Ее дочьИ взмах ее ресниц решил его судьбу.
Маргарет Митчелл «Унесенные ветром»
Первые минут пять Бэкки честно старалась сдержать свое обещание Поттеру идти молча, тем более что тому, похоже, было не до разговоров.
- Поттер, поговори со мной немедленно! – потребовала девушка.
Ты обещала мне идти молча всю дорогу, если помнишь, - Джеймс усмехнулся, взглянув на девушку. Он мог поклясться, что Бэкки едва не топнула ногой, произнося последнюю реплику. Как меленький ребенок. Избалованный маленький ребенок.
- Мало ли, что я обещала пять минут назад? - она пожала плечами.
- Что ты делала в этом кафе так поздно? - Джеймс решил сменить тему. Ему и впрямь было интересно, с кем она встречалась там так поздно. Его не должно было это интересовать, совсем, но… интересовало. Да еще как. Вот только ей об этом знать не следовало.
- Я там с Самантой должна была встретиться, а она не пришла, - Бэкки зябко повела плечами. Так неожиданно начавшийся дождь зарядил, казалось, всерьез и надолго.
- А где же твои рыцари без страха и упрека?
- Какие рыцари? - удивленно спросила Бэкки. Она не сразу поняла, о чем он ее спрашивает. - Майкл и Ник?
- Ну, разумеется.
- О, они заняты тем, чем и положено заниматься всем рыцарям на свете. Совершают подвиги в честь прекрасной дамы. Разумеется, - Бэкки пожала плечами, словно ей приходилось объяснять вещи самые что ни на есть очевидные.
Джеймс видел, что она откровенно кокетничает с ним, но он прекрасно знал, что за этим ничего не стоит. Совсем ничего. Все это он знал наизусть. Он знал, как она улыбается, знал, как она поворачивает голову, знал, как она щурит глаза, когда чем-то недовольна. Он знал, что она до ужаса эгоистична и, пожалуй, чертовски умна. Он знал еще кое-что, но об этом лучше вообще было не думать, особенно теперь, когда она была так близко. Впервые… настолько близко.
Он посмотрел на нее и усмехнулся.
- Познакомишь меня с ней при случае?
- Какой же ты неприятный в общении человек, Поттер, - Бэкки укоризненно покачала головой. - Сегодня у тебя у самого появился шанс побыть рыцарем в сверкающих доспехах.
- Я этого явно не заслуживаю, - он снова усмехнулся.
В этот момент у него зазвонил телефон. Он извинился перед Бэкки и, отойдя от нее на несколько шагов, ответил на звонок.
Бэкки с ненавистью посмотрела в его сторону, а потом отвернулась. В том, что звонила Эйприл, сомневаться не приходилось. Бэкки вдруг поймала себя на мысли, что ей неприятна мысль, что Поттер был так рад ее слышать. Хотя, если разобраться, эта радость была вполне закономерной, учитывая то, что та была его девушкой. Бэкки еще раз оглянулась, а потом медленно пошла вперед по тротуару, залитому дождем.
Переулок, по которому они шли, был тих и безлюден. Сказывалась ни то погода, ни то поздний час, но кроме них двоих здесь никого не наблюдалось. Яркий свет фонарей рассеивал мглу, вот только от дождя не спасал. Дождь был препротивный: мелкий, моросящий и очень холодный. Бэкки, медленно пройдя десятка два шагов, снова обернулась, но, увидев, что Поттер все еще воркует по телефону, совершенно, кажется, позабыв о ней, пришла в раздражение.
Нет, это же надо, а? Весь вечер сегодня ни к черту. Мальчишки в отъезде, Саманта заставила прождать черт знает сколько времени и не пришла, она замерзла и промокла, а дома ее, скорее всего, ожидает выволочка. Отец и так слишком долго терпел ее выходки и поздние возвращения домой, больше терпеть не будет. Бабушка, скорее всего, на этот раз ее сторону тоже не примет, а это значит, что ее посадят под замок до конца лета, а следующим летом ее отдадут замуж, и тогда уж сидеть ей под замком и вовсе до конца жизни. От такой перспективы на душе стало совсем тоскливо. Жизнь, одним словом, дала трещину.
- Ну что, помирился со своей благоверной? - Бэкки с явным неудовольствием смотрела на Поттера, который, наконец-то, закончил свои переговоры. Настроение у него, судя по всему, претерпело кардинальные перемены. Он сиял улыбкой не в пример Бэкки, которая теперь искала виноватого в своих неприятностях или хотя бы того, на ком можно было сорвать свою злость.
- А ты что такая злющая?
- Есть причины, - туманно ответила Бэкки и что-то очертила рукой в воздухе. Видимо, те самые причины. - Так что?
- В каком смысле? – не понял Джеймс.
- В смысле - помирился?
- В смысле да, - согласился Джеймс.
Это новость стала последней каплей, переполнившей чашу терпения Бэкки, ибо Эйприл Брукс Бэкки не переносила на дух, и слышать, что у той все хорошо, было выше ее сил. Особенно теперь, когда ее собственная жизнь дала трещину.
- Слушай, Поттер, можно вопрос? – стуча зубами от холода, Бэкки посмотрела на Джеймса.
- Давай, - великодушно согласился Поттер.
- Твою подружку назвали Эйприл, потому что у нее день рождения в апреле?
- Наверно, - пожал плечами Джеймс. - Ну а что, все логично, по-моему.
- Это то, что я называю «подход с фантазией».
- Ну а тебя, в таком случае, назвали Ребеккой, потому что ты еврейка?
- Почему это я еврейка? - Бэкки аж подпрыгнула от неожиданности.
- Имя у тебя вполне себе древнееврейское.
- Библейское это имя, библейское, - сказала она. - Мне его крестные родители дали.
- Ну извини, - Поттер развел руками, - я просто сделал логические выводы.
- А откуда ты знаешь это о моем имени? Наводил справки? - спросила она насмешливо.
Он неопределенно пожал плечами, видимо, предлагая ей расценивать это как угодно. Бэкки ничего не ответила, задумавшись о чем-то своем. Джеймс бросил на нее мимолетный взгляд, все еще не до конца веря в то, что она так близко от него сейчас. Сколько же времени у него ушло на то, чтобы научиться вести себя ровно и непринужденно в ее присутствии? Много. Еще больше ушло на то, чтобы смириться с тем, что она никогда не станет для него той, кем он так отчаянно хотел ее видеть. Он до боли отчетливо помнил тот день, когда впервые увидел ее, точно все это произошло вчера, а не шесть лет назад. И та самая первая влюбленность, которая должна была пройти со временем, как это всегда бывает, с годами стала только сильнее, превратившись в бесконечное изматывающее чувство, к которому примешивалось осознание того, что никуда ему от него не деться, оно так и останется с ним до конца жизни. Быть может, ослабнет, когда он перестанет видеть ее каждый день, но совсем никогда не исчезнет. Все эти годы она была для него мечтой, химерой, недоступной и прекрасной. Он знал, что у нее есть жених, и даже видел его однажды. Этим летом, он встречал ее на вокзале. Она выпорхнула из вагона и, громко стуча каблучками, подошла к нему. Он был, как водится, высоким, загорелым, слегка снисходительным ко всем, кто его окружал и благополучным до мозга костей. И она в его объятьях - такая маленькая, хрупкая. Она вообще всегда очень напоминала Джеймсу форфоровую куклу. Тонкая кость, бледная кожа и серые глаза в обрамлении густых ресниц.
А потом к ним подошла элегантная дама. Джеймс знал, что это ее бабушка, вот только это слово к той сиятельной даме было как-то неприменимо, что ли. Она была одной из тех, о ком принято говорить «женщина без возраста». Одной из тех, кого сложно представить чьей-то матерью или бабушкой. И правда была в том, что эти люди, ожидающие ее тогда на переполненном перроне, были из другого мира. И она была частью этого мира, который жил по своим собственным законам. Белая кость, голубая кровь. Что-то там еще наверняка из этой же оперы, но ему было все равно. Он давным-давно понял, что Ребекка Малфой так и останется для него несбывшейся мечтой. Самой прекрасной, быть может, из всех в его жизни, но, увы, несбывшейся. Он давно свыкся с этой мыслью, и незачем было посыпать голову пеплом. У него есть Эйприл, и она, кажется, любит его больше жизни. Быть может, никто и никогда не будет любить его сильнее. А то, что сегодня его и Бэкки свел случай - что ж, это всего лишь случай. Он не станет строить иллюзий. И все-таки он не мог не смотреть на нее теперь, когда она была так непозволительно близко, на этой пустой улице, где не было никого, кроме них двоих. Только он и она. Ребекка.
Ребекка… Ее имя рождало в его воображении странные картины, словно тени давно ушедших времен оживали на страницах полузабытой сказки, где непременно есть прекрасный принц и еще более прекрасная принцесса, полный загадок величественный замок, злая колдунья, торжество добра в конце концов и непременное «они жили долго и счастливо» на последней странице… Ни то это были средневековые рыцарские романы. Здесь и потемневшие от времени неприступные крепостные стены, и холодный хлесткий ветер, путающий полотнища флагов, и низкое северное небо, и разбивающиеся о прибрежные скалы волны… Звон доспехов, обещание любви и верности, едва различимая под шелковой вуалью чуть снисходительная улыбка, мимолетный взгляд и на прощание - взмах тонкой ладони...
- Далеко еще? - ее голос заставил его вынырнуть из раздумий.
- Минут десять.
- Ты, я смотрю, после разговора кое с кем прямо расцвел, - сварливо заметила она. У Бэкки уже зуб на зуб не попадал. Проклятый дождь припустил сильнее, и ее насквозь промокшее платье теперь липло к телу.
- Тебе-то что? Я помирился с человеком, который мне дорог. Еще несколько минут назад я думал, что у меня больше нет девушки, но теперь снова все в порядке, и жизнь прекрасна.
- У меня вот тоже десять минут назад девушки не было, - она притворно вздохнула, - и сейчас нет. И ничего. И ты бы пережил.
- Ты издеваешься надо мной? Слушай, я знаю, что ты и Эйприл не ладите, и…
- Не ладим? - Бэкки аж задохнулась от возмущения. - Тебе напомнить, что я едва из школы не вылетела из-за нее на пятом курсе? Не ладите!
- Слушай, это, может, и не она была вино…
- Она меня ненавидит, Поттер, вот только я не знаю, за что, - отрезала Бэкки. - А та история на экзамене - ее рук дело, больше некому. Господи, как холодно-то!
- Ну, хочешь, я отдам тебе куртку? – предложил Джеймс.
- Твоя куртка, Поттер, кожаная.
- И что?
- А то, что она не подходит к моему платью, - сказала Бэкки, после чего остановилась посреди тротуара, видимо, дабы принять окончательное решение.
- Ты серьезно? Кто тебя сейчас видит?
- Ну хотя бы ты.
- Мне все равно, поверь, - он вдруг засмеялся, и это ее почему-то задело. Почему ее должно задевать, что Джеймс Поттер сказал, что ему «все равно»? Ей тоже все равно. Должно быть.
Они остановились рядом с фонарем. В ярком электрическом свете он так отчетливо видел ее сейчас прямо перед собой: длинные пепельные волосы, теперь слегка потемневшие оттого, что намокли, шелковое платье, прилипшее к телу, выступающие ключицы, запястья с затейливым узором вен и тонкая пульсирующая жилка на шее. Это было уже выше его сил. Он отвел глаза и принялся смотреть куда-то в сторону.
- Так и быть, уговорил, - Бэкки царственно кивнула, а потом немедленно облачилась в протянутую куртку. - Век не забуду, Поттер, какой ты галантный кавалер.
- Я могу и передумать. Мне не нравится сарказм в твоем голосе.
- Брось, Поттер, мы оба знаем, что ты так не сделаешь. У вас там на Гриффиндоре все помешаны на благородстве и помощи ближнему своему. Пойдем, надеюсь, хуже уже не будет.
В этот момент дождь полил с такой силой, когда уже даже наличие зонта теряет всякий смысл, что уж говорить об его отсутствии. Когда они, наконец, дошли, вода лилась с них потоками. Бэкки влетела на крыльцо вслед за Джеймсом, поминутно чертыхаясь и спотыкаясь на своих каблуках. Она едва не потеряла равновесие, но он в самый последний момент не дал ей упасть, и через пару секунд Бэкки с удивлением обнаружила себя в его объятьях.
- Пусти меня!
- Ты сама на меня упала, - Джеймс улыбнулся ей, разжимая руки, но она, к его огромному удивлению, не двинулась с места.
- Считай, мы с тобой сегодня заново родились, - она тоже улыбнулась, убирая мокрую прядь со лба. - Примета такая, если под дождем сильно вымокнуть.
Она, кажется, даже не заметила, что он разжал руки. Для нее вдруг странным образом все перестало существовать, все, кроме этого залитого дождем крыльца. Мысли бились в голове вспуганными птицами, и она почему-то никак не могла ни на чем сосредоточиться. Бэкки поймала его взгляд, и ее вдруг бросило в жар. Никто и никогда не смотрел на нее… так. Он тоже прежде никогда так не смотрел на нее. Словно это был совсем другой человек, не тот, который играл в холодную отчужденность к ней всю дорогу. Бэкки вдруг со странной смесью восторга и страха поняла, что он сейчас ее поцелует. Прямо здесь, прямо сейчас, и она, кажется, даже не будет против, если не сказать…
Резкий звук телефонного звонка ударил по нервам, заставив их отпрянуть друг от друга. Она видела, что ему звонит Эйприл, но он не стал отвечать. Очарование момента исчезло, и все, кажется, стало как раньше. Он загремел ключами и через пару минут отпер дверь. Бэкки вошла в сумрачную прихожую и шепотом спросила:
- Эй, Поттер, ты же сказал, что мы одни будем? - Бэкки кивком указала куда-то глубь дома, откуда слышались голоса. Кроме того, там явно горел свет.
- Как-то двусмысленно звучит эта фраза из твоих уст…
- Еще одно слово, и я за себя не ручаюсь.
- Родители, наверно, уже вернулись, - Джеймс сделал несколько шагов, явно собираясь включить свет в гостиной, но не успел. Кто-то опередил его, но Бэкки из-за его спины было не видно, кто. А проходить без приглашения она не рискнула.
- Джеймс, ну сколько можно? Ты на часы смотрел? - чей-то звонкий взволнованный голос.
- Мам, ну мне же не пять лет.
- Джеймс, ты заставил нас волноваться, - теперь уже мужской голос.
- Пап, все, последний раз так поздно.
Бэкки улыбнулась. Где-то она совсем недавно это уже слышала.
- Ты долго будешь держать Эйприл на пороге, Джеймс?
Бэкки чертыхнулась про себя. Сомневаться в том, что она сейчас будет по всей форме представлена Гарри Поттеру и его жене, не приходилось. Интересно, что с ней сделает отец, если узнает, где, а, главное, с кем, она проводит вечера? Явно ничего хорошего.
Но выбора у нее не оставалось, поэтому она глубоко вздохнула и сделала пару шагов вперед, впрочем, все еще оставаясь в тени прихожей. Прямо перед собой она увидела стройную рыжеволосую женщину, которая приветливо ей улыбалась, а чуть позади нее, скрестив руки на груди, стоял темноволосый мужчина в очках.
- Мама, это не Эйприл. Это моя однокурсница…
- Ребекка Малфой, - Бэкки посмотрела сначала на Джинни, а потом на Гарри.
Она, конечно, предвидела, что вряд ли ее фамилия произведет на них положительное впечатление, но действительность превзошла ее самые ожидания. Гарри вдруг застыл, не сводя с нее глаз, а Джинни испуганно охнула, а потом поднесла ладонь ко рту, словно собираясь сдержать рвущийся наружу крик.
Бэкки вопросительно посмотрела на Джеймса, но тот в ответ только недоуменно пожал плечами.
А Джинни и Гарри продолжали потрясенно рассматривать девушку. Можно было бы списать все на обман зрения, но они готовы были поклясться: в этот самый миг, на пороге их гостиной стояла улыбающаяся, отчего-то одетая в куртку их сына, странным образом похожая и непохожая на саму себя… Гермиона Грейнджер.
Странная пауза все затягивалась и затягивалась, и Бэкки стало неуютно под их взглядами.
- Мистер Поттер, миссис Поттер, - она по очереди кивнула Гарри и Джинни, - прошу простить меня за беспокойство, - девушка слегка наклонила голову, и Джинни вдруг с удивлением увидела, что она совершенно не похожа на ту, с кем они спутали ее пару секунд назад. Перед ними стояла совершенно им незнакомая худенькая невысокая девушка с длинными светлыми волосами.
- Мам, пап, Бэкки нужен камин, чтобы домой добраться, - Джеймс с подозрением смотрел на застывших как изваяние родителей.
- Ну конечно, - Джинни усилием воли стряхнула с себя оцепенение. - Не хотите чай, или, может, кофе?
- Спасибо за приглашение, но мне пора домой, я и так очень задержалась, - Бэкки все еще не понимала причины столь странного поведения родителей Джеймса.
- Джинни, пусть Джеймс проводит девушку, - Гарри, наконец-то, внял красноречивым взглядам, которыми одаривал их сын. Джинни рассеянно кивнула Бэкки на прощание, а Гарри, выходя из гостиной, обернулся на пороге и еще раз внимательно посмотрел на девушку:
- Нам было приятно познакомиться, Ребекка.
Когда через пару минут Джеймс влетел в ярко освещенную кухню, то застал родителей все в том же странном состоянии, в которое их ввергло появление Бэкки. Гарри сидел за столом, нервно что-то выстукивая пальцами по столешнице, а Джинни ходила туда-сюда по комнате, то и дело заламывая руки.
- Ну вы даете! Что это за немая сцена была? Что она теперь о вас подумает?
- Джеймс, - Джинни перестала метаться по комнате, - скажи мне, ради всего святого, что у тебя с дочерью Малфоя? И не смей врать матери.
Джеймс стоял на пороге кухни, прислонившись к косяку и скрестив на груди руки.
- Ничего у меня с ней нет, - сказал он, - а если бы что-то и было?
- Ты знаешь, какая у нее фамилия?! - взвилась Джинни.
- Мам, ну давай только без вот этих шекспировских этюдов, ладно? Я знаю, что у вас у всех были какие-то контры с ее отцом в школе, и..
- Джеймс, что еще за контры? Как ты выражаешься?
- Джеймс, - Гарри внимательно посмотрел на сына, - почему эта девушка оказалась с тобой?
Джеймс обреченно вздохнул и посмотрел на родителей.
- Она встречалась в кафе с подругой, та не пришла, я тоже был в том кафе, совершенно случайно там оказался, не подумайте ничего такого, она попросила меня разрешить ей камином воспользоваться. Вот и вся история.
- Ладно, Джеймс, иди спать, поздно, - Джинни устало улыбнулась сыну, а потом отодвинула один из стульев и села напротив мужа.
- А вы?
- И мы сейчас пойдем.
- Странные вы какие-то, - Джеймс пожал плечами, отчаявшись, видимо, дождаться внятных объяснений, - спокойной ночи.
Гарри и Джинни несколько минут сидели в тишине, думая каждый о своем. Впрочем, скорее всего, об одном и том же. Шаги сына давным-давно стихли на лестнице. Хлопнула дверь где-то в глубине дома, и стало тихо-тихо.
- Хочешь кофе? - спросила Джинни. Гарри кивнул. Ему не хотелось никакого кофе, но во всех этих спасительно-банальных вопросах, ответах и действиях все было так привычно и знакомо, что они невольно цеплялись за них, словно за спасительный круг.
- Гарри, что это было? - Джинни, наконец, не выдержала. У нее все валилось из рук.
- Если бы я знал, - он поднял на нее глаза, и она прочла в них боль.
Она у них была общей, только для них троих. У нее, у Гарри и у Рона. Никогда не забыть им того вечера, когда они узнали о смерти Гермионы, как никогда не забыть им и того, что только они одни были виноваты в том, что случилось. Только они одни. Где-то там, за далью пролетевших двадцати лет, остался и другой день, полный скорби, слез и немых угрызений совести. И осознания того, что ничего исправить уже нельзя. Ни попросить прощения, ни раскаяться, ни попытаться исправить ошибок. Бесконечная вереница людей, которые подходили к ним на кладбище с выражением соболезнований, а они как заведенные твердили слова благодарности, фальшивые и ненужные слова, ей уже не нужные. От душного аромата цветов кружилась голова и хотелось только одного - чтобы этот день побыстрее закончился. Хотелось стереть его из памяти, вместе с пустым гробом и ее именем, высеченным на серой могильной плите. Но ее имя, как и дата ее смерти, были выжжены в их памяти, и никуда от этого было не деться.
Сколько же прошло времени, прежде чем они смогли вернуться к нормальной жизни? Год, два? А может, и двадцати было мало? Джинни помнила как однажды, спустя полгода после похорон Гермионы, она обнаружила Гарри, сидящего над полупустой бутылкой виски. То ли оттого, что была глухая ночь, то ли оттого, что он был пьян, ей стало очень страшно.
- Джинни, а вдруг она жива? - спросил он, в его глазах плескалось безумие. - Гроб же был пустым, понимаешь? Ее там не было. Где она теперь?
Они в ту ночь так и не уснули. Она плакала до утра у него на плече, но это его дикое предположение, произнесенное в алкогольном бреду, застряло в ее воображении.
Гроб же был пустым, понимаешь?
Пустым, понимаешь?
- Гарри, я знаю, о чем ты думаешь. Но этого не может быть. Просто не может.
- Джинни, ты же видела ее.
- Но это был только миг, один миг.
- Но он был.
Джинни хотела была возразить, но осеклась на полуслове. Он был, и это глупо было отрицать.
- Джинни, а вдруг она жива?
Она вздрогнула, как от удара. Те полузабытые слова, той страшной ночи…
- Гарри, - Джинни старалась говорить твердо, но голос ее не слушался. - Это девочка - дочь Малфоя и какой-то американки. Я помню, о их свадьбе в свое время очень много писала пресса.
- Они до сих пор женаты?
- По-моему, нет. Причем давно нет. Постой, - Джинни вдруг вспомнив о чем-то, выбежала из комнаты. Вернулась она минут через пять и положила на стол перед Гарри старый глянцевый журнал.
- Я вспомнила, что где-то на чердаке среди старых журналов был этот, с ее фотографией.
Гарри внимательно смотрел на девушку, изображенную на старой потускневшей обложке. «Свадьба Драко Малфоя и Джоанны Олдридж - самое ожидаемое светское событие этого года». Сколько же воды утекло с тех пор? И девушка, изображенная на обложке, ничего не могла бы рассказать им - не в их силах было прорваться сквозь время и бумагу. Но, так или иначе, одно они могли бы констатировать с полной уверенностью: та, что вышла замуж за Драко Малфоя под именем Джоанны Олдридж, ни капли не была похожа на их Гермиону.
- А где она сейчас? Неужели не общается с дочерью?
- Не знаю, Гарри. Но глупо думать, что… ну что Гермиона могла бы родить от Малфоя дочь, а тот потом женился на какой-то американке и сказал всем, что это ее дочь… Нет, Гарри, это бред, - Джинни вдруг почувствовала смертельную усталость, словно все копившееся и невысказанное за двадцать лет сейчас непосильной ношей легло на ее плечи. - Она мертва. Давно мертва. А девочка… Ну не знаю, может, нам показалось. Да и… Гарри, ну Малфой и Гермиона… это фарс какой-то, абсурд. Нет.
Она подвела черту, и сказать больше было нечего. Незачем выпускать призраков из их душных гробниц, их место там. Среди мертвых.
Старая потускневшая фотография незнакомой улыбающейся девушки на обложке журнала.
Незачем выпускать призраков из их душных гробниц. Их место среди мертвых.
День обещал быть трудным и долгим. Драко Малфой, быстро идя по коридорам министерства, мысленно прокручивал в голове список дел и вопросов, которые необходимо было решить сегодня до вечера. Войдя в свою приемную, он на ходу кивнул секретарше и собирался было дать ей традиционный список поручений на день, но выражение ее лица заставило его замолчать на полуслове.
- В чем дело? – спросил он
- Мистер Малфой, к вам посетитель.
Малфой обернулся, ожидая увидеть кого угодно, но только не того, кого увидел. На диване в его приемной сидел Гарри Поттер.
- Не пускайте ко мне никого, - бросил он секретарше, а потом кивнул Гарри, жестом приглашая его следовать за собой.
- Чем обязан? - явление Поттера Драко не обрадовало. Кроме того, что-то в выражении его лица Малфоя сильно настораживало.
Малфой не ошибся в своих предположениях. Гарри закрыл за собой дверь и без предисловий спросил:
- Малфой, где сейчас Гермиона?
