Глава 4– Северус, я за тебя беспокоюсь.
Профессор Северус Снейп, преподаватель Зельеварения Хогвартса, невесело усмехнулся, отставив чашку с кофе на изящный газетный столик, и откинулся на спинку обитого темно-зеленой замшей кресла. Его привычные черные одеяния хорошо сочетались с обивкой мебели. Преподаватель не исключал, что это было сознательным выбором со стороны хозяина кабинета. По крайней мере, шутка была бы вполне в его духе. Он всегда, по мнению Снейпа, придавал слишком большое значение пустякам…
– Директор, Вы постоянно за всех беспокоитесь, – вежливо, но с долей иронии отозвался он. – От этого у Вас могут развиться язва желудка и бессонница.
И всё же слова Дамблдора показались ему странно знакомыми, даже болезненными. Они чем-то взволновали его. Однако он никак не мог связать их с каким-нибудь конкретным событием в прошлом.
– Северус, мы же с тобой друзья, не так ли? – Альбус Дамблдор улыбнулся, поправив на носу очки-полумесяцы в золотой оправе, и, стоило Снейпу согласно кивнуть, продолжил:
– Ты ни с кем не общаешься. Всё своё время провидишь в подземельях за своими зельями и книгами. Пойми, Северус, я ценю тебя, как специалиста, но тебе не кажется, что должно быть что-то еще?
Снейп отвел глаза, переводя взгляд сначала на заставленные книгами полки слева от директорского стола, а потом и на стены. Сквозь высокие окна падали последние лучи закатного солнца, окунавшие помещение в красновато-розовый цвет. Феникс мирно дремал на жердочке справа от Дамблдора. Его мелодичный храп был доминирующим звуком в кабинете. На полотнах бывшие директора и директрисы занимались своими делами, переговаривались в полголоса и читали газеты, сидя в своих креслах. Они даже после смерти продолжали вести свой привычный образ жизни, или, по меньшей мере, не расставались с некоторыми своими привычками.
– Что-то еще? – повторил Северус, глядя на мирный быт портретов. Разговоры с Дамблдором всегда действовали на учителя умиротворяюще. Что-то было в самом облике этого седобородого старика, что успокаивало и привлекало. Сидя в этом круглом помещении, попивая кофе и изредка отказываясь от предложенных лимонных долек, возможно было поверить, что всё на свете идет своим чередом, люди добры и порядочны, везде торжествует справедливость, и всё будет хорошо.
– Да, Северус, – тихо отметил Дамблдор. – Семья, например.
Снейп невольно взглянул на него. Директор с самым серьезным видом внимательно, почти пристально, наблюдал за ним. За его спиной на полке шевельнулась Сортировочная шляпа.
– Вы же знаете, у меня нет семьи, – сухо проговорил Северус, начиная раздражаться. Он ненавидел, когда старик переходил на личные темы. – Вам прекрасно известно, как не стало моих родителей.
– Я не о них сейчас говорю, – осторожно пояснил Дамблдор. – Тебе бы не помешало обзавестись семьей. Но для этого нужно выйти из своей лаборатории, общаться с людьми.
– Общение с людьми требует определенных усилий. Да и времени отнимает прилично. Я же найду и тому и другому куда более стоящее применение, – отчеканил Северус, стараясь говорить ровно и спокойно.
Директор с легким вздохом покачал головой.
– Почему это звучит, как выученная наизусть фраза, – не спросил, а отметил он, подливая себе чая из сине-голубого в полоску, фарфорового чайника. Ароматный напиток с журчанием полился в чашку.
Северус наблюдал за его действием, отмечая каждую деталь и не зная, зачем он это делает. Вероятно, для того, что бы занять свое внимание чем-то другим и не думать о том, что старик вновь лезет не в свое дело, вновь пытается доказать ему, что он, Северус, что-то недопонимает в жизни. Что он выбирает не те приоритеты. Что он не умеет жить. Подобные темы поднимались не раз за те пять лет, что он занимал место учителя Зельеварения и пару раз в месяц приходил на чай к директору. Чаще всего Северус просто выходил из себя и, хлопнув дверью, убегал обратно в подземелья. На следующий день за завтраком старик вел себя как ни в чем не бывало, и инцидент считался исчерпанным. Но всё же по какой-то своей, известной лишь ему одному, причине, Дамблдор, с завидным постоянством упрямого гиппогрифа, возвращался к этому разговору.
Снейпу хотелось съязвить и с ехидством осведомиться, почему сам директор не обзавелся семьей. Но он, как всегда, промолчал.
Дамблдор, не спеша, насыпал в свой чай полдюжины ложек коричневого сахара и со звоном размешал его.
После продолжительного молчания директор спросил:
– Северус, почему бы тебе не жениться?
– Мы это уже обсуждали, профессор, – холодно отозвался Снейп, чувствуя, что начинает злиться. Он отвернулся и выглянул в окно. Темнело.
– Жизнь так коротка, друг мой, – задумчиво проговорил Дамблдор, будто бы не услышав слов собеседника. В голосе старого волшебника слышалась необычайная печаль.
Северус недовольно хмыкнул. Опять эта жалость, которую он терпеть не мог. Почему все то и дело жалеют его? Он Принц-полукровка! Он сам по себе и никто – абсолютно никто – ему не нужен! И нечего его жалеть!
– Одиночество… – начал директор, но Снейп гневно перебил его:
– Альбус, я ценю Вашу заботу, но уверяю Вас, я не мучаюсь одиночеством!
Дамблдор удивленно взглянул на него, словно вырванный из каких-то своих дум, мало связанных с тем, что происходило здесь и сейчас.
– Ты им наслаждаешься, – с непривычным для себя сарказмом парировал он.
Северус возмущенно втянул воздух. Он над ним издевался! Этот полоумный старик над ним надсмехался! Да как он смеет! Мнит себя великим знатоком человеческих душ и судеб! Да он понятия не имеет!
– Северус, успокойся, – примирительно проговорил Дамблдор, заметив, как учитель напрягся от нараставшей ярости. – Я ведь просто забочусь о тебе.
– Я не просил об этом, – ледяным тоном процедил Снейп, вцепившись в подлокотники кресла. – Я никогда и никого ни о чем не просил. И не надо мне Ваших благородных порывов, Альбус. Я в этом не нуждаюсь. У меня всё отлично. Моя жизнь в полном порядке, и идет именно так, как я того хочу.
– Ты счастлив? – грустно улыбнулся старик.
– Да, я вполне счастлив, – немедленно ответил Северус, сверля директора свирепым взглядом.
– Ясно, – просто кивнул тот и невозмутимо пригубил свой чай.
– Да, я счастлив! – зачем-то повторил зельевар.
– Понятно, – легко согласился Дамблдор, выуживая из коробки печеньице, и подвинул упаковку собеседнику. – Печенье?
– Вы мне не верите, да? – воскликнул Северус, сердито уставившись на угощение. Добродушное поведение волшебника выводило его из себя. То он лезет со своими нравоучениями, то вдруг меняет тему разговора. Дементоры его разберут, этого старого маразматика!
– Говорю же Вам, я счастлив!
– Я и не спорю, Северус, – мягко заметил Дамблдор, сочувственно глядя на Снейпа.
– И не надо меня жалеть! – взорвался тот, вскакивая на ноги. – Я жутко счастлив! У меня есть любимое дело и… и… и всё, что мне требуется! Я СЧАСТЛИВ! – проорал он и в бешенстве выбежал из кабинета.
Дамблдор, задумчиво поглаживая бороду, посмотрел на захлопнувшуюся за преподавателем дверь и вздохнул.
– Вот так, – печально пробормотал он, допивая остывший чай. На жердочке с криком расправил крылья разбуженный воплями и шумом феникс.
– Взрослый человек, но так ничего и не понял… – обратился к нему директор, мановением волшебной палочки убирая со стола чайные принадлежности. Седовласый волшебник с поразительной для своего почтенного возраста легкостью поднялся из-за стола и подошел к камину. Бросив в огонь щепотку летучего пороха, хранившегося в деревянной шкатулке на каминной полке, он сунул голову в зеленое пламя и произнес:
– Кабинет Трансфигурации… Добрый вечер, Минерва, я хотел напроситься к тебе на чай…
Конец 
