Глава 36- Ты его знал? – помолчав, спрашивает Северус.
- Кого?
- Погибшего в той машине.
- Да нет, - Мальсибер пожимает плечами. – Даже не видел никогда… Но всё равно – мне что, радоваться?
- Нет, конечно…
Они молчат.
- Я сглупил, - морщится Ойген. – Не подумал, что кто-то погибнет… вместо меня.
- Ну что ж теперь делать, - утешает его Северус – как умеет. – В другой раз будешь думать. И не станешь от меня ничего скрывать.
- Не стану, - кивает тот. – Я не думал, что всё будет настолько серьёзно…
- Да поздно уже, - Снейп встаёт. – Идём поедим – и подумаем вместе, что делать.
- Я не голоден.
- Слышать ничего не хочу. Силой заставлю, если понадобится. Вставай.
Тот встаёт. Идёт в душ, накидывает халат – бархатный, белый, с алым поясом и отворотами – и идёт босиком вниз, в столовую. Завтракают они почти молча – а за кофе (впрочем, Ойген пьёт чай, кофе он не особенно любит) Снейп говорит:
- Так. Я обдумал то, что увидел. Перечисли основные проблемы.
- Это не проблемы, а люди, - говорит тот. – Есть два человека… или клан, тут уж как хочешь, но фактически всё сходится к этим двоим – которые очень не хотят меня никуда допускать. С остальными я так или иначе договорился – а вот тут проблема… я уже думаю, может, просто убить их?
- Только сейчас додумался? – усмехается Снейп.
- Да нет, - он только вздыхает. – Не выходит пока.
- А кто там был мёртвый в начале?
- Один мальчик, - Ойген мрачнеет. – Из нашей команды… Долохов то заклятье от пуль на них на всех наложил – но у них, видите ли, приметы! Они и сняли… придурки! – ярится он так, словно бы это случилось только вчера. – Ну вот так и… и ведь меня прикрыл, идиот! – он бьёт по столу ладонью. – Хотя зачем?!
- Ты его хорошо знал?
- Да не слишком… какая разница-то? Конечно, мы с Тони потом с остальными… поговорили. Он проверяет теперь… но того-то уже не вернёшь. Я не люблю смерть, Северус, - говорит он серьёзно. – Я её просто не выношу, если честно. Потому и убивать тех двоих не хочу… хотя, наверно, придётся. Очень жаль.
Он искренен, и Снейп это знает. Тут дело не в жалости и не в высокой нравственности – дело в Азкабане, в котором Мальсибер провёл почти треть своей жизни. И в дементорах, которых он тогда узнал слишком близко – возможно, куда ближе, чем кто-либо другой из людей. Насколько Снейп знает, с тех пор Ойген никогда никого не убил – разве что, может, ту рыбу в озере. Он не то что не может – Северус абсолютно уверен, что это не так, и что если придётся, тот и пристрелить кого угодно сумеет, и Авадой воспользоваться – просто смерть ему отвратительна, невыносима до омерзения. И он избегает её – сколько может.
Впрочем, он, кажется, и до Азкабана старался не убивать без крайней необходимости.
Разве что…
- Расскажи мне про них, - просит Снейп. – Подробно. Ну, или покажи, - добавляет он, памятуя любимый способ Ойгена делиться с ним информацией.
Тот показывает.
Оба, что удивительно, магглы.
И оба прекрасно знакомы с магией и работают с волшебниками – наплевав, конечно, на все статуты, к которым, кажется, тут никто особенно серьёзно никогда и не относился: мало ли, что там напринимали в своё время в Европе, Новый Свет – новые правила. От Статута здесь, впрочем, не отказывались, но трактовали его порою весьма свободно. И вот результат: большинство магглов, конечно, не в курсе, но, так сказать, сильные мира сего – кажется, знают все. И пользуются.
- Давай их отравим? – предлагает, подумав, Снейп.
- Каким образом?
- Да масса способов, на самом деле, - пожимает плечами Северус. – Я знаю с десяток подходящих ядов… а если подумать – то больше. Главное – просто попасть к ним в дом. Но это тоже несложно. Я… пожалуй, я сам всё сделаю.
- Северус…
- Я сказал – сделаю, значит, сделаю, - говорит он. – Можешь забыть про них.
- Там охрана, - напоминает Мальсибер. – Далеко не только обычная.
- Ну, что охрана… есть масса способов обойти почти что любую охрану. Хотя… может, отсроченное проклятье?
- Не хочу я их убивать, - решительно говорит Мальсибер. – В этом-то и проблема.
Снейп вовсе не удивлён.
- До тебя только сейчас дошло? – интересуется он насмешливо.
- Ну… я предполагал. Но мне не хватало мужества сознаться в такой слабости, - улыбается тот очень довольно.
- Ну почему сразу слабости… многие бы сочли это силой.
- Я не гриффиндорец! – восклицает Ойген немедленно. – И это не сила. Я-то знаю.
- В данном случае это не принципиально и не существенно, - отмахивается Северус. – Значит, не хочешь. А чего же ты хочешь?
- Чтобы они отстали, - смеётся он. – Я им не конкурент, на самом-то деле – у них у каждого целая сеть казино, а клиентов тут на всех хватит!
- Это ты сейчас им не конкурент, - возражает Снейп. – А лет через… я даже боюсь предположить, через сколько – допустим, десять лет – очень даже им станешь. Что они и просчитали. И я могу их понять.
- Я тоже могу. Но в данном случае…
- Я подумаю, - говорит Северус. – А ты просто побереги себя пока что. На самом деле, есть разные способы отвлечь их…
- Отвлечь?
- Просто переключить внимание на другое. Ну, или ещё проще: найди общего врага – и подружись с ними. Ты же умеешь.
Ойген смотрит на него потрясённо – а потом швыряет салфетку на пол.
- Ты, - говорит он – у него даже губы дрожат, но не от слёз, а от восторга. – Ты просто…
- Да, - Снейпу… весело. И, наконец-то, почти спокойно. – Я такой – как ты сам любишь говорить. Я говорил тебе: нужно было сразу всё рассказать. И использовать мою светлую, по твоему давнему выражению, голову по назначению.
- Вот откуда ты знаешь такие вещи?! – восклицает он, вскакивая.
- У меня богатейшая практика в подобных играх, на самом деле, - улыбается тот почти ностальгически. – Я двадцать лет с Дамблдором проработал. Вы всего его очень недооценивали. Вот кто был величайшим манипулятором из всех, кого я встречал… причём всё ради благих целей. Но тебе говорить о нём так нельзя, - добавляет он вроде бы в шутку.
Тот кивает:
- Не буду. Но мысль потрясающая… я… мне надо подумать, - он начинает ходить по столовой. – Это так очевидно… и так… по-гриффиндорски, - он смеётся и предлагает то, чего Снейп не слышал от него уже много недель: - Пойдём искупаемся? Быстро, прямо отсюда – и в воду?
- Зима, - говорит Северус.
- Осень! – возражает тот. – Ну, почти. Только-только закончилась. Идём?
- Ну идём, - кивает тот, накладывая сперва на него, а потом и на себя согревающие чары. Одежду они оставляют здесь же – и аппарируют в океан.
…Следующая встреча с «вежливыми джентльменами» случается через пару недель – и Ойген к тому моменту очень серьёзно рассматривает вопрос «война или мир». Мир предпочтительнее, конечно… но много, много противнее. Почему он, волшебник… да просто он – Ойген Мальсибер должен договариваться с ними о чём-то? Чего, собственно, ради? У них вместе вполне достанет сил их убить. Всех. Даже со всеми магами, что им помогают – потому что последних немного. И ведь всем от этого будет лучше! И дышать станет легче. Потому что мафия – понимает он, познакомившись с нею лично – это ведь омерзительно. Тошнотворное маггловское изобретение… почему же тогда он должен…
И всё же он решает договориться. Одна мысль о том, что он развяжет войну – в которой выиграет, бесспорно, в этом он даже не сомневается – вызывает у него такой острый приступ отвращения к самому себе, что он солнечно улыбается сидящим напротив него людям и говорит:
- Я потерял на войне брата.
И молчит, внимательно глядя им прямо в глаза.
Те замолкают: логика разговора разрушена, беседа смята – и непонятно, почему и зачем. Подержав какое-то время паузу, Ойген продолжает:
- Передайте уважаемым людям, что я готов обсудить возможное взаимодействие. Лично с ними. А сейчас извините меня – дела.
Он встаёт, расплачивается за обед – просто оставляет заведомо большую сумму на столе – и уходит.
Домой.
Там долго моется в душе – ему неприятно пачкать свой любимый океан этим – и идёт к Северусу. Тот в лаборатории и очень занят – Ойген молча садится в кресло, машет другу рукой, чтобы не отвлекался, и следующие несколько часов молча смотрит, как он работает. Наконец он заканчивает, и они уходят в гостиную, где Ойген задумчиво спрашивает:
- А что ты имел в виду, когда говорил, что мне давно пора делом заняться?
- Что стряслось? – спрашивает его Северус.
- Да ничего… всё как надо. Просто очень противно.
- А ты как хотел, - без всякого сочувствия кивает Северус. – Большой бизнес – дело грязное… а ты ещё и в игорный полез. Чудо, что живы все.
- Давай без морали, - просит Мальсибер. – И так тошно.
- Давай, - соглашается Снейп.
Какое-то время они сидят молча, потом Ойген говорит неохотно:
- Я, разумеется, доведу до конца всё это. Тем более, деньги так и так понадобятся. Но я хочу строить дом – и делать это по-настоящему.
- Вот и славно, - Северус внимательно на него смотрит, потом всё-таки улыбается и кивает.
- Что ты так смотришь? – вздыхает Мальсибер.
- Я всё ждал, когда ты вернёшься. Ты же волшебник, Ойген. А превратил себя в, - он кривится, - умеющего колдовать маггла. Я ничего против них не имею, но это было весьма неприятно и неуместно.
- И ты молчал, - констатирует Ойген.
Тот снова кивает – очень довольно.
- Почему?
- Потому что говорить что-либо у меня права никакого не было. Да и без толку, раз ты сам не понимал.
- Почему не было? – Мальсибер вдруг замирает и, хмурясь, глядит очень требовательно и едва не испуганно.
- Потому что это твоя жизнь, - пожимает плечами тот.
Ойген счастливо выдыхает и смеётся.
- Что такое? – удивляется Северус.
- Ничего. Всё отлично! – он улыбается. – Могу я тебя попросить?
Снейп кивает.
- Если меня когда-нибудь снова так занесёт – скажи мне, пожалуйста. Если тебе нужно моё разрешение – я тебе его сейчас выдаю.
- Скажу, - он снова кивает – и демонстративно потирает шею. – Мне надоело всё время с тобой соглашаться, - говорит он. – Изволь сказать какую-нибудь глупость. Немедленно.
Тот задумывается буквально на мгновение, потом подходит к нему, хватает за руку – и аппарирует в океан. Когда они оба – одетые – всплывают, отплёвываясь, и Снейп открывает рот, чтобы сказать… всё, что можно сказать в такой ситуации – а сказать здесь можно очень много чего – Мальсибер восклицает:
- Ты сам просил! Я не смог придумать, какую глупость можно сказать – сделал что смог!
Он снова берёт его за руку – и аппарирует обратно. И хохочет, высушивая палочкой сперва их одежду, а потом и лужи с пола. Снейп какое-то время молча на него смотрит – а потом, махнув рукой, тоже начинает смеяться.
