Глава 4Мы проснулись рано утром, точнее, проснулся Антарес, и пока я его кормила, встал и Барти. И тут же засобирался в штаб-квартиру.
– Там же все спят еще!
Но Барти был непреклонен.
– Как минимум там должен кто-то дежурить. Не беспокойся, Бетти, я пришлю тебе сову, когда все узнаю.
– Ты мне лучше Драко пришли.
Барти пообещал прислать Драко, наскоро выпил чаю и аппарировал. Мне осталось только сидеть на кухне и наблюдать, как Винки готовит завтрак. И следить за ребенком, чтобы тот не мешал, а то он очень любит хватать домовуху за уши. Винки обычно не возражает, но не тогда же, когда она готовит еду!
Я уже собралась садиться завтракать, как дверь распахнулась и вошел Рабастан, на ходу запахивая мантию.
– Доброе утро, племяшка! – радостно воскликнул он. – О, да тут кормят!
Винки, не дожидаясь моего приказа, поставила перед ним тарелку с яичницей и тосты.
Анти во все глаза смотрел на большого дядю, а тот как будто и не замечал малыша. И ничего не видел, кроме своей тарелки.
Я сама больше на него смотрела, чем ела сама. Вчера-то не было возможности как следует дядю разглядеть. Он и повыше моего отца, и в плечах пошире, но нет в нем такой злобности, как в Яксли. Хотя если он приставать полезет, то тут уже не отобьешься...
А он закончил завтрак и принялся сам меня рассматривать. Я аж покраснела, хотя никогда перед мужчинами не смущаюсь. Все-таки неловко, когда тебя рассматривают, как диковинную тварь в зоомагазине.
Наконец, осмотрев меня с ног до головы и допив чай, Рабастан вынес вердикт:
– Сходство есть. Но немного...
До меня с запозданием дошло, зачем он меня так пристально рассматривал, и я заявила:
– А тетя Андромеда говорила, что у меня подбородок, как у Рудольфуса.
– Да, есть кое-что, – скептически сказал Рабастан. – А где ты виделась с Андромедой? – спросил он подозрительно.
– На Диагон-Аллее. Когда на седьмом курсе в Хогвартсе училась. Еще до возвращения Темного Лорда, – добавила я, увидев непонимающее выражение на лице дяди.
Не хотелось мне ни вспоминать ту встречу, ни рассказывать о ней. Дело не в том, что Беллатрикс ненавидит Андромеду как предательницу чистокровных. Дело в том, что Андромеда мне тогда наговорила. Может, она утешить хотела, может, всего не знала, может, она по себе судит – но она мне сказала неправду про отношения моих родителей. Уж я-то вижу, что Беллатрикс Рудольфуса не любит! И сравнивать мне есть с чем – я видела Нарциссу с Люциусом, их не только Драко и совместные дела держат.
Я очень надеюсь, что она была права хотя бы в том, что я дочь Рудольфуса. И парселтонга я не знаю...
Хотя по тому, как пристально меня Рабастан осматривал, он сам сомневается в родстве.
Или ему просто не нравится, что я похожа на Беллатрикс? Реджи это тоже, помнится, не понравилось...
– Ну-ну, – Рабастан качает головой.
Он хочет еще что-то сказать, но я его перебиваю:
– А как там мой отец?
Выражение лица дяди мигом смягчается, прямо как у меня, когда я смотрю на ребенка или на Барти:
– Спит. Проснется – надо будет ему еще зелья дать. А где Барти? Уже убежал?
– Он обещал прислать кого-нибудь с новостями.
Рабастан недоверчиво хмыкает.
– Прислать, как же! Лучше я сам схожу разузнаю.
Но не успевает он подняться со стула, как в дверь стучат.
– Драко! – вскакиваю я.
Действительно – Драко. Но не один, а со Снейпом.
– Мисс Лестранж, – объявляет Снейп с порога, – вас можно в Орден Феникса посылать. По сокрытию информации вам нет равных.
– Мама чуть с ума не сошла! – выпаливает Драко. – Мы уже думали, что дядя Рудольфус с дядей Рабастаном погибли!
– Твоя мама чуть с ума не сошла? – с язвительностью, достойной Снейпа, спрашивает Рабастан. – А почему твоя, – он подчеркивает это слово, – мама так волнуется?
– Ну так вы же нам родственники. – Драко совсем растерялся и смотрел по сторонам, ища поддержки.
Поддержку он нашел – я усадила его за стол рядом с Антаресом, который обществу дяди очень обрадовался и стал что-то лепетать, размахивая ложкой.
А Рабастан как будто малыша и не замечал. Он так грозно смотрел на Драко, как будто тот был виноват в невнимании Беллатрикс к Рудольфусу.
– А Белле мы, значит, чужие?
Драко трудно найти ответ – врать он не умеет, а правда может не понравиться. Но все же он решается и говорит:
– Тетя Белла сегодня злая была очень. Она хотела с Темным Лордом поговорить, а тот ее не принял.
– Какое горе! – подчеркнуто трагично восклицает Рабастан и воздевает руки к небу. – Темный Лорд ее не принял! Какое значение по сравнению с этим может иметь то, что ее муж чуть не погиб! Что значит какой-то там Рудольфус Лестранж против самого Темного Лорда!
Мне хочется оказаться отсюда подальше – и Драко, судя по всему, тоже. Я должна была защищать свою мать... только как тут защищать, если все – правда?
Но не в таком же тоне. Да еще и при Снейпе.
Снейп с безучастным лицом стоял в дверях кухни и в разговор не вмешивался. Как будто его не касается. А его и не касалось. Только нас с Драко – а что мы могли возразить?
Но при последних словах Рабастана Снейп вдруг криво усмехнулся и заговорил:
– Пошли посмотрим, в каком он состоянии. Ты чем его поил, кроме огневиски?
Первый раз вижу, чтобы Рабастан растерялся. Он такого поворота разговора не ожидал, да и мы с Драко не ожидали. Я и сама не знаю, какими зельями отца поили, это Винки делала, а не мы.
– Костеростом, – наконец выдавливает из себя Рабастан.
– И все? – Снейп усмехается. – Давай, посмотрим, что там с ним. А вы, – он бросает быстрый взгляд на Драко, – идите на улицу, что вам здесь сидеть.
Драко все, что говорил Рабастан про Беллатрикс, принял на свой счет и, едва мы сели на скамейку, начал оправдываться:
– Там такое творилось! У нас человек пять погибло и еще больше ранено, а тетя Белла могла просто вслух не говорить, что беспокоится!
Я перебиваю:
– Ты расскажи, что произошло. Кто погиб?
Драко называет фамилии, мне незнакомые.
– А из наших кто-нибудь там был, кроме Лестранжей? Твой отец... – Я спохватываюсь: – Темный Лорд забрал у него палочку, мне Барти говорил.
– Да, – печально соглашается Драко, – и она сломалась.
– Как?
У меня просто в голове не укладывается то, что сказал Драко. Даже на время лишиться палочки – и то страшно, а насовсем...
Или не насовсем? У них же есть Олливандер...
– Сельвин рассказывал, – отвечает Драко, – когда Темный Лорд нашел настоящего Поттера и напал на него, его палочка как будто сама узнала своего противника. Сам бы он так быстро не среагировал! И заклинание было какое-то неизвестное!
– А что Темный Лорд?
– Он просил палочку у Сельвина, но не успел – они врезались в границу защитных чар, которые Орден Феникса повсюду расставил.
– Он так и не поймал Поттера?
– Нет, – Драко вздыхает. – Теперь понимаешь, что у нас творится? Лорд вне себя, тетя Белла злая, потому что он с ней говорить не хочет, папа без палочки остался... Можно я пока у тебя поживу? – неожиданно заканчивает он.
– Конечно, Драко! Хоть все каникулы! Или ты в Хогвартс не вернешься?
– Когда мы захватим Министерство – вернусь. – Драко и не сомневается, что захватим.
Я тоже не сомневаюсь, как и в том, что с захватом Министерства Барти будет появляться дома еще реже.
Антарес, которого оставили без внимания, это простить не может и кидает в нас игрушечным дракончиком. Дракончик, между прочим, еще и плеваться огнем умеет, несильно, правда, и ребенку еще никогда от него не доставалось. Зато может достаться нам.
Драко ловит дракончика в полете за крыло и, улыбаясь, вертит им перед самым носом малыша.
– А ну, отними!
Разумеется, в шутливой борьбе побеждает ребенок. За это, подняв на руки, я награждаю его поцелуем.
– Знаешь что, – говорит Драко после того, как я отпускаю ребенка на землю, – на все каникулы я у тебя не останусь. Я домой вернусь, когда там все успокоится.
Пожалуй, он прав. Конечно, мне хочется, чтобы он побыл у меня подольше, но родителей ему лучше не оставлять.
– Твоя мама там как? Успокоилась?
– Вроде да, они с отцом пошли разговаривать.
Или не только разговаривать – заканчиваю про себя я. Это только моя мать про отца забыла, думая то о грязнокровках, то о Темном Лорде.
– Драко, – я беру кузена за руку, – ты хочешь знать, почему мы с мамой не разговариваем? Думаешь, мы из-за ребенка поссорились? Да не в этом дело, точнее, не только в этом. Ты ведь помнишь как я мечтала о встрече с родителями? Как переживала из-за того, что могу никогда их не увидеть?
– Я еще помню, как ты меня побила за слухи о твоей матери, – замечает кузен.
– Да, Драко, да! Но я-то думала, что это только слухи, про меня ведь тоже чего только в школе не говорили! А теперь я вижу, что слухи-то небеспочвенны! Я вижу, как она на Темного Лорда смотрит и как о нем говорит! Да и то, что сегодня ночью случилось, меня уже нисколько не удивляет.
– Ну, дядя Рабастан тетю Беллу давно не любит... – неуверенно говорит Драко.
– А отчего не любит? Отчего твоя мама к моему отцу хорошо относится? Да потому что моя мать моего отца не любит! И меня тоже – думаешь, это не видно? Тетя Дениза меня любила куда больше, чем родная мать! Она почти не делала разницы между мною и Аннет. Я знала, что я ей не родная дочь, но этого не чувствовала!
– Не то что Поттер, – вдруг заявил Драко. – Его родная тетка в чулане держала.
– Вот! Родная! А тетя Дениза мне даже не троюродная. Но вот родная мать вполне могла меня и в чулане запереть, если бы я ей помешала. Ты понимаешь, Драко, я бы могла понять, если бы она не любила отца, потому что полюбила кого-то приличного!
– А Темный Лорд что – неприличный? – Кузен смотрит на меня с ужасом.
– А ты как думаешь? Может, он величайший в мире волшебник, но любить его я бы не согласилась ни за что!
– А Барти? Разве он не любит Темного Лорда?
– Не так, как Беллатрикс. Барти любит меня, я это знаю. Темного Лорда он любил, точнее думал, что любит, от безысходности. У него ведь другого ничего не было! Темный Лорд не только никого любить не может, но и если его любить, то сам человеком быть перестаешь!
– А знаешь, – тихо говорит Драко, – я ведь тоже так думал... Но мы ведь не можем уйти.
– Дело не в том, можешь ты идти или нет. Дело в том, ради чего ты живешь! – убежденно говорю я. – Моя мать не только меня не любит, она и от меня хочет такого же отношения к моему ребенку! Я терпела-терпела, потом не выдержала. Лучше я буду от нее держаться подальше.
Драко переваривает услышанное. Задумчиво смотрит куда-то на дальние кусты, вертя в руках веточку.
Кажется, он меня понимает. Может понять. Барти я всего этого не сказала бы, потому что он не может так просто выбросить полжизни из своего прошлого. А Драко и выбрасывать нечего.
– Бетти, – неожиданно произносит кузен, – ты так хорошо говоришь... а я вот в жизни никого не любил. И не полюблю.
– А мама с папой? – не понимаю я.
– Я про другое, – вздыхает Драко. – У тебя вот Барти есть, а у меня никого...
Очень хочется засмеяться, но я сдерживаюсь.
– Тебе же только семнадцать лет!
– Тебе тоже было семнадцать, когда ты Барти встретила!
Ну, допустим, почти восемнадцать. Но Драко это не убедит. И то, что мои ровесницы успели к окончанию школы по десять раз влюбиться, а потом разойтись – тоже.
– Погоди, Драко, а Пэнси?
– Это не то. – Он опять вздыхает. – Мы с ней просто друзья, я не чувствую такого, как у вас с Барти или как у мамы с папой... Я, наверное, вообще не способен любить. С тех пор как согласился служить Темному Лорду.
Наивность Драко меня веселит, но я стараюсь не смеяться. Он-то всерьез верит в весь этот бред! И как ему объяснить, что в семнадцать лет разочаровываться в любви рано, даже если ты служишь Темному Лорду?
Пока я собираюсь с мыслями, ко мне подбегает Антарес, утыкается носом в колени и что-то лепечет. Ну разумеется – ребенок уже мокрый.
– Драко, подожди, я сейчас его переодену и приду.
За дверью комнаты, где разместились сейчас Рудольфус с Рабастаном, слышны голоса. Интересно, о чем они говорят? Не обо мне ли? Или, может, о Беллатрикс?
– Винки! – зову я, заходя в спальню. – Переодень ребенка.
Винки кланяется, Анти с восторгом смотрит на ее уши, и я вижу, что без меня они ближайшие десять минут обойдутся.
Интересно, Барти тоже таскал ее за уши, когда был маленьким?
На цыпочках я дохожу до двери и застываю у стены. Отец уже проснулся, я узнаю его голос. И Снейп еще не ушел.
– Об огневиски вообще советую забыть, – говорит он. – Если тебе на собственное здоровье наплевать, то хотя бы своей дочери проблем не создавай.
Ответа Рудольфуса я не слышу, а может, его вообще и не было. Снейп продолжал говорить:
– Вместо того чтобы самому с ней объясниться, ты ее только напугал. А ты знаешь, что два года назад она сбежала из Хогвартса на Диагон-Аллею, чтобы в зоомагазине проверить, говорит ли она на парселтонге?
– Зачем? – это Рабастан. До него еще не дошло.
Интересно, откуда Снейп знает? Драко рассказал? Или он Драко и не спрашивал? Я ведь про зоомагазин рассказывала только Драко и Рине, даже Нарциссе не стала говорить.
– Вы, может, и не в курсе, какие слухи ходят, или привыкли. А она не привыкла. Вы знаете, что Скитер убеждена, что Бетти – дочь Темного Лорда?
– Скитер книжку про Дамблдора написала, – сказал Рудольфус. – По тому, что я слышал, вранья там больше, чем правды.
– Скажи спасибо, что она про тебя книжку не написала!
– Тебе спасибо?
Снейп промолчал. А может, и ему. Или Люциусу. Кто-то же убедил Риту Скитер, что про Дамблдора писать интересней, чем про Лестранжей!
– Я слышал, – снова заговорил Рудольфус, – что якобы я убедил Беллу завести ребенка с помощью Империо.
Я тоже это слышала. И была даже готова поверить...
– Чушь! – смеется Рабастан.
– Почти, – поправляет его Рудольфус. – Я действительно использовал заклинание. Но всего лишь Конфундус.
– А почему мне не сказал?
– Ты бы меня на смех поднял!
Что? Отец наложил на матушку Конфундус? Интересно, а как же им тогда удалось зачать меня, если под этим заклятием координация движений нарушается?
Хотя это же она была под заклятием, а не он. В таком положении координация не важна.
Что-то я не о том думаю. Мать бы сказала, что я испорченная. Ну да, испорченная, но мне это нравится.
– А потом?
– А потом, когда она устроила мне скандал, я убедил ее не отказываться от ребенка, мотивируя это тем, что чистокровным волшебникам надо продолжать свой род, чтобы их власть над миром была крепче.
– Я помню, – проворчал Рабастан, – а потом вы пристраивали Бетти ко всем родственникам, потому что вам было не до ребенка. Она и у нас жила, и у Малфоев...
– Дольше всего у Уилксов. У нас она тоже жила.
– И в основном ты с нею возился.
Ну почему я этого всего не помню? Почему я раньше думала только о матери, когда на самом деле воспитывал меня отец? А еще все родственники по очереди – про Уилксов я уже знаю от матери Рины.
Зато по сравнению с Поттером, которого тетя запирала в чулане, я просто счастливица.
– Во Францию ее отправить тоже была моя идея. И то Беллу с трудом уговорил – то она месяцами могла о дочери не вспомнить, а то вдруг уперлась: «Ты не доверяешь Темному Лорду, ты не веришь в нашу победу!»
– Я помню, как ты искал, где бы ее спрятать. Но почему нам не отдал?
– Басти, я же знал, как ты не любишь Беллу. Еще одну, но трех с половиной лет, ты бы не выдержал. Она, как я слышал, и так уже Реджи метлу сломала, и еще что-то натворила.
Ну, вот тут отец преувеличивает. Тетя Дениза и дядя Робер на меня не жаловались! Или дело в том, что у них в семье я была старшим ребенком, а не младшим?
Рабастан начал что-то еще говорить, но я не успела расслышать, потому что из спальни раздался протестующий крик Антареса, про которого я совсем забыла. Зато он про меня не забыл – и, судя по всему, хочет, чтобы я отнесла его обратно в сад, потому что в спальне ему скучно.
Подслушанный разговор настолько меня потряс, что я начисто забыла, что собиралась сказать Драко. Все время до обеда мы играли с малышом, и оба мальчишки остались довольны.
А у меня все из головы не шли слова про Конфундус. Сначала я никак не могла отпустить от себя мысли о то, как это могло происходить. Я гнала их от себя, но они возвращались, и мне становилось смешно от своей испорченности.
И правда – как? То, что под Конфундусом плохо соображаешь – это полбеды, в постели не особо и нужно, тем более если партнер решает за тебя. Но можно же двинуть рукой или ногой куда-нибудь не туда! Нет, я понимаю, если бы там был Рабастан – этот способен навалиться так, что двигать можно только глазами. Впрочем, Рудольфус явно сильнее Беллатрикс, меня он точно сильнее, даже после Азкабана и двух бутылок огневиски.
Вот чем я после таких мыслей лучше Эсмеральды? Разве что тем, что Эсмеральда все то же самое произнесла бы вслух.
Еще я не понимала, как это можно было не хотеть ребенка, да еще и желать от него избавиться. Это только у магглов так бывает, Эсмеральда рассказывала. У волшебников – наоборот. Если они и пользуются заклинаниями, то не конфундусом, и тем более не империусом. И не для того. Это только нам удалось зачать ребенка в первый месяц после брака, если не в первую неделю. Нарцисса долго ахала и всплескивала руками – у нее не получалось несколько лет до того, как родился Драко. Она думала, что это наследственность плохая. Ее тетка тоже долго родить не могла – после того, как первый ребенок родился мертвым, лет десять прошло. А потом – сразу двое с интервалом в полтора года. Вот уж не знаю, почему у нас с Барти все получилось – может, у меня со стороны отца наследственность хорошая? Или надо было хорошо захотеть? Или это Эсмеральдина книжка помогла? Там не только картинки, там очень много полезных советов. Их в спальне вслух не читали, зато я потом прочитала с большим интересом.
А моя мать никак не хотела, и если бы не отец... А я от него бегала.
Интересно, он теперь у нас будет жить? А дядя Рабастан?
Я не могла понять, как я отношусь к Рабастану. С одной стороны я его побаивалась. Я привыкла в доме командовать, а дядей не покомандуешь. В лучшем случае не заметит, в худшем – снесет, как стенку заклинанием Редукто. С другой стороны я не могла им не восхищаться. Хотела бы я иметь такого старшего брата! Не мужа – в этом качестве Барти меня вполне устраивает. Его считают слабым, но он вовсе не слабый. Он гибкий и может быть каким угодно, именно это меня и привлекает. Вроде как мне он во всем подчиняется... а потом оказывается, что делаем мы так, как он сказал, а не так, как я хочу. И я даже сердиться на него не могу – так незаметно это происходит.
Рабастан так, конечно, не сможет. Он другой. И мне это нравится. Но ко мне он пока что относится подозрительно, потому что я похожа на Беллатрикс, а он ее терпеть не может.
Интересно, почему же тогда терпит? Почему вообще соглашается на какие-то совместные операции, будучи уверен в том, что Беллатрикс их провалит? Из-за брата?
Как мне хотелось поговорить с отцом! С дядей тоже, но сначала с отцом. Рабастан мне не доверяет и не будет, пока я не поговорю с Рудольфусом. А я его боюсь. Причем понимаю, что бояться нечего, но все равно боюсь. Память тела – она иная, чем память мозга. Я могу понять, почему он тогда ко мне полез, даже простить могу, но вот забыть...
Я мучалась сомнениями до самого обеда. На обед совершено неожиданно пришел Барти, и я мучиться перестала. Вдобавок еще и Рабастан обнаружил существование своего внучатого племянника и был весьма поражен этим фактом. Антарес тоже был поражен наличием такого большого дяди. Даже набрался смелости подойти и потрогать его за мантию, а потом бросился ко мне и попросился на руки.
– Какой карапуз! – восхитился Рабастан. – А как зовут?
– Антарес, – ответила я.
– Крауч? – с подозрением спросил дядя. – Или Лестранж?
– Розье.
Дядя Рабастан широко раскрыл глаза:
– Почему Розье?
За меня ответил Барти:
– Для конспирации. Бетти во Франции носила эту фамилию, и я тоже ее взял.
Рабастан рассмеялся:
– Конспираторы! Это тебя Руди научил? Помню, он записывал в тетрадку все свои мысли и события за день, чтобы потом проверить, не изменили ли ему ненароком память.
– Умно, – отозвался Барти. – Я тоже так хотел делать, но мне либо некогда, либо лень.
– Конспираторы! – повторил Рабастан. – Ладно Руди, но ты...
– А я девять месяцев прожил в шкуре Аластора Хмури, – ответил Барти. – Было у кого поучиться. – И добавил: – Вы знаете, что Хмури убит?
Выражение лица у него при этом было странное. Как будто он жалел, что Хмури убили. У меня совсем не было поводов его любить, даже при том, что виделись мы всего один раз. А у Барти-то откуда? Или он так с ним сроднился во время пребывания под его личиной?
– Откуда? – проворчал Рабастан. – Я и в штабе-то сегодня не был.
– А тебя там ждут. И тебя, Северус, тоже.
Снейп чуть не подавился – не то оттого, что Барти назвал его по имени, не то оттого, что его ждут в штаб-квартире.
Драко в штаб-квартире не ждали, но он тоже решил туда отправиться после обеда. Пообещал вернуться вечером или завтра утром.
Я до этого много раз оставалась одна с ребенком, и мне было не тяжело, но на этот раз в доме еще был отец. И мне надо было с ним поговорить, пока на нас снова не свалилась толпа родственников.
Сначала я уложила ребенка, а потом уже пошла в комнату к отцу, втайне надеясь, что он спит. Но он не спал. Лежал на кровати, укрытый одеялом, и читал газету.
– Добрый день, папа, – сказала я неуверенно. – Ты как себя чувствуешь?
Отец отложил газету и усмехнулся.
– Пока жив, хотя Северус пытался убедить Рабастана в обратном. Иди, садись. – Он показал рукой на кресло, стоящее возле постели.
До этого кресла с кровати очень легко дотянуться рукой, поэтому я медлю.
– Садись, не бойся, я тебя не укушу!
Я начинаю злиться на себя. Да что я в самом деле! Отец чуть не умер сегодня ночью, а я приблизиться к нему боюсь!
Сажусь в кресло, забираю газету и кладу на журнальный столик у кровати. Некоторое время мы молчим и рассматриваем друг друга. Рудольфус по-прежнему бледный и действительно смотрится, как на краю могилы. Особенно если сравнивать с Рабастаном – этому полноты жизни не занимать.
Отец первым нарушает молчание:
– Ты подслушивала наш разговор, – не вопрос, а утверждение.
– Нет! – Я готова отпираться, но Рудольфус мне не дает.
– Северус сказал, что вы пошли в сад, а потом я слышал плач ребенка в доме. И твой голос – но не сразу, в тот момент тебя с ним не было, потому что ты стояла у нашей двери.
Под напором таких аргументов я теряюсь и не знаю, что сказать. А когда не знаешь, что сказать, лучше говорить правду:
– А даже если и подслушивала, то что? Посадишь в чулан? Лишишь сладкого?
Он смеется:
– Сладкое ты и так, наверное, все малышу отдаешь. Бетти, ты меня с внуком знакомить собираешься?
– Он спит.
Рудольфус улыбнулся.
– Ты, помню, лет с двух очень не любила днем спать. Едва тебя пытались уложить, вопила «Не хочу!». Спала, только если сама сваливалась.
– Анти обычно так набегается, что тоже сам сваливается. Я его на руках подержу, потом в кроватку укладываю, и он сразу засыпает. Но ему только год и три.
– Значит, у него все впереди, – улыбается отец. – Он на кого похож – на тебя или на Барти?
– Скорее на меня. Драко предлагал купить ему метлу, но он и без метлы способен все разнести.
– Если он на тебя похож, то да. – Рудольфус снова улыбнулся. – Мне на тебя все без исключения родственники жаловались.
Вот он сам и заговорил о том, о чем я не знала, как спросить.
– Так я больше жила у родственников? А почему не с вами?
Он вздохнул.
– Ты же знаешь, мы постоянно были заняты. Я старался проводить с тобой больше времени, но иногда мне приходилось уезжать – в Ирландию, в Шотландию, и тогда Белла отдавала тебя родственникам.
– А сама посидеть со мной не могла. – Я не могу сдержать раздражение.
Отец тем не менее спокоен.
– Бетти, ты же сама все прекрасно знаешь. И я знаю, что ты с Беллой из-за этого поругалась. Я бы хотел, чтобы вы помирились.
– Помирились? – От возмущения я не знаю, что и сказать.
– Бетти, – мягко говорит отец, – все же я настаиваю, чтобы вы помирились. Вам обеим трудно себя сдерживать, но хотя бы ради меня ты могла это сделать? Я готов быть между вами связующим звеном.
– Но она тебя не любит! – выпаливаю я.
– И это знаю, – вздыхает Рудольфус. – Все же вы с Басти преувеличиваете. Если бы Белла меня совсем не любила, она бы и минуты не провела со мной вместе.
Я смеюсь.
– Ты прямо как тетя Андромеда. Она мне то же самое говорила.
– Ты видела Андромеду? Где?
Уже во второй раз я рассказываю о своей встрече с Андромедой на Диагон-аллее. Подробнее, чем дяде Рабастану – и про Драко, наслушавшегося болтовни Скитер, и про Нарциссу, и про змею в зоомагазине... С Барти мы это не вспоминали, а до меня только сейчас дошло, как он за меня волновался. И показать этого не мог, мог только сделать вид, что подозревает меня в сговоре с бывшими Упивающимися Смертью и под этим предлогом организовать поиски. Я-то на него злилась, что он вытащил меня из кафе, а потом не дал поговорить с Риной и Драко...
Отец слушает очень внимательно и даже не перебивает. Не то что мать, которая мне ни одной фразы закончить не давала.
– Узнаю Энди, – говорит он, когда я выдыхаюсь и заканчиваю. – Ты после этого с ней не виделась?
– Нет, не до того было.
– И не надо, наверное. Темный Лорд очень недоволен наличием у нас подобных родственников.
– Поэтому Беллатрикс так хотела убить свою племянницу? А ты что думаешь?
Что думаю я сама, я так и не решила. Мне и без тети Андромеды родственников вполне достаточно. Но убивать ее я бы не стала – пусть живет. Не мешает же!
Рудольфус слабо улыбнулся.
– Я думаю, что у нас слишком много других задач, чтобы отвлекаться на родственников. Даже если они недостойны называться таковыми.
Мне очень не понравился его слабый голос и выражение лица. Ведь только что было все нормально!
– Папа, что с тобой?
– Ничего, не волнуйся, пройдет.
– Что значит «пройдет»? Тебе Снейп какое-нибудь зелье оставил?
Рудольфус кивает на журнальный столик. Зелье выглядит неаппетитно, но Снейпу видней. Они все так выглядят.
Отец выпивает зелье безо всякого возражения и делает вид, что ему не противно, хотя наверняка это зелье и на вкус мерзкое. А потом откидывается на подушки.
– Я посплю немного, ты не возражаешь?
Еще бы я стала возражать!
– Конечно, нет. Спи.
Я наклоняюсь и целую его в щеку. Бояться нечего, он же встать не может и после зелья его в сон клонит... Но все равно страшновато было, и я должна была преодолеть страх.
Он только улыбается – больше ни на что не хватает.
– Спи, – повторяю я.
А ему и повторять не надо. Он засыпает очень быстро, прямо как набегавшийся Антарес. А я открываю для себя, что спящий отец – зрелище не менее умилительное, чем спящий младенец.
Особенно сейчас, когда Рудольфус трезвый...
И я его совсем не боюсь. Если и чего-то боюсь – то того, как бы мой дядя не прибил мою матушку. Не то чтобы мне жалко Беллатрикс, но мне не хочется скандала в Малфой-Мэнор, да еще в присутствии Темного Лорда.
Мне самой захотелось спать, и я пошла в нашу комнату и прилегла там, рядом с детской кроваткой. Но заснуть не смогла – я же не младенец и не раненый. Просто полежала, размышляя обо всем подряд.
Сонное оцепенение не прошло даже после того, как ребенок проснулся. Он был непривычно тихий – не то мое состояние ему передалось, не то зелье Снейпа так сильно пахло. Я, правда, запаха не почувствовала, но кто этого зельевара знает. Он способен напоить весь дом сонным зельем так, чтобы в доме никто и не догадался.
До самого вечера мы сидели в саду. Ребенок копался в песке, я лениво за ним наблюдала и думала, что никогда не смогу понять собственную мать. Разве можно бросить на родственников или домовых эльфов вот такое маленькое чудо? И тем более променять его на Темного Лорда, даже если он тогда был симпатичнее, чем сейчас.
Знакомство внука с дедушкой я решаю отложить до того времени, когда дедушка будет лучше себя чувствовать. А то начнет ребенок по нему ползать и дергать за бороду – никакое Снейпово зелье не поможет!
Только мы с малышом собрались идти ужинать, как со стороны главных ворот послышались шаги. Неужели Барти наконец-то внял моим просьбам обедать и ужинать дома?
Но Барти оказался не один. И если Снейпа я ожидала увидеть, то Беллатрикс не ждала совсем. Что это она вдруг притащилась? Совесть замучила, что оставила раненого мужа? Что-то мне в это не верится...
Разумеется, матушка не могла на меня не накричать:
– Бетти, что ты тут стоишь? Пошли в дом!
Я хотела огрызнуться, но меня остановил жалобный взгляд Барти. Безо всякой легилименции было понятно, что он хочет сказать: «Не препирайтесь!»
– Нам надо поговорить, – сказал Снейп. – Всем вместе. И с Рудольфусом тоже. Как он себя чувствует?
– Сначала нам надо поужинать! – тоном, не терпящим возражений, заявила я. – Отец вроде в порядке: я дала ему зелье и он заснул.
Снейп только усмехнулся. Сомневается в моих словах? Считает, что как только он выходит из дома, я тут же начинаю отца спаивать? Или он ко всему, что происходит в нашем доме, относится скептически?
За ужином Барти попытался познакомить малыша с новоявленной бабушкой, но потерпел поражение.
– Анти, смотри – это твоя бабушка. Скажи – «бабушка».
Анти отчаянно замотал головой. Мол, есть у меня уже одна бабушка – Нарцисса и больше мне не надо!
– Не капризничай! – прикрикнула на него Беллатрикс.
Малыш словно ждал этого – тут же залился громким плачем. Как я ни пыталась его остановить – он не успокаивался.
– Избаловала ребенка! – проворчала Беллатрикс.
– Анти, ну что ты плачешь? Хочешь кушать? Вот творожок, вот печенье...
Ребенок не хотел ни творожка, ни печенья. Если он чего-то и хотел, то меня, о чем недвусмысленно дал понять. Еще и ущипнул очень больно. Хотел за грудь, но я вовремя успела подставить руку.
– Ты что – до трех лет его кормить собираешься? – возмущалась матушка. – Ты с ним слишком много возишься, вот он и распустился.
Я не стала ее дальше слушать, а подхватила ребенка на руки и унесла в спальню.
Стоило мне закрыть за собой дверь, как Антарес тут же перестал плакать. А когда я его покормила, заулыбался и дал понять, что не откажется и от печенья. Самой мне есть расхотелось, но я попросила Винки вместе с печеньем принести еще и сандвич. Лучше, чем ужинать в присутствии матушки – от ее вида аппетит пропадает и у ребенка, и у меня.
– Бетти! – в комнату заглянул Барти. – Вы поели уже? Руди с нами поговорить хочет.
– С Антаресом тоже?
Барти не понимает иронии.
– Антареса оставь с Винки, он ее слушается. Идем.
Рудольфус полусидит в постели, опираясь на подушки, и делает вид, что совершенно здоров. Меня он этим не обманет, Снейпа, судя по его скептической усмешке, – тоже.
– А где Рабастан? – спрашивает он, когда мы с Барти входим в комнату.
– Пошел в восточное крыло говорить с Долоховым.
– Это теперь так называется, – прокомментировал Снейп. И добавил: – Мисс Лестранж, я бы попросил вас собрать все запасы огневиски в этом доме и отнести их в восточное крыло. Рудольфусу они не понадобятся, а Долохов будет только рад.
Я бы эти запасы вообще выбросила, наплевав на Долохова, но Рабастан мне этого никогда не простит.
– Северус! – моя мать настроена агрессивно, впрочем, как и всегда. – Сейчас не время говорить о выпивке.
Я поднесла руку ко рту, чтобы не засмеяться. Беллатрикс этого не заметила и продолжала:
– В ближайшие дни мы захватим Министерство. Бетти, ты назначена помощником главы департамента обеспечения магического правопорядка.
Я в первый момент вообще не понимаю, что она сказала. Какого департамента, какого правопорядка? Смотрю на Барти, он смущенно улыбается:
– Ты будешь работать в Министерстве.
– Вы что, с ума сошли? – я оглядываю собравшихся. – В каком министерстве? У меня ребенок!
– Когда тебе был год, я ходила на боевые операции! – возмущается Беллатрикс. – А ты будешь всего-навсего сидеть в кабинете и писать пергаменты!
– Я буду сидеть с ребенком!
Беллатрикс непреклонна.
– С ребенком может сидеть ваша домовуха, а ты будешь работать! Приказы Темного Лорда не обсуждаются.
Я ничего не понимаю. При чем тут Темный Лорд? Какое он ко мне имеет отношение? Почему это я вдруг должна бросать маленького ребенка и идти работать?
– А почему в департамент магического правопорядка? Кто там начальник?
Мне отвечает Барти:
– Сейчас – Пий Тикнесс, но когда мы сместим Скримджера, он станет министром магии. А начальником департамента будет Яксли.
Это тот самый колдун с очень злым лицом, от которого я еле отделалась в ночь убийства Дамблдора? И который на меня заглядывается? Ничего себе, начальничек...
– А ты? – я вопросительно смотрю на Барти.
– Я стану во главе департамента международного магического сотрудничества. После Крауча-старшего там приличного начальника так и не было.
Я все еще не понимаю:
– А почему с Яксли? Почему я не могу работать с тобой?
Барти смущенно улыбается:
– Бетти, я рядом с тобой не смогу работать.
И это меня матушка считает развратной? Барти ничем не лучше!
– И что, Темный Лорд прямо так и приказал?
– Яксли попросил тебя к себе в помощники, а Темный Лорд согласился.
От возмущения я даже не знаю, что и сказать. Хочется разнести все вокруг на мелкие кусочки, включая Барти, который так послушно согласился.
– А с ребенком что – Темный Лорд будет сидеть?
– Не смей!
Беллатрикс подымается со стула, но у меня волшебная палочка уже наготове.
– Прекратите! – Снейп встал между нами. – Белла, успокойся! Бетти, убери палочку! Ты ведь не пойдешь к Темному Лорду просить, чтобы отменил приказ? Я этого делать не советую, тем более что он сейчас отправился за границу.
Да пусть отправляется куда угодно! Какого дементора я должна слушаться его идиотских приказов! Вот возьму ребенка и уеду во Францию!
Вслух я этого не выпаливаю, потому что секундой спустя ко мне приходит осознание, что уехать я не смогу. Тут Барти, тут Драко, они никуда уехать не могут, у них Метка... А у меня Метки хоть и нет, но если я ослушаюсь приказа Темного Лорда, достанется потом Барти. Или Драко.
– Вы, что ли, с ребенком будете сидеть? – набрасываюсь я на Снейпа.
Это было бы то еще зрелище... Антарес Снейпа побаивается. Если меня не будет рядом, он попытается преодолеть свой страх, забросав бедного зельевара игрушками и водяными бомбами. Что-то я сомневаюсь, что Снейпу это понравится.
– Если тебе Винки не хватает, пусть Люциус сидит, – вмешивается Беллатрикс. – Все равно без палочки он больше ни на что не способен.
Люциус с ребенком – это, пожалуй, будет зрелище еще посмешнее Снейпа. Нарцисса, по крайней мере, с Антаресом давно нашла общий язык.
Но я бы лучше согласилась на Драко. А ему в сентябре в школу...
– Почему вы решаете за меня? Зачем я должна работать с Яксли, что другого дела не могли придумать, если так уж его нужно мне придумывать? Темному Лорду не все равно ли, кто на каком месте сидит?
– Бетти, – говорит Барти, – а ты подумай о том, что твое назначение выгодно не только Яксли, но и нам. Темному Лорду, может, и все равно, а вот мне не все равно. Я не доверяю Яксли, и мне будет полезно, если при нем окажется наш человек.
– А если он попытается ко мне приставать?
Барти растерянно хлопает глазами:
– А с чего ему к тебе приставать? А если попытается – оглуши его ненадолго, чтобы не пытался. Ты умеешь.
Да уж, умею...
– А потом меня за это в Азкабан отправят?
– Кто отправит, Бетти? – Барти все еще недоумевает. – Такие вещи без одобрения внутреннего круга не решаются, а Яксли входит в него под таким вопросом...
Замечательно. Теперь они мне предлагают еще и шпионить за Яксли. Ну по части устроения козней злобным волшебникам я кое-что могу, вспомнить хотя бы Крауча-старшего и Хмури. Но почему из-за этого должен страдать мой ребенок?
– Бетти, – мягко говорит Рудольфус, – мы с тобой все это еще обсудим. А пока что я хотел бы поговорить с Барти.
– А со мной ты не хотел поговорить? – вмешивается Снейп. – О некоторых лечебных зельях, о последствиях падения с метлы, о вреде смешивания костероста с огневиски...
– Ты меня еще отравить успеешь, – улыбается Рудольфус. – Поговори пока с Бетти.
Я встаю.
– Нет, я пойду в восточное крыло относить огневиски Рабастану, пока он еще не успел напиться до зеленых дементоров.
За тот час, что прошел с момента прихода Барти, Беллатрикс и Снейпа, наверное, уже успел. Но почему-то сейчас я Рабастана уже не боюсь – может, потому, что помирилась с отцом. Мы, правда, друг другу об этом не сообщили, но это и так видно.
Больше всего я жалею о том, что не могу напиться сама в компании дяди. Мне именно этого сейчас и хочется, потому что на трезвую голову в этом ненормальном мире жить невозможно.
Хотя я очень сомневаюсь, что возможно и на пьяную.
