Заступники

Глава 4. Шиворот – навыворот

Дождь слабо стучал по огромным окнам Хогвартса, утихая. Северус слушал его монотонный, гудящий шум уже больше часа и злился, что никак не может из-за этого заснуть. Он понимал, что обманывает себя и не может спать не из-за дождя, а из-за своих назойливых мыслей. Они крутились вокруг него, вились и щекотали, заставляя его, снова и снова, прокручивать в голове то, что произошло. Странно, что при этом негативных чувств он не испытывал. Никаких. Ни унижения, ни боли, ни злости, ни сожаления. Словно читал книгу о злоключениях другого, неизвестного ему, Северуса Снейпа. С этим другим Снейпом произошли э-э-э… неприятности , а не с ним самим. Опять самообман? Возможно. Пока Северус не впускал в себя того, что случилось. Понимание придет позже. А сейчас нужно быть спокойным, хладнокровным, сильным. Ведь месть — это блюдо, которое подают холодным, не так ли?

***
Когда мадам Помфри левитировала Северуса в больничное крыло, их по дороге увидел Хотис Забини, который как раз торопился на ночное свидание со своей девушкой из Равенкло. Он так замучил колдомедика вопросами и требованиями все ему объяснить, что она даже не стала пенять его за ночные прогулки по Хогвартсу, а просто рассказала все, что знала. Хотис тут же помчался в подземелья, и, уже через полчаса, на пороге больничного крыла образовалась давка из студентов Слизерина — каждый хотел увидеть Северуса. Мадам Помфри с трудом удалось их разогнать, убедив, в конце концов, что с Северусом все в порядке, что Костерост обязательно подействует, и что ей больше внимания следует уделять своему пациенту, а не отвлекаться на них. Решающим доводом стало угрожающее выпускание малиновых искр из колдомедиковской палочки. Друзьям Северуса, скрепя сердце, пришлось согласиться, и, взяв клятвенное обещание с мадам Помфри, что она всех обязательно пустит на рассвете, сколько бы их не пришло, они отправились восвояси. Когда слизеринцы обходными путями и тайными коридорами пробрались обратно в свою гостиную, они сразу же засели за подготовку планов мести. Решено было наказать не только Мародеров, но и всех семикурсников Гриффиндора. Потом сошлись на мнении, что проучить нужно весь факультет. Планы строились зловещие и изощренные, и единственное о чем слизеринцы жалели, так это о том, что главный виновник — заносчивый, наглый и в конец оборзевший Сириус Блэк — уйдет от расправы. Как им сообщила мадам Помфри, его к утру уже исключат, и он сразу же уедет в Лондон. Ну, что тут скажешь? Повезло гаденышу…

***
Северус лежал в больничном крыле на крепкой, твердой, как доска кровати. Он был совершенно один. Мадам Помфри недолго с ним возилась — дала Живительное Зелье, а когда он очнулся, напоила Костеростом. Потом, еще немного над ним поохала и попричитала, заботливо подоткнула одеялом со всех сторон и отправилась спать, оставив ему зажженную свечу.
Пустая палата давила. Северус, сколько себя помнил, никогда не спал один в комнате. В детстве он делил спальню с родителями — в их маленькой квартирке были только две комнаты — кухня, да спальня, служившая еще и гостиной, и детской, и отцовской мастерской. В Хогвартсе их селили по четверо. Сейчас же, в огромной, полной неясных теней, совершенно пустой палате Северусу было неуютно. «Хотя, разве бывают уютные больничные палаты?» — спросил он себя, хмыкнул и повернул голову налево.
На соседней кровати лежала целая груда сладостей, книг, теплых носков… Это, не уставая, приносили домашние эльфы, которых запрягли слизеринцы. Даже пару пледов прислали. А также коробку товаров из лавки Зонко («И зачем ему? Они что думают, что ему в палате будет над кем-то устраивать розыгрыши?») и аккуратно завернутую в чьи-то уродливые махровые носки бутылку огневиски. Вот это сейчас в самый раз. Было бы. Если бы алкоголь не блокировал действие слизи Датской гидры — главного компонента Костероста… Северус вздохнул. То, что слизеринцы сейчас активно строят планы мщения, он знал. Те считали себя обязанными посвящать его в каждую свою новую идею, видимо полагая, что ему будет от этого гораздо легче и приятнее растить кости… Вот только что, с громким хлопком исчез эльф, который принес дымящуюся, крепко и очень своеобразно пахнущую сигаретку и измятый свиток пергамента. «Ну-ну, ребята уже до косяков дошли. Absit omen!*» - философски подумал Северус, вздыхая, и, с некоторым любопытством, развернул свиток. Оттуда выпал замусоленный клочок пергамента. Северус мельком заглянул в свиток — хаотичное нагромождение перечертанных линий и завертушек, густо заляпанное чернилами — и взял в руки клочок. Это оказался обрывок гербовой бумаги, на котором неровно значилось:
«Сев, друган! Слушай, тут у Рега идея есть — ништяк просто! Хорошо, что мы его бить не стали за козла этого сранного, брата его! Не повезло мужику с родственничком…тьфу! Короче, на плане все нарисовано. Завтра, значит, идем в сарай для метел и все метлы этих уродов ломаем! А потом обломками их забьем! Ну, чо, ништяк, да! Сев, мы за тебя всех этих красно-желтых как котят порвем! Или как кутят! Или хутят? Ладно, фигня все это, тут Барти (третьекурсник один, ты его не знаешь) подсказывает — типа Варфоломеевской ночи им будет! Ладно, еще чего-нибудь приду…», — здесь послание обрывалась. Северус перевернул клочок. В самом уголке вилась размашистая подпись: «Сэр Хотис Ланселот Джон Альфред Дионис Картав... то есть Компар... или Коралис… В общем, Забини я!!!»
Северус взглянул еще раз на так называемый план. Если уже начали рисовать планы, чтобы проникнуть в сарай для метел (общедоступный в любое время, между прочим), то дела у них, похоже, идут совсем весело. Он брезгливо взял сигарету двумя пальцами и зашвырнул ее в больничную утку.
Планы, значит, строят… Ну, пускай тешатся. Вот у Северуса никаких планов не было. Лежать, слушать свои мысли, да прогонять воспоминания. А что еще? То, что ребята называют планами, ему не подходит. План — это то, что нужно заставить себя сделать в ближайшем будущем. У него же не план, у него естественная потребность — это то, что делать себя заставлять не нужно. Поспать, дождаться, когда заживут переломы, и сразу же найти Блэка. Ближайшее будущее — колдонуть Блэка Сектумсемпрой. Как это заклинание действует, он знает, но на человеке еще не пробовал. Что ж, заодно и попробует. Вся надежда на то, что как в теории сработает. Как, где и когда он достанет Блэка — это неважно. Достаточно осознания того, что точно достанет. Естественная потребность, ага…
Снова раздался хлопок аппарации. Еще один эльф. На этот раз коробка шоколадных котелков и ярко-розовый конверт. О нет, похоже на Громковещатель! Северус быстро потянулся к волшебной палочке, схватил ее и, направив в сторону комнаты мадам Помфри, лихорадочно прошептал: «Muffliato!». Он успел вовремя — конверт вспыхнул, и палату заполнил громкий жеманный голосок:
— Дорогой мой! Я поверить не могу, что с тобой случилось! И до сих пор не верю! Какой кош…
«Маргерета», — пронеслось в голове Северуса. Он машинально подтянул одеяло до подбородка и отодвинулся от письма подальше: «Кто бы сомневался! Только она могла додуматься прислать Громковещатель».
— …Исида Адэнт мне все-все рассказала, так мне чуть дурно не стало! Эти мерзкие гриффиндорские выродки совсем обнаглели, и я думаю…
Северусу поскучнело: «Лучше бы поменьше тебе думать, дорогая. Примерно понятно, что будет у этой нимфы дальше. Сплошная банальщина, да суси-муси…»
— …я так и сказала этому Регулусу Блэку: «Следи за своим братом». Ох, Северус, ужас-то какой! Тут все наши собираются завтра этих Мародеров побить. Лично я им глаза точно выцарапаю! (Северус хмыкнул) Ах, Северусик! (тут он поморщился) Как же я за тебя переживаю! Как же мне без тебя плохо! Ой, милый, прости, я и забыла, что ты не любишь, когда тебя Северусиком зовут… Милый мой, как же тебе, наверное, скучно одному! Ну, не горюй. Просто представь себе, что я с тобой, и тебе сразу станет хорошо. Северусик, я завтра обязательно приду... — письмо хихикнуло. — Целую, целую, целую, твоя Маргошечка.
И послание, издав отвратительный чмок, разлетелось на горящие кусочки, которые тут же обратились в пепел.
«Мерлин, ну когда же это прекратится!» — Северус сердито швырнул коробку конфет вслед за сигаретой: «Как же она меня достала! Вечно удивленные глазки, вечно округленный ротик, вечное хлопанье ресницами, а самое главное — вечная и просто феноменальная глупость!"
Маргерета Селвин — девушка Северуса Снейпа. Разумеется, это она считала себя его девушкой, а не он. Северус просто имел глупость помочь ей пару раз с домашним заданием, ничего более. Однако она это восприняла, как знаки величайшего кокетства с его стороны. И стала, как говорится, его «обрабатывать». Хотя, если честно, он особо не сопротивлялся. Свое организм все равно просит. Маргерета стала «постельной» девушкой, и никаких особых прав ей на себя он не давал. В последнем, впрочем, ему никак не удавалось ее убедить. Хорошо, хоть, что они скоро закончат Хогвартс, и он со спокойным сердцем (Ну как же — повод будет!) ее бросит.
Что до его сердца… В нем была Лили. Только Лили. Проклятая Лили! Всегда она! Любимая…
Воспоминания, наконец, пробили брешь в сознании и затопили его своей горечью, обидой, болью, абсолютной своей ненужностью...
Подумать только, они поверили, эти кретины поверили, что Лили могла сказать ему «С любовью»! Она никогда такого не скажет! Ему…
Как же близко она и как далеко! Как же она смотрит на него! В глазах — только отчужденная вежливость… Если бы он только мог, он бы выжег ее оттуда! Она не смеет, не может так на него смотреть! Ведь раньше… Раньше… Все бы отдал, чтобы она взглянула на него, как раньше. Радостно, с легким удивлением, как будто ждет от него чего-то необычного, сюрприза, волшебства. Она смотрела на него, как… Северус вздохнул — тяжело, с надрывом. «Не думать сейчас. Не думать сейчас о ней. Лучше реши, как завтра ты выманишь Блэка, чтобы его дружки от него отстали. Эти Поттер, Петтигрю, Люпин…"
Поттер.
Он почувствовал, как сильно забилась жилка на виске: «Нет, с очкастым будет особый разговор. Чтобы даже думать о ней он не смел, чтобы даже имени ее не смел произносить!»
Пальцы Северуса судорожно сжали одеяло.
«Успокойся, успокойся. Если хочешь отомстить — нужно быть спокойным, хладнокровным, сильным… Помнишь?». Он дышал глубоко и размеренно, медленно приходя в себя. Приподнялся и, прислонившись спиной к подушке, посмотрел в большое стрельчатое окно. Дождь кончился, небо прояснилось, и стали видны звезды. Северус сосредоточился на разглядывании созвездий. «Так… Большая Медведица — ярко сияют Алиот и Дубхе. Рядом Водопас. Арктур — ярчайшая здесь. Лев — здесь Регул. Между ними должно быть созвездие Coma Berenices — Волосы Вероники. Сейчас не видно. Ночь не слишком ясная. Дальше…»
Северус чувствовал, что почти успокоился. В конце концов, вот и Астрономия на что-то сгодилась. От мыслей отвлекает. "Canes Venatici — Гончие псы…".
— Привет, Северус.
Он повернулся так резко, что сломанные ребра пронзила щемящая боль. Она стояла совсем рядом. Он не слышал, как она вошла в палату, как подошла к нему. Она смотрела на него, ужасно бледная, темно–рыжие волосы растрепались. Изумрудные глаза блестели в неверном свете свечи.
«Прекрасная…», — мелькнуло где-то на периферии сознания, мелькнуло и исчезло.
Он молчал.
— Как ты? — спросила она и тут же поспешно добавила. — Прости за глупый вопрос. Костерост — вещь же совершенно жуткая. Тебе сейчас, наверное, несладко…
— Мне несладко не из-за Костероста, — сказал он наконец после продолжительного молчания.
Она прижала руки к груди, потом резко отпустила.
— Можно? — спросила глухо, указывая на кровать.
Он кивнул. Она села на краешек кровати, нервно сплела пальцы и, не глядя на него, сказала:
— Прости за… За Мародеров. Как мне сказали, это — из-за меня. Мне очень жаль, что так получилось.
Пауза. Глубокий вдох.
— Знаешь … Меньше всего я хотела бы, чтобы происходили ссоры МЕЖДУ ВАМИ.
Северус смотрел на нее с раздражением. «Между вами». И как это понимать?
— Что ты хочешь сказать?
— Северус, я хочу, чтобы ваши стычки прекратились. Знаешь, мне это неприятно. Даже неудобно как-то.
— Неудобно?! То есть, мне, по-твоему, это приятно и удобно, так что ли?
— Меня не волнует, как ты к этому относишься. Я говорю о себе. А мне очень неприятно, что ты вмешиваешься в мою личную жизнь. Очень, — Лили говорила быстро, путая фразы, словно очень торопилась все сказать или словно правда злилась на него. — Как же тебе объяснить… Ну хорошо, скажу как есть. Ты, все-таки, был моим другом, Северус, и должен был знать, что я всегда была неравнодушна к… Поттеру… к Джеймсу. Я с ним помолвлена, знаешь ли.
Лили вскочила с кровати и заметалась по палате.
— Вы ссоритесь из-за меня, как будто ты мой ухажер! — ее голос дрожал. — Я — законная невеста Поттера, и ты не должен вообще что-либо ему про меня говорить! Он подумает, что ты влюблен, а мне лишние неприятности перед свадьбой не нужны! Не вмешивайся, прошу тебя! Дай мне спокойно жить. Мы поженимся, как только закончим Хогвартс. У нас будет все хорошо, все счастливо, просто отлично, замечательно и… Вот, - неуверенно закончила она, остановившись. Потом подошла к окну, по-прежнему избегая встречаться с ним взглядом. Снова воцарилась тишина.
— Ты помолвлена с Поттером? — наконец спросил Северус, не узнавая своего голоса.
— Да, — с вызовом сказала Лили. Кулачки ее сжались. Она повернулась, бросила на Северуса быстрый виноватый взгляд и стремительно бросилась к двери.
В это время в палату вошли Роберт Эйвери и Гектор Мальсибер. Они прятались под мантией-невидимкой, которую Гектор выпросил у дяди на Рождество. На пороге столкнулись с Лили. Причем буквально, потому что, как раз на пороге, они решили скинуть мантию.
Раздался грохот — Гектор и Роберт от неожиданности выронили из рук кипу полезных вещей: бутылки огневиски, шоколад, маггловские мужские журналы и Кусачую тарелку.
— Мерлинова жо... Ик! — Мальсибер с сокрушенным видом уставился на пол, вцепившись в мантию Лили. Потом, с трудом сфокусировав на девушке взгляд, проорал:
— Баа-а!!! Какие люди! Хоррро-о...Ик!...шенькая Эванс! Утю-тю-тю, симпапусик!!!
Лили сердито оттолкнула его, ловко увернулась от объятий Эйвери и выскочила из палаты.
— Ну, во-о-от… Цветика напугал, - укоризненно протянул Роберт и наклонился, едва сохраняя равновесие, чтобы поднять уроненное.
— Ик! А-а-а, ну и… что-то там с ней! Ик! Сев, дружище!!! – заорал Гектор. – Мы пришли!!! Мы — к тебе!!! Поддержать — Ик! — так сказать!!! Скучно не было, чтоб!!! Ик!
Друзья, покачиваясь, подошли к Северусу. Гектор, безуспешно пытаясь справиться с икотой, плюхнулся на кровать у ног Северуса и стал играть с Кусачей тарелкой, швыряя ее летать по палате.
Роберт, улыбаясь во весь рот, выложил свою ношу на кровать Северусу, уселся рядом с Гектором и начал открывать бутылки.
— Там ТАКОЕ творится! Ребята ТАКОЕ придумали! Завтра львов в порошок сотрут! А мы решили, что наше место здесь. Все принесли, все расскажем. Маргоша просилась с нами, но мы ее не взяли. Ты не обижайся, но эта баба жутко достала! Ладно, слушай теперь, что Нотт предлагает. Лучший план, по-моему. Короче…
Северус смотрел на него, счастливого, смеющегося, что-то ему с воодушевлением рассказывавшего, и не видел. В нем бушевала злость. Ярость. Ему хотелось кого-то убить. Прямо сейчас. Рука потянулась к палочке. Но Мальсибер, видимо, был не настолько пьян, чтобы не заметить дико искаженное лицо Северуса. Прежде, чем пальцы Северуса сомкнулись на палочке, Гектор успел схватить ее.
— Ты что? — с испугом спросил он. Роберт замолчал, поднял голову и выронил огневиски.
Они смотрели на него со страхом и недоумением. Они ничего еще не понимали. Ничегошеньки. Однако уже были готовы пресечь любую его безумную выходку. Ему стало тошно. Ярость исчезла также быстро, как и возникла, уступив место безумной тоске. Он откинулся назад, повернулся к ним спиной и спрятал в подушке лицо.
— Что случилось, Сев? — тихо спросил Роберт.
Глухой рык в ответ:
— Уйдите.
Гектор и Роберт переглянулись. Гектор потянулся было к Северусу, но Роберт его остановил.
— Идем, — мягко сказал он.
Несколько мгновений Гектор смотрел на Северуса, потом кивнул. Они ушли, осторожно прикрыв за собой дверь. Северус снова остался один.
Кусачая тарелка, тихо жужжа, продолжала летать по палате…

***
Лили медленно брела по коридорам Хогвартса. Сейчас ее совершенно не волновало, что ее могут увидеть. Ее грызло огромное чувство вины, вины и отвращения самой к себе. Знала ли она, что делает больно Северусу, говоря ему все это? Знала, конечно. Он же любит ее. Это она поняла уже давно, поняла, но не приняла. Северус был для нее только другом, а два года назад стал к тому же бывшим другом. Но ей было его жаль. Всегда.
И сейчас нужно было сказать это. Чтобы Северус чувствовал себя уязвленным. Чтобы он не искал больше встреч с Мародерами. Чтобы…
«Он еще поверил?! Ага, как же — с Поттером помолвлена! Просто другое имя на ум не пришло! Почему-то… И ничего это не значит! А жаль… Еще чего! Чтобы она вышла замуж за этого напыщенного, самовлюбленного, нахального и… Да, никогда! Лили Поттер... хм...», — Лили вздохнула и почувствовала себя совсем несчастной.
Она дошла до поворота, за которым начиналась лестница на Гриффиндорскую башню и вдруг замерла, заметив впереди неясное зеленое сияние. Рефлексы сработали мгновенно — Лили, сама не понимая как, очутилась за статуей какого-то бородатого деятеля. Вовремя. В коридоре показался Пивз, который плыл под самым потолком с очень серьезным, даже слегка торжественным видом. В руках у него был огромный серебряный кубок, над котором вились флуоресцентные буквы: «ДОБРАМУ СТАРИНЕ ПИВЗУ ЗА ВЕЛЕЧАЙШЫЕ НЕТ ПРОСТА КАЛАССАЛЬНИЙШЕЕ, ЗАСЛУГИ ПЕРЕД ШКОЛЫЙ!». На самом кубке так же ярко светилась надпись поменьше: «Он навсигда запомняться тем что аканчательна и беспаваротна избавел нас от психованай Плакисы Миртыл засыповав во все унитазы Хогварца цымент! БРАВА!!!»
— Хоть кто-то радуется, — угрюмо подумала Лили, провожая полтергейста взглядом. Пивз величаво повернул по направлению к Большому Залу и скрылся из виду. Лили вышла из своего укрытия, поднялась по винтовой лестнице башни и подошла к портрету Полной Дамы.
— Habeat sibi,** — сказала она устало.
Полная Дама открыла глаза и недовольно пробурчала:
— Много вас там еще? Спать не даете, ходите туда-сюда! Что за отношение!
— Habeat sibi, — повторила Лили.
Полная Дама возмущенно вскинула подбородок, но промолчала и открыла проход.

***
В это время в гостиной четверо друзей, уютно устроившись в креслах у камина, живо обсуждали счастливое спасение Сириуса. Ремус и Джеймс внимательно слушали Питера, который, волнуясь, что-то рассказывал, а Сириус, полулежа в кресле, пил сливочное пиво.
— Да, я сам слышал, а потом… — Питер замолчал и кивнул друзьям на портрет. Они обернулись и увидели, как в гостиную через проем влезла Лили. Она, заметив их, замерла, потом, сутулясь, медленно пошла к ним. Джеймс бросился ей навстречу.
— Лили! Сириус остается в Хогвартсе! Его не исключили! — крикнул он, захлебываясь от счастья. Его глаза сияли.
Затем он подошел к ней совсем близко и смущенно сказал:
— Ты знаешь, я… Прости за то, что нагрубил тебе, кричал на тебя. Я вел себя, как идиот. Лили… — он прикоснулся к ее волосам. — Ты чудо, Лили. Мое маленькое, рыжее чудо. Ты…
Лили отступила на шаг. Глаза ее странно блестели. Она выглядела одновременно взволнованной и измученной.
— Я не чудо, — сказала она холодно. — Теперь запомни, Джеймс — никогда не смей больше издеваться над Северусом Снейпом.
— Ой, да ладно тебе! Он заслуживает того, чтобы над ним издевались. Вот завтра, например…
— Никаких «завтра»! Ты что, не слышишь? Вообще никогда больше к нему не подходи!
— Лили, ну не на-а-до… — протянул Сириус, подходя к ним. Он улыбался как сытый кот. — Он же дебил, и это уже диагноз. Кстати, огромное мое спасибо тебе за то…
— Я не с тобой разговариваю! — рявкнула Лили, не оборачиваясь. Она не отрывала взгляда от Джеймса. Тот перестал улыбаться и, перебив Сириуса, который уже набрал в рот воздуха, чтобы дать гневную отповедь Лили, с легкой тревогой спросил:
— Ты еще сердишься за то, что я наорал на тебя? Ну, прости еще раз и…
— Да не сержусь я! — Лили уже кричала. — Все из-за тебя вообще! Ты такой… Глупый!
— Солнышко, не сердись! — проворковал Джеймс, подходя ближе. — Ну, успокойся…
— Не успокоюсь! Да, слушай же, ты! Северус Снейп — мой жених! — выпалила Лили на одном дыхании.
Сириус, подавившись, закашлялся. Джеймс неуверенно хмыкнул и схватил Лили за рукав:
— Это же шутка, да? Ну, знаешь ли, не очень-то смешная. Хотя… Ты - такая красивая, нежная, и он — зачуханный, мерзкий змееныш… Это смешно, представлять вас рядом. Нет... Не смешно. Противно.
— Не смей так говорить! Я помолвлена с ним! Мы держим это в тайне. После Хогвартса поженимся, понял!
Джеймс отшатнулся, выпустив ее рукав. Его глаза расширились.
— Так, значит, это правда? Ты выходишь за него? — почти шепотом сказал он.
Что-то, похожее на досаду, скользнуло по лицу Лили. Она кивнула и всхлипнула с отчаянием:
— Не смей его больше трогать! И чтобы твоя мародерская шайка тоже не смела!
— Я вот одно не пойму. Если вы помолвлены, если ты его так защищаешь, то почему побежала сегодня к Дамблдору просить, чтобы меня оставили? — желчно сказал Сириус. — Нравится, что из-за тебя парни дерутся?
Лили повернулась к Сириусу, откинула волосы назад и зло крикнула:
— Знаешь что, Блэк?! Ты мне противен! Ты полностью оправдываешь свою фамилию! Хотя ты всеми силами пытаешься подчеркнуть свое отличие от них, ты точно такой же — злой, жестокий, безжалостный! Я про Блэков читала. Славное семейство! — она пронзительно рассмеялась. — Какой там у вас девиз? «Чистота крови на век», да? Это точно — кровавый след сквозь века тянется!
Она замолчала, тяжело, с надрывом дыша. Затем мотнула головой и отвернулась. Робко посмотрела на Джеймса. Тот с каким-то застывшим, отрешенным видом смотрел на них, словно был где-то далеко отсюда. Глаза Лили наполнились слезами, и она, опустив голову, горько добавила:
— Сдерживай как-нибудь свою дурную кровь, Сириус.
Затем бросилась к лестнице, вбежала по ней и скрылась в своей спальне, хлопнув дверью. Там, наконец, она дала волю слезам.
Джеймс словно очнулся от стука захлопнувшейся двери, рассеянно оглянулся и, не говоря ни слова, подошел к портретному проему. Он ткнул в портрет волшебной палочкой и, сопровождаемый истошными криками Полной Дамы: «Да сколько можно!!! Совсем обнаглели!!!», скрылся в проеме.
Сириус продолжал пораженно смотреть на лестницу. Потом уголки его губ дернулись вниз, он громко присвистнул, раздраженно отбросил со лба волосы и, гордо печатая шаг, пошел в свою спальню.
Ремус и Питер остались одни. Они в шоке переглянулись. Потом Питер неуверенно пробормотал:
— По-моему, у магглов это называется нокаут…
— Ага. И в данном случае Эванс удалось нокаутировать сразу двоих, — ответил Ремус, с тяжелым вздохом опускаясь в кресло.
Он подумал, устало закрыв глаза: «Да-а-а… паршиво-то как! Ночка, определенно, удалась…»

_________________________
* Absit omen (лат.) - Да не послужит это дурной приметой!
** Habeat sibi (лат.) - держи про себя


клип: http://www.youtube.com/watch?v=j69_yYp5Dh4