Глава 35…Вот так и начинается этот год – шестой с момента их прибытия в Штаты и самый тяжёлый из всех, куда тяжелее даже самого первого.
Первая встреча с теми, кого потом Мальсибер обзовёт «вежливыми джентльменами» происходит практически по окончанию стройки – когда всё почти что готово и остаются лишь детали и разные мелочи, такие как текстиль в номерах (ибо к казино, разумеется, прилагается и гостиница, а как иначе). Джентльмены являются под видом пожарной инспекции, предъявив вполне настоящие и даже слегка потертые удостоверения и пугающее предписание с кучей печатей, однако ботинки из кожи ската выдают их с головой и заставляют усомниться в этом их правовом статусе. Поначалу Ойген изображает добросовестного идиота и водит их по всем лестницам и пожарным выходам, спускается с ними в подвал и вылезает крышу, к бассейну и столикам, демонстрирует огнетушители и ящики с песком… и настойчиво пытается посмотреть, кто же это и для чего его посетил. И…. не может. Сознание этих людей вроде есть – но всё время от него ускользает, а при том, что они явно магглы, это совершенно достаточный и ясный сигнал. Он отступается – и, потаскав их за собою ещё, вдруг спрашивает с невиннейшим интересом:
- Ах, какие ботинки! На заказ, наверное, делали? Не подкинете адресок сапожника – уж очень хорош, кажется?
Они глядят друг на друга – и понимающе улыбаются.
Началось.
Потом они сидят в ресторанчике и беседуют. Долго.
- Вы понимаете, мистер Мальсибер, - говорит один – видимо, старший, не по возрасту – они все примерно ровесники – а по статусу, - вы ведь здесь человек новый. А у нас в Штатах главное что? Главное – это взаимовыручка.
Ойген кивает, слушает… улыбается. Тот достаточно долго рассуждает про дружбу, добрососедские отношения и взаимопомощь, Мальсибер со всем соглашается и даже вставляет несколько понимающих реплик. Наконец, тому, видимо, надоедает вся эта канитель, и он ненавязчиво замечает:
- И вот мы и подумали: новичкам ведь помогать нужно. Это ведь правильно – предлагать помощь тем, кто начинает хорошее дело. Вот мы и предлагаем помочь. У вас ведь сейчас так много проблем. Мы знаем многих весьма уважаемых людей в этом городе, которые будут рады открытию нового казино. И с удовольствием поучаствуют в вашем бизнесе и советами, и связями, и деньгами.
Ойген благодарит – умеренно, но весьма искренне. И начинает очень тактично отказываться. Занимает это весьма много времени, его визави проявляют некоторую настойчивость, но, в конце концов, они мило прощаются и расходятся.
Но это даже не первый раунд – так, прелюдия.
Первый начинается через несколько дней.
Его, если можно так выразиться, заваливают инспекциями. Самыми экзотическими. Конечно, всё это решаемо – но Мерлин, сколько же сил и времени требует!
Однако он не сдаётся… и следующим тревожным звоночком становится смущённый отказ одной из уже нанятых крупье от работы. Девушка очень расстроена… и напугана, он чувствует страх безо всякой легилименции – и отпускает её, конечно. Потом отказ повторяется… Потом то же самое происходит с одним из поставщиков. Все смущены, все расстроены… «ничего личного, мистер Мальсибер, вы же знаете, как мы к вам относимся… это просто бизнес, вы понимаете…»
Он понимает. И ему невероятно противно. Вот сейчас он вспоминает отцовское отношение к магглам, все те разговоры, что слышал, да и сам вёл в юности – и очень склонен вновь согласиться с ними. Трусливые, жадные, мерзкие… да, всё – про них, про магглов.
А тут ещё Северус как-то – во время одного из ставших сейчас редкими совместных ужинов – говорит с досадой:
- Ты знаешь, серная кислота способна растворить тело взрослого человека всего за сутки, в то время как Menstruum universale, или Парацельсовский Алкагест, как его частный случай, сделают это минут за пять.
- Ты это к чему? – недоумевает Мальсибер.
- Мне не то что мешает, но начинает уже раздражать эта слежка. Предупреждаю: я – не ты, я их однажды просто убью. И не найдут никогда.
- Убей, - мрачно соглашается Ойген.
Потом отшучивается как-то – но радости ему этот разговор вовсе не добавляет.
После этого Мальсибер практически исчезает из дома, появляясь там теперь чуть ли не раз в неделю на пару часов: за зельями, документами и ещё по каким-либо сугубо практическим надобностям. В какой-то момент Снейп, дождавшись его возвращения, припирает его к стенке – в самом буквальном смысле – и требует:
- Объяснись!
- Я ужасно устал, - говорит тот, улыбаясь действительно очень измученно. – И усну сейчас прямо стоя… отпусти меня, а?
- Обойдёшься, - отрезает Северус. – Я тебя слушаю. Очень внимательно. И не смей делать вид, что ты меня не понял!
Тот глядит на него очень долго, потом вздыхает, кивает – и сползает по стенке, садясь прямо на пол и смотря теперь на Снейпа снизу вверх.
- Ты скажешь, что я идиот, - говорит он. – А я считаю, что прав. И мы не переубедим друг друга.
- Вставай, - Северус, смягчившись, протягивает ему руку. – Ты знаешь, на меня это не действует. Но я не хочу разговаривать на полу в прихожей. Могу отлеветировать тебя, если желаешь.
- Я не хочу это обсуждать, - упрямо говорит Ойген.
- А придётся, - Снейп со вздохом усаживается рядом. – Ладно, давай так, если тебе тут нравится. Ты понимаешь, что этот дом сейчас – самое защищённое для тебя место? Да, не настолько, как ваш родовой. Но куда лучше, чем любое другое.
- Понимаю.
- Ты не хочешь мной рисковать? – усмехается Северус.
- Не хочу, - тот сжимает губы. – И не буду.
- Ойген…
- Нет! Не надо, не спорь со мной.
- Ойген, - Снейп улыбается неожиданно мягко и очень сочувственно. – Дослушай меня, пожалуйста. Это глупо. Все, кому это нужно, и так прекрасно знают и где ты живёшь, и с кем. И не имеет никакого значения, есть ты здесь сейчас или нет. Пожалуй, когда тебя нет – даже опаснее… они же не знают, кто их тут ждёт, - усмехается он. – Где ты ночуешь?
- Не скажу.
- Ойген! Ты полагаешь, меня можно… ни Лорд, ни директор не могли мне в голову влезть! – с досадой восклицает он. – Не глупи. Или я тебя просто запру тут. Навечно. И, кстати, вот как раз к тебе легилименция превосходнейшим образом применима. Ты… устал, - вновь говорит он очень мягко. – Пойдём, - он встаёт и поднимает Мальсибера с пола – без всякой магии, просто руками. Тот не сопротивляется, а оказавшись на ногах, обнимает его вдруг за шею и утыкается лбом в его плечо. Шепчет:
- Я правда не могу тебя потерять. Никогда себе не прощу.
- Знаю, - тот со вздохом проводит ладонью по его волосам. – Не потеряешь. Не таких обыгрывали. Не надо меня защищать. Идём со мной.
Он уводит его к нему в спальню – Ойген не сопротивляется, но и не помогает ему, просто молча идёт – и так же молча раздевается и ложится ничком, натянув на голову простыню. Северус не уходит, садится с ним рядом, говорит:
- Мы с тобой компаньоны, помнишь? Ты сам так решил. Теперь изволь выполнять. Сейчас спи – от тебя всё равно толку нет – а после поговорим. Извини, - говорит он, доставая палочку. – Но ты меня вынудил.
Ойген не слышит его – он уже спит. А Снейп начинает колдовать, накрывая эту комнату антиаппарационным куполом, потом приподнимает простыню и снимает с запястья спящего часы-портал. Усмехается, суёт их в карман – и уходит к себе.
Ненадолго.
Возвращается он с небольшим ящиком, в который, кажется, уместил половину своего кабинета – он трансфигурирует один из подоконников в стол, располагает на нём бумаги и книги, придвигает стул – и углубляется в работу.
Мальсибер просыпается к вечеру. Переворачивается на спину, потягивается, приподнимается – и видит Снейпа. Лицо его приобретает упрямое выражение, он садится – и тут обнаруживает отсутствие часов на запястье.
- Северус! – возмущённо восклицает он.
- Проснулся? – спокойно спрашивает тот, оборачиваясь и показывая ему часы. – Это ищешь?
- Отдай!
- И не подумаю, - он суёт их в карман. – Пока не поговорим – не получишь.
- Северус, - тот хмурится. – Я…
- Изволь меня выслушать. И подумать над тем, что услышишь. Я не желаю, чтобы ты меня защищал таким диким образом. Я никогда не мешал тебе делать то, что хочется – полагаю, я заслуживаю ровно того же.
- Северус…
- Я не закончил. И я не желаю, чтобы кто бы то ни было указывал мне, как жить и что делать. Даже ты. Желаешь рисковать – твоё право. Но в данном случае рискуем мы с тобой вместе, а я привык делать это с открытыми глазами. Это понятно?
- Да.
Он… смеётся. С очень видимым облегчением – и чем дальше, тем сильнее и громче. Это почти истерика: он никак не может остановиться, и, отвернувшись, в конце концов нервно машет на Снейпа – тот улыбается и отворачивается, молча пережидая, а когда тот успокаивается, говорит:
- Видишь, к чему это приводит?
- Иди сюда, - зовёт его Ойген, снова садясь и поворачиваясь к другу. – Поговорим.
- Наконец-то, - тот пересаживается на кровать. – Неужели дошло?
- Нет, - улыбается Мальсибер. – Но я понимаю, что ты прав. И я ужасно устал один, - признаётся он. – То есть я не один, конечно… Тони прекрасен, правда – но он не ты.
- Бесспорно, - усмехается Снейп. – Рад, что ты, наконец, это заметил. Итак, я дождусь рассказа?
- Обойдёшься! – весело откликается Мальсибер. – Так посмотри. Долго рассказывать. И я оценил, что ты не сделал этого раньше, - добавляет он.
- А надо было, - говорит Снейп. – Легилименс!
Смотреть приходится много… Мрачные разговоры, чья-то смерть – почти мальчишка у Ойгена на руках, весь в крови, Мальсибер плачет горько и зло и орёт на раздосадованного и не менее злого Долохова… Они оба сидят и пьют – Ойген совсем пьян, руки дрожат… Зал какого-то пафосного ресторана, за столом четверо, Мальсибер из них самый младший, но те слушают его очень внимательно и кивают… Какой-то игорный зал – большой, незнакомый… Опять ресторан – маленький, полутёмный… Ойген говорит с каким-то весьма неприятным типом – азартно и почти весело, во всяком случае, тот именно так должен его воспринимать… Кабинет – большой, классический кабинет, тихие вежливые голоса… переговоры. Бумаги подписаны… Мальсибер сдержан и вежлив, и выглядит почти равнодушным… Опять кровь и смерть – не человеческая, нет… кот. Растерзанный труп кота в какой-то коробке, поверх – вложенная в прозрачный файл, чтобы не промокла от крови, бумажка с напечатанным смайлом… Банк – удивлённое лицо Ойгена, длинный коридор, роскошный, но сдержанный кабинет… Какое-то странное помещение – полутёмная комната с каким-то оборудованием – оно шумит и мигает лампочками… экраны. Компьютеры? Девушка с встрёпанными волосами и покрытыми татуировками худыми руками… стремительно щёлкают клавиши… Ойген смотрит на экран очень сосредоточенно из-за её плеча… непонятный, отрывистый разговор… Снова банк, вежливые улыбки, извинения… Опять девушка – та же, в той же комнате… и опять… Роскошный приём: поместье… Мальсибер танцует с пожилой дамой, глядит на неё нежно и ласково, и слушает, слушает… Он же – там же, по-видимому – стоит с бокалом шампанского, разговаривает с высоким загорелым мужчиной, чрезвычайно напоминающим ковбоя с рекламных щитов – сходству мешает отсутствие шляпы да костюм вместо джинсов… Опять девушка и компьютеры… Опять банк… Пустой зал – задымлённый, с закопчёнными стенами… на лице Ойгена – досада и удивление… Долохов с Мальсибером спорят до хрипоты, орут друг на друга… «Да плевать уже, кто виноват – давай думать, что делать!» - это Ойген, конечно… Усталость, усталость… даже тоска – и страх, такие непривычные в нём… Снова девушка, снова тот высокий мужчина ковбойского типа, снова банк… опять та пожилая леди… Вновь усталость… Взрыв – машина, но не Мальсибера, а соседняя – чары сработали. В ней кто-то был – Ойген растерян, он вообще не подумал про это и не учёл, он расстроен…
Собственно, это всё. Пока всё.
