки кипения.
Да, Гарри прав. Все тот же профессор Снейп. Невыносимый, высокомерный, холодный и ядовитый, как гремучая змея. Ее муж. Синяя Борода. Что ж, кажется, маринование в банке – это не самый страшный исход для женщины, обреченной на совместную жизнь с этим... этим...
К счастью, благоразумие возобладало. Гермиона проглотила рвущийся наружу вопль разъяренной фурии и, стараясь копировать ледяной тон мужа, произнесла, указывая пальцем на дверь:
- Сейчас они все сюда ввалятся. Все, что от тебя требуется – молчать, кивать головой и говорить «да». Что бы я ни делала.
Снейп, казалось, на миг оторопел от такой наглости – он взглянул на нее и хотел уже что-то сказать, но Гермиона, воспользовавшись его секундным замешательством, уже подскочила к двери и распахнула ее.
