Интермедия 6. Англия, 1999 годНе так трудно умереть за друга, как найти друга, за которого стоит умереть.
Мигель де Сервантес
– А за кого готовы умереть вы? – Муди обвел притихших студентов тяжелым взглядом. Его искусственный глаз словно прожигал их черепа насквозь и вытаскивал наружу страхи, слабости и постыдные секреты. Вытаскивал, читал и грубо запихивал обратно.
Муди вообще не церемонился. Ни с кем и никогда. И герой всего магического мира не был исключением.
– За кого вы готовы умереть, мистер Поттер? – старый аврор остановился возле Гарри. – Ну, отвечайте не задумываясь.
Это была его любимая фраза – «отвечайте не задумываясь». Все студенты Академии Аврората отлично знали, что когда Муди так говорит, ни один ответ ему все равно не понравится. Гарри кисло уткнулся взглядом в пол. И чего старикан к нему привязался? Как дурацкий вопрос, так обязательно «Поттер, отвечайте». Мало над ним в школе Снейп издевался, теперь вот и Муди туда же.
– Не скажу, – угрюмо пробормотал он. В конце концов, если любой ответ неправильный, то можно позволить себе говорить то, что думаешь. Гермиона всегда советовала так делать.
– То есть как это не скажете? – прогрохотал Муди прямо над его головой.
– Не скажу, и все. Не ваше дело.
В аудитории воцарилась такая тишина, что стали слышны завывания ветра за окном. Ветер был такой же ненастоящий, как и окно, но завывания от этого казались даже противнее. Почему-то на зачетах по иллюзорной погоде все выпускники предпочитали создавать бури, ураганы и грозы. А студентам младших курсов по их милости приходилось смотреть на серые тучи за окном и слушать вой ветра.
– А чье это дело, мистер Поттер? – старый аврор оперся на парту и навис над Гарри. Тот инстинктивно даже пригнулся, но решил что дерзить, так дерзить.
– Только мое. И я не собираюсь рассказывать о нем ни вам, ни тем более всей группе.
Муди выдержал еще одну паузу и вдруг хлопнул Гарри по плечу.
– Превосходно, мистер Поттер! Впервые я слышу правильный ответ на этот вопрос. – Он снова обвел взглядом студентов и веско, очень веско и твердо, произнес: – Запомните. Запомните так, чтобы это засело в самой глубине ваших голов. Никто и никогда не должен знать ваших слабостей. Никто и никогда не должен знать, кто вам дорог.
Никто и никогда. Гарри хорошо запомнил эти слова.
***
То, что не убьет тебя, сделает тебя сильным.
Фридрих Ницше
– Мисс Уизли, вы уверены? – В голосе целителя чувствовалось некоторое напряжение. – Я не подвергаю сомнению ваш талант, но опыт, знаете ли, тоже играет не последнюю роль.
– Да, я уверена.
Если голос Джинни и дрожал, то не от страха, а от волнения. Что заставляло ее участвовать в этом опасном эксперименте? Жажда знаний? Желание проверить себя на прочность? Охотничий азарт? А может быть, ей хотелось прославиться не только как героине войны, но и как ученой?
Или всего понемногу?
Это ведь уже третья попытка, первые две провалились и едва не угробили участников. Но неудачи нисколько не охладили молодых энтузиастов, главное – процесс пошел в нужном направлении, а что не совсем хорошо, так на то он и эксперимент, чтобы не удаваться с первого раза.
Джинни подключилась к работе совсем недавно, но никому и в голову не пришло бы отодвинуть ее в сторону. Она всегда была в активе, всегда в центре событий. И не важно, в чем она участвовала – в танцах, играх, войнах или экспериментах.
Вот и сейчас в ее голосе волнение смешивалось с азартом.
– Да, я уверена.
Широкие ремни стянули запястья. Магией пользоваться нельзя, чтобы не нарушить чистоту эксперимента.
– Готовы?
– Да, – уверенно ответила Джинни.
– Да, – с легкой запинкой повторил за ней второй участник – член магической группы, разработавшей экспериментальный прибор. Разработчики головой ручались за свое изобретение, и это были не пустые слова – в каждом испытании обязательно принимал участие хотя бы один из них.
А вот Джинни Уизли всегда рисковала. Жизнь много раз проверяла ее на прочность, отнимая близких и разбивая детские мечты, но оказалось, что сломать Джинни не так-то просто. И ей словно мало было этих испытаний, она еще и сама ввязывалась в одно рискованное дело за другим.
– Может, прекратить? – с тревогой спросил целитель, поглядывая на приборы.
– Д-да, – прошептал второй участник эксперимента.
Но его оборвал твердый голос Джинни:
– Нет. Все идет по плану. Не смейте прекращать.
Целитель посмотрел на ее бледное, перекошенное от боли лицо, сильно контрастирующее с уверенным тоном, и дрожащей рукой вытер пот со лба, не зная, что предпринять. Но пока он раздумывал, дверь лаборатории распахнулась и вошедшая молодая женщина без лишних слов отключила приборы.
– Гермиона! – Джинни возмущенно дернулась, но ремни не пускали. – Ты-то что вмешиваешься? Такой важный эксперимент!
– Ты же видишь, ему плохо.
– Мне тоже плохо, но я ведь держусь.
Гермиона подтолкнула целителя ко второму участнику эксперимента, а сама отстегнула ремни на запястьях Джинни.
– Не равняй других с собой, не все выдержат то, что тебе по плечу. – Она помогла подруге пересесть на скамейку и отступила, пропуская двух помощников целителя. Кинула взгляд на второго участника, чуть нахмурилась и мягко добавила: – И пожалуйста, Джинни, научись быть милосердной.
***
Чего не лечат лекарства, излечивает железо;
чего не врачует железо, исцеляет огонь;
чего не исцеляет огонь, то следует считать неизлечимым.
Гиппократ
– Хорошо тебя подлечили в клинике? – Минерва говорила медленно, с уже привычной усталостью, которая поселилась в ее голосе после разрушения Хогвартса.
– Отлично, – Снейп внимательно посмотрел на бывшую коллегу. – Тебе тоже не мешало бы полежать там несколько дней.
Профессор МакГонагалл устало улыбнулась.
– Я слишком стара и бесполезна. Нет смысла занимать место, которое пригодится более молодым и нужным обществу волшебникам.
– Ты берешь на себя смелость решать за общество, кто ему нужен, а кто не нужен?
Но Минерва только головой качнула.
– Не пытайся поймать меня на слове. Я к слизеринским уловкам привыкла, сколько лет мне твои подопечные кровь портили.
Похоже, попытка воздействовать на гриффиндорскую склонность к спорам и отстаиванию своего мнения провалилась. Радовало лишь одно – старая кошка не потеряла своего нюха и по-прежнему видит всех насквозь. Но тактику пришлось сменить. Гермиона советовала давить на жалость и чувство долга.
– Минерва, если не жалеешь себя, пожалей хоть нас. Хогвартса нет, но ученики остались, и их надо учить. Не у всех родителей хватает средств отправлять детей на континент или в частные школы.
Что-то в лице бывшего гриффиндорского декана дрогнуло. Но она вновь отрицательно качнула головой.
– Я слишком слаба.
Снейп добавил в голос заботливости.
– Поэтому я и предлагаю тебе лечь в клинику святого Лазаря.
– Я слаба не телом.
– Минерва…
Но профессор МакГонагалл оперлась на трость и с усилием поднялась из кресла.
– Не надо убеждать меня, Северус. Ты не хуже меня знаешь, что тебя вылечило. Клиника залечила телесные раны, но не она вернула тебя к жизни.
Снейп непроизвольно прикрыл ладонью все еще непривычное кольцо на безымянном пальце и криво усмехнулся.
– Разве я умирал?
– А разве нет?
Он промолчал. И лишь когда за старой гриффиндоркой закрылась дверь, позволил себе вздохнуть. Умирал? Нет, не умирал. Он просто и не жил. Странная причуда судьбы – на руинах Хогвартса жизнь той же Минервы фактически закончилась, а его наоборот – началась.
Он постоял еще несколько секунд, потом бросил в камин горсть летучего пороха и прошептал:
– Домой.
***
Ветер задувает свечу, но раздувает костер.
Франсуа де Ларошфуко
– Отказали?
Гермиона мрачно побулькала ложечкой в чашке, неспешно сделала глоток черного чая с мятой и только потом очень-очень спокойным тоном ответила:
– Да.
– И какая причина на этот раз?
– Говорят, я слишком молода. Они раскопали закон, датированный еще XIV веком, в котором значится возрастной ценз двадцать один год.
– Что будешь делать?
Она пожала плечами.
– Как обычно – буду искать прецеденты нарушения этого закона и подавать на Отдел Тайн в суд. А если не удастся – приду, когда мне исполнится двадцать один.
Снейп усмехнулся.
– Не передумала?
– Ну, уж нет, – Гермиона покачала головой, – мне становится все интереснее и интереснее, что же такое в этом архиве, к чему меня так не хотят подпускать.
– А у тебя не мания величия?
Хоть Гермиона и привыкла к таким провокациям, но все равно не сдержалась, уж очень ей хотелось доказать свою правоту.
– Смотри сам. Сначала мне отказали, потому что у меня нет допуска к секретной информации. Допуск я получила. Тогда они заявили, что нужно высшее образование. Я подала в суд и выиграла. Тогда они нашли какой-то древний закон, по которому незамужних женщин в Отдел Тайн пускать не положено, дескать, не до конца выяснено влияние охранных заклинаний на девственниц. Это редкостный идиотизм, однако я честно хотела взять справку у врача…
– Но проще оказалось выйти замуж.
Гермиона фыркнула, пытаясь сдержать смех.
– Именно! – она пересела на диван к Снейпу и уже веселее продолжила: – Но они нашли новую причину – со сдачи ЗОТС прошло уже больше года, поэтому мой допуск к тайнам ликвидировали, а меня отправили на переподготовку. Я сдала экзамен заново, получила новый допуск…
– А они за это время раскопали где-то в архивах закон о возрастном цензе.
– Да. И сильно подозреваю, что к тому времени, как мне исполнится двадцать один, они еще что-нибудь придумают. Поэтому нам надо выиграть суд, и побыстрее.
– Нам?
– Ну ты же мне поможешь? У кого из нас диплом по магической юриспруденции?
– А кто из нас руководит школой, преподает Зелья, пишет диссертацию, курирует исследования магического поля, выполняет капризы жены, да еще и вынужден жить в замке, битком набитом толпой бывших хогвартских домовых эльфов? – Снейп легонько дернул ее за прядь волос. – Может, тебе пора немного притормозить?
Гермиона упрямо мотнула головой.
– Я не отступаю перед препятствиями.
Снейп едва сдержал улыбку – неисправима!
– Я говорю не об Отделе Тайн.
Но Гермиона блеснула глазами и со всем задором своих двадцати лет ответила:
– Я тоже.
ТВС…
