Глава Четвёртая, в которой я оказываюсь национальным героемЯ приплёлся домой неприлично поздно. Неприлично для Дурслей, конечно. Голова у меня была как кипящий котёл (приехали, уже и сравнения начинаются волшебные!), который, того и гляди, взорвётся. И только одна ясная мысль болталась на поверхности – бред. Всё это полный, чистейшей воды абсурд. Шизофрения на последней стадии.
Гарри Поттер – волшебник. Ха! Ха! Ха!
Но это ещё ничего.
Гарри Поттер – МАЛЬЧИК-КОТОРЫЙ-ВЫЖИЛ!
Где же вы? Где вы, люди в белых халатах?
*******
Когда я зашёл в дом, на меня сразу же набросился дядя Вернон.
- Где тебя черти носили, мальчишка?!
Он бы наверняка схватил меня за шиворот, но, наверное, его остановил мой побитый и абсолютно апатичный вид. И пустой взгляд. Потому что я чувствовал себя так, будто мне только что сделали лоботомию. Я внимательно посмотрел на него, а потом на подскочившую тётю Петунию.
- Вы знали, - сказал я бесцветным голосом, - вы всё знали.
- Что мы знали? – выкрикнул дядя Вернон, начиная багроветь, - что ты несёшь?!
Наверное, не свались всё это на меня разом, я бы очень на них разозлился. Даже очень-очень. И даже стал бы на них кричать. Но сейчас я хотел одного – пойти в свою малюсенькую комнату, свернутся на старом диване, закрыть глаза и отрубиться часов на двенадцать. И чтобы без снов.
- Про меня, - устало продолжил я, - про родителей. Как они умерли… что они были волш…
- Не произноси ЭТО СЛОВО в моём доме!!! – заорал дядя Вернон, почти позеленев. Тётя Петуния побледнела. Не родственники, а хамелеоны какие-то…
- Мы поклялись вышибить эту дурь из тебя, и вышибли! – продолжал бушевать дядя.
- Ага, конечно, - хмыкнул я, - очень заметно. Вашего мнения вообще никто не спрашивал, вы в курсе?
И молча, мимо остолбеневших родственников, я прошёл в свою комнату.
*******
Комната – это, конечно, сильно сказано. Маленькая каморка - благо, что с окном. Старый диван, письменный стол ещё старше, табуретка и ящик. В ящике хранилось всё – одежда, книги, и любая вещь, принадлежавшая мне. Всего этого, впрочем, было немного. Мои друзья никогда не были у меня дома, и поэтому никогда не видели этого убожества. Но, конечно, всё относительно. Если сравнивать эту комнату с пыльным чуланом под лестницей, в котором я провёл первые одиннадцать лет своей жизни, сейчас я жил просто шикарно.
Но что ещё ожидать от своих родственников. Значит такими вот иезуитскими методами они решили вытравливать из меня колдовство. Зная их патологическую узколобость, я представляю, как их каждый раз выворачивало при мысли, что я – потомственный волшебник. Значит, им тоже было хреново – с ужасом ожидать от меня какой-нибудь колдовской выходки, а ещё хуже – на людях, и тогда все начнут тыкать в них пальцами и шарахаться от них, как от прокажённых. Да что и говорить, мысль о морально страдающих Дурслях доставляла мне удовольствие. Правда, если не считать того, что их моральное страдание выливалось в моё физическое.
Я подумаю обо всём завтра, - решил я, сворачиваясь под одеялом. Завтра. Буду думать завтра. Сейчас только бы уснуть…
*******
Конечно, надежды на сон без снов не сбылись. Сначала мне снились вопящие Дурсли в котлах, потом профессор Дамблдор упорно доказывал мне поразительный эффект от применения теории относительности Эйнштейна в прикладной магии, потом вообще какая-то ерунда про школу. А под утро я уже летал на мотоцикле, и со мной был мужик невероятных размеров с копной спутанных чёрных волос и косматой бородой, от которого даже во сне пахло виски. А потом был леденящий душу смех и ярко-зелёная вспышка, от которой я и проснулся. Казалось, голова с вечера не переставала болеть, а после идиотских снов шрам горел огнём.
Я открыл глаза, и оказалось, что уже наступило утро. Вспомнил сон. Потом пришли воспоминания о вчерашних событиях. О разговоре с Дамблдором. Потом опять подумал о последнем сне и, с ползущем холодком по спине, понял,
что мне снилось. Но лучше об этом вообще не думать.
Дурсли за завтраком хранили молчание и опасливо косились на меня. Наверное, ожидали самого худшего – что я начну колдовать прямо за обеденным столом. Да я бы с удовольствием, дорогие родственнички, только знать бы, как!
Я встал из-за стола и молча направился ко входной двери.
- Ты куда?! – рявкнул мне дядя.
Ну конечно, я ведь никогда не уходил из дома, не переделав всех навешанных на меня дел, как Золушка.
- Пойду, навещу крёстного, - брякнул я.
- Какого ещё крёстного? Нет у тебя никакого крёстного! – возопил дядя Вернон.
- Есть, - ехидно бросил я, - правда он сидел в тюрьме, за убийство, кажется… Но недавно вышел, и жаждет узнать, как дела у любимого крестника!
Так вам! Вот сидите теперь и бойтесь, что придёт страшный колдун-маньяк и превратит вас всех в летучих мышей!
Конечно, я очень хотел познакомиться с крёстным отцом, но тем не менее, направился к Пату. Вчера мы с Дамблдором разговаривали наедине, и с Патом мы так и не поговорили. Да и ещё разговаривать про всё это волшебство-колдовство уже не хотелось, иначе мой мозг не выдержал бы и меня стукнул инсульт от переизбытка информации.
Пат жил через две улицы, поэтому дошёл я быстро. На звонок открыла тётя Мэг. Улыбнулась мне и сразу позвала за стол. Вот жизнь!
За столом я обнаружил… Лу! Как оказалось, вчера вечером она напрочь отказалась возвращаться домой и осталась здесь. Лу вяло попивала чай и была похожа на невыспавшуюся русалку.
- Привет, - сказал я, - а где Пат?
- Спит, - флегматично протянула Лу, - мы вчера до двух часов ночи играли в покер.
- Ты разве умеешь? – удивился я.
- Дурное дело не хитрое. Так о чём вы шептались с этим Дамблдором.
Я вздохнул и уселся на свободный стул.
- Страшно вспомнить. Это точно был не сон?
- Можешь мне поверить, - донеслось от двери, - всем доброго утра.
Пат был похож на голодного ястреба и уже вовсю обследовал кухню в поисках сигарет. Нашёл их и уселся около раскрытого окна.
- Патрик, сколько раз я тебе говорила, не кури на голодный желудок! - строго воскликнула тётя Мэг, заглядывая на кухню, - ты заработаешь себе язву!
- Я же волшебник, - заявил Пат, уже затягиваясь, - а разве ты слышала, чтобы у волшебников была язва желудка?
Тётя Мэг окинула его гневным взглядом, но ничего не сказала и вышла из комнаты.
- Ну же, Поттер, не тяни кота за … хвост, рассказывай, о чём вы там болтали так долго?
Я вздохнул и стал рассказывать.
- Вчера, когда мы остались с Дамблдором наедине, он стал рассказывать, как один тёмный волшебник, по имени Лорд Волдеморт (но это имя боялись произносить вслух и поэтому все назвали его Сами-знаете-кто или что-то в этом духе), становился всё сильнее и сильнее. Была война, и много кто умер. И однажды, пятнадцать лет назад, он пришёл в дом моих родителей, убил их и хотел убить меня. Но не смог, заклятие отразилось от меня и ударило по нему. Короче, он сдох, а у меня теперь шрам на лбу.
Пат и Лу сидели напротив меня и молчали. На последних словах они дружно перевели взгляд на мой шрам.
- Но, это конечно, вкратце…
*******
- Но почему? – это был первый вопрос, возникший у меня после истории Дамблдора.
- Что почему? – не понял тот.
- Почему я не умер?
В жизни бы не подумал, что придётся задавать подобный вопрос.
Старый волшебник ухмыльнулся себе в бороду.
- Не ты первый задаёшь этот вопрос, Гарри. Я не могу сказать тебе точно, почему это произошло, но у меня есть очень правдоподобное предположение.
- И какое же? – спросил я, возможно слишком резко. Но свалившаяся на меня куча информации, раскалывающаяся голова и странная манера речи профессора Дамблдора делали своё чёрное дело.
Профессор внимательно на меня посмотрел, прежде чем продолжить.
- Если есть на свете что-то, чего Волдеморт не в состоянии понять, это - любовь. Он не осознавал, что любовь такой силы, какую испытывала к тебе твоя мать, оставляет свой собственный след. Не шрам, не какой-нибудь видимый знак... но, когда кто-то любит тебя так сильно, он, даже после своей смерти, защищает тебя своей любовью. Эта любовь пропитала все твое существо. И именно любовь твоей матери стала тем щитом, что отразил смертельное заклятье.
От этих его слов моё раздражение улетучилось (жаль, не захватив с собой головную боль), и, наверное, только тогда я начал осознавать, что произошло. Произошло тогда, пятнадцать лет назад. То, что я не помню, но помнят очень, очень многие.
Я поднял глаза и обнаружил, что Дамблдор нашёл очень интересным хрустальную розу Люпина.
- Что за смертельное заклятье? – спросил я и сразу же почувствовал глупость вопроса. По названию, что ли, не понятно?
Профессор так, наверное, не считал и живо принялся мне объяснять.
- Это одно из трёх непростительных заклинаний, Гарри, за применение которых предусмотрен пожизненный срок в Азкабане. У него не существует контрзаклятия. Блокировать нельзя. За всю историю магии это заклятье пережил один-единственный человек, и он сидит сейчас прямо передо мной.
Кажется, я вздрогнул.
- Весело, - тоскливо протянул я, - а этот шрам, значит…
Дамблдор кивнул.
- Да. И это тоже ещё одно исключение из правил. Смертельное заклятие не оставляет следов. И поэтому ты такой уникальный, Гарри. Поэтому ты так известен. Не думаю, что это слишком польстит тебе, но тебя называют – «Мальчик Который Выжил».
- Да уж… - это всё, что я смог сказать. А я ещё считал этот шрам клёвым...
*******
- Вот почему та девка на тебя так пялилась, - протянул Пат, - ты, что же, для колдунов – национальный герой?
- Угу, - я мрачно поглядел на Пата, - меня хлебом не корми, дай погеройствовать. Как Геракл, злодеев давил уже в люльке.
- И что он тебе ещё сказал? – спросила Лу.
- Стал объяснять, почему отдал на воспитание Дурслям. Так как защиту дала мне мама, а тётя Петуния – какая-никакая, а её родная сестра, то до семнадцати лет под одной с ней крышей я в безопасности. Или что-то в таком духе.
- Почему до семнадцати? – не понял Пат.
- Совершеннолетие. У волшебников совершеннолетие наступает в семнадцать. Он и не собирался мне ничего говорить до семнадцатилетия, чтобы…
- Чтобы ты не зазнавался! – язвительно вставил Пат.
- Рэндом, я сейчас в тебя чем-нибудь запулю!
*******
- Не буду обманывать тебя, Гарри, что не предполагал, что твои тётя и дядя постараются скрыть сам факт, что ты и твои родители были волшебниками. Что они будут не самыми лучшими опекунами. Оставляя тебя на пороге дома твоих дяди и тёти, я заранее знал, что так будет. Но всё это я сделал лишь для твоей безопасности.
- Где-то я уже это слышал… - пробормотал я. И тут вспомнил, - а что мой крёстный?
Дамблдор заулыбался.
- Сириус. Конечно, он очень рвался забрать тебя от родственников, и мне едва удалось его убедить не делать этого… пока. Но уверен, что он не раз нарушал мой запрет и навещал тебя.
- Меня никто не навещал, - возразил я.
- О, не сомневайся, у твоего крёстного есть свои секреты. Не сомневаюсь, что вы скоро познакомитесь.
*******
Мы сидели молча за столом.
- И что теперь? – спросил Пат.
- Я не знаю, - честно ответил я, - не знаю. Всё так … странно. Будто выбили почву из-под ног. Жил себе, жил, а потом – ба-бах – а ты волшебник! А ты победил страшного тёмного колдуна. Притом, во младенчестве. Мне кажется, до меня никак это не дойдёт. И, возможно, не дойдёт никогда.
- Ты всегда был тугодумом, Поттер, - съехидничал Пат.
Я не выдержал и кинул в него печеньем.
- И агрессивным! – заявил Пат, закрываясь от новой атаки.
- А ты что думал! – встала на мою сторону Лу, - нелегко быть национальным героем!
Утешила, нечего сказать…
